в со своего места,
бросила последний взгляд вдаль, после чего вместе с миссис Бесс пошла домой,
в Обан.
     В этот вечер солнце  снова  село  в  облако,  похожее  на  столб  пыли,
подернутый серебристым газом, и последний  солнечный  луч  скрылся  за  этим
облаком.
     Возвратившись в гостиницу, мисс Кампбель так мало ела  за  обедом,  что
встревожила своих дядей, а после  обеда,  прогулявшись  немножко  по  берегу
моря, ушла к себе в комнату.


        ^TГлава десятая - ПАРТИЯ В КРОКЕТ^U

     Мы должны сознаться, что братья Мельвиль стали считать не  только  дни,
но, кажется, даже часы своего пребывания в Обане. Все шло далеко не так, как
им хотелось. Скука, которую испытывала Елена, ее  постоянное  желание  найти
уединение, недостаток любезности, который она обнаруживала  по  отношению  к
Аристобюлюсу Урсиклосу, и малое внимание, которое тот выказывал  ей,  -  все
это способствовало тому, чтобы сделать пребывание братьев Мельвиль  в  Обане
очень неприятным. Они положительно не знали,  что  выдумать  для  того,чтобы
нарушить  монотонность  этого  существования.  Они  напряженно  следили   за
малейшей переменой погоды, думая про себя, что,  как  только  мисс  Кампбель
удовлетворит наконец свой каприз, она, без сомнения, станет добрее, хотя  бы
только к ним одним. Молодая девушка, например, в  последнее  время  забывала
поцеловать их утром, хотя, конечно, знала, что ее утренний поцелуй  на  весь
день приводил дядей в хорошее расположение духа.
     Между тем барометр упорно оставался  нечувствительным  к  горю  братьев
Мельвиль и не желал показывать перемены  к  лучшему,  и  сколько  братья  ни
стучали по нему пальцами, стрелка оставалась неподвижной. О, эти  барометры!
Но вот наконец братьям Мельвпль пришла в голову новая мысль, и  как-то  днем
они решились предложить мисс Кампбель сыграть партию в  крокет,  в  надежде,
что это развлечет ее хоть сколько-нибудь.
     Несмотря на то, что в  партии  должен  был  участвовать  и  Аристобюлюс
Урсиклос, Елена ответила согласием на предложение. Надо  сказать  при  этом,
что  братья  Мельвиль  считали  себя  первыми  игроками  в  крокет  во  всей
Великобритании. Игра эта, как известно, очень  любима  дамами,  а  потому  в
Обане было несколько  площадок,  устроенных  для  крокета;  они  были  густо
усыпаны песком, но выложены дерном, который каждый вечер поливали, а  каждое
утро утрамбовывали особого  рода  машиной  -  площадка  делалась  гладкой  и
мягкой, как бархат. Уже много раз братья Сэм и Сиб посматривали  с  завистью
на молодых мужчин и дам,  запятых  игрой  в  крокет,  а  потому  легко  себе
представить,  как  они  были  довольны,  когда  мисс  Кампбель  благосклонно
изъявила согласие сыграть партию: они могли  теперь  с  увлечением  отдаться
любимой игре, чтобы развлечь племянницу и показать при этом  свое  искусство
перед зрителями, в которых, конечно, не будет недостатка, так же точно,  как
это всегда бывает в Эленбурге. О,  тщеславие!  Аристобюлюсу  Урсиклосу  было
предложено сыграть партию в крокет, и он, согласившись взять  на  себя  этот
великий труд, в назначенное время явился на поле битвы. Он мнил о себе,  что
в этой игре одинаково силен как в теории, так  и  на  практике,  как  это  и
подобает математику. Что касается до мисс Кампбель, то ей в игре  предстояла
одна неприятность: иметь партнером Аристобюлюса Урсиклоса. Но могло ли  быть
иначе?  У  кого  хватило  бы  духу  огорчить  братьев  Мельвиль,  сделав  их
противниками, - их,  которые  душой  и  помыслами  составляли  как  бы  одно
существо, их, которые всю жизнь играли в крокет так, что были  один  другому
партнерами! Могла ли мисс Кампбель разлучить их? Нет. Она  не  хотела  этого
делать.
     - Мисс Кампбель, - сказал Аристобюлюс Урсиклос перед началом игры, -  я
счастлив, что буду вашим партнером, и если вы позволите,  я  и  объясню  вам
кое-что, что касается причины ударов...
     - Мистер Урспклос, - перебила Елена, отводя его в сторону, - надо  дать
выиграть дядям!
     - Выиграть?!..
     - Да... Но это надо сделать незаметно для них.
     - Но, мисс Кампбель...
     - Они будут очень огорчены, если проиграют.
     - По позвольте, - пробормотал Аристобюлюс Урсиклос, - я изучил  игру  в
крокет геометрически и могу похвастаться этим!  Я  сделал  вычисление  длины
линий, величины дуг и имею претензию...
     -  А  я  имею  только  одно  желание  -   сделать   удовольствие   моим
контрпартнерам. Впрочем, они  играют  превосходно,  предупреждаю  вас,  и  я
сильно сомневаюсь, что ваше знание победит их ловкость.
     - Посмотрим! - пробормотал ученый, решив в глубине души  не  сдаваться,
даже несмотря на просьбу мисс Кампбель.
     Между тем все принадлежности  крокета  -  молоточки,  колышки,  дуги  и
номера - принесли на площадку.
     - Вынимайте жребий, господа! -  сказал  Сэм,  когда  все  номерки  были
уложены в шляпу.
     Все вынули по номерку, и судьбе было угодно, чтобы Сэм получил  молоток
и шар синего цвета, Сиб - красного, Урсиклос - желтого, а Елена  -  зеленого
цвета; зеленый цвет, как известно, служит хорошим предзнаменованием.
     Начинать  игру  досталось  брату  Сэму.  Понюхав  табаку,  он  с  очень
серьезным видом приступил к игре. Достаточно  было  видеть,  как  он  слегка
согнул стан, наклонил голову в сторону, сдвинул ноги, согнув немного  колени
для лучшего равновесия, чтобы узнать в нем истинного любителя игры в крокет.
     Описав молотком полукрут, Сэм ударил по шару, и шар прошел  сразу  двое
ворот; затем, пройдя третьи ворота, остановился у четвертых; для начала  это
было великолепно, и в толпе, собравшейся посмотреть игру, раздались возгласы
одобрения.  Настала  очередь  Аристобюлюса  Урсиклоса.  Он  оказался   менее
счастливым: из-за неловкости или неудачи три раза начинал,  прежде  чем  шар
его мог пройти первые ворота, но остановился у вторых.
     - Должно быть, - заметил он мисс Кампбель, - центр тяжести  этого  шара
не на месте; шар, вероятно, плохо сделан, а потому и катится неверно.
     - Дядя Сиб, вам играть! -  сказала  мисс  Кампбель,  не  слушая  ученых
объяснений своего партнера.
     Сиб оказался достойным братом своего брата; его шар, пройдя двое ворот,
остановился возле шара Аристобюлюса Урсиклоса. Сиб скрокировал  его,  провел
свой шар в следующие  ворота,  снова  скрокировал  шар  молодого  ученого  и
сильным ударом выбил его с  площадки.  Аристобюлюс  Урсиклос  оставался  все
время невозмутим, и лицо его как бы говорило: "Что ж, и мы сделаем не хуже";
он преспокойно отправился за своим шаром. Мисс Кампбель взяла зеленый шар  и
ловко провела его через двое ворот.
     Партия продолжалась,  и  перевес  был  все  время  на  стороне  братьев
Мельвиль: они то и дело крокировали шары своих противников.  Во  время  игры
они делали друг другу различные знаки, с одного взгляда понимали друг  друга
и,  по-видимому,  должны  были  непременно  выиграть  партию,   к   большому
удовольствию племянницы и неудовольствию господина Аристобюлюса Урсиклоса.
     Когда мисс Кампбель убедилась, что партия будет  проиграна,  она  стала
играть серьезно  и  выказала  при  этом  гораздо  больше  ловкости,  чем  ее
партнер,который тем не менее не переставал давать ученые наставления.
     - Угол отражения всегда равен углу падения, - говорил он  ей,  указывая
при  этом,  какое  направление  шар  должен  был  принять  от  удара.   Надо
пользоваться...
     - Ну и пользуйтесь сами! - ответила мисс Кампбель. - Я опередила вас на
трое ворот.
     Аристобюлюс Урсиклос действительно остался позади всех. Молодой  ученый
раз десять пытался пройти через средние ворота - и все неудачно.  По  правде
говоря,  мисс  Кампбель  имела  полное  основание  быть  недовольной   своим
партнером: она играла хорошо, и дяди не переставали говорить ей  комплименты
по этому поводу.
     Кроме того, она  играла  так  грациозно,  что  каждый  с  удовольствием
смотрел на нее, но Аристобюлюс Урсиклос не думал любоваться ею и  сгорал  от
злости. Братья Мельвиль настолько опередили его, что было  почти  невозможно
догнать их. А между тем окончательная победа в игре в крокет зависит  иногда
от простой случайности, и потому Аристобюлюс Урспклос не отчаивался.  Партия
продолжалась  при  тех  же  условиях,  как   вдруг   случилось   неожиданное
обстоятельство: Урсиклосу удалось наконец скрокировать шар брата Сэма  и  он
решил выгнать его с площадки как можно дальше. Поставив  свой  шар  рядом  с
шаром брата Сэма, утоптал тщательно траву вокруг этих шаров, поставил  левую
ногу на свой шар и, размахнувшись изо всей силы, ударил  молотком  по  шару.
Вдруг страшный крик огласил  площадку,  то  был  крик  жестокого  страдания:
молодой ученый неловко направил молоток и изо всех сил ударил самого себя по
ноге. Бедняга начал стонать и жаловаться на свою судьбу, что было,  конечно,
очень естественно, но в то же время и очень смешно. Братья  Мельвиль  тотчас
же подбежали к нему  и  стали  участливо  расспрашивать  его,  как  он  себя
чувствует. К счастью, на ученом муже были сапоги  из  толстой  кожи,  что  и
смягчило силу удара. Но, к удивлению всех,  Арпстобюлюс  Урсиклос  даже  при
этих  грустных  обстоятельствах  нашел  нужным   дать   научное   объяснение
постигшему его несчастью.
     - Радиус, - начал он, морщась от  боли,  -  которым  бил  мой  молоток,
описал круг концентрический с кругом, который должен быть касательным земле,
так как я держал палку слишком коротко, и потому удар...
     - Давайте кончим партию, мы все равно не выиграем ее, - предложила мисс
Кампбель.
     - Кончить партию! - воскликнул Аристобюлюс Урсиклос  в  негодовании.  -
Сдаться? Никогда! Взяв основанием форму вычислений, очень вероятно, что...
     - Хорошо. Будем продолжать, - сказала мисс Кампбель.
     Но все формулы и  вычисления  нисколько  не  помогли  молодому  ученому
выиграть партию. Шар брата Сэма, пройдя все ворота, стал у колышка;  с  этой
минуты Сэм должен был помогать своему партнеру. Еще  несколько  ударов  -  и
братья Мельвпль выиграли партию, тогда как Аристобюлюс  Урсиклос  не  прошел
еще и передних ворот. Должно  быть,  чтобы  доказать  своим  дядям,  как  ей
неприятно проиграть, мисс Кампбель ударила своим молотком  по  шару,  и  он,
быстро прокатившись  через  площадку,  перепрыгнул  через  канавку,  которой
площадка была окопана. Попав на камень, шар подпрыгнул и вследствие инерции,
как сказал бы Аристобюлюс Урсиклос, покатился с горки вниз, к  берегу  моря.
Несчастная случайность! На берегу моря, как раз в том месте,  сидел  молодой
художник перед мольбертом.  Шар,  прокатившись  через  палитру  с  красками,
лежавшими на земле, и выпачкавшись,  ударился  в  мольберт,  опрокинув  его.
Художник спокойно обернулся.
     - Обыкновенно предупреждают, прежде чем начать бомбардировку. Мы  здесь
не в безопасности, - сказал он.
     Словно  предчувствуя,  что  случится  что-то  недоброе,  мисс  Кампбель
побежала вслед за шаром.
     - Ах, сэр, - сказала она в смущении, обращаясь к художнику, -  простите
мою неловкость!
     Методой человек  встал  и  с  улыбкой  поклонился  стоявшей  перед  ним
сконфуженной хорошенькой девушке, видимо любуясь ее  смущением;  перед  мисс
Кампбель стоял тот  самый  незнакомец,  который  погибал  в  Корривреканском
водовороте.


        ^TГлава одиннадцатая - ОЛИВЕР СИНКЛЕР^U

     Оливер Синклер мог в полном смысле слова считаться "молодцом мужчиной",
употребляя    выражение,    которым    шотландцы    характеризуют     людей,
отличающихсяэнергичным и веселым характером. Мы должны  прибавить  к  этому,
что это был очень красивый молодой человек. Последний  отпрыск  эдинбургской
дворянской  фамилии,  он  был   сыном   бывшего   муниципального   советника
мидлозсианской столицы. Оставшись рано круглым сиротой, был воспитан дядей -
одним  из  четырех  членов  городской  управы.  Сделавшись  в  двадцать  лет
обладателем небольшого состояния, давшего  ему,  однако  же,  независимость,
отправился путешествовать по свету и  посещал  все  главные  города  Европы,
Индии и Америки,  и  знаменитое  "Эдинбургское  обозрение"  не  отказывалось
печатать время до времени его путевые заметки. Кроме того,  молодой  человек
был выдающимся художником-живописцем и мог, если б этого захотел,  продавать
свои картины очень дорого; он был также немного поэт. Кто не бывает поэтом в
его годы, когда  будущее  улыбается,  когда  у  человека  горячее  сердце  и
артистическая натура? Оливер  Синклер  был  точно  создан  для  того,  чтобы
нравиться женщинам; он и в действительности нравился им, но  нисколько  этим
не тщеславился. В бывшей столице Каледонии жениться очень нетрудно:  женский
пол там значительно преобладает над  мужским;  и  образованный,  любезный  и
красивый молодой человек мог бы сделать  блестящую  партию,  а  потому  было
удивительно, что Оливеру Синклеру минуло уже двадцать шесть лет, а он еще не
был женат. Вероятно, жизненный путь он находил слишком узким, чтобы идти  по
нему вдвоем, и предпочитал идти один.
     А между тем Олпвер Синклер был  способен  внушить  глубокое,  страстное
чувство какой-нибудь златокудрой девушке-шотландке; все в  молодом  человеке
было привлекательно: высокая изящная фигура,  открытое  лицо  с  энергичными
чертами, смягченное  добрым  выражением  великолепных  глаз,  непринужденная
грация манер, все это могло пленить какую угодно красавицу. Он не был  фатом
и мало  ценил  свои  достоинства,  не  имея  в  виду  связывать  себя  узами
супружества. Он был также очень любим  товарищами,  так  как  принадлежал  к
числу людей, которые умеют поставить себя как  относительно  друзей,  так  и
относительно врагов.
     Мисс  Кампбель  с  первого  взгляда   узнала   героя   Корривреканского
водоворота, но тот не узнал ее: он видел  ее  среди  пассажиров  мельком  во
время переезда с острова Скарба в Обан. Если бы молодой человек знал,  какое
огромное участие Елена приняла в деле его  спасения,  он,  конечно,  уже  из
одной вежливости высказал бы ей свою признательность; но он этого  не  знал,
и, по всей вероятности, это должно было остаться для него скрытым навсегда.
     И действительно, в тот  же  день  мисс  Кампбель  запретила,  буквально
запретила своим дядям, мисссис Бесс и Партриджу говорить молодому человеку о
том, что произошло на пароходе "Гленгарри" до  момента  спасения  погибавшей
шлюпки.
     Между тем  после  злополучного  приключения  с  шаром  братья  Мельвиль
поспешили подойти к  молодому  художнику  и,  не  менее  смущенные,  чем  их
племянница, всем происшедшим,  принялись  горячо  извиняться  перед  молодым
человеком.

     - Мисс!.. Джентльмены! - произнес он. - Уверяю вас, что и  говорить  об
этом не стоит.
     - Ах нет, помилуйте, мы просто в отчаянии, - возразил брат Сиб.
     - И если несчастье непоправимо... чего можно опасаться, - добавил  брат
Сэм.
     - Это простая случайность, это нельзя  назвать  несчастьем!  -  ответил
художник, смеясь. - Этот рисунок был  просто  маранье,  которому  шар  отдал
должную справедливость.
     Оливер Синклер говорил все это с таким добродушием, что братья Мельвиль
были тронуты и,  оставив  в  стороне  все  церемонии,  охотно  бы  протянули
молодому человеку руки, но сочли своим долгом сначала представиться ему.
     - Сэмьюэль Мельвиль, - сказал один.
     - Себастьян Мельвиль, - объявил другой.
     - И их племянница - мисс Кампбель, - добавила Елена, даже не подумав  о
том, что неприлично представляться самой.
     Теперь настала очередь молодому человеку назвать себя.
     - Мисс Кампбель, господа Мельвили, - проговорил  он,  сделав  серьезное
лицо, - я мог бы сказать вам, что меня зовут "фок", то есть колышек крокета,
потому что шар ваш ударился об меня, но меня зовут просто Оливер Синклер.
     - Мистер Синклер, - сказала мисс Кампбель, не зная,  как  понять  слова
художника, - примите еще раз мои искренние извинения.
     - И наши также, - добавили братья Мельвиль.
     - Мисс Кампбель, - ответил на это Оливер Синклер, - я повторяю вам, что
и говорить об этом не стоит. Я трудился над изображением вздымающихся  волн,
а  ваш  шар  помог  мне  в  этом,  совсем  как  та  губка  -  забыл   какого
средневекового художника, - которая была кем-то брошена на его картину, и  в
результате получилось то,  что  на  полотне  появился  тот  именно  рисунок,
который художник долго и напрасно старался воспроизвести.
     Все это было сказано молодым человеком так мило, что братья Мельвиль  и
мисс Кампбель не могли удержаться от улыбки. Что касается картины, то, когда
ее подняли, оказалось, что она совершенно никуда не годна  и  что  художнику
придется начинать все сначала. Здесь нелишним будет сказать, что Аристобюлюс
Урсиклос не присоединился к своим партнерам,  когда  они  пошли  к  молодому
художнику; сильно  раздраженный  невозможностью  приложить  свои  знания  на
практике, он по окончании игры, ни с кем не простясь, ушел в гостиницу;  его
нельзя было рассчитывать увидеть  ранее  трех  или  четырех  дней,  так  как
молодой ученый решил уехать на остров Линг  с  намерением  серьезно  изучить
находящиеся там шиферные копи. Все это благоприятствовало тому, что разговор
художника с  его  новыми  знакомыми  не  был  стеснен  научными  пояснениями
случившегося маленького эпизода, что произошло бы непременно,  если  бы  при
разговоре присутствовал Аристобюлюс Урсиклос.
     Из разговора выяснилось,  что  Оливер  Синклер  -  лицо  небезызвестное
обитателям  гостиницы  "Каледония";  художнику   рассказали   подробно   все
происшедшее на "Гленгарри" в момент, когда  он  и  его  товарищ  погибали  в
водовороте Корриврекан.
     - Как, вы все были на том пароходе, который так кстати  пришел  мне  на
помощь?
     - Были, мистер Синклер, - сказал Сэм.
     - И вы очень перепугали нас,  -  добавил  брат  Сиб.  -  Мы  совершенно
случайно увидели вашу шлюпку, боровшуюся с водоворотом.
     - Да, это была счастливая случайность, - сказал брат Сиб,  -  и  вполне
возможно, что без вмешательства...
     На этом месте речь его была прервана мисс Кампбель, которая знаком дала
дяде понять, что она не желает, чтобы о ней  говорили  как  о  спасительнице
молодого художника.
     - Но, мистер Синклер, - начал снова Сэм, -  как  могло  случиться,  что
старый рыбак, который вас  сопровождал,  оказался  настолько  неопытен,  что
позволил водовороту увлечь лодку? Как  местный  житель,  он  должен  бы  был
знать...
     - ...насколько этот водоворот опасен, - продолжил Сиб Мельвиль.
     - Рыбаку нельзя поставить этого в вину, -  ответил  Оливер  Синклер.  -
Всему случившемуся виной мое легкомыслие; я одно время думал уже,  что  буду
иметь на совести жизнь этого старика. Я, видите ли,  увидел  на  поверхности
моря, близ водоворота, такие замечательные оттенки пены, что,  не  думая  об
опасности, бросился в лодку с намерением уловить эти оттенки и  со  временем
воспроизвести их на полотне: море в том месте было похоже на синюю  шелковую
материю, на которую набросили прозрачный тюль;  я  стремился  все  вперед  и
вперед, и хотя старый рыбак и предостерегал  меня  об  опасности  попасть  в
водоворот, я не слушал его, и  вот  лодку  нашу  стало  уносить  течением  в
водоворот; мы напрягли все силы, чтобы воспротивиться этому, но  безуспешно.
Налетевший шквал сшиб моего товарища с ног, и я бы погиб непременно, если бы
пароход "Гленгарри" с его добрейшим капитаном и человеколюбивыми пассажирами
не пришли на помощь.
     Мисс Кампбель слушала молодого человека, не проронив ни слова,  и  лишь
по временам поднимала на него свои красивые глаза, но художник не смотрел на
нее и,  по-видимому,  вовсе  не  старался  произвести  на  своих  слушателей
выгодного впечатления.
     Молодая девушка не могла удержаться от  улыбки  при  словах  художника,
когда он говорил о своей погоне за световым эффектом.  Разве  она  со  своей
погоней за "зеленым лучом" не была похожа на этого