Михаил ЕМЦЕВ, Еремей ПАРНОВ
    Летящие сквозь мгновение (повесть-буриме)

   -----------------------------------------------------------------------
   "Техника - молодежи", 1966, NN 9-12; 1967, NN 1-4.
   OCR & spellcheck by HarryFan
   -----------------------------------------------------------------------




   Оно настигло  Питера  Брейгена  в  "Казино-рулетт".  Шарик  остановился
против черной семерки. Питер едва заметно вздрогнул. Ладони стали влажными
и жаркими. Он знал, что выпадет именно этот  номер.  Точнее,  когда  шарик
остановился против семерки, Питер понял, что знал это заранее. Он  прикрыл
глаза и ясно увидел бегущий шарик. На латунной крестовине рулетки метались
световые блики. Мелькнул ледяной манжет крупье. Перстень сидящей  напротив
дамы вспыхнул колючей звездой. Шарик  остановился  на  красной  25.  Питер
открыл глаза. Лимб еще вращался.  Шарик,  как  крохотная  планетка,  летел
вокруг желтого крестообразного солнца. Он остановился на красной 25. Питер
судорожно сжал в кармане фишки и вновь прикрыл глаза.
   Красная 34. Он поставил все на  номер  и  цвет.  Шарик  остановился  на
красной  34.  Костяная  лопатка  миниатюрным  бульдозером  надвинулась  на
Питера, подгребая к нему груды  разноцветных  фишек.  Кто-то  тихо  ахнул.
Питер ослабил галстук и расстегнул пуговку.
   Красная 30. Он опять бросил все на  номер  и  цвет.  Шесть  коротких  и
стремительных заходов  белого  бульдозера,  и  валы  пластмассовых  дисков
отгородили Питера от стола, как стены неприступного форта.
   Он не слышал ни шума, ни шепота. Не чувствовал горячего дыхания стоящих
за спиной людей.
   Черная 11. Он  хотел  вновь  бросить  в  атаку  все  войска.  Но  вдруг
передумал и поставил несколько фишек на другой номер. Выпала черная 11. Он
еще несколько раз поставил незначительные суммы не на "те"  номера.  Потом
забрал свои фишки и направился к кассе. Он  знал,  что  так  теперь  будет
всегда. Торопиться опасно и глупо. Он наверстает свое.
   Питер прошел в бар. Лениво следил, как  тяжелый  джин  мутными  струями
оседает в бокале мартини. Бармен бросил лед. Крохотный айсберг закачался в
круглом и тесном океане. Питер зажмурился и  вытер  платком  разгоряченный
лоб. Айсберг превратился в белый шарик.
   Черная 17. Питер резко отодвинул  бокал.  Маслянистая  капля  упала  на
черное зеркало стойки. Тихо звякнул о тонкое стекло лед. Питер бросился  к
лестнице. Задев кого-то плечом, проскользнул в зал. Шарик еще бежал. Потом
остановился... на черной 17. Питер  тихо  засмеялся  и  почувствовал,  что
напряжение оставило его. Медленно покинул  зал.  С  застывшей  улыбкой  на
потном лице дотащился до бара. Выпил свой коктейль. Потом попросил чистого
джина:
   - Сухой и обязательно гордоновский. Льда не надо.
   Поднес рюмку к губам. Но пить почему-то не стал. Расплатился и вышел на
улицу.
   В нефтяной реке  улицы  Крюгера  плясали  золотые  и  красные  змеи,  С
шелестом проносились одинокие автомобили, Питер глубоко  вздохнул  и  стал
смотреть на небо. Запрокинув голову,  следил  он  за  медленным  мерцанием
звездной пыли. Над Преторией плыл  аромат  цветущих  палисандров,  неслись
далекие  холодные  миры,  мигающей  зеленой  точкой  заходил  на   посадку
очередной "супер-констеллейшн" или "боинг".
   В ночном клубе напротив еле слышно попискивала музыка.
   Мимо прошла женщина, и Питер  долго  слышал  оставленную  ею  ароматную
волну.  Он  вдруг  почувствовал  глобальность  всего  происходящего.   Мир
вращался вокруг него. Галактика  раболепно  подрагивала  крутыми  ветвями.
Голубая  материя  ее  клокочущего  ядра  обретала   правильные   очертания
рулеточного креста. Питер закрыл глаза и сейчас же увидел цифру и цвет.
   - Так будет всегда! - сказал он.


   На следующее утро он отправился на  биржу.  Долго  глядел  на  световое
табло. Курс держался довольно устойчиво. Когда названия компаний  и  цифры
прочно отпечатались в мозгу, он закрыл глаза. Статичная таблица  пришла  в
движение. Сначала медленно,  потом  быстрее.  Как  преодолевающий  инерцию
маховик. Первой заколебалась Табазимби Лимитед. В  течение  сорока  секунд
акции упали на одиннадцать пунктов.  Зато  курс  сталелитейной  корпорации
Искор неуклонно полз вверх, как столбик термометра в погожее  утро.  Питер
купил акции Искор.
   Он шел по волнам,  как  лайнер,  ведомый  системой  "топаз",  уверенно,
спокойно и точно по курсу.
   Бросив рассеянный взгляд на витрину претенденток, он остановился и стал
внимательно разглядывать фотографии. Когда белозубые улыбки  и  обнаженные
сверкающие плечи закружились перед ним в беззвучном вальсе, он нахмурился.
С минуту постоял так, потом открыл глаза и  внимательно  прочитал  надпись
под одной из фотографий: "Фрона Мэссон".
   Он нашел это имя в телефонной книге. Позвонил. Трубку долго не снимали.
Потом тихий и, как ему показалось, чуть грустный голос пропел:
   - Алло.
   - Вы Фрона Мэссон?
   - Да. Это я...
   - Вы будете Мисс Преторией, Фрона. Я  это  знаю  наверняка.  Когда  вас
увенчают лаврами, вспомните обо мне. Это я сделал вас  королевой  красоты.
Я, Питер Брейген. Вы найдете мой телефон в  книге.  Позвоните  мне,  когда
станете Мисс Преторией. Почему вы молчите? Или вы не верите мне?
   - Нет, верю. Я знаю, что получу корону. А  на  жеребьевке  мне  выпадет
тринадцатый номер.
   Трубка в руке Питера ожила и превратилась в змею. Он задохнулся. Сердце
сорвалось с насиженного места и  упало  куда-то  вниз.  Фрона  еще  что-то
говорила ему. И голос ее был усталым  и  грустным,  но  он  забыл  о  ней.
Медленно  и  осторожно  опустил  трубку   на   рычаг.   Оглядываясь,   как
затравленный зверь, вышел на улицу.
   Расплавленный асфальт продавливался  под  каблуком.  Запах  палисандров
душил. Влажное солнце слепило. Привычный мир рухнул. Он стал  растекаться,
как блинообразные часы на картине Сальвадора Дали.
   Питер заметался. Он не знал, что ему делать. Ему вдруг захотелось сразу
же продать акции. Потом он бросился искать такси, чтобы поехать в  казино.
Но вспомнил, что рулетка открывалась лишь в пять часов.  Ничего  не  видя,
часто переходя на бег, пронесся  по  улице.  Перешел  через  мост.  Только
очутившись на другом берегу Апис, вдруг опомнился и пошел назад.
   По пути на него снизошло вдохновение. Он вскочил в такси и велел  ехать
на ипподром. Сегодня там были скачки.
   Ипподром находился  по  пути  в  аэропорт  Вондербом.  По  обе  стороны
мелькали красочные рекламы различных авиакомпаний: КЛМ,  БЕА,  Эйр  Индиа,
САС. Незаметно для себя  Питер  стал  следить  за  всеми  этими  крылатыми
глобусами, стрелами, длинноногими стюардессами. Это отвлекло его.
   В ближайшем киоске он купил программку. Долго изучал ее. Потом привычно
закрыл глаза. Ставок он не делал. Только проверял. Первыми пришли  лошади:
Гелиоскоп, Адамант, Зулус, Экселенс, Кольт.


   Оно настигло Йена Абрахамса на рассвете, в университетской лаборатории.
Он поймал себя на том, что пишет  готовое  уравнение  расщепления  спектра
нейтринного потока. Йен рассеянно взглянул в окно. На площадке для  гольфа
двое студентов лениво катали шары.
   Все было как обычно. Но земля уже сорвалась со своей  орбиты  и  летела
неведомо куда. Люди занимались привычными делами. Они не  знали,  что  уже
рухнули сами основы их безмятежного существования. Стрелки еще  ползли  по
циферблатам часов, но стальных пружин больше не существовало. Рухнул закон
причинности. И пока только он, Йен Абрахамс, знал об этом.
   Это произошло вчера вечером, когда он уже лег спать.
   Красная блуза с белой полосой  мелькала  на  темном  фоне  лакированной
листвы. Студент нагибался над лункой, что-то говорил, иногда смеялся. Окно
не пропускало звуков. С болезненной четкостью Йен видел, как вспыхивают  и
гаснут белые здоровые зубы человека, который не подозревает, что случилось
непоправимое. Студент а красном занес клюшку,  но,  прежде  чем  состоялся
удар. Йен уже знал, в какую лунку упадет шар.  Он  резко  задернул  шторы.
Взял в руки листок с неровными рядами математических выкладок.
   Все правильно. Он составил задачу. Определил граничные условия. На этом
цепь выводов обрывалась. Результат пришел сразу. Йен скакнул через  теорию
групп, метод S-матрицы и метод Редже. Кто-то вложил ему в  голову  готовое
решение.
   Но кто?
   Чтобы хоть на секунду отвлечься, Йен взял  с  полки  первый  попавшийся
детектив.  Рассеянно  проглядел  несколько  страниц.  Мысленно   подивился
кажущейся бессмысленности убийства.  Постепенно  увлекся  и  решил  читать
дальше. Но на девятнадцатой странице он уже знал имя  убийцы.  Заглянул  в
конец книги. Так и есть!  Убийцей  оказался  некий  Фолк,  представший  на
первых страницах под  благообразной  личиной  методического  пастора.  Йен
плюнул. Индетерминированный мир не стоил даже плевка. Магистр  физики  Йен
Абрахамс знал это лучше, чем кто бы то ни было.


   Оно  настигло  Виллиама  Йориша  в  резервате  Иствуд.  Он  едва  успел
вернуться до наступления темноты в свой "бидонвилль". Он очень  торопился.
Полисмен в прошлый раз сказал, что если он  еще  раз  опоздает,  то  пусть
пеняет на себя. Но автобусы обычно так переполнены.
   Виллиам прошел по скрипящему шлаку к лачуге, сколоченной  из  ящиков  и
обрывков  ржавой  жести.  Поздоровался  с  соседями  и  присел  на  пороге
покурить. На горизонте остывала дымная багровая полоса.
   Было грустно сидеть  и  курить  просто  так,  но  губную  гармонику  он
потерял.
   На доменных печах горели газовые свечи. Но огонь был едва  заметен.  Он
тонул в тяжелом малиновом зареве, на фоне  которого  закопченные  трубы  и
кауперы казались вырезанными из черной бумаги.
   Виллиам отвернулся и уставился на стену соседней  лачуги.  Особняк  был
сработан из старого автофургона, ящиков от яиц и жестянок из-под  бензина.
Фасад его украшала огромная афиша, на которой смеялась  красавица  в  алом
вечернем платье. Кто-то отодрал от афиши  клок,  и  декольте  у  красавицы
получилось очень рискованным.
   За этой стенкой  жил  приятель  Виллиама  Хальс  -  такой  же  одинокий
горемыка. В этом выморочном поселке жили одни  горемыки  -  басуто,  косо,
зулусы, бечуаны, свази. Лица их были черны от природы, дома - от копоти.
   Виллиам собрался было пойти  в  лавочку  индийца  Шутры,  чтобы  купить
немного сахара и арахисового масла, как _оно_ вдруг настигло  его.  Нельзя
сказать, что он вообще не ожидал ареста. Такой безмятежной роскоши он себе
позволить не мог. Но в этот тихий вечерний час, когда чахоточная  лампочка
на деревянном столбе источала во все стороны желтую паутину, Виллиам вдруг
понял, что это произойдет сегодня.
   Он _увидел_  полицейский  "джип",  который  остановился  у  керосиновой
лавки. Услышал противный визг тормозов и  хлопанье  железных  дверок.  Это
приехали за ним, и за Хальсом, и за Нарду. Он увидел, как их всех повели к
машине. Как машина отъехала и,  набирая  скорость,  понеслась  по  пыльной
дороге. Потом - белая облупившаяся стена с зелеными  и  желтыми  разводами
сырости, тысяченожки  прячутся  в  черных  ветвистых  трещинах,  крохотная
лампочка в проволочном колпаке, тяжелая дверь с зарешеченной дыркой.
   Виллиам хотел встать, забежать  к  Хальсу,  спрятаться  в  какой-нибудь
вонючей дыре. Он не отдавал себе отчета в том, что  увидел.  Было  ли  это
наваждением, галлюцинацией или предчувствием -  он  не  знал.  И  даже  не
раздумывал над этим. Но прежде чем он хоть что-то  сделал,  у  керосиновой
лавки с противным визгом остановилась полицейская машина.
   Первым вылез из нее поселковый полицейский по прозвищу Краб. За ним еще
один - незнакомый. Они направились прямо к Виллиаму.  Он  хотел  встать  и
пойти им навстречу, как вдруг новое непонятное видение пригвоздило  его  к
грязной занозистой доске.
   Виллиам увидел темные терриконы на закатном небосклоне и длинные душные
штреки, где лица людей сливаются с породой и  только  белки  глаз  и  зубы
светятся, как гнилушки в лесу. Он услышал неровные  удары  кайла  и  скрип
ржавой вагонетки, покачивающейся на узких рельсах.  В  ноздри  ему  ударил
горячий и влажный воздух. На плечи  обрушился  нестерпимый  груз,  а  ноги
свело от многочасового стояния в холодной воде подземелья.
   И еще увидел Виллиам, как подрагивает на носилках мертвое тело  Хальса,
покрытого  грязной  окровавленной  простыней.  Хальс  умер  от  непонятной
болезни. Сначала он чувствовал странную слабость, которая часто переходила
в полнейшее изнеможение, потом у  него  пошла  носом  кровь  и  участились
рвоты. И вот Хальс умер.
   Что должно было случиться дальше, Виллиам так и не понял.
   - Иди к машине, - сказал ему Краб.


   "Йоханнесбург ньюс" от собственного  корреспондента  из  Претории.  Как
стало  известно  из  заслуживающих  доверия  источников,  в   золотоносных
конгломератах одного из рудников Южного Бушвельда  обнаружено  присутствие
значительного количества урана. Правление консорциума "Африкандер Миннерс"
на одном  из  последних  заседаний  приняло  решение  начать  промышленную
разработку урана, предназначенного на экспорт. Несмотря на то, что  работы
в урановых шахтах опасны для жизни и здоровья людей и  требуют  соблюдения
специальных  мероприятий  по"  технике  безопасности,  консорциум  получил
разрешение на разработку урановых руд. Более того, у  нас  есть  основания
полагать, что соответствующие учреждения  разрешат  правлению  "Африкандер
Миннерс" использовать заключенных на работах по добыче и погрузке руды.  С
этой целью полиции дано  указание  набрать  в  резерватах  соответствующий
персонал. В первую очередь приказано задерживать неблагонадежных  с  точки
зрения  полиции  лиц.  Все  задержанные  будут  привлечены  по  статье  72
чрезвычайного   закона   о   нарушении   комендантского   режима.   Статья
предусматривает каторжные работы сроком до семи лет.
   Таким образом, речь идет о преступлении перед  человечностью  и  грубом
злоупотреблении   властью.   Администрации    "Африкандер    Миннерс"    и
государственным  чиновникам  одинаково  хорошо  известно,  что  работа   в
радиоактивных шахтах представляет собой медленное  убийство.  Поэтому  все
операции по "набору" рабочих  на  шахты  Южного  Бушвельда  были  окружены
глубокой тайной. Однако вашему корреспонденту удалось проникнуть за кулисы
преступного заговора.  В  частности,  стало  известно,  что  полицией  уже
произведены первые аресты. Так, в резервате Иствуд без каких бы то ни было
оснований арестовано сорок шесть человек. Среди них рабочие сталелитейного
завода Виллиам Йориш и Хенрик Хальс, которые уже были  ранее  осуждены  на
различные сроки за выступления против политики апартеида, всем этим  людям
угрожает смерть. Общественность должна поднять энергичный голос протеста и
потребовать правительственного расследования всей этой грязной истории.
   Слухи о южнобушвельдских шахтах просочились и в биржевые  круги.  Много
различных толков вызвало то обстоятельство, что некто  П.Брейген  приобрел
на значительную сумму акций "Африкандер Миннерс", которые последнее  время
стоили довольно низко. Это невольно наводит на мысль, что  кое-кто  отнюдь
не бескорыстно содействует гнусной афере.
   Вот какие дела творятся в  благословенной  тишине  преторийских  ночей.
Необходим беспощадный луч света. Мы должны потребовать гласности.
   Р.Мэллори".


   Оно настигло Дика Мэллори в закрытом европейском  клубе  "Бритиш  лиг",
где он тихо и мирно пил имбирное пиво. Оппозиционная газетка "Йоханнесбург
ньюс" напечатала его корреспонденцию через сутки  после  подписания  плана
разработок урана, в тот же день, когда полиция начала производить  аресты,
и за полчаса  до  того,  как  Питер  Брейген  отправился  продавать  акции
"Африкандер Миннерс", чтобы положить разницу курсов в карман.  Ведь  Питер
знал, что акции начнут падать. Он играл не только на повышение.




2. Александр МИРЕР

   В том же клубе, в малой гостиной, Дик Мэллори  сидел  и  сутки  спустя,
когда слуга доложил полушепотом:
   - К вам джентльмен, сэр...
   Дик наклонил голову - просите. Он знал свое будущее, и ему было  совсем
все равно, как в окопах под выгоревшим пустынным небом и под  "юнкерсами",
падающими в пике над белыми лесками. Пусть приходит этот  джентльмен,  ему
все равно.
   - Это вы зря, Мэллори.
   Посетитель смотрел  на  него,  раскуривая  трубку,  -  лицо  жесткое  и
нервное, ворот нараспашку, брюки измяты. Дик лениво изумился; какой же  ты
убийца, парень, ты ж интеллигент...
   - Что зря? - спросил Дик.
   - Отпеваете себя напрасно. А меня зовут Йен Роберт Абрахамс, физик.
   - Вот оно что, физик, - пробормотал Дик и снова уставился в  стакан.  -
Давно я не видал живого физика...
   Он еще смотрел, как прыгают пузырьки в стакане с ледяным пивом, и вдруг
понял - физик что-то знает.
   - Говорите, напрасно себя отпеваю? Не из одной ли  мы  команды,  мистер
Абрахамс?
   - Наконец-то, - сказал Абрахамс. - Меня зовут Йен.
   - Годится, - с удовольствием сказал Дик. - Значит, Йен.  Давно  с  вами
это? - он пошевелил пальцами перед глазами.
   - Сутки. Я понял по вашей статье, в чем дело, и  думаю,  что  есть  еще
несколько таких, вроде нас с вами.
   Вроде нас с вами... Дик видел, как через густую  марлю,  что  неспроста
убийцы из "Африкандер Миннерс" протирают линзы  лучеметов.  Неспроста  они
кинулись по его следу и ждут за газетным киоском,  а  машина  проскочит  в
двух дюймах от его обугленной головы, а полисмен...
   - Отлучится за сигаретами, - вслух закончил Йен. - Попал?
   - Четко, четко, - сказал Дик.
   Он дышал уже свободно, как будто налет  кончился  и  самолеты  набирали
высоту, а  он,  кажется,  живой,  и  опять  закрутилась  смутная  мысль  -
неспроста все это! Кто-то успел подсказать мерзавцам из "А.М.", что Ричард
Мэллори стал особенно опасен.
   - По-моему, - сказал Дик, - их навел кто-то из нашей  команды.  Но  сию
минуту его здесь нет.
   Йен кивнул, разжигая трубку. Мэллори таращился на него,  соображая  еще
одно: как это может быть,  если  он  видел  ясно,  что  выходит  из  клуба
один-одинешенек. Для Йена в его видении не было места...
   - Да, - проговорил Абрахамс, - в качестве  варианта:  вы  не  пробовали
попросту пойти не в ту сторону? От киоска?
   Мэллори быстро прикрыл глаза и увидел, что слева от клуба,  на  третьем
этаже, чернеет открытое окно, и некто  насвистывает  вальсок,  и  стреляет
лучом между "соль" и "фа", и уходит, насвистывая...
   - Попробуйте черный ход, Дик. Через кухню.
   Спустя секунду Мэллори вытер  лоб  и  потянулся  за  пивом.  Убийцы  не
подумали о черном ходе, - разве джентльмен пойдет через кухню?
   - Вы молодчина, Дик. Я бы струсил на вашем месте.
   - Спасибо. Я воевал в Египте. Но, Йен, значит, будущее не неизбежно?
   - Когда как, - сказал Йен, и Мэллори его не понял.
   ...Они  проскользнули  черным  ходом  и  благополучно  сели  в   машину
Абрахамса, и он начал свою лекцию "насчет как и  когда".  Они  объяснялись
между собой, наполовину угадывая мысли, и лишь наполовину - словами. Мысли
угадывались наперед, как  ходы  в  шахматной  партии.  С  этого  сравнения
Абрахамс и начал: "Вы играете в  шахматы?  Хорошо.  В  дебюте  вероятность
каждого хода достаточно высока. Что?  Вероятность?  Я  полагал,  вы  более
интеллигентны. В дебюте меньше десяти ответов на каждый ход противника,  а
в миттельшпиле - сотня. Мы  оказались  в  положении  шахматистов,  знающих
безошибочно любой ход противника, причем не только в дебюте. Когда угодно.
И всю цепь ходов до конца партии, и противника и  своих.  Но  игра  должна
идти по известным нам правилам. Скажем, вы  интеграла  не  возьмете.  Я  -
могу".
   - Выход через черный ход был  неплохим  ходом,  -  скаламбурил  Дик.  -
Значит, мы видим липовое будущее?
   - Мы  видим  то,  что  будет,  если  мы  не  сумели  повернуть  события
по-своему.
   Несколько минут Дик обдумывал все это. Жмурился, когда вечернее  солнце
вспыхив