шие вкусить счастье отцовства - хоть и, как
правило, условного - обычно выясняли, будет ли это возможно с данной женщиной.
Не так уж часто удавалось совместить все те семейные радости, которые были так
доступны людям его эпохи. Нередко приходилось довольствоваться чем - то одним:
любовью к женщине или любовью к детям. Впрочем, сама - то "любовь" понималась
несколько иначе, чем когда - то: ей обычно не сопутствовала ревность, в самом
чувстве было меньше эгоизма, примитивных вожделений, больше уважения, духовной
общности, взаимопонимания...
Никого не удивляли и не запрещались групповые браки - точно так же, как и
однополые...
Александр довольно скоро понял, что Наташа, да и муж ее, вряд ли стали бы
противиться, если бы он пожелал стать "вторым супругом", но сам был не готов к
такому варианту: слишком глубоко сидели в н
м традиции его эпохи. И они, как
видно, это понимали: не распространялись по этому поводу, хотя, при случае, и
давали понять, что "двери открыты". Впрочем, для него и это было не такой уж
малой радостью...
Глава 2.
Пришлось ему и походить на курсы для "великовозрастных балбесов" - то есть для
людей, по каким - то причинам не получившим вовремя необходимого образования.
Там он узнал уйму интересного: например, что человек не сам собой произошел от
обезьяны, а что его вывели искусственным путем высокоцивилизованные
инопланетяне. И не исключительно от обезьян: они задействовали генетический
материал от многих других форм - в том числе даже свиньи! Да и своими
собственными генами, изрядно одарили... Но затея эта не имела полного успеха: в
какой - то момент "недоделанные" полусапиенсы вырвались из - под контроля да и
разбежались... Потому - то в людях до недавнего времени и было столько дикого,
звериного, недоброго и неразумного! Теперь - то, наконец, человечество, хотя и
очень относительно, приблизилось к тому,чем оно и должно было быть с самого
начала: сообществу действительно разумных, добродетельных, уравновешенных
существ. Но радоваться рано: еще многим поколениям хватит работы в этом
направлении.
Крайне впечатляли и сведения о самих этих создателях человечества: это были
существа настолько более духовные, что древние люди, имевшие с ними контакты, не
могли воспринимать их иначе, как богов, и были по - своему правы: ведь даже по
отношению к теперешним людям это как бы полубоги - в силу своего духовного
превосходства и меньшей привязанности к физической субстанции.
Но есть во Вселенной существа и более высокого порядка, каковых, при желании,
можно и всерьез воспринимать как объекты религиозного поклонения - что многие и
делают. Это существа уже чисто духовные, вовсе не обладающие физическим телом:
они составляют как бы единую духовную сущность, определяющую судьбы Вселенной, и
ее - эту самую сущность - и можно - даже нужно - именовать Богом с большой
буквы.
Человечество было создано именно по Его воле, как это обычно и делается на всех
подходящих планетах в определенный момент. Правда - не всегда вполне удачно, о
чем и свидетельствует участь человека. Но все эти неудачи - временны и
преходящи: человек все равно - раньше или позже - выполнит сво
 предназначение:
станет существом вполне духовным и успешным помощником Господа Бога в
осуществлении Его промысла: увеличивать общую духовность Мироздания, пока Дух
окончательно не победит Материю. А победа Духа над Материей и будет означать
победу Добра над Злом, разумного начала над стихийным, Света над Тьмой! Этой
цели и служила миссия Христа - самая значительная из подобных миссий. И
христиане вполне справедливо считают Его Богом: это действительно было явление
сверхземного и сверхприродного масштаба. И, хоть человечество и оказалось
неготовым в полной мере воспринять Его учение, но польза от него была огромна:
это до сих пор непревзойденный эталон и в области этики, и во многих других
областях! Правда, христианские обряды теперь выглядят иначе, чем когда - то: они
стали проще, но, благодаря телепатии, в то же время и глубже, можно сказать -
эффективней...
Кроме того, экспедиции в прошлое позволили получить более ясное представление о
самих истоках христианской религии, благодаря чему и Новый Завет снабдили
немаловажными комментариями. В целом же религиозная жизнь потомков приобрела
завидное равновесие между чувством и разумом, чего в его эпоху явно не
наблюдалось...
Глава 3.
Александр, конечно, понимал, что техника у "них" на уровне, который превышает
всякую фантазию. Но хотелось узнать главное: где берут энергию, как получают
пищу... Вид этой пищи наводил. на мысль, что вся она искусственного
происхождения. Но оказалось, что не совсем так: никому не возбраняется
"крестьянствовать" - некоторые оригиналы делают это даже без какой - либо
техники: с помощью лошади, плуга, а то и сохи... Но это ни для кого не является
основным занятием - всегда лишь хобби - как в двадцатом веке некоторые плавали
на парусниках. Обычно несколько человек договариваются о сроках своих отпусков,
чтобы сменять друг друга в течение весны и лета на какой - нибудь патриархальной
ферме. И таких любителей немало: инстинкт земледелия у большинства людей
генетически обусловлен. Тем более, что продукты с таких ферм высоко ценятся. Но
основная масса пищи все же производится искусственным путем, и технология ее
получения такова, что можно придавать ей любые вкусовые качества и питательные
свойства. К тому же это несравненно дешевле, чем пахать и сеять, тем более -
убирать урожай. И от погоды не зависит. Да и гуманнее: не надо убивать животных.
В общем, были бы источники энергии, а остальное - "дело техники"! Энергия же
добывалась, большей частью, "из воды" - путем того самого термоядерного синтеза,
о котором так мечтали его современники. Но даже эти отдаленные потомки не
достигли совершенства в столь непростом деле: здесь было еще много проблем,
связанных с эффективностью и безопасностью. К тому же уже довольно широко
переходили на совсем уж экзотические способы добычи энергии, суть которых он был
неспособен понять: "их" физика не "лезла в голову" - как видно, стиль его
мышления был слишком архаичен...
Зато их философия не содержала непреодолимых трудностей: он добросовестно
ознакомился с несколькими трудами по истории философии и убедился, что
принципиально нового за эти несколько веков почти не появилось - разве что
заметно изменилась форма изложения: видно, правы были те, кто утверждали, что
"вс
 умное сказали еще древние"...
По крайней мере - в этой области. А вот оценки тех или иных. философов и
философских школ были существенно иными, чем в его время: многие из тех, которые
тогда счита-лись корифеями и чьи концепции меняли судьбы Мира, теперь ставились
невысоко, а то и вовсе объявлялись шарлатанами или недоумками. Другие же, тогда
малоизвестные или даже вовсе никому неведомые, равно как и преследуемые, теперь
превозносились, как пророки!
То же самое и с литераторами: многие "властители дум" его поколения были
известны разве что специалистам по истории литературы данного периода! Зато
некоторые - имена, малоизвестные при жизни даже узкому кругу и не издававшиеся,
вошли в историю литературы яркими фигурами! А, впрочем, это мало удивляло: вс

большое видится на расстоянии...
Впечатляла их манера рисовать: карандашей, кистей в их обиходе практически не
было, а "творили" на дисплеях - в основном нечто абстрактное, но почти всегда
приятное для глаза. Удачные варианты тут же увековечивались на каком - нибудь
материале, который мог сохраняться практически вечно. Существовал и театр, но, в
основном, не профессиональный, а любительский. В основном же все зрелища
смотрелись индивидуально или небольшими группами знакомцев - как правило, в
домашней обстановке или в "местах отдыха" - при помощи фантастически совершенных
видеокассет, создававших полный эффект присутствия в зрительном зале. Вообще же
люди редко собирались где - нибудь под одной крышей - в этом не было
необходимости: электроника соединяла независимо от расстояний. Да, уютно было
жить в такой сверхкомфортабельной среде...
Но хотелось все - таки понять, какая степень социальной справедливости
свойственна этому обществу. Ему удалось выяснить, что богатые и бедные, конечно,
есть, но их не так уж много: бизнеса почти не существует, так - как в экономике
преобладает плановое начало. Правда, оно оптимально учитывает реальные
потребности людей, и поэтому не является тупо - принудительным фактором - как
когда - то при социализме.
Производство настолько роботизировано, что людей в н
м занято немного. Да и быт,
и торговля, и связь... Так что медицина и образование, ну и наука - наиболее
человеко
мкие сферы. А, чтобы задействовать всех трудоспособных, нагрузка на
каждого работающего минимальна. Но вс
 же, если техника работает нормально,
многие люди остаются не у дел. И не так уж редки случаи, когда некоторые
"несознательные граждане" специально портят технику, чтобы хоть немного
поработать - ради, так сказать, самоутверждения. И в теперешних судах таких дел
не меньше, чем в его время, скажем, дел о кражах...
Но система наказаний теперь сильно отличается от привычных для нас лагерей и
тюряг: не принудительный труд, а принудительное безделье является главным
наказующим фактором. Да и содержание под стражей почти не применяется. Но люди
вовсе не стали каким - то подобием анге-лов: разрушительные свойства
человеческой натуры и теперь проявляются не так уж редко: человеку, как всегда,
чего - то не хватает, а, поскольку материальных проблем у него теперь, как
правило, нет, то он начинает "чудить", совершая непредсказуемые поступки.
Количество таких случаев растет с угрожающей быстротой, и уже угрожает
стабильности общества. На борьбу с такими явлениями тратится много сил и
средств, но она далеко не всегда эффективна. Другая крупная проблема - до сих
пор еще разный уровень развития различных стран (здесь, в Восточной Европе, он
сейчас вполне достаточный, но так было далеко не всегда). Вообще же в некоторых
уголках Земли и теперь царит нужда - из-за перенаселенности, да и в силу
этнических особенностей населяющих их народов: хотя эти особенности и менее
заметны, чем когда - то, но они далеко не исчезли: много сохраняется
патриархального в культуре и религии, во вс
м укладе жизни. А к так называемым
"развитым странам" там обычно испытывают и зависть, и презрение одновременно. И
нередко, завладев современным оружием, ставят под угрозу безопасность всей
планеты. Но, к счастью, теперь таких отстало - агрессивных стран намного меньше,
чем в его эпоху, и их легче успокаивать путем субсидий и прочих видов "помощи".
Да и оружия теперь производится сравнительно немного, и средства обороны резко
превышают средства нападения - по крайней мере, в передовых странах. Так что
безответственным авантюристам из отсталых стран не так уж часто удается
причинять серьезные неприятности остальному человечеству. Большую угрозу
представляет их отсталая технология, изрядно загря-зняющая всю планету. Вообще
за последние века уровень радиации значительно возрос. Особенно высоким он был
сто - двести лет назад, когда для получения энергии широко использовался ядерный
распад вместо нынешнего синтеза. И еще кое - где сохранялось атомное оружие...
За последние век - полтора он заметно понизился, но на многих территори-ях еще
опасно появляться без скафандра.
Политическая жизнь, насколько он мог ее наблюдать, отличалась боль-шей
цивилизованностью и меньшей остротой, чем в его время. Во всех цивилизованных
странах царила демократия, достигшая такой зрелости, что и выборы, и
парламентские дебаты, как правило, происхо-дили спокойно, но в то же время
скучновато. Поэтому, как бы для развлечения публики, продолжали существовать
политические экстремисты, за которыми с немалым интересом наблюдали, но всерьез
не принимали.
Большинство же политиков, как и избирателей, придерживалось умеренно -
либеральных позиций.
Да и большого интереса к этой сфере в обществе не наблюдалось...
Крупная собственность была акционирована, и ажиотажа вокруг нее тоже не было
заметно...
Александр прекрасно помнил, что в его эпоху двигателем всякого развития являлась
конкуренция. При социализме правда, ее пытались заменить почетом и наградами, но
довольно безуспешно (потому - то, не в последнюю очередь, и сам социализм "сгнил
заживо"). А как же с этим обстоит теперь? Он довольно упорно допытывался ответа
на этот вопрос, но вскоре понял, что люди этой эпохи мало озабочены данной
проблемой, из чего заключил, что и конкуренции - то, как таковой, здесь не то
чтобы нет, но особой напряженностью она не отличается - скорее всего потому, что
на производстве "человеческий фактор" сведен к минимуму: всюду роботы, а можно
ли представить конкурирующих роботов? Но вроде и стагнации не наблюдается...
Наверно, дело в том, что ограниченность природных ресурсов заставляет
совершенствовать технологию и без всякой конкуренции... Да и людей здесь уважают
за профессионализм - стимул тоже не из слабых... А вс
 же проблем и здесь, как
видно, не так мало...
Он, действительно, уже начинал понимать, что и проблем, и трудностей, и просто
неурядиц у потомков вряд ли меньше, чем у его незадачливых современников. Они
просто другие, и не сразу их увидишь! (Тут Александр не без иронии представил,
каким бы раем показалось "его" попу пребывание в двадцатом веке - если бы не
помер со страху от картины мчащихся автомобилей и ревущих самолетов, да не
проклял бы простоволосых женщин с голыми ногами и мужчин, извергающих дым изо
рта - как заправские черти!)
Глава 4.
Надо как - то врастать в эту жизнь, - вс
 чаще думал Александр. До сих пор он
лишь пассивно созерцал ее да уклонялся, как умел, от утомительного внимания
любопытных, непременно желавших побеседовать с "живым ископаемым". Причем
частенько из него пытались сделать "козла отпущения" за все грехи его эпохи.
Что же касается тех, кто решал его судьбу, то они были как будто довольны им: он
представил им неплохой материал и о семнадцатом веке, и о собственной эпохе.
Правда, его пожелание остаться жить "у них" было явно сверх программы, и ему не
сразу разрешили: долго с ним беседовали, выясняя его побуждения, потом медлили с
ответом... Наконец, ему было сказано при-мерно следующее: "Само Ваше пребывание
у нас допустимо, но Ваше полное и моментальное исчезновение из своей эпохи
нежелательно: это было бы для Ваших современников уж слишком большие чудом!"
- Но ведь у нас не так уж редки случаи, когда люди исчезают без следа: на каждом
милицейском стенде висят их фотографии!
- Да, такое случается, но что же здесь хорошего? - заметили ему.
- Это очень печальные случаи! Знавшие Вас люди станут думать, что с Вами
случилась трагедия... .Вашей милиции придется Вас разыскивать...
- Я не настаиваю на таком варианте, - сказал Александр, несколько смутившись, -
но можно ведь, наверно, продолжить этот маятниковый процесс... С той только
разницей, что в тех эпохах я буду появляться мельком- только чтобы
"отметиться"...
- Теоретически это, конечно, возможно, но... Это ведь стоит немалых затрат!...
Александр еще больше смутился: - ну, если так - что ж делать? Извините за
навязчивость.
-Ну, что Вы, что Вы... Во всяком случае, немедленной депортации можете не
опасаться: погостите у нас, осмотритесь... И мы к Вам присмотримся... А тем
временем решим: может быть, сочтем целесообразным продолжить эксперимент... А,
возможно, через нашу агентуру удастся внушить вашим современникам какую - то
дезинформацию о Вас...
- У них, видимо, в каждой эпохе своя агентура, - подумалось Александру. Эту его
мысль моментально уловили и сказали: - да, конечно. Но мы это делаем с чисто
научными целями.
-А в последующие после вас эпохи вы проникаете?
-Только таким же пут
м, как Вы - в нашу.
-И насколько глубоко ? - продолжал любопытствовать
Александр.
- Любопытство - не порок, - ответили ему, - но, поверьте, о последующих временах
мы не знаем почти ничего определенного: их обитатели неукоснительно заботятся об
этом. Побывавшие "там" обычно ничего не помнят - даже века ! Остаются лишь следы
на уровне эмоций, которые чаще всего положительны. Но это вовсе не значит, что
"там" вс
 хорошо! Вам ведь у нас тоже нравится, а нам у себя - как когда... И Вы
достаточно сообразительны, чтобы понять: если придется вернуть Вас "домой", то
потребуется и стереть из Вашей памяти все "лишнее"...
- Да, я понимаю, - сказал Александр не без грусти.
- Ну вот, кажется, и договорились, - с явным облегчением произнес беседовавший с
ним человек. (Александр затруднялся определить для себя его статус: по
представлениям его эпохи, это был чиновник, но такое наименование не считалось
особенно лестным у людей его эпохи.)
"Официальное лицо" - да, пожалуй, но держалось это самое "лицо" вовсе не столь
официально, как это было принято в его время: в разговоре ощущалось нечто чисто
человеческое, не официальное... - Он, возможно, искренне озабочен моей судьбой,
- подумал Александр с затеплившимся чувством благодарности к этому явно
приятному для него человеку. Может статься, мы могли бы сделаться приятелями...
Телепатия и тут не "подкачала": собеседник тепло улыбнулся и не менее тепло
проговорил: - был бы рад считать Вас своим приятелем. Так что можно на "Ты" и по
имени. Меня зовут Борис, а можно просто Боря...
Глава 5.
Боре было с виду где - то тридцать с небольшим, хотя на самом деле - чуть не
вдвое больше: "они" медленно взрослели, столь же медленно старели, а жили обычно
не меньше ста лет. Кое - кто доживал чуть ли не до двухсот... Но стремления
прожить как можно дольше Александр у них не замечал: где - то после ста начинал
пропадать интерес к жизни, люди переставали заботиться о своем здоровье и, как
говорится, угасали. Сама смерть была, как правило, нетрудной - без боли и
страха: уровень медицины позволял и жизнь делать долгой и безболезненной., и
саму смерть лишал ее привычных неприятных атрибутов. Да и представления о
"загробной жизни", в свое время будто бы "опровергнутые" недоразвитым
естествознанием, давно были "реабилитированы" достигшей зрелости наукой, и
"жизнь вечная" считалась чем - то само собой разумеющимся.
Боря был человеком неглупым, общительным,.добрым. Он был хорошо образован - в
частности, неплохо знал историю, и Александр его много расспрашивал о
"промежуточных" эпохах.
Тот ему поведал, что особо тяжких катастроф, наподобие мировых войн, было
немного. Зато происходило бесчисленное множество не очень крупных, но довольно
неприятных неурядиц "местного значения" - особенно во времена, более или менее
близкие к эпохе Александра: в это время "Третий мир" был очень нестабилен, да
еще и увеличился за счет обломков бывшего СССР.
Что же до истории России, то она, как всегда, состояла из чередованья взлетов и
падений - иногда с весьма высокой амплитудой: бесконечные ее метания от
подражательства другим - как правило, весьма бездарного - к "национальной
самобытности" - обычно понимаемой, как реставрация патриархального уклада, - а,
время от времени, отчаянные попытки изобрести что - нибудь "эдакое", ни на что
не похожее - долгое время мешали ей вступить на путь нормального развития и
правильно задействовать свои огромные природные и интеллектуальные ресурсы.
Социальные вопросы всегда были ее "ахиллесовой пятой": средневековость
психологии, сохранявшаяся у большинства ее жителей слишком уж долго, наряду с
примитивным эпигонством, издавна присущим значительной части ее "образованного"
населения и столь характерным для всех вообще недоучек, пытавшихся просто так,
"за здорово живешь", не напрягаясь, перенять внешние формы западной цивилизации,
всегда порождали в этой стране неразбериху, вредные иллюзии, авантюризм и часто
способствовали утрате собственной национальной духовности без приобретения какой
- либо иной, что вело к морально - духовному одичанию.
Вс
 это приводило, как правило, и к хозяйственной разрухе, и к политическим
тупикам, а, время от времени, и к серьезным потрясениям.
Из - за всего