о  передвинул  рычажки  вправо  и   заходил
взад-вперед по жилому отсеку, ероша волосы и  обдумывая  чудо  превращения
крестика в шестикрылую осу.
   Вдруг его размышления прервала ужасная мысль: "А  нажал  ли  он  кнопку
перед тем, как передвинуть рычажки вправо?"
   Хадаков бросился к телескопу. Минуты две он вглядывался  в  открывшуюся
картину - усеянный звездами диск, середину которого занимал Юрас  -  узкий
белый  серп.  В  центре  диска  снова  белел  маленький  крестик,  а  пять
соответствующих звезд по-прежнему закрывались белыми кружочками.  У  краев
диска светились изображения шкал, встроенных в телескоп приборов.  Хадаков
содрогнулся, когда понял смысл увиденного: он не нажал кнопки,  и  поэтому
серводвигатели не сработали. Теперь, если не запустить безотлагательно  во
всю силу лучевые тормоза, то через несколько минут "Связной-15"  неминуемо
врежется в Юрас и превратится в пламя.
   Заметим, что винить Хадакова в  случившемся  не  следует,  поскольку  в
решающий момент  он  впал  в  состояние,  именуемое  медиками  "стрессовой
амнезией".  Такое  состояние  при   определенных   обстоятельствах   может
постигнуть любого.
   Но теперь он действовал энергично и быстро. Хадаков коснулся циферблата
часового механизма, передвинул до упора рычаг аварийного торможения и  лег
в аэрольную капсулу, которая тут же заполнилась аэролом.
   Последующие четверть часа были мучительными, но  потом,  когда  лучевые
тормоза кончили работать, действие перегрузок прекратилось. Вдруг  корабль
сильно тряхнуло. Раздался грохот. В следующее мгновение наступила тишина.
   Подождав,  пока  капсула  опорожнится,  Хадаков  выбрался  из  нее.  Он
почувствовал недостаток воздуха. Очевидно, корабль разгерметизировался.
   Хадаков надел скафандр и потушил свет, горевший в  жилом  отсеке.  Стоя
перед иллюминатором, он вглядывался в  сумрак  юрасианской  ночи  и  через
некоторое время увидел неясные очертания безжизненной гористой местности.
   Неподалеку от корабля протекала река, дымящаяся  сизым  дымом.  На  том
берегу  реки  чернели  крутые,  почти  отвесные  утесы,  один  из  которых
возвышался над остальными.  Его  вершина  была  освещена  белесыми  лучами
Варуны. По зеленоватому небу плыли прозрачные облака.
   Хадаков включил свет и занялся осмотром корабля. Скоро  он  понял,  что
корабль безнадежен - отремонтировать его Хадаков не мог.  Невозможно  было
также сообщить куда-либо  об  аварии,  поскольку  от  корабельных  лазеров
остались одни обломки. Положение было безвыходным.
   Придя к такому выводу, Хадаков взял корабельный журнал  и  приготовился
писать. Случайно его взгляд упал на стекло иллюминатора, и ему показалось,
что оно как-то неестественно освещено - извне слабым  светом.  Он  потушил
лампу и вдруг вскрикнул от удивления. На  утесе,  задетом  лучами  Варуны,
сверкало  оправленное  чернотой  ночи  выпуклое   светящееся   изображение
шестикрылой осы. Край одного из ее крыльев был погружен в светлое пятно на
вершине утеса.
   Минут через десять изображение поблекло и исчезло. Между тем восходящая
Варуна осветила вершину еще одной скалы. Было видно простым глазом, как ее
бледные лучи  скользили  по  красноватым  склонам,  косматившимся  при  их
прикосновении клоками серого тумана. Туман  медленно  оседал  и  стекал  с
верткий скалы в реку двумя  широкими  шевелящимися  лентами.  Наблюдая  за
ними, Хадаков вдруг  увидел  поблескивающие  под  завесой  тумана  контуры
гигантского  барельефа,  изображающего  шестикрылую   осу.   В   следующее
мгновение барельеф засветился серебряным светом.
   Хадаков вскочил из-за стола и заходил взад-вперед.  Неожиданно  на  его
лице выразилась радость.  Он  глянул  на  часы  и  поспешил  выбраться  из
корабля. Подойдя к дымящейся реке, он повернул  направо  и  зашагал  вдоль
реки в темноту юрасианской ночи.


   "Внешний-7" совершал уже девятый оборот вокруг Юраса. Николай  и  Борис
сидели в креслах и обсуждали тот факт, что Юрас оказался девственным,  как
нераспечатанная колода карт.
   Уже два часа безостановочно работал биотехноскоп и успел изучить  около
600 миллионов квадратов, то есть почти седьмую часть поверхности Юраса. Но
все  обследованные  квадраты  были   семиотически   бессодержательны.   От
шестикрылой  осы  не  осталось  никаких  следов.  Братья  готовы  были  бы
поверить,  что   оса   им   пригрезилась,   если   бы   не   свидетельство
фотоаппаратуры.
   - Трудно допустить, что изображение осы  возникло  естественным  путем,
говорил Николай с некоторой растерянностью. - Скорее всего оно было кем-то
создано искусственно.
   - Но подумай,  какие  же  нелепые  поступки  придется  в  таком  случае
приписать  его  создателям,  -  возражал  Борис.  -  Сначала  они  учиняют
грандиозную иллюминацию, затем начисто уничтожают все  ее  следы,  а  сами
где-то прячутся. Да ведь их поведение бессмысленно!
   - Что ж, их обычаи могут отличаться от наших, - сказал Николай, пожимая
плечами.
   - Это, конечно, верно.
   - Ты знаешь, я думаю, что изображение осы могло и не быть сигналом. Оно
могло быть, например, идолом или игрушкой...
   Одно непонятно: откуда эти чудодеи набрались витомологических познаний?
Откуда им известно,  что  такое  насекомое?  Неужели  же  на  Юрасе  живут
шестикрылые осы?
   - Биотехноскоп считает, что там нет жизни.
   - Мистика! Послушай, а может быть, юрасиане сами являются  шестикрылыми
осами?
   Борис не успел ничего ответить, потому что в эту минуту раздался звонок
и на световом табло зажглась надпись,  гласившая,  что  в  квадрате  номер
677293517 биотехноскопом зарегистрирован объект несомненно  искусственного
происхождения. В  то  же  самое  время  на  экране  появилось  изображение
зарегистрированного объекта. Им  оказался  лежащий  на  каменистом  грунте
разбитый космический корабль.
   - Постой! Ведь его корабль Хадакова! Это же  "Связной-15"!  -  закричал
Борис.
   Это действительно был "Связной-15".
   Не мешкая, братья Щекуновы повели космолет на посадку.  Спустя  полчаса
корабль вошел в плотные слои атмосферы. Выпустив  коротенькие  крылья,  он
стал стремительно снижаться и в скором времени опустился на грунт у изгиба
реки неподалеку от "Связного-15".
   Был день. Варуна скрывалась за горами,  но  юрасианское  небо  заливало
местность каким-то вязким белесым светом. В иллюминаторы было видно реку и
красноватые утесы за рекой. Возле реки стоял изувеченный "Связной-15".
   Помрачневшие от тяжелых предчувствий, Николай и Борис надели  скафандры
и вышли  из  космолета.  Вскоре  они  были  уже  на  "Связном-15".  Братья
осмотрели  корабль  и  выяснили,  что  он  покинут  Хадаковым.  Тогда  они
вернулись на "Внешний-7" и стали ждать Хадакова. Справедливо полагая,  что
Хадаков вряд ли  станет  переплывать  реку  в  неплавучем  скафандре,  они
уселись у иллюминатора напротив скалистой  гряды  и  обозревали  расселины
между скалами.
   Ждать Хадакова пришлось долго. Уже наступили сумерки, но братья все еще
не  зажигали  прожекторы.  Вдруг  корабль  качнулся,  и  откуда-то   сзади
послышался скрип. Братья обернулись и увидели,  что  стекла  обращенных  к
реке иллюминаторов были погружены во что-то странное. Сквозь них виднелись
какие-то лепестки,  цепочки  шариков  и  очень  много  искривленных  белых
шнуров. Николай включил прожектор, и тотчас  сильным  толчком  "Внешний-7"
наклонило вперед, он  закачался,  но  сохранил  вертикальное  положение  и
утвердился в нем. При атом иллюминаторы очистились. Тут Николай взглянул в
один из иллюминаторов и вдруг радостно замахал рукой. Из  расселины  между
скалами вышел Хадаков, одетый в скафандр, и направился к "Внешнему-7".


   В то время, когда Николай  и  Борис  наблюдали  в  телескоп  гигантское
изображение шестикрылой осы, Хадаков  подвергался  смертельной  опасности.
Предусмотреть эту опасность (сознавая которую  Хадаков  все  равно  бы  не
отступил) ему помешало сильнейшее нервное напряжение. Он все время был как
сам не свой, путешествуя по Юрасу. Его путешествие  длилось  много  часов.
Сначала Хадаков шел берегом дымящейся реки. Потом река повернула  направо,
и ему пришлось искать прохода в широкой гряде скал. Только  после  долгого
блуждания между скалами он вышел на простор.
   Теперь  он  находился  на  широкой  равнине,   погруженной   во   мглу,
прорезываемую лучом маленького прожектора, укрепленного на его  шлеме.  Он
поминутно смотрел на часы. Шел он очень быстрым шагом. Примерно через  час
ходьбы по равнине он заметил, что равнина всхолмилась. Теперь  она  слегка
повышалась  к  северу.  Справа  темнел  овраг,   который,   углубляясь   и
расширяясь, уходил за горизонт.  Мало-помалу  он  превратился  в  огромный
каньон, который вдруг круто изогнулся, будто сломался, и повернул направо.
   В  излучину  каньона  прежде,  очевидно,  впадала  река,   от   которой
сохранилось русло, наполненное камнями. Опасаясь  оползня,  Хадаков  очень
осторожно перешел через русло. Затем он  поднялся  на  пригорок  и  увидел
Лысину Юраса.
   Она  была  похожа  на   беспредельное   фарфоровое   поле.   Прожектор,
укрепленный  -  шлеме  Хадакова,  бросал  вдаль  сноп  света,  отчего   по
фарфоровому полю  скользило  светлое  пятно.  Хадаков  заметил  извилистые
полосы, придававшие белому покрову Лысины Юраса сходство  с  брюхом  кита.
Было очевидно, что он обладал некоторым внутренний строением.
   Хадаков взглянул на часы и до боли закусил губу. Вдруг он  замели,  что
белый пласт, застилавший равнину, немного посветлел. Через минуту он слабо
светился, а еще через минуту превратился в  волнующееся  море  серебряного
огня,  озарившего  облака  и  само  небо.  Сделалось  светло   как   днем.
Исполинские огненные столбы взмывали над океаном серебряного пламени.
   Вдруг грунт  качнулся,  забился  все  сильнее  и  сильнее  и,  наконец,
содрогнулся с  такой  силой,  что  Хадакова  сбросило  с  пригорка,  и  он
неминуемо попал бы на поток камней, несущихся по  руслу  высохшей  реки  в
глубину пропасти, если бы ему не удалось, уцепившись за  уступ,  выхватить
нож и по самую рукоятку вонзить его в грунт. Это остановило  его  падение.
Собрав все силы, опираясь на рукоять ножа и цепляясь  за  уступы,  Хадаков
вскарабкался на ровное место.
   Обессиленный, он лежал близ края пропасти. Вокруг него свистел ветер  и
блуждали языки серебряного пламени.
   Мало-помалу буйство стихий  утихло.  Тогда  Хадаков  встал  на  ноги  и
медленно  побрел  пешком  назад  вдоль  каньона.   Он   шел   и   шел   по
однообразно-безотрадной равнине, слабо  освещенной  светлеющим  небом,  и,
наконец, вышел к гряде скал. Много часов блуждал он между  скалами.  Когда
он спустился в долину дымящейся реки, уже вечерело.
   Хадаков шел около часа берегом реки и,  наконец,  разглядел  в  проходе
между скалами космические корабли. Почти тотчас он  увидел  вспышку  света
сзади, озарившую один из кораблей, который закачался после  этой  вспышки.
Хадаков увидел, что это был "Внешний-7", и направился к нему.


   Сначала братья ни о чем  не  спрашивали  Хадакова.  После  объятий  они
усадили его за стол и, пока он ел, занимались приготовлениями к отлету.
   Чтобы, взлетев, сразу же направиться  точно  на  Одиннадцатую  Станцию,
необходимо  было  изучить  гравитационную  обстановку  в  околоюрасианском
пространстве. С целью ее  научения  братья  запустили  маленький  спутник,
связанный с корабельным компьютером. "Внешний-7" не мог стартовать раньше,
чем спутник закончит облет Юраса, а на это требовалось минут пятьдесят.
   Когда Хадаков утолил голод, между космонавтами завязался разговор.
   - Скажи, Вадим, куда и зачем ты ходил? - спросил Борис.
   - Я ходил подавать вам сигнал.
   - Как? Неужели ты хочешь сказать, что сам сделал осу?
   - Нет, но я ее поджег. Для этого был нужен просто яркий луч света.  Она
зажглась, когда на нее упал свет.
   - Но как ты узнал, что оса подожжется?
   - Я видел двух ос здесь на утесах. Они вспыхнули именно тогда, когда их
коснулись лучи  Варуны.  Потом  они  исчезли.  Очевидно,  они  состоят  из
летучего вещества, в котором свет возбуждает какую-то реакцию...
   - Прости, а что случилось на "Связном-15"? - перебил Николай.
   - Корректируя траекторию корабля, я  вдруг  увидел  осу,  растерялся  и
забыл нажать кнопку фиксации режимов серводвигателей. Потом  я  затормозил
корабль и сел на Юрас единственно затем, чтобы не врезаться в него.
   - А что представляют собой осы? Ты знаешь это? - спросил Борис.
   - По-моему, они являются просто-напросто накаменными морозными узорами,
- отвечал Хадаков, - но в отличие от обычных морозных узоров  они  состоят
не из воды, а из кристаллов какого-то  другого  вещества.  Они  отлагаются
ночью и уничтожаются днем лучами Варуны. Увидев их, - продолжал Хадаков, -
я подумал, что на ночной половине планеты ничто  не  мешает  им  достигать
огромных размеров. И тут я вспомнил о Лысине Юраса. Мне пришло на ум,  что
она является идеальным гнездилищем для шестикрылых ос. На  этом  огромном,
никогда не освещаемом Варуной пространстве за  миллионы  лет  должны  были
вырасти исполинские осы.
   -  Вас  понял,  -  сказал  Борис.  -  Значит,  ты  решил  добраться  до
какой-нибудь из них и поджечь ее, чтобы  мы  с  Николаем  заинтересовались
осой, изучили Юрас биотехноскопом и нашли тебя.  Это  понятно.  Но  скажи,
если знаешь, что за приключение произошло с нашим кораблем  за  минуту  до
твоего появления? - спросил Борис и разъяснил Коротко суть происшествия.
   - Я думаю, - сказал Хадаков, - что на  ваш  корабль,  как  изморозь  на
оконное стекло, осаждался иней, из которого формировалась шестикрылая оса.
Через иллюминатор вы видели части ее брюха. Когда вы включили  прожекторы,
оса зажглась и быстро испарилась, а образовавшиеся газы с  силой  толкнули
корабль, и он закачался. (Чтобы не  вводить  читателя  в  заблуждение,  мы
должны сказать, что предположение Хадакова было ошибочным.)
   - Но если такая  маленькая  оса,  как  та,  которая  выросла  на  нашем
корабле, послужила причиной порядочного толчка, то  какой  же  силы  взрыв
произошел, когда ты поджег свою огромную осу! - сказал Николай. -  Ты  был
на волоске от смерти.
   - Когда я поджег осу, грунт заходил ходуном, и я  чуть  не  свалился  в
пропасть. Я едва мог удержаться на краю ее. Не пойму,  как  я  упустил  из
виду, что, когда такая махина испарится,  юрасианская  кора  заколеблется.
Иначе и быть не могло! Она весила добрый миллиард тонн!
   - Да уж не меньше, - сказал Николай.
   Он встал с кресла и вдруг заговорил громко и взволнованно:
   - Но ведь это невозможно! Это же совершенно немыслимо,  чтобы  на  краю
света, в нескольких парсеках от Земли узоры из  инея  почему-то  повторяли
очертания земного животного - осы! Это невероятно!
   - Это не так уж невероятно, - возразил Хадаков. - Ты  видел,  например,
что  морозные  узоры  на  стекле  бывают  точь-в-точь  похожи  на   листья
папоротника. А это значит, что в самых отдаленных  глубинах  вселенной  ты
увидишь  листья  земного  папоротника,  если  там   есть   вода,   гладкая
поверхность и мороз.
   Недавно открыли  так  называемые  башаринские  группы.  Это  инварианты
квазипроектнвных   преобразований,   характеризующие    форму    предмета.
Оказалось, что то общее, что имеют, например, фигуры всех аистов, или всех
кошек, или всех кувшинов, определяется наборами башаринских  групп.  Когда
мы решаем, что вот это - герань, это - груша, а это, скажем, овца, то  наш
глаз схватывает прежде всего именно башаринские группы.
   Есть ветвь математики, исследующая рост. Раньше  я  ею  занимался.  Она
ставит своей задачей ответить на следующий  вопрос:  как  получается,  что
многие животные, растения, кристаллы и  скопления  кристаллов  при  росте,
увеличиваясь в размерах, сохраняют, однако,  свою  характерную  форму,  то
есть присущие им наборы башаринских групп?
   В  основе  этого  довольно  удивительного  факта   лежат   определенные
математические механизмы. Они очень плодовиты, но не  всемогущи,  то  есть
они могут создать лишь конечное число различных форм. Это  число  огромно.
Подсчитано недавно, что все многообразие древних и современных форм земных
животных и растений составляет лишь  четверть  процента  от  этого  числа.
Однако четверть процента - это все же вполне  ощутимая  величина.  Значит,
есть реальные шансы в самых неожиданных  обстоятельствах  в  отдаленнейших
уголках вселенной находить земные формы.
   - Неужели  существует  лишь  конечное  число  возможных  обликов  живых
существ? - спросил Борис.
   - Этого математика не утверждает, -  ответил  Хадаков.  -  Утверждается
лишь, что ограниченно число обликов тех структур, которые во  время  роста
сохраняют свой характерный внешний вид.
   - Все-таки странно, что живые и неживые объекты могут быть так  похожи,
- сказал Николай.
   - Формами тех и других, - отвечал Хадаков, - управляют  одни  и  те  же
математические механизмы. А они универсальны. Для них  безразлично,  какие
именно предметы растут. Растут же не  только  живые  организмы.  Растут  и
кристаллы, и сталактиты,  и  т.п.  Недавно  открыли,  что  могут  расти  и
астероиды за счет реликтового излучения. Так что не  исключено,  -  сказал
Хадаков, улыбаясь, - что вскоре  откроют  скопление  растущих  астероидов,
имеющих вид исполинских  летучих  мышей.  Может  вдруг  обнаружиться,  что
масконы в недрах Луны точь-в-точь похожи на динозавров или трилобитов  или
что на Юрасе есть пещера, со сводов которой свисают  сталактиты,  как  две
капли воды похожие на змей...
   - Подожди, ведь эволюция на Земле выработала формы,  приспособленные  к
внешним условиям. Чем ты объяснишь, что абстрактные математические  законы
разрешают  животным  и  растениям   иметь   именно   те   формы,   которые
соответствуют целям выживания? - спросил Борис.
   - Во-первых, тем, что механизмы роста достаточно плодовиты,  во-вторых,
тем, что башаринские группы не сковывают форму намертво; внутри положенных
ими пределов легко находятся формы, отвечающие целям  выживания.  Впрочем,
иногда мы преувеличиваем роль целей выживания. Так, например, в подходящих
растворах крупицы  некоторых  веществ  обрастают  скоплениями  кристаллов,
удивительно похожих на водоросли. Ясно,  что  их  сходство  с  водорослями
ничего  общего  не  имеет  с  целями  выживания.  Значит,  и  формы  самих
водорослей отнюдь не определяются лишь этими целями.
   - У меня есть еще один вопрос, - сказал Борис. - Осу, увиденную мною  и
Николаем, поджег ты, вмешавшись в естественный порядок вещей на Юрасе.  Но
оса, которую ты сам увидел из космоса, зажглась с  лучей  Варуны.  Чем  ты
объяснишь, что ни Петровы, ни Горохов не видели ничего подобного?
   - Я думаю, - отвечал Хадаков, - что мне случилось увидеть очень  редкое
явление. Гибель от лучей Варуны такой огромной осы, что  сквозь  атмосферу
ее видно из космоса, случается не каждый  год.  Ведь  эта  оса  могла  уже
миллион раз погибнуть, прежде чем она доросла до таких  больших  размеров.
Теоретически щуки могут достигать  веса  в  30  кг,  но  многие  ли  могут
похвастаться тем, что им удалось выудить тридцатикилограммовую щуку?  -  С
этими словами Хадаков посмотрел на часы. - Через три  минуты  стартуем,  -
объявил он и направился к аэрольной капсуле.
   Ровно через три минуты "Внешний-7" взлетел. Он  точно  лег  на  трассу,
вычисленную компьютером. Через три недели, всего лишь однажды прибегнув  к
коррекции траектории полета, космонавты достигли Одиннадцатой Станции.


   Между тем на Юрасе,  в  покинутой  космонавтами  долине  дни  сменяются
ночами, и наступлением вечерних сумерек из дымящейся  реки  на  прибрежные
скалы  выползают   белоснежные   шестикрылые   осы.   (Оса,   уничтоженная
прожекторами "Внешнего-7", тоже выползла из дымящейся реки и  наползла  на
"Внешний-7", а не образовалась  из  выпавшего  на  него  инея,  как  думал
Хадаков.) Шестикрылые осы обладают лишь  самыми  примити