ясь, засунул
поглубже во внутренний карман куртки. - Ну, Аркашенька, поищи теперь свои
дорогие таблеточки! А если тебе уж так не терпится побыть трупом, придумай
что-нибудь другое!"
   Тут я запнулся и тревожно подумал: а что, если он и вправду придумает?
Но потом рассудил, что ничего он не станет делать, пока не выяснит, куда
девались таблетки. И самоубийство не состоится - по крайней мере сегодня.
   Дело сделано, и не рвануть ли мне поскорей обратно? Нет, ничего я еще
не выяснил, да и самоубийство может состояться не сегодня, так завтра...
Нельзя мне в хронокамеру... а жалко!
   Думая об этом, я машинально оглянулся на хрононамеру, на пульт - и
вдруг похолодел, прямо обледенел весь, от кончиков пальцев до корней волос!
   Зеленый глазок на пульте погас!
   Что это значит? Что же это значит? Ведь он был включен на автоматику!
   Постой... где включен? В будущем, из которого я прибыл... Так-так... В
будущем, на три дня вперед, стоял этот же самый пульт. Я его сам включил
на автоматический возврат хронокамеры. А он взял да отключился - как же
это? Он же не мог отключиться сам по собственному почину! Не может он
этого, наш белоснежный зеленоглазый красавчик. На такое свинство он никак
не способен!
   Сам-то он неспособен, а вот под моим воздействием... Я забрал таблетки
и этим уже отклонил линию, и мои действия - сегодняшние, здешние - уже
начали, как видно, влиять на дальнейший ход событий. От них, как от камня,
брошенного в воду, расходятся круги, захватывая в свою орбиту другие
события, мне пока неизвестные. И через три дня мир окажется не совсем
таким, каким я его оставил... И пульт там не будет включен... видно,
некому будет его включить.
   Ясно... А неясно вот что: разве будущее может влиять на прошлое? Но тут
же я сообразил, что вообще-то, конечно, не может, но как раз в данном
уникальном случае это возможно, потому что включенная хронокамера
связывает общим каналом два момента времени - настоящий и будущий... Она
как бы одновременно существует и тут и там... И если там, в этом
загадочном будущем, пульт почему-то отключился, то он должен отключиться и
здесь.
   Прежний твой мир не исчез, но ты исчез из него и для него. Все осталось
там по-прежнему: и камера стоит, и пульт тебя там дожидается... и никогда
уже не дождется.
   Теоретически это понятно, а эмоции бунтуют, примитивное чувство
реальности возмущается: ну как это могут существовать в одном и том же
месте минимум два разных мира?! Да и не очень-то они разные, - в общем,
все на один манер, с некоторыми вариантами... А может, вся эта теория
насчет отклоняющихся мировых линий никуда не годится? Может, изменяя
реальность при переходе во времени, мы попросту аннулируем ее, эту прежнюю
реальность, и заменяем другой, уже измененной? Нет, постой, как же так? Я
ведь только что был в одном времени, а попал в другое... Это же ясно: там
была ночь, тут - вечер.
   И окурков в пепельнице там не было и не могло быть, я же не курю, а
Аркадий:
   Я бессмысленно поглядел на пепельницу. Да, - но это никакое не
доказательство. Я сравниваю разные точки из одной и той же линии, разно
расположенные во времени, но существующие одновременно... Постой, а пульт!
   Почему тогда погас пульт?.. Ну, и это ничего не доказывает, или,
вернее, доказывает, что я уже изменил реальность. Нет, не так... Нет, я
окончательно запутался!
   И вообще сколько можно стоять и бесплодно теоретизировать? Этим вполне
можно было и там, у себя, заниматься, а здесь действовать надо! И в первую
очередь надо разыскать Аркадия - где он, в самом-то деле, шляется в такой
ответственный момент!
   Двигаться надо в направлении зала хронокамер, это элементарно. Какие-то
дела в том районе у Аркадия определенно были...
   Я решительно распахнул дверь лаборатории. Видит меня кто - ну и пускай!
   Смотрите и, ежели охота, завидуйте! Да и вообще - чего мне бояться?
Увидят если, так ведь примут меня... за меня же! За кого же еще? Одет я
так же, постареть за трн дня не успел... насчет биологических процессов,
которые якобы при переходе во времени идут вспять - это явная липа... Нет,
никому даже и не приснится, что я Борис, да не тот! Вдруг я вспомнил о
чем-то... о чем же это? Нет... скользнуло и исчезло, не поймаешь, не
удержишь... Ну, ладно...
   Я выглянул в коридор: никого нет. Ну, поехали! Я осторожно прикрыл
дверь лаборатории и зашагал к боковой лестнице, к той самой, где недавно,
часа два-три назад, но в том, прежнем мире Нина повстречала Аркадия.
   Подумать только: на лестнице опять кто-то был! И не один. Прямо не
лестница, а Бродвей какой-то...
   Я прижался к стене, осторожно глянул на лестницу - и тут же попятился.
Там стояли двое. Один как будто бы Аркадий... да нет, точно - Аркадий!
Второго я совсем не успел рассмотреть, да и стоял он спиной но мне.
   Если б Аркадий был один, я бы, конечно, сразу бросился и нему. Но тут я
сообразил, что ведь не знаю, кто это разгуливает с Аркадием по институту и
какие у них дела. И совсем неизвестно, захочет ли Аркадий мне это
рассказывать. Скорей всего, именно не захочет.
   Я напрягал слух, стараясь разобрать, о чем говорят на лестнице.
Впрочем, в институте было абсолютно тихо, а узкий туннель лестницы работая
как рупор, донося до меня каждый звук.
   Но те двое на лестнице молчали. Стояли и молчали. Это меня совсем уж с
толку сбило. Нашли тоже время и место для лирического молчания! Наконец
чиркнула спичка, а потом что-то затрещало. Вроде бы спичечный коробок
сломали. Потом кто-то кашлянул, и я отчетливо услышал голос Аркадия:
   - Ну что ж, пошли в зал!
   - Угу, - буркнул тот, другой.
   Значит, они идут в зал хронокамер: в эксплуатационном корпусе никакого
зала нет...
   Внизу скрипнула дверь. Я крадучись спустился по лестнице. Понаблюдаю за
ними, пока ведь ничего страшного не происходит, отношения у них вроде бы
вполне мирные. Или это мне кажется?
   Была еще одна причина, по которой мне хотелось сначала разглядеть как
следует "незнакомца". Но я побаивался, что рядом с Аркадием увижу...
самого себя! Ведь недаром же видели меня в институте вечером двадцатого
мая!
   Конечно, эта история меняется с каждым моим шагом и все больше
расходится с той, прежней, но не может же она сразу во всем измениться!
Могло случиться так, что именно этого факта мои теперешние действия не
изменили... Ну, а встречаться с самим собой и выяснять, какова моя роль во
всей этой истории, мне определенно не хотелось.
   Я тихонько, на цыпочках пробежал по коридору нижнего этажа. В конце
коридора была дверь с тамбуром, она выходила во двор, к эксплуатационному
корпусу; я стал в тамбуре и сунул носок туфли в дверь, чтобы она
оставалась чуть приоткрытой. Сквозь узкую щель я видел весь коридор и
дверь зала хронокамер.
   Сейчас они выйдут, наверное... Уж тут-то я их разгляжу как следует: в
коридоре светло...
   Дверь зала медленно приоткрылась. Сердце у меня гулко стукнуло. Из зала
вышел только один человек. И это был Аркадий.
   Я отчетливо видел, как он прижмурился - в зале, наверное, было
темновато, и яркий свет резанул ему глаза. Он постоял у двери, будто
задумавшись о чем-то. Лицо у него было не то озабоченное, не то печальное
- нет, скорее хмурое, жесткое и хмурое.
   Сердце у меня колотилось так громко, что я невольно прижал его локтем,
- испугался, как бы Аркадий не услышал... Теоретически я был вполне готов
встретить здесь, в прошлом, живого Аркадия, - да ведь в расчете на это я и
затеял всю историю с переходом! Но сейчас... сейчас я еле на ногах устоял,
даже за стенку уцепился, чтобы не упасть. Шестьдесят часов назад я видел
Аркадия мертвым, а сейчас он стоял в коридоре, озабоченный, хмурый, злой,
но живой! Чего уж, живее некуда - и сигарета, как всегда, торчит в углу
рта, и глаза чуть прищурены, и смотрит он словно внутрь себя... Ну, полное
впечатление, что у Аркадия какой-то важный эксперимент не ладится... Вся
моя злость на него пропала, мне хотелось заорать во весь голос: "Аркадий!"
- и броситься к нему.
   Но я остался в своем укрытии, а Аркадий повернулся и, слегка сутулясь,
пошел к боковой лестнице. Я выпрямился и вздохнул посвободней. Я даже
злорадно ухмыльнулся, потрогав карман куртки: "Иди, иди! Войдешь в
лабораторию и приятно удивишься!" Но тут же острая боль резанула мне
сердце: ведь Аркадий сейчас стоял и думал, что пора, мол, идти и глотать
яд... пора умирать!
   Мне страшно захотелось догнать Аркадия, прижать его к стенке, добиться
истины. Но я понимал, что это неразумно. Сейчас мне надо заняться в первую
очередь "незнакомцем". Аркадий минимум на полчаса имеет занятие -
выяснить, куда девались таблетки.
   Я осторожно, на цыпочках двигался к залу и все ожидал, что вот-вот
скрипнет дверь, - тогда я срочно эвакуируюсь обратно в тамбур. Но дверь не
скрипела, и никто из зала не выходил. Елки-палки, да что же он там делает?
Что вообще там можно делать, в этом, еще мертвом зале, среди всякого хлама
и мусора?! Я уже был сыт по горло всеми этими тайнами пещеры Лейхтвейса.
Вот пойду сейчас и добуду интервью у этого типа, кто бы он ни был, хоть и
я сам. Пора установить, кто есть кто!
   Тут у меня снова что-то ворохнулось в мозгу, тяжело так, неуклюже... Я
приостановился, прислушался, держа одну ногу на весу... Нет, затихло
опять, упряталось...
   Я стоял уже у самой двери в зал хронокамер.
   За дверью была тишина. Абсолютная тишина. Я приложил ухо, прислушался:
ни звука не слышно. Спать он там устроился, что ли? Я осторожно потянул
дверь на себя, она скрипнула, открылась; полоса света из коридора легла в
полумрак зала, я увидел беспорядочно наваленные обрезки труб, дикую
путаницу кабелей... Никакого человека я там пока не разглядел, но он-то
меня должен был отлично видеть, я ведь стоял на свету! "Вот врежет он мне
сейчас каким-нибудь подходящим предметом по голове!" - с неудовольствием
подумал я.
   Но все же распахнул пошире дверь, шагнул через порог и торопливо
огляделся.
   Никто мне ничем не врезал. В зале вроде никого и не было. Если б этот
неизвестный дядя попробовал спрятаться, я бы непременно услышал шорох, но
тишина стояла мертвая.
   Окна зала выходили в дворик между главным зданием и эксплуатационным
корпусом, перед окнами росли высокие кусты сирени, из-за них тут было
темновато, особенно сейчас, вечером. Я щелкнул выключателем у двери.
Вверху загорелись белые огни больших лампочек, висящих на еле закрепленной
проводке.
   Ералаш в зале был просто ужасающий, мне даже непонятно стало, как
сами-то монтажники здесь пробираются. Но спрятаться тут было негде - разве
что в глубине зала, за хронокамерами. Они стояли все три в ряд у задней
глухой стены - здоровенные, раза а три больше нашей лабораторной.
Четвертую монтажники еще не поставили, только фундамент под электромагнит
подвели.
   Так что же он, действительно за хронокамерами спрятался? Я поднял
обрезок тонкой трубы длиной более метра и начал пробираться к
хронокамерам, путаясь в кабелях и расталкивая грохочущие трубы.
   За хронокамерами тоже никого не было. Да что ж это в самом деле? Сквозь
канализацию он, что ли, просочился? В хронокамеры, может, заглянуть? Да
чего в них заглядывать, они все насквозь видны. Нет, постой, а третья
хронокамера почему-то вся завалена черт те чем, щиты какие-то, подставки.
И щиты будто нарочно так поставлены, что со всех сторон загораживают
середину камеры.
   Может, он там и запрятался? Зачем?! С ума он сошел, что ли? Но больше
уж негде искать...
   Я рванул дверь хронокамеры. Она открылась неожиданно легко и бесшумно,
и я ступил на порог. Ну и здоровенная хронокамера - тут вполне можно
холостяцкую квартирку оборудовать...
   - А ну, выходи! - негромко, но отчетливо сказал я. - Быстренько,
быстренько, давай! Некогда мне с тобой:
   Вдруг что-то мягко толкнуло меня в спину. Я покачнулся, невольно шагнул
вперед, чтобы удержаться на ногах, споткнулся о щит, упал... Что же это?
Он, выходит, был там, в зале?! Я вскочил и обернулся и двери, чтобы
увидеть его.
   Дверь была закрыта. За ней никто не стоял.
   Мне вдруг стало невыносимо тяжело - что-то сдавило сердце, в глазах
потемнело." нет, побагровело... Дрожащий багровый свет залил всю камеру...
   или это мне показалось... Я медленно, с трудом повернулся в этом
тяжелом красном сумраке - и увидел сквозь двойное стекло передней стенки
странное, какое-то перекошенное лицо Аркадия.
   Я хотел крикнуть, кинуться к нему, но не мог даже шевельнуться.
Багровый туман сгустился, лицо Аркадия исчезло, растаяло а этом тумане, и
я ничего больше не видел:
   Что-то твердое и острое врезалось мне в правое бедро; что-то больно
давило на шею. Я осторожно пошарил вокруг: кусок металлической трубы,
фанера...
   Я открыл глаза. Так ведь это все те же щиты и подставки и еще кусок
трубы, который я прихватил для самообороны. И я лежу на всем этом, как
факир на гвоздях...
   Я оперся на правую руку и рывком, с большим усилием встал. Неудачно
встал, прямо скажем, неаккуратно: под ногами что-то перекатилось, я
ударился плечом о щиты - они дрогнули и медленно, будто раздумывая на
ходу, начали разваливаться и падать... Я взмахнул руками, пытаясь удержать
равновесие, но щиты перед тем, как грохнуться на пол, мстительно саданули
меня по щиколоткам. Я тихо взвыл от боли и почти упал на дверь.
   Дверь услужливо распахнулась, и я вывалился наружу под злорадный грохот
щитов и подставок.
   "Герой эпохи, путешественник во времени, - обличал я себя, поднимаясь и
старательно отряхивая пыль с локтей, колем и прочих частей тела и одежды.
- На пленочку тебя надо бы заснять, вот фильмик получился бы, потомкам в
назидание!"
   Кончив бормотать и отряхиваться, я медленно разогнулся и поглядел
вокруг.
   Ничего я не увидел. Прежде всего потому, что было совсем темно. Только
слабый свет лампы над входом в эксплуатационный корпус, пробиваясь сквозь
кусты сирени, освещал небольшое пространство у окон. Ночь. Который же это
час? Я посмотрел на светящиеся стрелки своих часов. И даже глазам не
поверил: стрелки показывали двенадцать минут первого!
   Ничего не поймешь! Спал я, что ли, в камере? Или без сознания валялся?
Когда я выходил из тамбура, на моих часах было двадцать три минуты
двенадцатого.
   На осмотр зала ушло минут пять-шесть самое большее. Значит, минут сорок
- сорок пять у меня просто пропало, неизвестно куда. И почему так быстро
стемнело? Может, здесь было не начало восьмого, а, скажем, около девяти?
   Парашютная секция занимается часа два, самолетик мог уже возвращаться с
занятий. Ночь темная, безлунная, и небо облачное. Я что-то не мог
припомнить, новолуние сейчас или нет, и какая была погода двадцатого мая:
Да и вообще здесь, в этом мире, и погода, пожалуй, могла измениться...
Нет, все же не могло так быстро стемнеть! Главное, что не девять было,
когда я в зал входнл, - солнце еще вовсю светило в коридоре:
   Ну, допустим, что стемнело все же по правилам. Но куда же девалось мое
личное, на моих часах отмеренное время? Мои законные сорок минут? Может, я
сознание потерял? Но почему, спрашивается? Толкнул меня кто-то будто бы -
так ведь мягко толккул, просто я от неожиданности упал или оттого, что
споткнулся - И никто меня по голове не бил вроде... А у меня сразу все
начало мутиться перед глазами... туман какой-то красный... Потом - кто же
меня толкнул, если в зале совершенно точно никого не было? И Аркадий: Ведь
не примерещилось мне, я уверен, что видел его лицо, странное какое-то
лицо, не то с ухмылкой, не то с гримасой, зловещее даже... Ну, ладно,
насчет выражения лица я мог еще ошибиться, не разглядеть, но что видел я
именно Аркадия, а не кого другого - это уж точно! Неужели это он меня и
толкнул, а потом обежал вокруг хронокамеры, чтобы полюбоваться, как я там
барахтаюсь среди щитов и подставок? Ведь на дверь я поглядел сразу - там
никого не было... Но зачем бы Аркадию толкать меня?
   И куда девался все же тот, второй? Кто он такой? Зачем пришел и куда
исчез?
   Другого-то выхода из зала нет. А окна была закрыты, я специально
проверял:
   да, закрыты, ручки шпингалетов завернуты до отказа. Так куда же он
девался?
   Выскочил, пихнул меня и опять провалился? Если 6 он меня ударил,
попытался убить, это все же было бы понятней: хотел избавиться от
свидетеля, допустим... А может, меня все же чем-то саданули по черепу? Я
осторожно ощупал голову: нет, шишки и ссадины отсутствуют, нигде ничего не
болит, только мутно как-то в голове...
   Нет, самое главное - Аркадий! Что бы со мной ни случилось, он ли, не он
ли был виноват в этом - но как он мог уйти и бросить меня: пускай, мол,
Борька полежит, пока не очухается!
   Объяснение, пожалуй, имеется: Аркадий боялся, что я увижу того
"незнакомца", полезу выяснять отношения, чему-то помешаю. Вот они что-то
со мной и сделали, чтобы временно обезвредить... допустим, какой-то
дурманящий газ напустили в камеру... Откуда газ? А я почем знаю? Может,
"незнакомец"
   откуда-то раздобыл:
   Тут мне вдруг стало страшно. Если этот Аркашкин дружок и вправду такой
доставала, то, может, у него запасная порция таблеток имеется! А к тому же
- история-то уже изменилась, теперь можно и без снотворного обойтись,
важен результат...
   Я почти бегом кинулся из зала. Только очутившись в коридоре, я
сообразил, что путь к двери .был расчищен, мне не пришлось снова
карабкаться через дикие завалы. Неужели Аркадий со своим дружком за это
время провели субботний в помощь монтажникам?
   Я резко затормозил, уже у самой лестницы. Что это я в самом деле так
разлетелся? Ждут меня там не дождутся, что ли? А ежели наоборот? Если уж
они с ходу газом меня угостили, то по второму разу можно и чего похуже
схлопотать! Чтобы не лез, куда не следует... Нет, неужели Аркадий может...
   меня?.. А то не может! Бросил же он тебя здесь одного, без памяти,
оглушенного газом...
   По лестнице я шел осторожно, на цыпочках, цеплялся за стену, чтобы
ступать полегче, не скрипеть... Поднявшись до середины, я решил постоять и
послушать... А заодно и подумать малость...
   Что-то не клеилось во всей этой истории. Как это они так сразу
догадались, что меня надо затолкать в камеру и пустить туда газ... Тьфу
ты, зверский какой-то замысел! Ждали они меня, что ли? Может, и ждали.
Тогда, значит, все-таки временная петля... И может, я не случайно
сообразил и решил все это именно сегодня... Черт, ведь обидно получается -
вроде и не сам я соображал и решал, а зацепила меня эта самая петля и
поволокла, как бычка на веревочке...
   И вдруг мне все стало ясно. Не было никакого газа, не было, конечно, и
незаметных ударов по моей драгоценной башке. А просто Аркадий со своим
дружком запихнули меня в хронокамеру и куда-то вышвырнули из ихнего
времени, чтобы я у них под ногами не путался. Какого "меня" они имели в
виду, это неизвестно, но, так или иначе, я им мешал... Мешал этому кретину
спокойно жрать таблетки, надо же! Они меня и выбросили куда-то: катись,
милок, ты нам вовсе без надобности!
   Я до этого мог бы и раньше додуматься - видел же, что и стемнело как-то
ненормально быстро и в зале почему-то прибрано и убрано. Но я ведь был
совершенно уверен, что хронокамеры в зале не подключены. И зря был уверен,
оказывается! Ходил Аркадий все эти дни, значит, именно в зал хронокамер...
И дружок его, должно быть, из монтажников: эксперимент они вместе
готовили...
   Так-так! Аркадий, значит, тоже нашел возможность перехода во времени!
   Принцип решения у него, по-видимому, другой, даже по световым эффектам
видно. Наверное, что-нибудь посложнее, позаковыристее... Аркадий любит
хитроумные штучки, да ему и карты в руин, он ведь теоретик, а я... Хотя
постой... Может, у меня наивней, но лучше? Чего это я, спрашивается, сорок
минут без памяти провалялся? Может, у них такое побочное действие
получается, за счет высокой сложности и хитроумности? Тогда спасибочки, я
лучше по-своему буду...
   Правда, тут возможно и другое объяснение. Может, вообще-то переход "по
Аркадию" совершается без всяких обмор