.  По  всей
видимости, катастрофы было не избежать.
   Впрочем,  вскоре  выяснилось,  что  Парртс  несколько   преувеличивал
опасность. Аборигены отличались некоторой хрупкостью сложения, их  копья
были не слишком остры; вдобавок им, как ни странно, не пришло  в  голову
разобрать  пути,  что  лишний   раз   доказывало   ущербность   сознания
инопланетян по сравнению с человеческим.
   Состав, все убыстряя ход,  промчался  через  уничтоженный  город  под
градом копий и грязных ругательств. Пассажиры прильнули к окнам вагонов,
с ужасом наблюдая за тем, что творилось снаружи. В  следующее  мгновение
поезд очутился за пределами инопланетного города  и  покатил  дальше  по
долине.
   Населенных пунктов больше не попадалось, если не считать  возникавших
порой руин на тех местах, где когда-то  стояли  фермы,  однако  адмирал,
по-видимому, решил не рисковать: он вел состав на максимальной скорости.
   Показалась  широкая  река,  через  которую   был   переброшен   мост,
напоминавший  очертаниями   лондонский   Тауэр-Бридж.   Только   теперь,
оказавшись на значительном расстоянии от разгневанных аборигенов,  Дубби
нажал на тормоз. Поезд остановился.
   Адмирал кинулся в свой личный вагон, чтобы посоветоваться  с  врачом.
Тот прописал Дубби замену крови и настройку метаболизма, а лейтенант Фом
поднесла адмиралу стакан антаресианского грога со льдом.  Дубби  стиснул
стакан дрожащими руками, запрокинул голову и залпом  проглотил  половину
огненной жидкости.
   - Парртс, - выдавил он, - что все это значит?
   - Аборигены, адмирал. По-моему, им не понравилось, как ПУК обошелся с
их городом.
   - Пораскинь-ка своим вшивеньким умишком и попытайся объяснить мне,  с
какой стати ПУК поступил подобным образом.
   - Слушаюсь, сэр. ПУКу сообщили, что Околесица необитаема, несмотря на
мое предложение провести сначала разведку,  -  отрапортовал  Парртс.  Он
прослужил в армии достаточно  долго  для  того,  чтобы  усвоить  великий
жизненный  принцип:  главное  -  собственная  шкура,  а  товарищ   пусть
заботится о себе сам. - Полковник и профессор Шлек высмеяли  меня,  хотя
я, сэр, старался убедить их изо всех сил.
   - Я не верю ни единому слову! Вы все  трое  пойдете  под  трибунал  и
будете расстреляны из атомной пушки!  Но  первым  делом  нам  необходимо
выбраться отсюда. Пожалуй, дам-ка я задний ход.
   - Не глупи, дружочек. - Стайрин пощекотала адмирала под  подбородком,
чтобы поднять боевой  дух.  -  Знаешь,  я  была  в  хвостовом  вагоне  и
заметила, что аборигены наконец взялись за ум и стали разбирать колею.
   - Вот как? Ах ты, бесеночек мой ласковый! - пробурчал Дубби и шлепнул
девушку по руке. - Не распускай рук, пока мы не выпутаемся;  мне  сейчас
не до того. Вызови по рации пару линкоров. Я хочу домой!
   - Ничего не получится, сэр,  -  возразил  Парртс,  намеренно  приводя
самые простые доводы. - Мы не захватили с собой рации, чтобы не нарушать
очарования эпохи.
   - Что-что? Какой идиот сморозил этакую глупость?
   - Вы, сэр. Вы сказали, что раз на настоящих паровозах раций не  было,
то и нам она ни к чему.
   - Выходит, ошибся, но ни за что этого не признаю! Во всем виноват ты,
Парртс! Тебя казнят, как только мы выберемся из лужи, в которую  ты  нас
посадил. Что же "нам делать?
   - Можно ехать дальше. Выбора у нас все равно нет. К тому же на  месте
будущей  шахты  должен   совершить   посадку   бот,   который   доставит
проходческую технику. На нем мы и улетим.
   - А иначе никак?
   - Нет, сэр.
   - Тогда поехали, - проговорил  адмирал,  сокрушенно  вздохнув.  -  Я,
пожалуй, надену парадный  мундир  со  всеми  орденами.  Надо  вдохновить
остальных.
   Он снял куртку машиниста, а заодно - накладные плечи и  мускулы,  без
которых, тщедушный, с пивным брюхом, что нависало над ремнем, производил
не слишком внушительное  впечатление.  Правда,  плечи  вернулись,  когда
Дубби облачился в китель. Стайрин помогла ему одеться, а  оказавшись  за
спиной адмирала, закатила в притворном ужасе глаза, после чего устремила
горящий взор на Парртса. Тому пояснений не требовалось; температура тела
рядового подскочила сразу градусов на двадцать, и  он  стал  лихорадочно
прикидывать, как бы очутиться наедине с девушкой в самом укромном уголке
и не вылезать оттуда как можно дольше.
   - Если ты, Парртс, думаешь о том, в чем я тебя подозреваю, то  можешь
считать себя РМом, что  на  армейском  жаргоне  означает  "разжалован  и
мертв"; впрочем, жаргон тебе, должно быть, известен.
   - Сэр, я  думаю  о  поезде,  -  возразил  Парртс,  однако  возражение
получилось не совсем убедительным, поскольку голос рядового сорвался  на
писк.
   -  Неужели?  Это  из-за  поезда  ты  так  разволновался,  что   запел
фальцетом?
   - Меня тревожат аборигены, сэр. По-моему, с ними  нужно  держать  ухо
востро. - Голос Парртса наконец-то зазвучал как полагалось. -  Так  что,
сэр, трогаемся?
   - Нет тут мы более-менее в безопасности;  вдобавок  вот-вот  наступит
ночь. Мы продолжим путь на рассвете, когда сможем  различить,  куда  нас
несет. Полагаю, мы вполне можем угодить.., э-э.., еще не в одну столь же
любопытную переделку.
   - Знаете, сэр, ваш ПУК - глупец из глупцов. Ему приказали  двигаться,
и он себе прет...
   - Ладно, ладно, я  все  понял.  Созовите  мой  штаб.  Надо  выставить
часовых. Кстати, пришлите сюда моего повара: пусть приготовит что-нибудь
этакое, чтобы я мог слегка  отвлечься.  Лейтенант  Фом,  деточка,  после
ужина надень платьице попрозрачнее, принеси килограммчик гашиша  и  пару
трубочек, и мы с тобой забудем о всяких неприятностях...
   Впечатление было такое, что  именно  слово  "неприятности"  накликало
беду. Едва адмирал произнес его, как все началось по новой.
   Что-то  с  грохотом  обрушилось  на  крышу  вагона,   затем   донесся
пронзительный вопль. Парртс подскочил к окну, а Дубби проворно спрятался
под стол.
   - Что там? - прохрипел он.
   - Летучие твари, сэр, а на них отвратительные аборигены. Они пикируют
на поезд, бросают...
   - Бомбы?
   - Никак нет, сэр. Дерьмо. Можно сказать, они нас дерьмят.
   - Хватит изощряться, Парртс! С какой стати они на нас напали?
   - Они прилетели с той стороны, куда ведет колея, сэр.
   - Заткнись, рядовой! - предложил Дубби.
   - Атака закончилась, сэр. Они улетают.
   Я пойду проверю повреждения.
   - Иди, иди. Лейтенант Фом, крошка, налей мне того же самого.
   Повреждений оказалось всего ничего, правда, состав стал смахивать  на
статую, что простояла в парке добрую сотню лет. Те часовые,  которые  во
время бомбардировки дежурили снаружи, выкинули форму в реку, выкупались,
и затем их накачали успокоительным, чтобы они не  умерли  от  шока.  Да,
дерьмовее участи не придумаешь.
   Внезапно,  когда  над  Околесицей   поднялась   луна,   бомбардировка
возобновилась. Проснувшийся Парртс накинул плащ, вооружился зонтиком  и,
рискуя собственной жизнью, побежал к паровозу. Он запустил двигатель,  и
поезд тронулся, что существенно снизило точность  бомбометания;  тем  не
менее оно продолжалось, пока состав не влетел под свод  туннеля,  черный
зев которого за мгновение до того выхватил из темноты луч установленного
на локомотиве прожектора.
   Несмотря на усталость, Парртс  принял  душ,  а  затем  возвратился  в
адмиральский вагон. Дубби, пьяный в  доску,  пребывал  в  бесчувственном
состоянии. Однако перед тем, как  вырубиться,  адмирал  запер  дверь  на
ключ, причем вместе с ним взаперти очутилась и Стайрин.
   Парртс  в  ярости  пнул  дверь  вагона;  Стайрин,  движимая  теми  же
чувствами, последовала его  примеру,  только  с  другой  стороны.  Дверь
устояла;  тогда  Стайрин  отправилась  спать,  а   Парртс   вернулся   в
вагон-ресторан, в котором было непривычно  пусто,  и  съел  адмиральский
ужин. Надо признать, вполне съедобный.
   С первыми проблесками рассвета проводники в чине младших  лейтенантов
принялись будить заспавшихся путешественников. Самый младший по  званию,
помощник судомойки, вызвался провести разведку. Его забинтовали с головы
до ног и вытолкали наружу. Вернувшись, он доложил, что все как  будто  в
порядке. Адмирал, посвежевший ото сна и  двух  перекачек  крови,  открыл
дроссельный клапан, и поезд покатил дальше. Могучий двигатель без  труда
тянул состав по равнине, покоя  которой,  похоже,  ничто  не  собиралось
нарушать.
   Сначала светило солнце, потом пошел дождь - весьма кстати,  поскольку
поезд нуждался в хорошем душе, -  после  чего  с  неба  посыпался  град,
окончательно  соскобливший  с  локомотива  и   вагонов   следы   ночного
нападения. Адмирал Дубби распевал старые железнодорожные песенки  весьма
вдохновляющего содержания: в них  то  и  дело  упоминались  взорвавшиеся
котлы и ошпаренные кипятком машинисты.
   Допев  песню,  он  приказал  принести   сандвичей   с   устрицами   и
шампанского.
   - Вот это жизнь, кочегар! - воскликнул он.  -  Простая  пища,  прямая
колея, на все плевать...
   Колея между тем свернула в сторону, огибая холм,  и  взорам  путников
открылась узкая долина, перегороженная высокой каменной стеной.

Глава 6

ДИКОВИННЫЕ СОЮЗЫ

   Адмирал  истерически   завопил   и   дернул   за   тормоз.   Раздался
оглушительный  скрежет,  который  сопровождался   заунывным   воем:   то
скользили по рельсам колеса вагонов. Затем послышался грохот  изнутри  -
люди попадали на пол, на них обрушились всевозможные  тяжелые  предметы,
кому-то на ноги  выплеснулся  горячий  суп  из  кастрюли...  Машинист  и
кочегар, отчаянно желавшие превратиться вновь  в  адмирала  и  рядового,
беспомощно взирали на каменную стену, которая неотвратимо  приближалась.
Скоро стало возможно  различить  отдельные  камни  и  слой  известкового
раствора между ними. Ближе, ближе... Локомотив  уткнулся  в  стену..,  и
замер, причем послышался некий хруст.
   - Сдается мне, прожектор разбился, - выговорил Парртс.
   - Задний ход! - пролепетал адмирал в то  самое  мгновение,  когда  по
золотому корпусу паровоза застучали стрелы.
   Неожиданно высоко вверху прозвучал восторженный вопль,  и  по  кабине
забарабанили камни. Состав двинулся в обратном  направлении,  доехал  до
поворота. Погони не наблюдалось.
   Очутившись в безопасности, адмирал перестал дрожать  и  преисполнился
гнева; он осушил бутылку  шампанского  и  швырнул  ее  в  стену,  но  не
добросил. Тогда Дубби разразился древними  армейскими  проклятиями.  Тем
временем из вагонов повысыпали пассажиры, все в крови и супе.
   - Что нам делать? - простонал какой-то мичман.
   -  Расстрелять  этого  труса!  -  распорядился  Дубби.  -  Хотя  нет,
подождите. Он вызвался  возглавить  штурм  стены.  ,  Угроза  неминуемой
смерти, как оказалось, заставила мозги мичмана шевелиться вдвое  быстрее
обычного, и юнец предложил собственный шедевр стратегического искусства.
   -  Господин  адмирал,  вместо  штурма,  который  я  был  бы  счастлив
возглавить, но который, возможно, не приведет  к  желаемому  результату,
предлагаю разрушить стену лазерами.
   Заодно мы покончим с теми, кто швырялся в нас копьями.
   - Торопись, мой мальчик, времени у тебя в обрез.
   - Слушаюсь, сэр. Видите ли, я отвечал за погрузку снаряжения.  У  нас
имеются запасные рельсы и шпалы, болты, инструменты - словом,  все,  что
нужно на случай, если дорогу размоет или завалит...
   - Да уж, завалить ее завалило!
   - Кроме того, сэр, у нас  есть  строительные  лазеры.  Они  не  такие
мощные, как боевые, но запросто справятся с этой стеной.
   - Хорошо. Бери лазер и  пятерых  из  моих  телохранителей  и  займись
делом. Начинай сверху и не отступай, пока не дойдешь донизу,  но  смотри
не расплавь колею! Нижнюю часть кладки разберем вручную. Пошел!
   Мичман  поспешил  исполнить  приказ.  Операция   представляла   собой
захватывающее зрелище. Установленный вне досягаемости  вражеских  стрел,
лазер  принялся  методично  уничтожать  стену  под   вопли   разъяренных
аборигенов,  которые  подозрительно  смахивали  на   пилотов   вчерашних
дерьмовозов. Телохранители отстреливали их одного  за  другим  из  своих
бластеров. Поняв, что проиграли, аборигены исчезли со стены  задолго  до
того, как от нее остался один-единственный ряд камней. Пыхтя от  натуги,
непривычные  к  столь  тяжелому  труду  адъютанты  отвалили  в   сторону
последние валуны; обнажились рельсы, кривые, а местами расплющенные.
   - Молодцы, - похвалил адмирал,  который  спустился  на  землю  только
после того, как патрули доложили, что  в  радиусе  километра  врагов  не
обнаружено. - Надо заменить колею. Ну и ну, прямо как  в  старые  добрые
времена!  Никаких  подручных  средств.  Я  сделаю   из   вас   настоящих
железнодорожников!
   Вскоре все убедились, что Дубби слов на ветер не  бросает.  Удели  он
делам военным хотя бы толику  того  рвения,  с  каким  отдавался  своему
увлечению, вполне возможно, что война давным-давно бы завершилась полной
и окончательной победой.
   Бригада ремонтников сняла  покореженные  рельсы,  разровняла  насыпь,
уложила на нее шпалы, после чего,  вооружившись  громадными  клещами,  с
ворчанием водрузила новые рельсы и затянула болты на стыковых накладках;
причем все происходило под бдительным оком  адмирала,  хотя  и  без  его
непосредственного участия.
   - Неплохо, а? - справился Дубби, потягивая прохладительный напиток  в
тени зонтика, и  с  улыбкой  окинул  взглядом  распростертые  на  земле,
палимые солнцем тела. - Объявляю вам благодарность.  Каждый  получит  по
кружке пива бесплатно. Видите, какой я щедрый! Ну ладно, поехали.
   Ремонтники со стонами поднялись и, передвигаясь точно  зомби,  заняли
свои места в вагонах. Адмирал дал гудок, и поезд тронулся.
   Парртс мрачно глядел в окно  и  размышлял  о  том,  как  долго  будет
продолжаться это безумие.
   Состав вкатился в джунгли; при каждом гудке в  небо  взмывали  стайки
крохотных  летучих  ящерок.  Парртс   следил   за   ними   с   некоторым
беспокойством, ибо они подозрительно смахивали на вчерашних дерьмовозов,
разве что были гораздо меньше по размерам.
   К сожалению, его беспокойство оправдалось. Поезд вынырнул из джунглей
на открытое пространство; куда ни "посмотри, всюду виднелись  поля,  где
трудились те же самые ящерицы - они шагали за плугами,  в  которые  были
впряжены   некие   гнусные   зеленокожие   твари.   Изредка   попадались
хозяйственные строения. Ящерицы грозили  пассажирам  поезда  мотыгами  и
лопатами, некоторые швыряли в окна комья земли.
   - Шиш вам, зеленюки тупоголовые! -  Адмирал  злорадно  усмехнулся.  -
Сущие дикари; каменный век,  да  и  только!  Спорю,  они  покраснели  от
зависти, когда впервые увидели наш локомотив! Им такого и не снилось.
   - Насчет каменного века, сэр, это вы верно подметили. Стена,  которой
они перегородили долину, была как раз из камня.
   - Что? Эти вот ползуны?
   -  Так  точно,  сэр.  И  бомбардировали  нас  тоже  они.   Их   можно
охарактеризовать как вилкообразных ящеровидных с зубчатой...
   - Знаешь,  Парртс,  я,  пожалуй,  расстреляю  тебя  как  шпиона.  Для
простого солдата ты слишком умен.
   - Понимаете, сэр, я и впрямь слишком умен  для  простого  солдата.  Я
ведь экзобиолог, насильно завербованный в армию благодаря злобной...
   - Можно подумать, других вербуют иначе! -  Адмирала  явно  шокировала
тирада Парртса. - Экзобиолог, говоришь? Ну-ка  опиши  мне,  что  там  за
окном.
   - Деревни постепенно приобретают городской вид. Наблюдаю нечто  вроде
пригорода.
   Повозки, влекомые  крокодилами,  сады,  в  которых  копошатся  гномы.
Рискну предположить, что скоро мы  окажемся  в  крупной  урбанистической
агломерации...
   - Скажи уж проще, в большом городе. Судя по тому, что  мы  видели  по
дороге, этот остолоп ПУК проложил колею прямо через него.
   - Правильно, сэр. Для человека  в  вашем  чине  у  вас  необыкновенно
острый ум. Если начнете тормозить,  то  мы  остановимся  как  раз  перед
городом, который, похоже, расположен за следующим поворотом...
   Город производил весьма внушительное  впечатление  -  этакая  столица
процветающего государства. Правда, эффект  слегка  смазывался  тем,  что
городские улицы пересекала железнодорожная колея; как  ни  странно,  она
пребывала в целости и сохранности. Вдобавок путешественников явно ждали.
Остановив состав на границе города, адмирал выдавил:
   - Парртс, ты видишь то же, что и я?
   - Так точно,  сэр,  если  вы  видите  громадное  здание  размерами  с
разведывательный звездолет. Мне кажется, его собираются обрушить нам  на
головы.
   - А вон с тех башен нас наверняка начнут забрасывать камнями, а то  и
польют маслом.
   Нет, нужно проложить колею вокруг города, иначе...
   - Ничего не выйдет, сэр. Во-первых, нам не хватит рельсов. Во-вторых,
даже если бы они у нас были, мы бы  вряд  ли  смогли  проложить  их  под
вражеским огнем. В-третьих...
   - В-третьих, умник, мне надо было застрелить тебя при первой встрече.
Ты завлек меня в ловушку!..
   - Может быть, сэр, - проявил покладистость  Парртс.  -  Но  я  вас  и
выведу. В вашем штабе найдется экзолингвист?
   - Разумеется.
   - Тогда вступим в переговоры. Перекинемся с аборигенами парой-тройкой
фраз. Заключим сделку, понадарим бус, заплатим репарации.
   - Мы должны сражаться!
   - Сэр, если мы потерпим поражение, нас съедят. Лично  мне  как-то  не
хочется угодить в вонючую пасть с гнилыми клыками.
   - Экзолингвиста сюда! - рявкнул адмирал в интерком. - И большой белый
флаг с моими инициалами, вышитыми золотом в углу. Живо!
   Через несколько минут в кабине локомотива появилась лейтенант  Фом  с
адмиральским знаменем. Парртс усилием воли заставил себя отвести  взгляд
от Стайрин и посмотрел на дверной проем.
   - А где экзолингвист?
   - Я тут, - ответила Стайрин.
   - Милая, - пробормотал Парртс, осев сразу сантиметров на  пять  из-за
того, что его ко ленки превратились  в  студень.  -  Какое  тело,  какая
головка...
   - Парртс! - взревел адмирал.  -  Слушай,  ты,  недоумок  озабоченный,
хватит  пороть   чепуху.   Прибереги   сальности   для   увольнительной.
Отправляйся вместе с лейтенантом и как угодно, но выкрутись. В  качестве
поощрения обещаю, если справишься, повысить  тебя  до  капрала.  Кстати,
учти, что тебе в  затылок  будет  нацелена  винтовка  с  телескопическим
прицелом: если оплошаешь, тебя пристрелят на месте.
   - С таким командиром, как вы,  не  нужно  никаких  врагов.  -  Парртс
вздохнул. - Пошли, лейтенант. Чему быть, того не миновать.
   Он взял у Стайрин флаг, и они строевым шагом  направились  туда,  где
высились  сооружения   аборигенов.   Их   ладони   встретились,   пальцы
переплелись - они вздрогнули, словно от разряда электрического тока.
   - Стайрин, - пролепетал Парртс.
   - Парртс, - отозвалась девушка.
   - Может, здесь?
   - Конечно, дорогой.
   - А не жестковато?
   - Помнишь пословицу: "Жестко стелет, да мягко спать"?..
   - Вы, двое! - раскатился над  местностью  усиленный  мегафоном  голос
адмирала. - Никаких оргий на глазах у аборигенов! Продолжайте движение!
   Подойдя к ближайшему зданию, Парртс и Стайрин замедлили шаг, и тут же
в землю перед ними воткнулось несколько стрел.
   - Мир! - крикнул Парртс и принялся  махать  флагом.  -  Мир,  дружба,
жвачка! Стайрин, милая, скажи им, что мы не замышляем ничего дурного.
   - С удовольствием,  мой  пончик,  вот  только  на  каком  языке?  Под
гипнозом я могу говорить на шестистах пятидесяти языках. Ты  не  знаешь,
какой именно у них в ходу?
   - Может, никакой? - пробормотал Парртс, разглядывая оскаленные  морды
аборигенов. - Поскольку это первый  контакт,  вряд  ли  они  говорят  на
каком-нибудь  из  известных  галактических  наречий.   Они   похожи   на
хесткуинцев, однако прикус у них как у васкебьорнов.
   - Я знаю оба эти языка, - гордо заявила девушка.
   - Конечно, радость моя, конечно, однако... А-а-а-а!
   - Я что, слишком сильно сжала твою руку? - с  беспокойством  спросила
Стайрин.
   - Ерунда! Раздави меня, проглоти, по... - Парртс  ошарашенно