я плана, касающегося Мозга.
   В  ответах  Марин  выдавал  в  основном  информацию,  полученную   от
Слэйтера. Похоже, что эта информация  была  обширнее,  чем  та,  которой
располагал лидер банд приппов.
   Должно быть, результат допроса оказался удовлетворительным, поскольку
наконец, после паузы, показавшейся бесконечной, Скаддер заявил:
   - Я пришлю Дана - а вы поддерживайте со мной контакт.
   - Да, - сказал Марин.
   -  Послезавтра  ваш  последний  день,  -   сказал   Скаддер.   -   Вы
действительно оставляете все на последнюю минуту.
   - У меня есть другие, не менее важные дела, - заметил Марин.
   - Мне приходится отдать это дело в ваши руки, Уэйд, - Оказал Скаддер.
- Но мне, разумеется, хотелось бы знать, что у вас на уме.
   - Послушайте, Ральф,  -  с  жаром  проговорил  Марин.  -  То,  что  я
собираюсь сделать, будет иметь ценность только в  том  случае,  если  вы
хорошо выполните свою часть работы. Если это не получится, то ничто  уже
не будет иметь значения.
   С точки зрения логики это было верно. Должно быть, до Скаддера  дошла
истинность данного утверждения, потому что он поспешно сказал:
   - Не беспокойтесь. Мы можем сделать вам эту карту и сделаем ее.
   Он нажал кнопку интеркома.
   - Эй, Дан, войди.
   Марин испытал облегчение, ощутив на глазах  повязку  и  осознав,  что
скоро он снова будет свободен. Он почувствовал, как его ведут к двери.
   И  в  это  мгновение  их  движение  было  прервано.  Это  был   звук,
приглушенный, но невероятно мощный, потому что Убежища задрожали.
   Марин, слышавший этот звук и раньше, при испытании орудий, а также  в
старых фильмах, похолодел, на мгновение не поверив своим  ощущениям,  но
затем это недоверие сменилось полной уверенностью. А потом...
   Где-то  поблизости  ожил  громкоговоритель,   и   напряженный   голос
заговорил: "Отправляйтесь в ближайшее Убежище. Атомная бомба только  что
взорвалась  в  секторе  Группы  814  и  полностью  уничтожила   Площадь.
Отправляетесь  в  ближайшее  Убежище  и   ждите   дальнейших   указаний.
Повторяю..."

Глава 23

   Сорвав повязку с глаз, Марин обернулся.
   Скаддер спешил во внутреннее  помещение.  У  двери  он  задержался  и
повернулся.
   - Узнайте, где располагается Группа 814.  Может  быть,  нам  придется
спасти часть нашего оборудования.., живо!
   Марин мог сообщить ему, где это находится. Но в этот момент он  думал
только об одном.
   Квартира Траска, Рива, его собственное тело...
   Он стоял,  застыв,  но  чувствуя  себя  спокойным.  Все  происходящее
казалось ему отдаленным и каким-то нереальным.
   Неподалеку  снова  ожил  громкоговоритель,  извергая  кодовые  слова,
которые были ему знакомы. В переводе это означало:  "Всем  Руководителям
Групп прибыть в Штаб Убежищ "С".
   Марин пошевелился.
   - Наденьте повязку снова, - сказал он. - Мне нужно  выбраться  отсюда
до того, как Контроль запретит полеты.

***

   Это был военный  совет,  проводившийся  в  подземном  штабе  Великого
Судьи.
   Марин сидел на стуле перед  открытой  дверью.  В  эту  дверь  входили
официальные  курьеры  вооруженных  сил,  приносили  ему   сообщения   из
расположенного неподалеку центра срочной связи, который военные поспешно
активировали и который на время чрезвычайной ситуации принял функции  по
защите города у особых сил полиции, предводительствуемых Слэйтером.
   Некоторые из сообщений он передавал Великому Судье. Это были обычные,
исключительно  краткие  обзоры  состояния  дел  на  поверхности.   Улицы
патрулировались. Вооруженные отряды уже казнили около дюжины  мародеров.
Грузовики перевозили пищевые рационы чрезвычайного положения к  станциям
питания в Убежищах, где уже полным ходом решалась  проблема  обеспечения
миллионов людей завтраком на следующее утро.
   Самым обнадеживающим было то, что радиоактивность  осадков,  выпавших
на город, оказалась  гораздо  ниже  опасного  уровня.  Сильные  ветры  в
верхних слоях атмосферы быстро рассеяли смертоносное облако.
   Везде на  местах  Руководители  Групп  бесстрастно  использовали  для
поддержания порядка многоуровневую  систему  групповой  ответственности.
Возврат  к   надповерхностной   жизни   будет   проводиться   избранными
представителями каждой группы, которые станут заново  занимать  жилые  и
служебные помещения.
   Таким  образом,  каждой  группе  предстояло  разделиться  на   четыре
эшелона, и до конца чрезвычайного  положения  на  поверхности  в  каждый
момент времени будет находиться только один.
   Даже если внезапно взорвется вторая бомба, группа будет сохранена.
   Однако вскоре всем присутствующим стало ясно,  что  угроза  тотальной
катастрофы миновала. Люди успокаивались. Уже виднелись  мрачные  улыбки,
выражавшие облегчение. Марин принял несколько новых  сообщений,  увидел,
что ничего нового в них не сообщалось, откинулся на стуле и подумал:  "И
что теперь?"
   Ужасную ошибку уже не исправить. Отказавшись  освободить  Траска,  он
обрек на смерть и ученого, и себя. И если он не сможет каким-то  образом
аннулировать приговор, его скоро казнят. Но сам Траск - вернее сущность,
представлявшая собой настоящего Уэйла  Траска  -  был  мертв,  мгновенно
уничтоженный бомбой,  и  вместе  с  ним  было  уничтожено,  или  точнее,
полностью дезинтегрировано тело Дэвида Марина.
   Прошло уже несколько часов с тех пор, как он покинул  офис  Скаддера.
Память  о  первоначальном  потрясении  осталась,  но  последствия   шока
поблекли. Он был привычен к мыслям о насилии, поэтому без труда  подавил
страх, связанный с этой катастрофой, и приложил все усилия к тому, чтобы
делать то, что должно быть сделано.
   Его мышление переключалось с  собственных  проблем  на  другие  вещи.
Гибель тела в лаборатории уже не так его  интересовала;  он  был  теперь
безвозвратно обречен на то, чтобы быть Уэйдом Траском. Он не сомневался,
что против Траска  будут  предприняты  какие-либо  меры;  местоположение
взрыва было слишком значительным, чтобы в связи с этим событием никто не
вспомнил о мятежном ученом.
   Несмотря на безотлагательность решения этих задач, он поймал себя  на
том, что думает о чисто военных аспектах применения бомбы. Он пристально
разглядывал разрушения, возникавшие на  огромном  телевизионном  экране,
занимавшем полстены, и  подумал  со  странным  задором,  что  уж  теперь
эксперты порезвятся вволю. Какова мощность этой бомбы, разорвавшейся  на
одной из самых известных площадей Города?
   Даже сквозь развалины он видел, что площадь проявила  себя  достойно.
Ударная волна явно пошла вверх,  следуя  изгибам  хитроумно  устроенного
барьера - вверх, внутрь и на себя, и снова вверх, каждый раз разбивая на
еще более мелкие куски то, что  уже  было  разрушено.  Так  должно  было
произойти в теории, которую и подтвердила практика.
   Оставалось путем анализа определить  мощность  бомбы,  взрыв  которой
ограничила эта идеальная военная  ловушка  для  взрывов.  И  определить,
сколько людей погибло. Было уже известно, что  выжило  девяносто  четыре
члена группы 814. После собрания они разъехались по разным частям города
в поисках развлечений или для  встреч  с  друзьями.  Люди  Слэйтера  уже
допрашивали их.
   Вскоре  будет  составлен  доклад,  Марин  оборвал   это   направление
размышлений,  увидев,  что  Меделлин  говорит  с  Великим  Судьей.   Оба
многозначительно посмотрели на него, и  Меделлин  жестом  пригласил  его
подойти.
   Марин подошел и  поклонился  диктатору.  Великий  человек  в  порядке
вежливого ответа важно  склонил  голову.  Когда  Марин  выпрямлялся,  он
мимолетно вспомнил слова Траска о том, что ему самому придется выступить
против Великого Судьи и что у него не будет другого  выхода,  кроме  как
взять верх над ним. Находясь в квартире ученого, он не  мог  этого  себе
представить. Для этого не было никаких причин, которые казались  бы  ему
осмысленными.  Этот  выдающийся  лидер   был   основателем   государства
групповой  идеи  и  свободного  предпринимательства.  Может  быть,   это
государство и не было идеальным, но  оно  достигало  компромиссов  столь
высокого уровня, что ни один человек, будучи в здравом  уме,  не  станет
так просто против него выступать.
   "Он использовал свое положение, чтобы  отобрать  у  меня  Делинди,  -
мрачно подумал Марин. - Это достаточно веская причина".
   Но волны ярости он не ощутил. Потому что ей  все  равно  пришлось  бы
согласиться. Возможно,  она  согласилась  из  страха  -  но  это  только
предположение. Вы не станете убивать мужчину из-за женщины, которая  ему
не сопротивляется.
   Так что  оставался  Уэйд  Траск,  осужденный  на  смерть  подрыватель
устоев. Марин знал, что никто на свете  не  мог  быть  более  виновен  в
данном преступлении, чем Траск. И  все  же,  в  связи  с  фантастическим
стечением обстоятельств, ему самому придется отправиться  на  казнь.  Он
мог себе представить, что ради спасения собственной жизни убьет Великого
Судью. Но он не мог себе представить, что сможет себя в этом оправдать.
   И поэтому он не станет. Не станет убивать. Не станет брать верх.  Для
этого должна быть более серьезная причина, чем личная безопасность.  Его
жизнь слишком долго была связана с армией. Слишком много  людей  погибло
на посту, выполняя его приказы, чтобы в такой момент он  забыл  о  своей
присяге и своей чести.
   Должно же быть какое-то  решение,  которое  не  включает  в  себя  ни
убийство, ни узурпацию! И все же для него это казалось немыслимым -  что
он,  невиновный,  отправится  на  смерть,  не   воспользовавшись   всеми
разумными методами, чтобы избежать этого. Слишком  рано  было  думать  о
такой последней надежде, как признание,  особенно  учитывая  вероятность
того, что Великий Судья мог  оказаться  невольным  агентом  Мозга...  Но
каким-то образом ему все равно надо действовать до того, как придет  час
казни.
   Он окончательно выпрямился после поклона. Великий Судья снова кивнул,
Марин посмотрел на Меделлина.
   -  Я   уполномочен   принести   вам   поздравления   от   имени   его
превосходительства Великого Судьи и Совета,  -  сказал  Меделлин,  -  по
поводу  эффективности,  с  которой  ваша   команда   местного   значения
справилась с этими чрезвычайными обстоятельствами.
   Официальный тон, которым Меделлин выражал  ему  благодарность,  навел
Марина на мысль, что сейчас  их,  судя  по  всему,  показывают  по  всем
местным и государственным телеканалам.
   Что же, это следует учесть.
   - От лица всех спасателей Столицы, - ответил он, -  я  принимаю  ваши
поздравления.
   По сути дела проблем с ликвидацией последствий взрыва не было.  Он  с
самого  начала  не  ожидал  никаких  трудностей  в  этом  отношении.   В
вооруженных   силах   были   заранее   организованы   тренировки,    где
отрабатывались  действия  в  непредвиденных  ситуациях.  Эта  подготовка
строилась по принципу элементарной логики. Нужно было просто представить
все  возможные   обстоятельства,   которые   могут   возникнуть,   затем
организовать подразделения, действующие как единая команда, и обучить их
действовать как в ситуациях  бедствий,  так  и  в  военных  условиях.  В
результате получится минимум трений и максимум свершений.
   Он заметил, что и Меделлин, и диктатор расслабились.
   Он подумал, все еще не оборачиваясь, что если их до этого снимали, то
теперь это закончилось.  Последующие  слова  Меделлина  подтвердили  его
догадку.
   - Дэвид!
   - Да?
   - Его превосходительство и я полагаем, что чем скорее будет завоевана
Джорджия, тем более уверены мы будем в том, что  подобные  инциденты  не
повторятся.
   Они явно думали, что бомбу взорвали отчаявшиеся джорджианские шпионы.
От их внимания  пока  еще  ускользало  то  невероятное  совпадение,  что
катастрофа произошла на  территории  Группы  814  -  группы  Траска.  И,
разумеется, не зная того, что знал он - о том, что произошло в секретной
лаборатории Траска, - они не могли понять, что за взрыв бомбы  мог  быть
ответственен только Мозг.
   -  Дэвид,  -  Меделлин  заговорил  снова,  -  начинайте   атаку   как
запланировано.
   - Можете на меня положиться, сэр.
   - Местную ситуацию оставьте своим заместителям и совету.
   - Будет сделано, сэр, - ответил Марин.
   Он чувствовал облегчение, потому что теперь до момента отлета он  был
свободен от всех своих обязанностей.
   Но у него и не было никаких особых дел - только ждать.
   Пока еще события управляли им, а не он событиями.
   Ждать...

Глава 24

   Промчавшись сквозь седеющую ясность зари подобно  какому-то  созданию
смутных очертаний из серебристого металла и  света,  массивный  ракетный
корабль опустился примерно в 6 часов утра в Лагере "А" на Урале.
   Когда  скорость  начала  снижаться,  Делинди   оторвала   взгляд   от
ТВ-экрана,  на  котором  автоматические  камеры,  следившие  за  ними  с
посадочной  полосы,  показывали  их  приземление.  Она  слегка  обалдело
взглянула  на  Мартина,  напряженно  улыбнулась,  а  затем  сглотнула  и
перевела дыхание.
   - Какое чудо! Ты часто так летаешь?
   Марин, который за восемнадцать лет совершил  более  двухсот  ракетных
перелетов, покачал головой:
   - Это слишком опасно, - ответил он и мило улыбнулся.
   Подняв руку, она погладила его по щеке и сказала:
   - Ты всего лишь скромник с манерами эгоиста, не правда ли, дорогой?
   - Это только потому, что я тебя люблю, - ответил Марин.
   Он на мгновение изумленно закрыл глаза. Он не мог сказать, рискнет ли
он хотя бы приблизиться к этому водовороту чувств.
   Он откинулся в кресле, зная наверняка, что Делинди смотрит на него  и
что его слова не оставили ее равнодушной.
   - Звучит правдиво, - мягко сказала она. - Неизвестно,  будет  ли  это
когда-нибудь еще звучать столь же правдиво.
   - Я об  этом  не  думал,  -  сказал  Марин.  Но  уверенность  к  нему
возвращалась.  Он  пересек  некий  внутренний  мостик  и  снова  был   в
безопасности, оказавшись на  прочном  грунте  небрежного  разговора.  Он
сменил тему. - Я хотел бы, чтобы ты демонстрировала свою красоту  только
мне. На мой вкус, наша спальня прелестно обставлена. Думаю,  ты  найдешь
ее вполне удовлетворительной, учитывая, что это на один-два дня.
   - Ты уже говорил мне это раньше, дорогой. Разве не помнишь?
   - Говорил? - Марин на мгновение удивился. - Да.., думаю, да. Сейчас у
меня голова занята только этими маневрами.
   "Маневры!" - подумал он. Он все  еще  так  это  называл,  особенно  в
разговорах с Делинди. На самом деле он о них почти не думал.
   Его мысли почти  полностью  занимала  нависшая  над  ним  смертельная
опасность. Он все еще продолжал биться головой в стену.
   Когда машина доставила их в официальную резиденцию и они двинулись по
дорожке вглубь сада, молодой человек, очевидно, дожидавшийся их в уголке
на скамейке, поднялся и пошел навстречу.  Узнав  в  этом  крупном  парне
своего сына, Дэвида Берли, Марин притормозил. В данный момент у него  не
было желания знакомить Делинди со  своим  отпрыском.  Он  ощутил  прилив
недовольства  отца  сыном,  который  не  особо  старался  сравняться   с
мужчинами их семьи. Его собственный отец был в числе  величайших  воинов
времен начала войны. Да и сам он, разумеется, чего-то стоил. А  тут  был
его старший ребенок, даже не стремящийся  к  чему-либо  значительному  в
жизни.
   Молодой человек подошел и с уважением произнес:
   - Привет.., э-э.., папа.
   Марин кивнул и повернулся к Делинди:
   - Дорогая, познакомься с молодым человеком, о  котором  я  сам  узнал
только пару дней назад. Его мать прислала мне жетон во время моих первых
игр по поиску партнера.., а у меня хватило смелости завоевать  право  на
нее. Удивительно, какие шутки порой играет время...
   Делинди протянула ему руку, улыбнулась и сказала:
   - Сын Марина - мой друг.
   Молодой человек ошарашенно  уставился  на  нее.  Выражение  его  лица
недвусмысленно говорило о том, что еще один самец попал под  обаяние  ее
совершенной красоты.
   - Э-э... - пробормотал он, - Я очень  счастлив..,  очень  счастлив  с
вами познакомиться.
   Марин был вынужден спасать положение. Парень был явно не в  состоянии
общаться со зрелой и привлекательной женщиной.
   - Чем ты занимался, Дэвид?
   - Как вы и сказали мне, сэр, я изучал генеалогию королевской  фамилии
Джорджии - при содействии того.., э-э.., шпиона.  Когда  он  узнал,  для
чего нужен этот список, он  был  рад  помочь.  Теперь  у  нас  есть  все
сведения.
   - Отлично, - сказал Марин. - Пришли их в  мои  апартаменты.  А  лучше
принеси сам.
   Бернли понемногу отходил от шока.
   - Мне хотелось  бы  сказать..,  э-э..,  папа,  я  рад  тому,  как  мы
разобрались с этим делом. Я понимаю, что вы могли  его  просто  казнить.
Ваше милосердие делает вам честь.., и я горжусь, что во  мне  есть  ваша
кровь.
   Марин  с  удивлением  обнаружил,  что  слова  парня   его   несколько
ошарашили. Он кивнул, чтобы скрыть замешательство, взял Делинди за  руку
и двинулся к двери.
   - Увидимся, Дэвид, - бросил он через плечо.
   Когда дверь за ними закрылась, он достал платок, вытер лоб и сказал:
   - Я  не  очень-то  умею  говорить  с  молодежью,  как  ты,  вероятно,
заметила.
   - Для этого надо жить с  детьми  с  самого  их  детства,  -  спокойно
ответила Делинди. - Мои двое растут, а я просто расту вместе с ними.
   Марин не ответил. Вопрос о детях Делинди  постоянно  его  тревожил  -
из-за того, что он был вынужден жить отдельно от них.
   Оба ребенка были от  него  -  что  было  необычным  явлением.  Дважды
соединять   одних   и   тех   же   родителей    считалось    генетически
нецелесообразным. Такие дети были  бы  слишком  похожи  друг  на  друга,
поскольку возникал недостаток случайных факторов. Но он использовал свое
влияние, и на это закрыли глаза. Это еще раз подтверждало известный факт
пренебрежения, которое испытывал к групповой идее тот, кто считает  себя
выше группы и ставит себя вне ее. Оглядываясь назад,  Марин  думал,  что
его действия еще раз доказали - если вообще здесь нужны  доказательства,
- что люди, наделенные властью, в той же мере лишены совести.
   От Великого Судьи у Делинди, похоже, ребенка  не  было.  И  это  было
удивительно, если  принять  во  внимание  известную  плодовитость  этого
человека. Марин сделал себе мысленную пометку спросить ее потом об этом.
   - Меня беспокоит в детях только одно,  -  проговорила  Делинди  после
долгой паузы.
   - И что же?
   - Старший как-то узнал, что ты являешься отцом их обоих...
   - И что?
   Она мягко покачала головой.
   - Дорогой, из-за этого его будто подменили. Он стыдится. Он  заставил
меня пообещать, что я никогда не расскажу об этом его друзьям.
   Марин сжал губы, но ему было  не  смешно.  Это  проявлялось  давление
новой культуры. Детям предлагались новые воззрения, и  они,  как  губки,
впитывали их.
   Под давлением люди могут приспособиться  к  чему  угодно,  думал  он.
Может быть, это и имел в виду  Траск.  Их  приспосабливаемость  способна
свести с ума любого наблюдателя.
   Люди похожи на  хамелеонов..,  но  только  с  определенного  момента.
Поместите этих маленьких существ под горячее солнце.
   Забудьте  о  том,  что  приспособление  -  это  только  поверхностная
расцветка. Продолжайте их поджаривать, и  внезапно,  в  один  прекрасный
день, кто-то другой предложит что-то вроде защитной окраски.  Они  сразу
же  используют  ее.  И  вы  никогда  не  сможете  обнаружить  ни  одного
индивидуума.
   Но сейчас было не  время  обдумывать  такую  значительную  мысль.  Он
сказал:
   - Дорогая, я буду занят большую часть дня. Приду, когда смогу.
   Делинди подошла к нему и нежно поцеловала в губы.
   - Я буду здесь. Какова в общих чертах повестка дня?
   Она  говорила  небрежно,  но  он  заметил  в  ней  постоянное  легкое
напряжение.
   Будь на ее месте какой-нибудь подозреваемый, он бы уже давно применил
силовой метод получения информации.  Но  положение  любовницы  диктатора
обеспечивало ей  неприкосновенность.  Тем  н