лся,  прикрывшись салфеткой.  - Я сплю все хуже,
и,  думаю,  самое лучшее было бы оборудовать для тебя отдельный дом, где
тебе прекрасно бы жилось.
    - Ах, - отвечал Август, - мне и здесь живется превосходно!
    Ирреверзиблус хотел спросить, будет ли он и в дальнейшем вести столь
интенсивную половую жизнь.  Ведь должен же он когда-нибудь отдыхать?  Но
потом вспомнил,  что сам наградил пипогиго повышенным интересом к вопро-
сам размножения,  поскольку раньше они были очень ленивы в любви. - Тебе
стоило бы поберечь себя...  - Нет, - возразил Август. - Это самый лучший
способ оставаться бодрым и свежим. - Бодрым - для чего?
    - Увидишь,  и наверняка тебя это порадует. - У нас разный стиль жиз-
ни, - сказал Ирреверзиблус, который рядом с Августом П. выглядел бледным
и морщинистым. - Нам надо найти какой-то компромисс.
    - Я считаю,  - заявил Август, - это для тебя нужно где-нибудь подыс-
кать дом. Здешний тебе не подходит.
    Но этого Ирреверзиблус не хотел допустить ни в коем случае  -  и  не
только потому, что как старый человек был
    привязан к  своему обиталищу.  Ему не хотелось выпускать из виду Ав-
густа П.  Он был из того щепетильного сорта ученых, которые считают себя
ответственными за свой продукт.
    "Возможно, действия  моего Августа столь мучительны для меня потому,
что я тихо лежу и бессильно внимаю всем этим звукам? Лучше бы мне самому
собирать  общество  для того,  чтобы не обращать внимания на шум и иметь
возможность отвлечься".
    Производить шум самому он считал слишком вульгарным.  Пригласив ста-
рого своего друга, ученого Тео Коммунициуса, который уже более пятидеся-
ти лет занимался законами  взаимосвязи  между  речью  и  поведением,  он
представил ему Августа П.  Казалось,  те нашли общий язык. Ирреверзиблус
уже надеялся,  что сможет удержать Августа от других занятий,  но вскоре
крики на крыше и деревьях стали невыносимы... Август вежливо предложил:
    - Давайте-ка я посмотрю,  что там происходит. - Ты даже не представ-
ляешь,  что тут сейчас будет! - сказал Ирреверзиблус Коммунициусу, кото-
рого он еще по дням молодости знал как слабонервного мальчика, болезнен-
но реагирующего на любой вульгарный звук, вздрагивающего даже при скрипе
двери. - Может, тебе все же уйти? - спросил он, обращаясь к седому, тря-
сущемуся, едва державшемуся на ногах другу.
    Но Коммунициус заинтересованно прислушался и воскликнул:
    - Всю жизнь я пытаюсь найти,  как могло возникнуть выражение "летать
на крыльях любви"! А здесь наконецто я услышал это акустически воспроиз-
веденным на практике.  От всей души благодарю тебя,  Планус,  что ты дал
мне  возможность  присовокупить  это  открытие к очередному изданию моих
трудов, которое скоро должно выйти.
    Он приходил и в последующие дни и, хотя опирался на палку и тряс го-
ловой, вел подробные беседы с Августом П.
    А.П. не знал этого знаменитого выражения,  отчего Коммунициус впал в
еще большее изумление. Откуда же оно появилось у людей, если его не зна-
ют сами птицы?
    - Что ж... - Август раскурил свою длинную белую тонкую трубку. - На-
верное,  причиной этому то, что люди при виде птиц всегда желали сделать
нечто им недоступное. Они уже повсеместно симитировали наш полет, садясь
в летательные аппараты. Однако биологически летать все равно не могут.
    - Да нет,  я имел в виду совершенно определенную функцию! - возразил
Тео Коммунициус.  - Мы,  люди, также достигли здесь прекрасных результа-
тов...
    - Не могу об этом судить.  Во всяком случае, как хомо пипогенус счи-
таю, что даже в этой идиоме может отражаться некоторая тяга к совершенс-
тву... не хочу сказать - зависть...
    На крышах и на деревьях шум усилился. - Я слишком ударился в теорию.
А  снаружи  - вы слышите практику.  Так что прошу извинить.  Коммунициус
рассмеялся.
    Он буквально оживал при встречах с Августом.  Ирреверзиблус  заметно
сдал. Однажды он пригласил к себе Радарро.
    Это невозможно вынести, - сказал Радарро, - это просто ад!..
    - К сожалению,  я вынужден не спускать с него глаз.  Я не имею права
уйти от него.
    - Только не это! - подтвердил Радарро. - Вы лучше всех знаете, как с
ними обращаться. Но боюсь, они и меня доконают. Если бы вы хоть приказа-
ли установить звуконепроницаемые стены...
    Замурованный в звуконепроницаемые стены,  одурманенный  после  обеда
сонной дремотной атмосферой, когда солнце окутывалось легкой дымкой, Ир-
реверзиблус укладывался спать.  Вопли самочек пино и  ритмические  звуки
любовных процедур Августа Пипогенуса он слышал еще отчетливее, чем преж-
де.
    Специалисты по шуму,  обследовавшие дом всевозможными измерительными
приборами, не смогли обнаружить ни единого децибела, который бы проникал
за звуконепроницаемые стены.
    Тогда Ирреверзиблус отправился к  своему  старому  другу,  психиатру
Алеусу.
    - Ты такой же ненормальный, как и раньше! - сказал Алеус. - Я не за-
мечаю никаких изменений, которые внушали бы мне тревогу. То, что ты стал
более восприимчив к звукам, - обычный старческий недуг...
    - Но ты подумай, ведь у меня звуконепроницаемые стены! Я всегда счи-
тал, что чем старше человек становится, тем хуже он слышит, а сейчас ме-
ня буквально преследует ненормальное желание как можно скорее оглохнуть.
    - Ты  всегда  был ненормальным.  Ты даже отправился в горы Альфа для
того,  чтобы поймать пипогиго.  А теперь живешь в одном доме с этим  су-
ществом. Это абсолютно точно укладывается в твою историю болезни.
    Алеус дал  Планусу  Ирреверзиблусу  домой небольшую канистру сонного
сока.
    - Заходи еще,  буду рад тебя видеть,  - сказал он.  Но  подумал  при
этом,  что надежды мало,  ибо Август Пипогенус навязал Планусу свой жиз-
ненный ритм. И, возможно, Планус сам станет пипогенусом - во всяком слу-
чае, психически.
    В медицинскую  карту  он записал:  "Потеря личности".  Ирреверзиблус
считал,  что спать ему даже за звуконепроницаемыми стенами не  дает  со-
весть. Он видел перед собой последствия любовной жизни Августа Пипогену-
са-бесчисленные яйца, которые разбивались в инкубаторах, массы пипо, ко-
торые появляются оттуда, чтобы с криками и шумом производить все новых и
новых пипо,  и предсказание Августа: "Это будут духовно развитые индиви-
дуумы,  не прежние примитивные пипо,  не послушные рабы. Они, правда, не
будут столь высокоразвиты,  как я, но достаточно интеллектуальны для то-
го,  чтобы  я  мог вступать с ними в духовный контакт.  При существующем
уровне пипо мне приходится до них слишком низко опускаться".
    Эти слова заставили Ирреверзиблуса пожалеть, что он снабдил пипогиго
такой сильной способностью к размножению.
    По желанию Адама Радарро и комиссии, которую тот возглавлял, профес-
сор снабдил пипогиго способностью к очень быстрому созреванию.  И теперь
пипогенные  индивидуумы достигали телесной и духовной зрелости настолько
быстро,  что,  по выражению Радарро, "экономические последствия этого мы
ощутим еще при нашей жизни".  И на глазах поколения отцов, создавших пи-
по, началось обучение первого выводка отпрысков Августа Пипогенуса, едва
отряхнувшихся от обломков яичной скорлупы. Совершалось оно "просто и не-
бюрократично",  как говорил Август,  прямо в полете, в облаках, где А.П.
собирал вокруг себя черные,  бьющие крыльями массы,  над которыми парил,
поучая потомков.
    Ирреверзиблус, а уж тем более Радарро и различные комиссии,  которые
тот возглавлял, не могли знать содержание обучения в облаках. Насторажи-
вало то, что А.П. ни разу не представил учебный план на утверждение. Са-
молеты, воздушные шары, летающие суда, которые запускал Радарро и на ко-
торых иногда поднимался сам (несмотря на подагру,  астму и камни в моче-
вом  пузыре)  с  целью  хоть  что-нибудь понять в этом учебном процессе,
возвращались обратно,  не принося никаких существенных сведений. На маг-
нитофонах были записаны только писк и щебет.
    Разумеется, нельзя не согласиться с критиками этого метода,  утверж-
давшими, что вовсе не надо было подниматься в воздух на громоздких аппа-
ратах. Без всяких усилий можно было бы записать звуки этих образователь-
ных курсов с помощью радиоволн. Но, по словам Радарро, "мы хотели одноз-
начно  продемонстрировать,  что  мы  - существа,  тоже способные летать,
пусть и не за счет собственных крыльев,  но благодаря нашему творческому
духу!".
    Расшифровка писка и щебета затягивалась.  Ирреверзиблус целые недели
проводил перед магнитофонами,  пытаясь их понять. Он пускал ленту на за-
медленной скорости, чтобы выделить отдельные звуковые блоки, уста-
    новить, походят ли они на какой-либо человеческий язык.
    Радарро нашел  его в лаборатории - тот сидел на полу сгорбившись,  в
белом халате, будто скрывая пару крыльев за плечами. И с заметным усили-
ем извергал писк и щебет...
    Радарро пришлось  хорошенько  его встряхнуть,  чтобы привлечь к себе
внимание.
    - Повторите-ка за мной эти звуки!  - обратился к нему Ирреверзиблус.
- Может, вы установите, на какой человеческий язык они похожи?
    - Вряд ли, - отвечал Радарро. - На мой взгляд, самое лучшее было бы,
если бы мы взяли да схватили вашего умника Августа Пипогенуса,  когда он
спустится в этот дом и уснет.  Связали бы его хорошенько, расспросили бы
о значении этих звуков.  А не ответил бы, можно было бы немного поморить
его голодом и жаждой или пригрозить подрезать сухожилия на крыльях - ему
и всем другим пило,  - а если и тогда не ответил бы,  мы бы это и сдела-
ли...
    - Никогда!  - возмущенно воскликнул Ирреверзиблус.  (Радарро показа-
лось,  будто белый халат профессора вздувается и  Ирреверзиблус  вот-вот
взлетит.) - Подобные действия в высшей степени аморальны! Как можете вы,
Радарро,  делать такие предложения?  Это ведь живые организмы, чью само-
бытность мы можем разрушить.
    - А не было так же аморально превращать пипогиго, который естествен-
ным образом, самобытно возник в горах Альфа, в хомо пипогенуса эректуса?
Ваша совесть при этом ничего вам не говорила?
    Ирреверзиблус проникновенно и печально посмотрел на Радарро.
    - А разве не вы дали мне на это биллионы? Радарро снова почудилось в
нем что-то дьявольское. Печальный сатана, который уже в сотый раз видит,
как заказчик вдруг является к нему с угрызениями совести...
    - И  разве не было аморально и непоследовательно оставить Пипогенусу
крылья вместо того, чтобы лишить
    его их?  Он стал бы тогда более похож на человека  и  мог  бы  легче
влиться в человеческое общество.
    - То,  что  у  него есть крылья,  и составляет необыкновенную выгоду
применения Пипогенуса и его потомков. До сих пор нам ни разу не приходи-
лось, отправляя пипо куда-либо, затрачивать какие-то средства передвиже-
ния. У них - свой собственный биологический транспорт. Информация, кото-
рую  они передавали нам,  часто доставлялась быстрее и надежнее,  чем по
электронному пути, который подвержен различным нарушениям. Я отказываюсь
вас понимать, Радарро!
    - Но положение изменилось. Нам необходимо знать, что они там, навер-
ху, затевают.
    - Мы скоро это узнаем. Нужно только почаще воспроизводить их звуки -
я привлеку к этому Тео Коммунициуса, известного языковеда...
    - Тогда уж поскорее, пожалуйста, - горько сказал Радарро.
    В следующий  раз он застал Ирреверзиблуса и Коммунициуса в белых ха-
латах,  вздутых на спине,  будто под ними были сложенные крылья. Сидя на
корточках  перед магнитофоном,  они пищали,  щебетали и время от времени
издавали пронзительные вопли.
    - Ну, так ничего и не обнаружили? - резко спросил он.
    - Напротив,  - ответил Коммунициус,  - мне как раз кажется,  что при
некоторых  системах звуков речь идет о вербализации и ороговении некото-
рых человеческих языковых элементов,  которые, возможно, отвечают склон-
ности Пипогенусов к лаконизму.  - О боже! - воскликнул Радарро. - Излиш-
няя поспешность только повредила бы делу,  - продолжал Коммунициус. - Но
для того, чтобы повысить вероятность более скорых результатов, я предла-
гаю привлечь к этому большую группу молодых ученых.
    Посетив в следующий раз Ирреверзиблуса и Коммунициуса,  Радарро уви-
дел их в окружении людей в белых халатах,  имитирующих птичьи крики. Они
сидели на корточках на полу,  совершенно его не замечая. Даже потряхива-
ние и удары не смогли вывести их из этого состояния.
    Тогда Радарро позвал психиатра Алеуса.  Тот оглядел собрание в белых
одеяниях и ничего не сказал. Он терпеть не мог Радарро.
    - Они несколько перенапряглись,  - констатировал он.  - Я пропишу им
парочку  канистр  сонного сока.  И тогда они с новыми силами смогут при-
няться за расшифровку птичьего языка.
    - Но это же чушь!  - сказал Радарро.  - Эти ученые никогда ничего не
добьются таким способом. - А вы - то сами пробовали повторить эти звуки?
- Постараюсь этого избежать, - отвечал Радарро. - Иначе потом я буду си-
деть здесь точно так же. А я пока в здравом уме.
    "Именно поэтому я тебя и ненавижу",  - подумал Алеус. Он чувствовал,
как в груди его поднимается желание самому повторять птичьи  звуки.  Ему
казалось, будто какая-то неведомая сила тянет его к полу, и ему пришлось
даже присесть на корточки.
    - Я сам поставлю опыт. Я выясню, правда ли все это или просто чушь.
    У Радарро выступил на лбу холодный пот.  "Меня вы не заставите этого
делать!" Он уже собрался выйти из дома, когда за окном захлопали крылья.
    В прихожей  возник Август Пипогенус.  Волосы его растрепал ветер,  а
крылья он уже тактично спрятал под домашним костюмом.  Ведь обычно  свое
превосходство открыто не показывают, покуда в этом нет нужды. Пододвинув
Радарро,  который на одеревенелых ногах пытался  удалиться,  кресло,  он
проследил, как тот беспомощно в него опустился, и сказал:
    - Я рад,  что вы пришли ко мне именно сейчас.  - А.П. вытащил тонкую
белую трубку из кармана.  - Если позволите,  я сделаю пару затяжек - мо-
жет,  вы ко мне присоединитесь? Или хотите что-нибудь выпить? У нас есть
повод отпраздновать. - Какой такой повод?
    - Только что успешно завершилось обучение первого  поколения  зарож-
денных мною хоминес пипогини. - По каким же предметам? - По всем.
    - Не может быть!  - Убедитесь сами. Хотите приобрести хомо пипогену-
са?
    - Нет, благодарю покорно. - Неважно, - сказал А.П. - Он уже ждет вас
возле вашего дома.
    Пипогенус сидел на невысокой ограде сада Радарро. Он казался большим
и сильным, но держался скромно и даже как-то робко.
    Радарро подумал,  что он прекрасно выдрессирует прислугу-пипо: кажу-
щиеся столь робкими существа обычно особенно строги к своим подчиненным.
- Как вас зовут?
    - У меня только номер.  Мой отец Август Пипогенус хотел бы, чтобы мы
приняли имя хозяина дома.  - Этого мы делать не будем, - сказал Радарро.
Пипогенус не понравился ему, особенно длинные черные волосы, свешивающи-
еся  на пока еще жесткокожее лицо.  Волосы были гладко причесаны и пахли
духами.  Особенно отвратительна была зеленая помада на губах.  Он  хотел
уже спросить: "Ты что, гомосексуалист?"
    Пипогенус с шумом слетел со стены.  На нем была длинная узкая юбка с
неровным подолом.
    - Единственная трудность могла бы заключаться в том,  что я женского
пола. И мне пришлось бы называться Адама Радарро Пипогена.
    - Это невозможно. - Радарро испуганно посмотрел на даму, но взял се-
бя в руки. - Я имею в виду - имя слишком длинное. Представляешь, сколько
времени  придется затратить на то,  чтобы все это выговорить?  И сколько
дополнительной писанины...
    - Тогда его можно сократить.  Из  него  можно  сделать  аббревиатуру
А-Ра-Пи. Это звучит даже мило. - Не знаю, не знаю. Мы совершенно различ-
но структурированные существа не только в смысле пола,  но  и  в  смысле
происхождения и положения в обществе.
    - Но  А-Ра-Пи  очень  удобно  произносить.  - И Пипогена десяток раз
пронзительным голосом прокричала это "А-Ра-Пи".
    Радарро подумал, что, вероятно, лучше занять даму чем-нибудь другим.
    - Итак, Арапи. Каждое утро ты будешь забирать у меня список распоря-
жений,  которые ты должна отдать пипо. Разумеется, я и моя жена не будем
указывать в нем такие примитивные подробности, как чистка ботинок, регу-
лярная стирка белья,  уборка в доме, ремонт и поддержание в рабочем сос-
тоянии отдельных приборов и машин.  Я поручу тебе организацию нашего бы-
та.  Меня же интересует только что-то сверхважное.  - Сверхважное. Я это
себе помечу. - Можешь занять комнату на верхнем этаже, прямо под крышей.
Это будет ближе твоей сущности... Тебе легче оттуда вылетать и приводить
все в порядок, верно? Ну как, договорились?
    - Не совсем,  - робко сказала Арапи.  - Поскольку я теперь ношу ваше
имя, было бы правильнее, если бы вы меня называли на "вы". Или, если хо-
тите, я буду так же, как и вы, говорить вам "ты".
    Радарро воспринял это как неслыханную  дерзость,  но  побоялся,  что
Арапи опять пронзительно завизжит. - Хорошо, остановимся на "вы". Теперь
все?  - Я считаю, было бы более удобным, если б я жила в комнате рядом с
вашей спальней. Тогда я намного быстрее могла бы оказывать вам услуги. -
Нет, нет!
    - А еще лучше - если бы я спала в вашей комнате. Прямо рядом с вашей
кроватью. - Нет! - воскликнул Радарро.
    - И еще: я хотела бы получать что-нибудь за свою работу.
    - Вы  получите пищу и одежду,  как и прочие пипо.  - Я хочу получать
деньги,  - сказала Арапи.  - Ни один пипо до сих пор никогда не брал де-
нег. - А как же я буду совершенствовать свою личность?
    - Мы успеем поговорить об этом. Арапи настаивала: - Нет, сейчас же.
    Она надела большие очки, и в их черных стеклах Радарро показался се-
бе совсем ничтожным мужичонкой. В двойном изображении - и оттого особен-
но ничтожным и особенно скупым.  Но обвинить себя в скупости Радарро ни-
кому бы не позволил.
    - Я буду давать вам,  сколько потребуется,  по мере надобности.  - И
подумал: "На этот несносный зеленый губной лак".
    - Я хотела бы заключить с вами договор, - сказала Арапи.
    Радарро предложил заключить договор с испытательным сроком:
    - Я  не  получаю денег от вас,  вы не получаете от меня.  Пока мы не
придем к единому мнению,  что мы хотим установить прочные трудовые отно-
шения.  Разумеется, у вас будет здесь вдоволь еды и питья, а также одеж-
ды.
    Своей сухой,  с зеленым маникюром рукой пипо схватила его  пальцы  и
пожала с такой силой,  что они онемели.  Поэтому при подписании договора
Арапи сама вынуждена была водить его рукой.  - Я должен еще  представить
вас моей жене.  Радарро надеялся,  что жена прогонит Арапи.  Оказалось -
она была от нее в восторге.
    - Наконец-то у нас будет домоправительница!  Я  позабочусь  о  вашем
гардеробе, дорогая Арапи. - Она подумала о своих старых платьях, туфлях,
шляпках, от которых ломились ее шкафы.
    Арапи была ей симпатична, потому что она сочла ее уродиной, да и во-
обще дамой не человеческого рода.
    - Дамы человеческого рода, - сказала фрау Радарро, - могут так легко
избаловаться!
    Она похлопала Арапи по спине,  где, хоть и не очень сильно, выпирали
крылья.
    Та сунула  договор  за  пояс узкой юбки и попросила разрешения пойти
отдохнуть.
    - Она может очень противно кричать,  вот что я еще хотел  тебе  ска-
зать, - сообщил Радарро своей жене.
    Арапи больше  не  кричала и ни разу не заводила разговора о деньгах.
Радарро не мог вспомнить, чтобы это слово хоть раз слетело с ее намазан-
ных  зеленым  лаком губ.  Она очень тихо разговаривала с прислуживающими
пипо, которые очень тихо выполняли ее требования. Радарро иногда боялся,
уж не оглох ли он: столь невероятная тишина стояла в доме.
    - У меня ортогены ведут себя тише воды, ниже травы, - говорил он Ир-
реверзиблусу и Алеусу,  которые не слышали его,  ибо  все  еще  пытались
воспроизвести ортогенные звуки.
    - Это  лучшее доказательство,  - делился он потом со своей женой,  -
что они сошли с ума и я один остался нормальным.  А самое печальное, что
как  раз  создатель пипо