-то еще. Он...  Ветер  переменился.
Уоррен пожал плечами и  стал  отчаянно  работать  бечевой.  Одновременно  он
вглядывался в темно-зеленую массу впереди. Там  был  густой  лес  и  отлогий
берег. Теперь отчетливее стали видны  белые  барашки  прибоя  у  коричневого
кораллового рифа...
   На берегу кто-то двигался.
   Сначала Уоррен подумал, что это обломки и бревна, принесенные штормом, но
потом увидел одно движение, другое и понял, что это зеленые тела  на  песке.
Они ползали по берегу,  некоторые  двигались  к  линии  деревьев.  МАЛЕНЬКИЕ
МОЛОДЫЕ. Молодые - те, кто еще развивается. Уоррен  оцепенело  смотрел,  как
приближается остров. Потом, как сквозь сон, почувствовал, что  Роза  колотит
его по груди и плечам.
   - Правь туда! Ты слышишь меня? Правь...
   - Что?.. Что?
   - Ты что, боишься камней? - И она прошипела  что-то  по-испански,  что-то
гневное  и  презрительное.  Глаза  ее  неестественно  выкатились.  -  Ты  не
мужчина...
   - Заткнись, - сказал Уоррен и почувствовал, как распухли губы. Теперь они
неслись прямо к острову, увлекаемые сильным течением.
   - Ты дурак! Мы пройдем мимо!:
   - Гляди... Посмотри  туда.  Скользители  сообщили,  чтобы  мы  не  шли  к
острову. Ты видишь...
   - Что?
   - Существ. На берегу.
   Роза проследовала взглядом в указанном направлении, всмотрелась, покачала
головой и свирепо сказала:
   - Ну и что? Там нет ничего, кроме больших бревен.
   Уоррен прищурился и действительно увидел бревна, покрытые  зеленым  мхом.
Прибой ударял в них, они перекатывались.  и  издалека  казалось,  будто  они
ползут.
   - Я... Я не... - начал Уоррен.
   Роза нетерпеливо мотнула головой.
   - Ух!
   Она нагнулась и  нашла  большую  не  привязанную  доску.  Со  стоном  она
столкнула ее на край. Уоррен всмотрелся в берег и увидел у  бревен  обрубки,
обрубки, где были когда-то плавники. Они снова начали ворочаться  на  песке,
поползли...
   - Можешь оставаться здесь и сдохнуть, - отчетливо сказала Роза. - А я  не
хочу.
   Риф проносился в нескольких метрах от них, волны с  ревом  бились  в  его
крутой бок, серые склоны коралла уходили под воду и внизу  становились  уже.
Появились  светлые  песчаные  пятна.  Проход!  Мелкий,   но,   может   быть,
достаточный...
   - Погоди...
   Уоррен снова посмотрел на берег. ЕСЛИ ОН  ОШИБАЕТСЯ...  Теперь  у  бревен
были отчетливо видны мясистые обрубки, которыми они отталкивались от  песка,
ползая по берегу. То, что казалось дырками от сучков,  было  чем-то  другим.
Болячками? Уоррен напряг зрение...
   Роза нырнула в проход рифа. Она не промахнулась и, барахтаясь  на  доске,
решительно поплыла к берегу, сражаясь с волнами в проходе.
   - Подожди! Мне кажется, это Роители...
   Сквозь гул воды Роза не услышала его. Уоррен  сдержанно  вспомнил  долгие
дни, проведенные вместе на плоту... Скользителей...
   - Стой! - крикнул он.
   Роза миновала проход и плыла теперь в спокойной воде.
   - Погоди!
   Она продолжала плыть.
   Там, где  были  бревна,  Уоррен  теперь  ясно  видел  каких-то  раздутых,
гротескных, тошнотворных существ. Он покачал головой. Глаза его прояснились.
И как он раньше не видел, что ждет Розу на песке!
   Он потерял Розу из виду, когда течение  поволокло  плот  вокруг  острова.
Ветер свежел, он чувствовал кожей его прохладу. Солнце быстро скрывалось  на
западе. Когда он оглянулся, то уже было трудно что-либо различить.  В  косом
свете ветер разбил поверхность моря на маленькие фасетки, похожие на осколки
зеркала, отражавшие разбитое изображение горящего оранжевым закатом  неба  и
рифа. Уоррен вглядывался в эти зеркала.
   Бревна на берегу... Он почувствовал рывок бечевки и  решительно  направил
плот в открытое море. Плот набирал скорость. Уоррен не оглянулся,  когда  за
спиной, издалека, донесся тонкий крик.

Глава 3

   Ветер переменил направление на северо-восточное и снова  начал  крепчать.
Уоррен смотрел на несущиеся угрюмые тучи, покачивая головой.  Теперь  нельзя
будет уснуть. Прошло три дня с тех пор, как  он  миновал  остров.  Он  много
думал о том, что стало с Розой и, когда голова была  ясная,  не  сомневался,
что не совершил ошибки. Он всего лишь позволил ей делать то,  что  она  сама
хотела, и если она не поняла его, то потому, что он  не  сумел  убедить  ее.
Учит нас само море, и Скользители тоже, нужно только прислушиваться  к  ним.
Роза прислушивалась лишь к себе и  своему  желудку.  На  второй  день  после
острова воздух начал густеть, а потом налетел шторм. Уоррен понял,  что  это
шторм, когда палуба накренилась под острым  углом,  и  от  плота  с  треском
начали отлетать куски. Тогда он привязался к бревну и  попытался  стащить  с
мачты лист фанеры. Он сумел дотянуться до него,  но  хомут.  который  Уоррен
сделал из своего ремня, намок от дождя и  скользил  в  руках.  Уоррен  тянул
трещавший кожаный ремень и думал, не стоит ли воспользоваться  ножом,  чтобы
освободить фанеру, но тогда ремень придет в полную  негодность,  а  заменить
его нечем. Он дотянулся до узла, но тут на палубу обрушилась первая большая,
вся в пене, волна, и Уоррен упустил узел. Потом волны стали сильнее, и он не
мог подняться на ноги. Когда же он  поднял  глаза,  один  из  хомутиков  был
порван, основание фанеры висело свободно, и ветер бил ее  о  мачту.  Тут  же
Уоррена ударила большая волна, а другая,  как  он  успел  заметить,  разбила
фанерный лист. Его  кусок  упал  на  палубу,  Уоррен  метнулся  за  ним,  но
поскользнулся на мокрых досках. Волна унесла фанеру за  борт.  Доски  палубы
бились дуг о друга, среди них было уже много расщепленных.  Уоррен  держался
на бревне. Лопнул второй хомут мачты, и остатки фанеры хлопнулись на  палубу
возле него. Уоррен потянулся за ними и почувствовал, как что-то резануло его
по руке. Плот встал на дыбы, фанера скользнула и улетела за борт, прежде чем
он достал до нее.
   Шторм продолжался всю ночь, смыл навес и аварийный ящик. Уоррен  цеплялся
за бревно, веревка, обвязанная вокруг запястья, резала  руку,  вода  омывала
порезы, соль жгла их, но таким образом они  должны  быстрее  зажить.  Уоррен
попытался  уснуть,  повернувшись  лицом  вниз,  и  проснулся,  только  когда
почувствовал перемену курса. Ветер снова дул  на  северо-восток,  волны  еще
перекатывались через палубу,  была  разрушена  треть  плота,  но  шторм  уже
успокаивался. Уоррен просыпался медленно, нехотя выплывая из сна.
   На плоту не осталось ничего, кроме мачты, нескольких жердей,  привязанных
к центральному бревну, ножа и стрелы. Уоррен сделал копье, привязав к  жерди
нож Работа продвигалась медленно, веревка выпадала  из  пальцев,  изрезанных
ночью о кору бревна. Солнце  быстро  поднималось,  воздух  стал  знойным,  и
Уоррен вспотел.  Он  чувствовал,  что  ночь  измотала  его,  но  должен  был
подняться и добыть еду, чтобы прояснилась голова. Он знал,  что  Скользители
придут к нему снова и, если будет послание, возможно, он сумеет его  понять.
Копье получилось ненадежным, и Уоррен не хотел рисковать ножом, пользуясь им
без особой необходимости. К лоту прибило клочок зеленых водорослей, и Уоррен
подцепил его. Он намеревался использовать его, если  получится,  в  качестве
приманки на удочку, но  когда  встряхнул,  на  палубу  посыпались  маленькие
креветки. Они  подпрыгивали  на  досках,  как  песчаные  блохи.  Уоррен,  не
раздумывая, собрал их и съел,  отщипнув  им  головы.  Скорлупки  и  хвостики
хрустели на зубах, рот наполнился солоноватой влагой.
   Уоррен оставил несколько креветок  для  приманки,  хотя  они  были  очень
маленькие. Бечевка была слишком  толстой,  чтобы  быть  хорошей  леской,  но
Уоррен закинул ее, как прежде, в первые дни после гибели "Манамикса",  когда
он пытался наживлять крючок кусочками консервов, но ничего не поймал. Он был
моряком, однако, не умел рыбачить. Он  забросил  три  удочки  и  сел  ждать,
жалея, что больше нет укрытия от солнца. Течение опять стало быстрым, и зыбь
спала. Уоррен положил рядом копье, надеясь на появление Роителей. Он думал о
них, как о животных, тварях неразумных, но опасных, которые могут  прийти  и
разбить плот.
   Через  какое-то  время  Уоррен  подался   вперед   и   стал   внимательно
всматриваться в воду, забурлившую метрах в двадцати  от  плота.  Там  что-то
было, в темной воде медленно опускались в глубину светящиеся зеленые призмы.
Он подумал о рубашке. С Розой было проще, можно  было  подманить  Роителя  и
быстро выстрелить. Уоррен повернулся, ища что-нибудь тяжелое, и увидел,  как
натянулась бечевка, и потом что-то выскочило на поверхность воды.
   Уоррен схватил бечевку и стал подтаскивать что-то тяжелое, бьющееся на ее
конце. Что-то вынырнуло из воды справа от него, изящное голубое тело, трижды
с шумом ударившее хвостом по воде. Еще одно выплыло по другую сторону плота,
как первое,  окруженное  фонтаном  белых  брызг.  Потом  выпрыгнуло  третье,
вращающееся, серебристо-голубоватое на  солнце,  и  еще  одно,  и  еще.  Они
прыгали сразу со всех сторон, нарушив безжизненность моря,  накренивая  тела
на бок, чтобы видеть плот. Уоррен никогда не видел Скользителей в стае.  Они
отличались от Роителей грацией, скользящими прыжками и, казалось, они  висят
в воздухе дольше, чем мог бы позволить закон тяготения.
   Уоррен стоял и смотрел на них, забыв про бечевку. Акробатические  пируэты
Скользителей были быстрыми и на удивление ловкими. Трое из Скользителей были
с прекрасными белыми концами хвостовых  лопастей.  У  Скользителей  не  было
отверстия на животе в том месте, откуда Роители выпускают свои пряди. Уоррен
подумал, что наименьшие из Скользителей  превышают  три  метра  в  длину,  а
наибольшие гораздо крупнее акул.  В  пиках  прыжков  они  раскрывали  пасти,
обнажая острые узкие зубы, белые на фоне ясного голубого неба.
   Теперь Уоррен понял, почему ему не удается  поймать  на  удочку  ни  одну
большую рыбу. Причиной этому были  зубы  Скользителей  и  Роителей.  Слишком
много их расплодилось теперь в океанах.
   Они прыгали, прыгали и прыгали, крутясь в полете, Их плавники завершались
гребнями и  мелко  вибрировали,  концы  гребней  были  покрыты  выступающими
бугорками. У них было несколько  задних  плавников,  которые  со  всей  силы
хлопали по воде, наполняя воздух брызгами. В белых облаках этих брызг  можно
было увидеть радугу.
   Они исчезли так же внезапно, как и появились. Уоррен ждал из возвращения.
Через некоторое время он облизал губы и сел. Он уже начинал  думать  о  воде
без неудовлетворения. Он должен поймать Роителя. Интересно,  не  Скользители
ли прогнали их?
   После полудня Уоррен увидел рябь на  востоке,  но  она  прошла  мимо,  на
север. В небе висело свирепое, палящее солнце, мачта описывала  вокруг  него
эллипсы. Уоррен увидел в море  какое-то  белое  пятно,  кляксу  на  плоской,
пустынной равнине воды. Оно неуклонно приближалось. Уоррен прищурился.
   Это была парусина. Ее тащил по воде, держа за угол,  Скользитель.  Уоррен
втащил парусину на палубу, и чужак высоко подпрыгнул, обдав его водой.  Тело
его повернулось на бок, и большой, белый,  эллипический  глаз  уставился  на
человека на палубе. Скользитель нырнул под воду,  снова  вынырнул  и  быстро
поплыл от плота,  привлекая  внимание  Уоррена  короткими  прыжками.  Уоррен
осмотрел мокрую белую парусину. Она походила  на  чехол,  которым  покрывали
орудийную платформу на "Манамиксе", но он не был уверен в  этом.  По  одному
краю тянулись отверстия с медными ободками. Уоррен воспользовался ими, чтобы
поднять парусину на мачту, привязав ее проволокой, и прорезал  в  ней  новые
дырки, чтобы укрепить основание. У него не хватило веревок, чтобы установить
ее правильно, но парусина быстро наполнилась послеполуденным бризом.
   Уоррен наблюдал за ней, стараясь не думать о жажде. Его внимание  привлек
всплеск воды. Скользитель - тот же самый? - выпрыгнул  возле  плота.  Уоррен
облизал распухшие губы, на секунду у него мелькнула мысль о копье, но он тут
же отбросил эту идею. Он смотрел, как Скользитель сделал дугу  и  поплыл  от
плота. Через несколько десятков метров он высоко подпрыгнул,  развернулся  и
приплыл назад. У плота он обрызгал Уоррена, прыгнул и снова проделал  то  же
самое.  Уоррен  застыл.  Скользитель  явно  указывал  на  юго-запад.   Чтобы
держаться этого направления, нужен руль.  Уоррен  осмотрел  доску  на  конце
плота и привязал к ней жердь, потом нарезал полоски коры и забил  их  концом
копья в вырез доски, где сидела жердь. Некоторое время это будет  удерживать
руль, но кору придется постоянно  забирать  обратно.  Руль  держался  слабо,
Уоррен не мог быстро поворачивать его и совершать любые  серьезные  маневры,
если изменится ветер, но на закате бриз, обычно, устойчивый, к  тому  же  он
всегда может спустить парусину, если  ветер  все-таки  изменится.  Уоррен  с
удовлетворением кивнул сам себе, Этого будет достаточно. Он повернул плот  в
направлении, указанном Скользителем. Течение теперь было под углом  к  нему,
но плот оказался устойчивым и лишь начал  булькать,  когда  пошел  наперерез
течению. Парусина надулась.
   На небе появились облака, и Уоррен  очень  надеялся,  что  не  будет  еще
одного шторма. Плот был ослаблен, борта трещали, поднимаясь и  опускаясь  на
каждой волне.  Уоррен  знал,  что  не  продержится  и  часа,  если  придется
цепляться за бревно в воде, он был слишком слаб и утомлен.
   Море успокаивалось, становилось плоским. Уоррен  отчаянно  чесался,  кожу
ела осевшая  на  ней  соль.  Он  прищурился  и  поглядел  на  запад.  Облака
отражались в океане и в пылающем закате казались  огненными  озерами.  Волны
разбивали их на множество полос света: бледное облако, сине-зеленая  вода  и
снова бледное облако. Эти полосы казались клиньями на стеклянной поверхности
моря. Уоррен посмотрел в пустое небо над оранжевым  шаром  солнца  и  увидел
тонкую белую линию. Сначала он не понял,  что  это,  и  попытался  объяснить
оптической иллюзией, но в оптике не было ничего такого, что  могло  бы  дать
линию света, стоящую в небе, вернее, лежащую  в  нем.  Это  не  было  следом
самолета или ракеты.
   Вглядевшись в нее,  Уоррен,  наконец,  понял,  что  это  такое.  Небесный
Крючок. Он совершенно забыл об этом проекте, за  последние  годы  ничего  не
слышал о нем, но полагал, что его все  же  строят.  С  далекой  орбиты  была
выпущена прядь и опускалась к земле по мере того, как  люди  наращивали  ее.
Пройдет много лет, прежде чем ее конец коснется воздушных слоев  и  начнется
труднейшая часть работы. Если ее смогут опустить через много миль воздуха  и
прикрепить к земле, она станет чем-то вроде лифта. Люди  и  механизмы  будут
подниматься по ней на орбиту, и ракетам больше  не  придется  чертить  небо.
Уоррен вспомнил, как несколько лет назад пытался получить работу на Небесном
Крючке, но он был  специалистом  по  двигателям,  а  там  не  использовалось
ничего, сжигающего во время работы кислород.
   Это было прекрасное зрелище: склонившееся к горизонту  солнце  висело  на
Крючке, как на паутинке.  Уоррен  смотрел  на  него  до  тех  пор,  пока  не
сгустилась темнота. Пришла ночь.

Глава 4

   Утром  Уоррен  проснулся  с  первыми  проблесками   света.   Левая   рука
скрючилась, вцепившись в руль, хотя он пришвартовал его  проволокой.  Первым
делом он проверил  курс.  Плот  шел  в  нужном  направлении.  Уоррен  сел  и
обнаружил, что руку свело судорогой. Он потряс ей. Мускулы не  расслабились,
и он дал ей несколько минут, чтобы прийти в порядок, пока отвязывал  руль  и
отклонял его вправо, снеся поправку в курс. Он был  совершенно  уверен,  что
правильно ориентируется,  хотя  чувствовал,  что  течение  изменилось.  Плот
пересекал мелкие волны под новым углом. Пена накатывала  на  палубу,  осадка
стала глубже, доски скрипели, но плот удерживал нужное направление. Судорога
не отпускала  руку.  Ее  свело  из-за  ночного  холода  и  сна  в  неудобном
положении. Уоррен надеялся, что тепло расслабит мускулы,  хотя  предполагал,
что виной этому еще и недостаточное  или  не  правильное  питание.  Он  стал
растирать руку и, наконец, почувствовал  покалывание  в  кисти,  появившеся,
вероятно, из-за того, что он втер в кожу соль. На удочки ничего не попалось,
хотя наживка была склевана. Уоррен собрал копьем немного водорослей и  снова
забросил удочки, хотя знал, что толку от  этого  не  будет.  Он  пытался  не
думать о жажде. Жажда была сильной, когда он проснулся,  а  когда  поднялось
солнце, стала еще сильнее. Уоррен поискал взглядом  Небесный  Крючок,  чтобы
отвлечься от мыслей о пересохшем горле и ощущения распухшего во  рту  языка,
но не нашел. От  гула  в  голове  было  трудно  определить,  сколько  прошло
времени. Он думал о Роителях и о том, как хочет добыть  хотя  бы  одного  из
них. Скользители были дружелюбными, но и они покинули его, и Уоррен не знал,
сколько времени сможет удерживать правильный курс или хотя бы помнить о нем.
Однообразные шлепки воды о нижнюю часть  плота  успокаивали.  Уоррен  закрыл
глаза от блеска солнца.
   Он не знал, сколько прошло времени. Когда он  очнулся,  лицо  обгорело  и
левая рука пришла в норму. Уоррен лежал, прислушиваясь  к  себе,  и  обратил
внимание, что  гудение  в  голове  как-то  изменилось.  Он  открыл  глаза  и
огляделся в поисках близ плота водорослей с креветками,  хотя  не  видел  их
много дней, потом задрал голову и прислушался к идущему  с  неба  звуку.  На
высоте нескольких миль под облаками  плыла  точка.  Самолет  был  маленький,
винтовой, а не реактивный. Уоррен с усилием встал и замахал руками.  Он  был
уверен, что его заметят, потому что в море не было больше ничего, и он будет
спасен. Он отчаянно махал руками,  но  самолет  продолжал  лететь  прямо,  и
Уоррену показалось, что он видит, как что-то прыгает по воде вслед за тенью.
Потом самолет превратился в пятнышко,  гудение  стихло,  и  Уоррен  перестал
махать, хотя до него все еще не могло дойти,  что  его  не  увидели.  Тяжело
дыша, он опустился на палубу и затем, сам того не замечая, заплакал.
   Через некоторое время он снова проверил курс, прищурившись  на  солнце  и
определив направление течения, а потом сидел, безнадежно глядя на воду.
   Всплеск и глухой удар по плоту вывели его из лихорадочного небытия.
   Мимо плота  пронесся  Скользитель,  нырнул  и  снова  появился  с  другой
стороны, развернувшись одним ударом плавников. По  палубе  катился  цилиндр,
точно такой же, как и предыдущие. Уоррен встал на четвереньки и схватил его.
Свернутый лист был оборванным и неровным.
   ВАЛКТПЛОГО СИМА ЗЮЗ ЗЮЗ КРУГ АЛАМПТО ГУНЬЮО ГЕХЕН ЗЮЗ ЗЮЗ  СЧЛЕЧТ  СЧЛЕЧТ
МОЛОДЫЕ УНССТОП НОНГО МНОГО УДАЧИ.
   Теперь вначале вместо НОНГО было ОГО. Может,  это  имеет  противоположный
смысл?  Снова  ЗЮЗ  и  снова  КРУГ.  Еще  один  остров?  Непонятное  СЧЛЕЧТ,
непонятное и дважды повторенное. Предостережение? Чему именно,  если  он  за
последние дни не видел ни одного Роителя?  Если  УНС  по-немецки  МЫ,  тогда
УНССТОП следует понимать МЫ  ОСТАНОВИЛИ,  а  вся  фраза  могла  означать  МЫ
ОСТАНОВИЛИ ПЛОХИХ МОЛОДЫХ. Могла означать, но вовсе не обязательно. Но ГЕХЕН
ЗЮЗ ЗЮЗ значило ИДИ НА ЗАПАД-ЮГО-ЗАПАД, что-то такое, или  он  ошибается  со
времени появления острова!  Здесь  были  также  японские  слова,  но  Уоррен
никогда не ходил на корабле, где говорили бы по-японски, и не знал ни одного
слова. СИМА. Он вспомнил город Хиросима. Может быть,  СИМА  означает  ГОРОД,
РЕКА или что-то такое географическое? Скользитель, должно быть, уже входил с
кем-то в контакт, так как в конце поместил приветствие - чисто  человеческий
жест. Или это значило что-то другое? Его ударила  холодная  мысль,  что  это
могло означать ПРОЩАЙ. О, нет, не похоже на то, что они желают или нуждаются
во МНОГО УДАЧИ. Уоррен потряс головой.
   Этой ночью он видел глаза, кровь  и  плавниковую  жидкость  пойманных  им
Роителей, а потом чистую пресную воду. Когда он проснулся, солнце висело уже
высоко и нещадно палило. Ветер дул на запад. Уоррен выровнял кур