изатор раскрылся.
     Время  тоже  перестало ощущаться, и  чтобы  отключиться  от неизбывного
страха. Варвара придумывала: вот  наш "пюсик" поднимается, вот еще немножко;
теперь  притормаживает  и  тихонечко, по  дуге, нацеливается на  злополучную
платформу, не  желающую  встать  в прежнее положение. Теперь вроде  бы  пора
приспуститься,  чтобы  платформа  попала  в  зону  невесомости,  и тогда  ее
механизмам  не  останется ничего другого,  как  сработать  до  конца.  Ну  а
дальше-то что?..
     И   тут  через  весь  позвоночник   прошла  тонкая   вибрирующая  игла,
разламывающий удар  поддал  снизу так, что потемнело в  глазах, и вот  тогда
пришел уже настоящий страх: а что, если кассету заклинило?
     -  Фрай! - закричала она срывающимся голосом, и одновременно со скрипом
сдвигающейся крышки в лицо пахнуло  горелой изоляцией, а по стенам  побежали
отсветы центрального табло, мерцающего зелеными буквами:

     РЕЖИМ АВТОМАТИЧЕСКОГО ПОДЪЕМА
     АМОРТИЗАТОРОВ НЕ ПОКИДАТЬ!

     Она  с трудом приподнялась - два "g",  это после чартарумской  легкости
весьма пренеприятно. Вуковуд, уже выбравшийся, подавал ей руку, одновременно
поводя  носом.  Зашипел  автогаситель,  запахло еще  и  озоном. Было  как-то
непонятно, что произошло, и главное - удалось ли запереть дверь в хранилище?
Превозмогая навалившуюся тяжесть,  она  повернула  голову, морщась от хруста
шейных позвонков, и  увидела Гюрга, свисавшего со своего кресла на крепежных
ремнях.  Частые  черные  капли  вбивались  в  металлический  пол удивительно
синхронно с зелеными  вспышками.  "Если  между  вами  окажется  человеческая
кровь..."
     Она  рванулась, не соразмерив свои силы  с удвоившейся тяжестью, упала,
больно ударившись коленками об пол. Поползла. Дотянувшись до кресла, рванула
пряжку, ломая  не  только  ногти,  но, как  ей  казалось,  и  пальцы. Каждое
торопливое движение было мучительно. И  позвать на помощь ей не  приходило в
голову, потому что она одна была во всем виновата.
     Чудовищно  тяжелое  тело  рухнуло  на  нее,  белое  до  голубизны  лицо
запрокинулось, перечеркнутое  от уголка рта и  до виска  багровой  глянцевой
полосой, и, ломая ее, по щеке бежала неуемная чуткая дрожь.
     -  Жив! -  крикнула  Варвара, поражаясь хрипоте собственного  голоса. -
Слышишь, Вуки, - жив! - И она коснулась теплой сухой ладонью этого лица.
     Счетчик высоты бесшумно отщелкивал цифры, приближаясь к черте озонового
слоя, перед которым снова отключатся двигатели и наступит невесомость; тогда
они перенесут Гюрга в медотсек, в саркофаг, и все будет хорошо.
     И можно  будет забраться вдвоем в  одно кресло и глядеть в иллюминатор,
на проваливающуюся в Пространство Чартаруму, для  которой они  сделали самое
большое, что могли, - уберегли ее от самих себя.
     А еще  на прощание можно  поглядеть на экранчик,  куда зоркий  объектив
зонда  передает   изображение   опустевшей  долины.  Четкие   прямые  полосы
ограничивают  прямоугольник, еще недавно бывший спуском в так и  не тронутую
сокровищницу  знаний. Под  копытцами  легких  горделивых  животных,  так  не
похожих на земных неторопливых тапиров, эти бороздки сгладятся за  несколько
дней и ночей.
     И еще одно,  не  видно ни на одном экране: продымленная  пещера,  где в
углу  за  валуном  детеныш  чартара ловит  волосатой  лапкой тоненький лучик
залетевшей неведомо откуда звезды.
     И по-человечески смеется.