небесного Кремля
     Отойдите!
     Пусть я один погибну


x x x

     Господи, страшно смотреть на ребенка
     Глянешь -- а он в одночасье помрет
     Как-то не так тебя, скажем, поймет
     Да не опомнится -- дело-то тонкое
     Да и обратно ведь -- ведь не уйдешь
     Вот ведь, удержишься -- да и помрешь
     Сам


x x x

     Счастье, счастье, где ты? где ты?
     И в какой ты стороне?
     Из-под мышки вдруг оно
     Отвечает: вот я! вот я!

     Ах ты, милое мое!
     Детка ненаглядная!
     Дай тебя я пожалею
     Ты сиди уж, не высовывайся


x x x

     Прекрасной летнею порою
     В саду вечернем я гуляла
     И птица с женской головою
     Печально надо мной летала

     И Анны голосом мне пела
     Марины голосом кричала:
     Отдай, отдай мне свое тело!
     Я все, я все начну сначала! -
     Я смутилась и ушла в дом


x x x

     Девушка пройдись и встань
     Лет семнадцать тебе вроде
     Ты прекрасна при народе
     Словно трепетная лань

     Ну а я уж стар и зол
     Сорок лет мне будет вроде
     Как поэт я при народе
     А по правде -- как козел


x x x

     Я на большой горе стояла
     И сердце мне орел клевал
     И медленно околевал
     И кудри я его ласкала
     И свое сердце проклинала:
     И, мое каменное сердце!
     Ты разве пища для младенцев
     Небесных
     О-о-о!


x x x

     Было время такое
     Что шея была у нее молодая
     А теперь она просто сама молодая
     А шею оставим в покое
     И прочее тоже оставим в покое
     Просто может быть шея такая
     А прочее -- все молодое
     Да и сама молодая


x x x

     Вот они девочки -- бедные, стройные
     С маленькой дырочкой промежду ног
     Им и самим-то не в радость такое-то
     Да что поделаешь, ежели Бог
     Ежли назначил им нежными, стройными
     С маленькой дырочкой промежду ног
     Он уж и сам не в восторге-то, Бог
     Да что поделаешь -- сразу такое-то
     Не отменишь


x x x

     Она вскричала: Боже! Боже!
     Закрой во мне что только можешь
     Что должен я в тебе закрыть? --
     Вот эту маленькую дырочку
     Почти мышиную что норочку
     Неразличимую, едрить
     Почти! --
     Зачем же должен я закрыть
     Коли она неразличима
     Почти? --
     О, Господи, но ведь мужчина
     Он вездесущий ведь, едрить
     Почти! --
     И что ж он ведает такое
     Что я ему не попускаю? --
     Все, все он ведает такое
     Почти! --
     А ты? -- А я бела как соболь
     Почти! --
     И что? -- Нет мерзости во мне
     Почти! --
     А он? --А он к тому не приспособлен
     Почти! --
     И что? -- Спаси! Пусть он вовне
     Так и остается!
     Зачем же он тебе вовне?
     Тогда убей, убей его во мне!
     Убей! убей! убей! убей


x x x

     Ветер воет-завывает
     Прямо кости вынимает
     Вынет так одну вот кость
     Понесет куда невесть
     Понесет куда -- незнамо
     -- Кто-то в дверь стучится, мама! --
     Глядь -- а там уже как гость
     Самоотдельный
     Она же самая и стоит -- кость
     Но страшная неузнаваемая, что и не
     скажешь -- кость! угадаешь лишь что
     она, но словно истиной и властью неве-
     даной преображенная и облеченная


x x x

     Она лежала и была
     О Господи! -- была -- о, Боже!
     Обтянутая гладкой кожей
     Жива и мертвенно бела
     А красное внутри все было
     Иль показать его забыла
     Решила ли его скрывать...
     А может что такое знала
     Что мне и вовсе не понять


x x x

     Вот что-то левое плечо
     Живет совсем меня отдельно
     То ему это горячо
     То ему это запредельно

     А то вдруг вскочет и бежать
     Постой, подлец! внемли и вижди
     Я тебе Бог на время жизни
     А он в ответ: Едрена мать
     мне бог


x x x

     Смерть словно зернышко сидит
     Промежду пальцев руки левой
     С ней по утрам он говорит
     И подрастает она тихо

     Когда ж от слова вырастает
     В размеры девушки отдельной
     Ее гулять он отпускает
     Но к вечеру она уж с ним


x x x

     Я в чистое окно взглянула
     И стало душно -- не вздохнуть
     Я быстро лифчик расстегнула
     И белый свет как зверь на грудь
     Мне бросился и не вздохнуть
     Стало
     Пуще прежнего


x x x

     Куда это поезд меня волочит
     А я не хочу! Отпусти меня к маме!
     Ковыль я цепляю губами
     И кровь придорожную кромку мочит
     И к небу лицо поднимаю в слезах
     О, странствия муза осьми головах!
     О, тати, дитятю оттутати к тяте
     Простя отпустите! Но тати: тю-тю --
     Говорят


x x x

     В чистом поле я гуляла
     Да на травку прилегла
     А пока тело отдыхало
     Я на время перешла
     В синеглазую кукушку
     Полетела-прилетела --
     Нету тела на опушке
     Волки съели мое тело
     А может, где скитается
     Без меня, может с китайцем
     Каким
     Живет


x x x

     Куда ты, смелая малышка
     Бежишь как милая зверюшка
     Еще ведь малое немножко
     И --

     Отвалится сначала ножка
     Потом и следующа ножка
     Потом отвалится головка
     Потом, и говорить неловко --
     Уже такое, что и кошка
     Есть не станет


x x x

     Беги, беги, вода живая
     Изнеженная, душевая
     Лиясь, как из любви фиала
     Вот здесь и женщина стояла
     И гладких членов либидо
     Вот этою мочалкой млела
     Дай-ка и я потру, а то
     Какой-то зуд пошел по телу
     Содрогающий


x x x

     Вот полюбовница ему
     Воткнула в сердце ножик острый
     И он упал отдельным монстром
     Не обращаясь ни к кому
     Не очень даже и страдая
     Лишь где-то в дальнем уголке
     С-под ногтя правой ли руки
     Блестели глазки Бао Дая
     Хитрющие


x x x

     Вот и лето постоянно
     Убегающее вдаль
     Счастье здесь кусочек отстояло
     Но зато уж навсегда

     Словно ангелы обняли
     Этот шарик небольшой
     Пуховыми нежными крылами
     А он все-таки ушел


x x x

     Прекрасные родимые болезни
     От подлого здоровья защищают
     Чтоб не сожрало сразу нас до смерти:
     Как ангелы порою навещают
     И натирают черным горьким медом
     Чтобы здоровью было неповадно
     Нас слизывать могучим языком


x x x

     Возле нашего подъезда
     Всякой твари посреди
     Вышел ангел полуместный
     Посидеть -- ну, посиди
     Потому что всяко место
     Всякой сущности пригодно
     Нам судить их неспособно
     Им судить нас -- Бог прости
     Их


x x x

     Этот мир придумать мало
     Его надо полюбить
     А то вот таких вот брошенных
     Сколько бродит их едрить
     Здесь костями громыхая
     Нас пугая по ночам
     Уходи, проклятый призрак!
     Там отъешься где-нибудь
     Тогда и приходи


x x x

     Ох и мудрый я как Гете
     Даже страшно самому
     Потому что мудрость эта
     Страшна честному уму
     Потому что начинаясь
     Безобидно, так сказать
     Истончается кончаясь
     Где ничего не доказать


x x x

     Когда б мне девушкою быть
     Кудрями нежными увитой
     Я не хотел бы быть Лолитой
     Наташею Ростовой быть
     Хотел, хотя Лолита ведь
     Прекрасный образ невозможно
     Я понимаю как художник
     Но для себя хотел бы быть
     Наташей Ростовой


x x x

     Вся-то местность затуманилась
     Не видать кругом ни зги
     А слезой око отуманилось:
     Где ты, милый мой Мизгирь! -
     Плачет бедная Снегурочка
     А немец Зингер подошел:
     Ты не плакай, бедна дурочка
     Все есть очень хорошо
     Слушай нас, немцев


x x x

     Кто выйдет, скажет честно:
     Я Пушкина убил! --
     Нет, всякий за Дантеса
     Всяк прячется: Я, мол
     Был мал!
     Или: Меня вообще не было!
     Один  я  честно выхожу  вперед и говорю:  Я!  я убил его  во исполнение
предначертания  и вящей его славы! а  то никто ведь  не выйдет и  не  скажет
честно: Я  убил  Пушкина! -- всяк прячется за спину  Данте- са  -- мол, я не
убивал! я был мал тогда! или еще вообще не  был! -- один я выхожу и гово- рю
мужественно: Я! я убил его во исполнение предначертаний и пущей славы его!


x x x

     Памятник Пушкину сложивши
     Пожитки своих медных дел
     Сказал: Вот я в иной предел
     Иду, вам честно отслуживши

     Лелеять буду там один
     Я душу -- бедную малютку
     Не глядя вверх, где в славе жуткой
     Сидит мой прежний господин
     А ныне -- брат ощутимый


x x x

     И самый мало мальский Гете
     Попав в наш сумрачный предел
     Не смог, когда б и захотел
     Осмыслить свысока все это
     Посредством бесполезных слов
     Он выглядел бы как насмешник
     Или как чей-нибудь приспешник
     Да потому что нету слов


x x x

     Привиделся сон мне вчера и назавтра:
     Чудовище в виде Большого театра
     С огромною Пушкинскою головой
     На паре двух ножек и с бородой
     Большими устами щипало траву
     Я вовремя спрятал свою голову


x x x

     Внимательно коль приглядеться сегодня
     Увидишь, что Пушкин, который певец
     Пожалуй скорее, что бог плодородья
     И стад охранитель, и народа отец

     Во всех деревнях, уголках бы ничтожных
     Я бюсты везде бы поставил его
     А вот бы стихи я его уничтожил --
     Ведь образ они принижают его


x x x

     Невтерпеж стало народу
     Пушкин! Пушкин! Помоги!
     За тобой в огонь и в воду
     Ты нам только помоги

     А из глыби как из выси
     Голос Пушкина пропел:
     Вы страдайте-веселитесь
     Сам терпел и вам велю


x x x

     Судьба художника хранила
     От славы лет до тридцати
     От неприличной той почти
     Так, что почти похоронила
     А там уж, после тридцати
     И хоронить почти не надо
     Почти потусторонним взглядом
     Следит он ласковый почти
     Как там другие впрок, не впрок
     Едят почти его кусок


x x x

     Вопрос о хорошем вкусе -- вопрос весьма мучительный
     Тем более, что народ у нас чрезвычайно впечатлительный

     Как часто желание отстоять и повсеместно утвердить хороший вкус доводит
людей до ожесточения
     Но  если   вспомнить,   что  культура  многовнутрисоставозависима,  как
экологическая среда, окружение

     То стремление отстрелять дурной вкус как волка
     Весьма опасная  склонность,  если мыслить  культуру  не на  день-два, а
надолго

     В этом деле опаснее всего чистые и возвышенные порывы и чувства
     Я уж не говорю о тенденции вообще отстреливать культуру и искусство


x x x

     Я в Малый захожу театр
     И нету в Малом мне отрады
     Я выхожу тогда -- а рядом
     Такой же, но Большой театр

     Кто их в соседстве поместил
     А не раздвинул верст на двести
     В одном бы поместил злодейства
     В другом бы радость поместил

     И каждый по себе театр
     Там выбрал бы иль заслужил бы
     Один бы шел в большой театр
     Другой бы в малом тихо жил бы


ВТОРОЕ БАНАЛЬНОЕ РАССУЖДЕНИЕ НА ТЕМУ: БЫТЬ ЗНАМЕНИТЫМ НЕКРАСИВО

     Когда ты скажем знаменит --
     Быть знаменитым некрасиво
     Но ежели ты незнаменит
     То знаменитым быть не только
     Желательно, но и красиво
     Ведь красота -- не результат
     Твоей возможной знаменитости
     Но знаменитость результат
     Есть красоты, а красота спасет!
     А знаменитым быть, конечно, некрасиво
     Когда уже ты знаменит


x x x

     Лишь начну песню писать --
     Песня грустная выходит
     Братцы, что ж это выходит! -
     Не дают песню писать

     Ну-ка разойдитесь, гады
     И помрите -- добром прошу
     Я за русскую за песню
     Всех вас, гады, удушу


x x x

     Он в красной рубашоночке приходит
     Красивенький, молоденький такой
     Она же говорит: Иди домой! --
     Ей это дело, видно, не подходит

     Он петельку на горлышко пристроит
     И молвит: По ошибке, вишь, Господь
     Не в те края пристроил мою плоть
     Пойду назад, куда-нибудь пристроит
     В другое место


x x x

     Обходчик, обходчик, починщик колес
     И смазчик суставов вагонных
     Работай мучительно и непреклонно
     А то мы уйдем под откос

     Он черный в окно на меня поглядел
     И глазом блеснул и безумно запел:
     Откосы косы и откусы колес
     Мышкуй и стигнайся! нишкни и акстись!
     И полный атас
     Милый мой


x x x

     Эка деточка-Лолиточка
     Да Наташечка Ростовочка
     Эко всяко, эка попочка
     А по сути -- паразиточка

     Потому как прозвучит
     Глас последний расставаньица
     Попочка-то здесь останется
     А что туда-то полетит --
     Страшно и представить


x x x

     Когда я размышляю о поэзии, как ей дальше быть
     То понимаю, что мои современники
        должны меня больше, чем Пушкина любить

     Я пишу о том, что с ними происходит,
        или происходило, или произойдет --
         им каждый факт знаком
     И говорю им это понятным нашим общим языком

     А если они все-таки любят Пушкина больше чем меня,
        так это потому, что я добрый и честный: не поношу его,
         не посягаю на его стихи, его славу, его честь
     Да и как же я могу поносить все это, когда
        я тот самый Пушкин и есть


x x x

     Вот скульптор ваяет большого солдата
     Который как вылепится -- победит
     Чего ему скульптору больше-то надо
     А он уже в будущее глядит

     И там представляет другого солдата
     Поменьше, но и со звездой на груди
     Еще там такая же женщина рядом
     Что глиняного им дитятю родит

     И так заживут они не сиротее
     До вечности предполагая дожить
     А глядь -- у творца уж другая затея
     И в глиняной яме их прах уж лежит


x x x

     Я устал уже на первой строчке
     Первого четверостишья.
     Вот дотащился до третьей строчки,
     А вот до четвертой дотащился

     Вот дотащился до первой строчки,
     Но уже второго четверостишья.
     Вот дотащился до третьей строчки,
     А вот и до конца, Господи, дотащился.


x x x

     Как в Петрозаводске проездом я был
     Там петрозаводку себе полюбил

     Тогда говорил я ей: петрозаводка
     Беги, дорогая, скорее за водкой

     Нет, не побегу, -- отвечала, -- за водкой
     Навеки запомнишь ты петрозаводку


x x x

     Куда кругом ни бросишь взгляд
     Нет утешения для взгляда
     Кривулин вот из Ленинграда
     Сказал: ужасен Ленинград
     А мне казалось иногда
     Что там как будто посветлее
     И так похоже на аллею
     У царскосельского пруда
     Н-да-а-а


x x x

     Когда в Наталью Гончарову
     Влюбился памятный Дантес
     Им явно верховодил бес
     Готовя явно подоснову
     Погибели России всей
     И близок к цели был злодей
     Но его Пушкин подстерег
     И добровольной жертвой лег
     За нас за всех


x x x

     Словно небесной службой быта
     Вся жизнь моя озарена
     То слышу под собой копыта
     То со двора колодца дна
     Доносится мне трепет крыл
     Я вся дрожу и позабыла
     Что я хотел, и мог, и должна
     Была сказать


x x x

     Малая дитятя
     Прибежала к тяте
     Тятя, встань с кровати
     Потяни-ка сети! --
     А что тянуть их за концы?
     Знамо дело -- мертвецы
     Одни и попадаются --
     Факт


x x x

     Желанья опали и голос осел
     Когда я его вела на расстрел

     А в нем

     Желанья играли и голос бряцал
     Когда он мне пел свой Интернацьонал

     А у меня

     Желанья окрепли, но все же не стало
     Мне голоса и я его расстреляла
     Как врага контрреволюции


x x x

     В будущем как-нибудь детское тельце
     К тельцу прижмется шепча горячо
     Здесь вот покоится дедушка Ельцин
     А рядом покоится вождь Горбачев

     Ну, а другое такое же очень
     Тихое тельце прошепчет в ответ:
     А я вчера видела как среди ночи
     По полю бродит Пригов-поэт --
     Знаешь такого? --
     Нет! --
     Ну, и ладно


x x x

     Премудрость Божия пред Божиим лицом
     Плясала безнаказная и пела
     А не с лицом насупленным сидела
     Или еще каким таким лицом

     Вот так и ты, поэт, перед лицом народа
     Пляши и пой перед его лицом
     А то не то что будешь подлецом
     Но неким глубкомысленным уродом
     Будешь


x x x

     Когда я в Калуге по случаю был
     Одну калужанку я там полюбил

     Была в ней большая народная сила
     Меня на руках она часто носила

     А что я? -- москвич я, я хрупок и мал
     Однажды в сердцах я ей вот что сказал

     Мужчина ведь мужественней и сильней
     Быть должен -- на том и рассталися с ней


x x x

     Кто это полуголый
     Стоит среди ветвей
     И мощно распевает
     Как зимний соловей

     Да вы не обращайте
     У нас тут есть один
     То Александр Пушкин --
     Российский андрогин


x x x

     Когда мы с Орловым в Калуге лепили
     Рельеф, там солдаты у нас уходили
     А малые детки глядели им вслед
     Маленькие такие
     С Орловым любили мы то что лепили
     И между собою любовно шутили:
     Идеологический вот мол объект
     Под самое же завершение вещи
     Дело было, помню
     Одна из живых там случившихся женщин
     Застыла при виде дитяти лепного
     И молвила тихо: Вот мне бы такого!
     И был словно из-под земли этот глас
     И члены все одеревенели у нас
     Вот так мы искусством играем, бывает
     А народ, Орлов
     Искусство серьезно-таки понимает
     Недвусмысленно


x x x

     Мы будем петь и смеяться! --
     И мы будем петь и смеяться! --
     Да, но мы будем петь и смеяться как дети!
     Эх-хе-хе, а нам это уже не под силу


x x x

     Шостакович наш Максим
     Убежал в страну Германию
     Господи, ну что за мания
     Убегать не к нам а к ним
     И тем более в Германию!
     И подумать если правильно
     То симфония отца
     Ленинградская направлена
     Против сына-подлеца
     Теперь выходит что


x x x

     Два скульптора стоят перед стихией --
     В их мастерской вдруг прорвало сортир
     И жижа ползает между творений
     Так в верхний мир ворвался нижний мир

     Меж двух миров, обоим не ровня
     Они стоят, не по себе им стало --
     Вот верхний мир сорвется с пьедестала
     И их расплющит столкновенье сил


x x x

     Людмила Зыкина поет
     Про те свои семнадцать лет
     А что ей те семнадцать лет
     Тогда она и лауреатом
        Ленинской премии-то не была

     Вот мне про те семнадцать лет
     И плакать бы как про утрату
     Что приобрел я за последующие двадцать лет?!
     Оглядываюсь, шарю по карманам -- ни премии,
        ни почета, ни уважения, разве что
         в годах приобретение --
         да это все равно что утрата


x x x

     Так Лермонтов страдал над жизнью
     Ее не в силах полюбить
     И Шестов так страдал над книгой
     Ее не в силах разлюбить
     И Достоевский так над Богом
     Страдал не зная как любить
     Так я страдал над государством
     Пытаясь честно полюбить
     Вот так я среди всех страдаю
     И не хотят меня любить


БАНАЛЬНОЕ РАССУЖДЕНИЕ НА ТЕМУ ТВЕРДЫХ ОСНОВАНИЙ ЖИЗНИ

     Я трогал листы эвкалипта
     И знамени трогал подол
     И трогал, в другом уже смысле
     Порою сердца и умы

     Но жизни, увы, не построишь
     На троганье разных вещей
     Ведь принцип один здесь: потрогал -
     А после на место положь


x x x

     Вот Достоевский Пушкина признал:
     Лети, мол, пташка, в наш-ка окоем
     А дальше я скажу, что делать
     Чтоб веселей на каторгу вдвоем

     А Пушкин говорит: Уйди, проклятый!
     Поэт свободен! Сраму он неймет!
     Что ему ваши нудные мученья!
     Его Господь где хочет -- там пасет!


ПИСЬМО ЯПОНСКОМУ ДРУГУ

     А что в Японии, по-прежнему ль Фудзи
     Колышится словно на бедрах ткань косая
     По-прежнему ли ласточк