сил.

     Минувшее! забытая страница
     С изображеньем чуждого лица!
     Осколок истины во мне таится,-
     Стремленье без начала и конца.

     Мне цель была от века незнакома,
     Из двух путей годился мне любой;
     Я был в миру - частицей окоема
     И был ничем наедине с собой.

     Я, чуждый очертаниям доныне,
     Разнообразен там же, где безлик.
     Я по себе влачусь, как по пустыне,-
     Свой собственный изменчивый двойник.

     Быть может, я (все быть на свете может)
     Из обликов нездешних соткан весь,
     И суть мою душа пространства множит,
     И есмь лишь потому, что явлен здесь?

     А может (не положено предела
     Стремленью мысли!) - о, быть может, я -
     Продленный миг, который жаждал тела,
     Дабы вкусить земного бытия?





x x x
     Песня с горных отрогов взлетела,
     Мне ее донесла тишина:
     Чем бы только душа ни владела,
     Несчастливою будет она.

     Этот мир для нее не приют,
     Не очаг, не домашний кров.
     Все на свете душе дают,
     Ей не нужно земных даров.

     Так ли пелось? Не знаю. Без слов
     Эта песня. Стою одиноко
     У окна. И мелодии зов
     Как сиянье звезды далекой.






x x x
     Я год не бился над строкой.
     Давящее раздумье
     Оберегает мой покой
     От вещего безумья.

     Тоскую о себе самом.
     Паря под небесами,
     Я жил в пространстве неземном,
     Стихи слагались сами.

     Теперь стихи - плоды ума,
     И в мыслях - постоянство.
     Кого же угнетает тьма
     Из вечного пространства?






x x x
     Сменившая ночь в ее блеске и лоске
     Промозглая рань -
     Как траур вдовы, после длительной носки
     Поблекшая ткань.

     И в небе рассветном, где завесь сырая
     Все так же темна,
     Несбыточность рая - от края до края
     Глухая стена.

     Бессмысленный день уготован мне снова
     И холод в душе
     Из-за несвершенности дела, какого
     Не сделать уже.





x x x
     Смерть - поворот дороги,
     Кто завернул - незрим.
     Снова твой шаг далекий
     Слился в одно с моим.

     Стерты земные грани.
     Смертью не обмануть.
     Призрачно расставанье.
     Подлинен только путь.






x x x
     Кто в дверь стучит мою,
     В столь горькую годину -
     Постиг ли, как таю
     Своей души кончину?

     Он тайну ли постиг
     Моей судьбы несчастной?
     Как ночью каждый миг
     Томлюсь тоской напрасной?

     Что на устах - печать?
     Что прозябаю сиро?
     Зачем же в дверь стучать
     До окончанья мира?





x x x
     Старая песня в соседней таверне:
     Скольким похожим внимал на веку.
     Слушаю, в сумрак уставясь вечерний,
     И без причины впадаю в тоску.

     Пусть я не знал этой песенки старой,
     Это не важно, не важно ничуть.
     До крови ранено сердце гитарой,
     Кончились слезы - а то бы всплакнуть.

     Вызвана кем и явилась откуда
     Эта печаль, не моя и ничья?
     Всем на земле одинаково худо,
     Прошлое - вечная боль бытия.

     Жизнь завершается, скоро - в потемки.
     Грустная песня, печальная весть.
     Есть лишь мотив, незнакомый, негромкий.
     Есть только то, что пока еще есть.




x x x
     Один на один
     С той болью, которой мечен,
     Ее до седин
     Стремлюсь оправдать, да нечем.

     Все так же она
     Бессменна и беспричинна.
     Как небо, видна,
     Как воздух, неразличима.





x x x
     Нелегко, когда мысли нахлынут.
     Еле брезжит, и тьма за стеной -
     И в беззвучную тьму запрокинут
     Одиночества лик ледяной.

     На рассвете, бессонном и грустном,
     Безнадежней становится путь
     И реальность бесформенным грузом
     Тяготит, не давая вздохнуть.

     Это все - и не будет иного.
     И порукой оглохшая ночь,
     Что мертвы эти дали для зова
     И что жить этой жизнью невмочь.

     (Это все - и не будет иного.
     Но и звезды, и холод, и мрак,
     И молчание мира немого -
     Все на свете не то и не так!)




x x x
     Чертою белой являясь взору,
     Штрихом на лоне холма зеленом,
     Тропа восходит по косогору -
     И пропадает за дальним склоном.

     Тропою этой на гребень ската
     Влекутся люди, как муравьи.
     Они бездумно спешат куда-то,
     Теряя в спешке черты свои.

     Людскому роду причастный тоже,
     Я все же вижу со стороны,
     Как друг на друга они похожи
     И как друг другу они равны.

     У них, возможно, различны лица,
     Но предо мною безликой цепью
     Ползет бесцельно их вереница,
     Навек чужая великолепью.

     Себе подобных не узнавая,
     Душа скудеет с теченьем дней.
     И вниз по склону идет кривая,
     И мчится сердце мое по ней.





x x x
     Мечтаю, глядя на морскую гладь,
     Где, кроме глади, не на что взирать.
     Душа, питаясь пустотой лазури,
     Не называет Божьей благодать.

     Мы жаждем видеть верно. И плутаем
     Столицей буйной иль безлюдным краем,
     Мним, будто видим, но всегда и всюду
     Мечтаем, и мечтаем, и мечтаем.

     Деревья отдаленного леска
     Так изумительны издалека!
     Чудесно все, пока на расстоянье...
     Всему цена, увы, невелика.

     Любовь? Ее не помню я нимало:
     Уже меня вчерашнего не стало.
     Пей, ибо все течет и опьяняет,
     Но сякнет там же, где берет начало.

     Срываешь розы? Губишь, обратив
     Напевы красок в меркнущий мотив?
     Срывай! Ведь так и так на свете этом
     Лишаешься всего, покуда жив.





x x x
     Я сломлен. Обращаются светила-
     Душа моя! Твой давний блеск исчез,
     И ты в потемках нынче приютила
     Мой разум, отлученный от небес.

     Я сломлен. И отныне успокоюсь.
     Я неизбывно одинок и сир:
     Налево - полюс, и направо - полюс,
     А посреди простерся чуждый мир.

     Я сломлен. Я ничто. Влачатся дни...
     Никчемен я, как ветхие поленья,
     Что поднесенной жаждут головни:
     Иного не сыскать употребленья.





x x x
     Ту повесть, что осталась втуне,
     Мечта дополнила моя.
     Нет, не о принце иль колдунье,
     Но лишь о том, кем был не я.

     Мой голос слышался сквозь дали,
     Но я был тот, кто не был мной.
     Цветы весною расцветали,
     Но не была весна весной.

     Легенда грез подобна мигу -
     Чем жил, того не отыскать.
     Из рук моих кто вырвал книгу,
     Что я хотел всю жизнь читать?





x x x
     На свете этом есть у всех вещей
     Предназначенье,
     И лишь лягушки в памяти моей -
     Как исключенье.





x x x
     В подлунном этом мире есть приют
     Любой гнилушке,
     Но лишь в болоте грез моих поют
     Мои лягушки.

     Во мне встает поддельная луна,
     И лунным светом
     Вся заросль камышей оттенена
     В болоте этом.

     Откуда, из какого бытия
     За мною следом
     Воспоминанье шло - не помню я,
     И путь неведом.

     Безмолвствует ничто средь камыша,
     Где нет в помине
     Меня. И чья-то квакает душа
     В ночной пустыне.




x x x
     Услышал и вспомнил лето,
     Пропахший цветами сквер...
     Оркестрик, возникший где-то,-
     Воздушный цветник химер.

     Вернулась ничьей улыбкой
     Мелодия давних лет
     С какой-то надеждой зыбкой,
     В которой надежды нет...

     Я слушаю. Что мне в этом?
     Себе не отдам отчет.
     Но дарит улыбка светом
     И в дар ничего не ждет.





x x x
     То ли в яви, то ли в сонной тайне,
     То ли там, где слиты явь и сон,
     Расположен остров южный, крайний,
     Тот, что нежностью заворожен.
     Только там, на юге, только там
     Место есть и счастью и мечтам.

     Может быть, кокосовые рощи
     В никому неведомом краю
     Сделали бы жизнь милей и проще
     Для поверивших в мечту свою.
     Счастливо - быть может, о, быть может
     Был бы век наш в тех пределах прожит.

     Но как много тягостных вопросов!
     Так что грезить - стоит ли труда?
     Лунный свет среди листвы кокосов
     От луны доносит холода.
     Ах, и там печаль стара, стара:
     Много зла, и нет почти добра.

     Нет, не островком на крайнем юге,
     Нет, не рощей, виденной во сне,
     Исцелит душа свои недуги:
     Все лекарства - в ней самой, на дне.
     Только там, в душе, о, только там
     Место есть и счастью и мечтам.




x x x
     Пусть вихри в спираль
     Скрутит ветер шальной.
     Мечта моя, вдаль
     Улети вслед за мной.

     Узнай, как в лесу
     Над обрывом, легки,
     Держась на весу,
     Не дрожат сквозняки.

     Вглядись в мою душу:
     Иным ли я стал
     С тех пор, как подслушал,
     Что ветер шептал?




x x x
     Шаги среди растений,
     Среди лучей луны...
     Шаги бесплотных теней -
     Неспешны, неслышны.

     Шаги подобны эти
     Падению пылинок.
     В лесу, при лунном свете,-
     Шаги среди былинок.

     Ужели гном иль фея,
     Незримые для нас?..
     Очнусь, мечтать не смея,-
     И загрущу тотчас.




x x x
     Что печалит - не знаю,
     Но не в сердце ютится
     То, чему в этом мире
     Не дано воплотиться.

     Только смутные тени
     Тают сами собою -
     И любви недоснились,
     И не узнаны болью...

     Словно грусть облетает
     И, увядшие рано,
     Листья след застилают
     На границе тумана.





x x x
     Зачем, не убаюкав,
     Волнует душу сон?
     Душа во власти звуков -
     Я с нею разлучен.

     Тревожная дремота,
     Пришедшая извне,
     Гнетет меня без гнета -
     И не очнуться мне.

     Становятся чужими
     Мои судьба и суть.
     Ужели между ними
     Я обречен уснуть?

     Не будет мне возврата,
     И нет за мной следа.
     Во сне спешу куда-то.
     Куда-то... Никуда.





x x x
     Не разойтись туману.
     Поздно, и ночь темна.
     Всюду, куда ни гляну,
     Передо мной стена.

     Небо над ней бездонно,
     Ветер утих ночной,
     Но задышало сонно
     Дерево за стеной.

     Ночь он не сделал шире,
     Этот нездешний шум
     В потустороннем мире
     Потусторонних дум.

     Жизнь лишь канва сквозная
     Яви и забытья...
     Грустен ли я, не знаю.
     Грустно, что это я.






x x x
     В затихшей ночи
     На паперти смутной
     Бессонной свечи
     Огонь бесприютный.

     Спокойны черты,
     Где жизнь отлетела.
     Спокойны цветы
     У бедного тела.

     Кто снился ему,
     Кем он себе снился
     Дорогой во тьму,
     С которой сроднился?





x x x

     Между сном и тем, что снится,
     Между мной и чем я жив
     По реке идет граница
     В нескончаемый разлив.

     И рекой неодолимой
     Я плыву издалека,
     Вечно вдаль и вечно мимо,
     Так же вечно, как река.

     Под чужим недолгим кровом
     Я лишь место, где живу:
     Задремлю - сменилось новым,
     Просыпаюсь на плаву.

     И того, в ком я страдаю,
     С кем порвать я не могу,
     Снова спящим покидаю
     Одного на берегу.





x x x

     Хлеба под ровным светом,
     Волнуются, рябя.
     Бреду, себе неведом,
     Вновь обманув себя.

     О, если б хоть когда-то
     Забыть судьбу свою,
     Всей сутью без возврата
     Вверяясь забытью!

     Шумящая пшеница
     Все тот же свет чужой...
     И беглой тенью мнится
     Владевшее душой.





x x x

     Отбивает усердная прачка
     О прибрежные камни белье
     И поет, оттого что ей грустно
     Жизнь, как песня ее, безыскусна
     В этой песне вся радость ее.

     Мне бы тоже стихи отстирать,
     Словно прачка стирает холстины.
     Этой стирки познав благодать,
     Мне бы судьбы свои растерять,
     Обретя только жребий единый.

     С жизнью истинной единенье
     Петь бездумно, как будто во сне,
     Пусть почти не звучит это пенье,
     Колотить полотно в белой пене...
     Кто же сердце отмоет мне?





x x x

     Прожить всю жизнь, над речкой стоя, -
     Той или этой, все равно, -
     Где дни проходят чередою,
     Где всеми я забыт давно,
     Где нет ни холода, ни зноя.

     Узнать, чем занята река,
     Нельзя - ведь реки все безлики,
     Они влачат издалека
     Лишь отраженья, только блики
     Того, что кануло в века

     А мне разгадывать движенье
     Не искр, летящих на волне,
     А своего воображенья:
     Ведь суть невидима на дне
     Под толщей вечного скольженья.

     И вновь на берегу стою,
     И вновь движенью водной глади
     Здесь или там, я жизнь свою
     Вверяю - глядя и не глядя
     На бесконечную струю.





x x x

     Льет. Тишина, словно мглой дождевою
     Гасятся звуки. На небе дремота
     Слепнет душа безучастной вдовою,
     Не распознав и утратив кого-то.
     Льет. Я покинут собою...

     Тихо, и словно не мгла дождевая
     В небе стоит - и не тучи нависли,
     Но шелестит, сам себя забывая,
     Жалобный шепот и путает мысли.
     Льет. Ко всему остываю...

     Воздух незыблемый, небо чужое.
     Льет отдаленно и неразличимо.
     Словно расплескано что-то большое.
     Словно обмануто все, что любимо.
     Льет. Ничего за душою...





x x x

     Сон безысходный коснулся чела -
     Тягостен, горек.
     Слышу: гармоника вновь забрела
     Прямо во дворик.

     Вьется незримою нитью мотив,
     Весел, несложен.
     Разум, соломинку счастья схватив,
     Странно встревожен.

     Ритмику танца ловлю на лету -
     Смерть всем заботам!
     Сердце, отдай же свою теплоту
     Простеньким нотам!

     Снова мотив сквозь окошко проник -
     Так же, как прежде.
     Рвется душа - хоть на час, хоть на миг
     К новой надежде.

     Что же, исчезнуть и ей, отгорев.
     Сумрак все ближе.
     Вечной гармоники вечный напев,
     Не уходи же!

     Если б отдаться мечте, забытью
     Мог навсегда я!
     Губит гармоника душу мою,
     Не сострадая.





x x x

     Думаю все чаще,
     Как спокойно я
     Отошел бы, спящий,
     В море забытья,

     Без стыда и боли,
     Мирно, в тишине -
     Но не просто в поле,
     А дремать бы мне

     Под древесной кроной,
     Там, где так легка
     Тень листвы зеленой,
     Тень у родника.






x x x

     Волна, переплеск зеленый,
     Ты раковиной витой
     Уходишь в морское лоно,
     Клонясь, как над пустотой.

     Зачем же ты в хаос древний,
     Где нет ни добра, ни зла,
     Несла свою смерть на гребне
     И сердце не унесла?

     Так долго оно сгорало,
     Что я от него устал.
     Неси его в гул хорала,
     С которым уходит вал!





x x x

     Горы - и столько покоя над ними,
     Если они далеко.
     Свыклась душа моя с мыслью о схиме,
     Но принимать нелегко.

     Будь я иным - верно, было б иначе.
     С этим я жизнь и пройду.
     Словно глаза поднимаю незряче
     На незнакомых в саду.

     Кто там? Не знаю. Но веет от сада
     Миром, которого нет.
     И отвожу, не сводя с нее взгляда,
     Книгу, где канул ответ.






x x x

     Отринул я грехи былой судьбы,
     Отринул я грехи былой мечты.
     Настал мой час - и отлетел, дабы
     Я в счастье не изведал полноты.

     Свое былое, словно груду хлама,
     Отринул я, спеша по той дороге,
     Где остановка - маленькая драма,
     Где спутник - отступленье в монологе.

     Отринул я бесцельное былое -
     Как будто путешествовал в плаще,
     И скинул плащ на беспощадном зное,
     И бросил, чтобы не влачить вотще.





x x x

     Хочу заснуть. Зову ли смерть со стоном,
     И какова она?
     Но будь судьба хоть верой, хоть законом,
     Она мне не страшна.

     Хочу лугам оставить отдаленным
     Свою земную суть,
     Безмолвным беспредельностям зеленым
     Любовь мою вернуть.

     Хочу я жизнь создать в воображенье,
     Похожую на бред,
     И промотать ее без сожаленья
     В мечтах, где боли нет.

     Хочу я все разрушить во вселенной
     И, подводя итог,
     Разрозненное сочленить мгновенно
     С тем, что являет рок.

     Хочу я быть в грядущем коронован -
     Король небытия,
     Где мой неколебимый трон основан,
     Где скипетр - жизнь моя.





x x x

     Я знаю, южнее полуденной дали
     Лежат неизведанные острова.
     Пейзажей таких на земле не видали,
     Там бархатным тканям подобна трава.

     Я знаю, деревья, что смотрятся в море,
     Кораллы и горы - той жизни черты -
     Как отсвет любви в угасающем взоре,
     Как преображенье вечерней мечты.

     Я знаю, там ветви висят онемело,
     Но ветер пронесся, слегка их задев.
     И мысль дуновеньем ко мне прилетела:
     Любовь - это ветра немолчный напев.

     Да, знаю я, отсвет прекрасный и зримый
     Немыслимый, призрачный сон наяву. .
     Он есть, он имеет предел ощутимый,
     Он брезжит во мне, оттого я живу.

     Да, знаю, я знаю все это, и даже,
     Что все невозможное - именно там.
     Мне видится свет, что рисует пейзажи,
     И по морю путь к этим дивным местам.





x x x

     Лазурен, изумруден и лилов
     В закатный час, в багряности сусальной,
     О море, твой изменчивый покров,
     Порою - взвихренный, порой - зеркальный;
     В годину старости печальной
     Зову тебя в душе, простор морской, -
     Пусть нет к тому причины никакой.

     Для капитанов и для моряков -
     Один причал в воде глубин стоячей,
     Где спят они, наперсники веков,
     Забвения и горькой неудачи.
     Лишь для немногих все иначе,
     Когда взнесет валы простор морской
     И прогремит о них за упокой.

     Я грежу... Море - попросту вода,
     Окованная сумрачным экстазом, -
     Он, как стихи, приходит иногда,
     Уходит вновь, послушен лунным фазам.
     Но если слушать - с каждым разом
     Бормочет все ясней прибой морской:
     Он лишь отлива жаждет день-деньской.

     Что есть душа? Чему она дана,
     Дана ли вообще, по крайней мере?
     Тревожна мысль, но истина темна.
     В пустой простор отворены ли двери?
     О греза, дай прийти мне к вере,
     Что если не внимать волне морской,
     То к сердцу снидут благость и покой.

     Вы, капитаны пролетевших лет,
     Вы, боцманы, - к которой смутной цели,
     Мелодии неведомой вослед
     Сквозь океаны кочевать посмели?
     Быть может, вам сирены пели,
     Но встречи не судил простор морской
     С сиренами - лишь с песней колдовской.

     Кто посылал вам из-за моря весть,
     Тот все предвидел, несомненно зная,
     Что не один лишь зов богатства есть
     Для вас и не одна алчба земная,
     Но жажда есть еще иная -
     Желанье вслушаться в простор морской
     И вознестись над суетой мирской.

     Но если истину проведал я,
     Что суть одна и в вас и в океане,
     И мысль о вас - превыше бытия,
     А за пределом самой тайной грани -
     Душа, которую заране
     Вместить не в силах весь простор морской,
     К чему томлюсь сомненьем и тоской?

     Пусть в аргонавта превратится дух,
     Пусть ноше древней я подставлю плечи
     И песне прежней мой внимает слух,
     Пусть донесутся звуки издалече
     Старинной португальской речи, -
     Ее от века слышит род людской
     В извечном шорохе волны морской!





x x x

     Чуть брезжит в предвестье рассвета
     У самой небесной кромки,
     Окрашенной негустой,
     Редеющей чернотой,
     Мерцанье студеного цвета,
     Рассеявшее потемки.

     Где сумрак пепельно-синий
     Разлился по небу незримо,
     Окутала вялая дрема
     Восточный край окоема.
     Безветрие утренней стыни
     В пространстве едва ощутимо.

     Но я в полудреме неверной
     Не чувствую утренней дрожи,
     Зари не жду приближенья
     В пустыне уединенья,
     Лишь чувствую, как безмерна
     Душа, пустынная тоже.

     На