Фернандо Пессоа
   Лирика

     ББК 84.4ПР, П28
     Составление Е. ВИТКОВСКОГО
     Предисловие Е. РЯУЗОВОЙ
     Художник    Ю. КОННОВ
     Издательство  "Художественная литература", 1989 г.
     OCR: Klio_22






     === [ Ф. ПЕССОА ] =====================================


ВИДЕНИЕ

     Есть некая огромная страна,
     Недостижимая для морехода;
     Животворит и властвует она,
     И от нее свой род ведет Природа.

     Под небом там покой и тишина,
     Там не грозит малейшая невзгода,-
     И мысли нет, что тучка хоть одна
     Там проскользнет по глади небосвода.

     Но это все же не земля, о нет, -
     Страну сию, лишенную примет,
     Душа узрит столь странной, столь холодной:

     Безмолвно простирается вокруг
     Один лишь лес кроваво-красных рук,
     Воздетых к небу грозно и бесплодно.





x x x
     О корабли перед тихим портом
     По возвращении счастливом
     После невзгод на пути ночном...
     Спит мое сердце озером мертвым,
     И над озерным мертвым заливом
     Рыцарский замок забылся сном.

     У госпожи в этом замке смутном
     Бескровны руки, и цвет их матов,
     И знать не знает она о том,
     Что где-то порт оживает утром,
     Когда чернеют борта фрегатов
     В рассветном мареве золотом...

     И знать не знает она, что в мире
     Есть этот замок... Душой черница,
     Всему на свете она чужда...
     И, покидая морские шири,
     Пока впотьмах ей забвенье снится,
     В средневековье плывут суда...






АБСУРДНЫЙ ЧАС

     Молчанье твое - каравелла под парусом белым...
     Улыбка твоя - словно вымпел в руках ветерка...
     Молчанье твое почитает насущнейшим делом,
     Чтоб я на ходули взобрался у края райка...

     Я сердце мое уподоблю разбитой амфоре...
     Молчанье твое сберегает тончайшую грань...
     Но мысль о тебе - словно тело, которое море
     Выносит на берег... Искусство, бесплотная ткань..

     Распахнуты двери, и ветер приходит с разбоем
     И мысль похищает про дым, про салонный досуг..
     Душа моя - просто пещера, больная прибоем...
     Я вижу тебя, и привал, и гимнастов вокруг...

     Как дождь, тускловатое золото... Нет, не снаружи.
     Во мне: ибо я - это час и чудес, и беды...
     Я вижу вдову, что вовеки не плачет о муже...
     На внутреннем небе моем - ни единой звезды...


     Сейчас небеса - будто мысль, что корабль
     не причалит...
     И дождь моросит... Продолжается Час в тишине...
     Ни койки в каюте!.. О, как бесконечно печалит
     Твой взгляд отчужденный,- ни мысли в нем нет
     обо мне...

     Продляется Час и становится яшмою черной
     Томления - мрамором, зыбким, как выдох и вдох...
     О нет, не веселье, не боль - это праздник позорный,
     И миг доброты для меня не хорош и не плох...

     Вот фасции ликторов вижу у края дороги...
     Знамена победы не взяты в крестовый поход...
     Ин-фолио - стали стеной баррикады в итоге...
     Трава на железных дорогах коварно растет...

     Ах, время состарилось!.. Нет на воде ни фрегата!
     Обрывки снастей и куски парусины одни
     Вдоль берега шепчутся... Где-то на Юге, когда-то,
     Нам сны примерещились,- о, как печальны они...

     Дворец обветшал... О, как больно - в саду замолчали
     Фонтаны... Как скорбно увидеть с осенней тоской
     Прибежище вечной, ни с чем не сравнимой печали...
     Пейзаж обернулся запиской с прекрасной строкой...

     Да, все жирандоли безумство разбило в юдоли,
     Клочками конвертов испачкана гладь озерца...
     Душа моя - свет, что не вспыхнет
     ни в чьей жирандоли...
     О ветер скорбей, иль тебе не бывает конца?

     Зачем я хвораю?.. Доверясь олуненным пущам,
     Спят нимфы нагие... Заря догорела дотла...
     Молчанье твое - это мысль о крушенье грядущем,
     И ложному Фебу твоя вознесется хвала...

     Павлин оперенья глазастого в прошлом не прячет.
     О грустные тени!.. Мерещатся в недрах аллей
     Следы одеяний наставниц, быть может, и плачет
     Услышавший эхо шагов меж пустых тополей...

     Закаты в душе растопились подобием воска...
     Босыми ногами - по травам ушедших годов...
     Мечта о покое лишилась последнего лоска,
     И память о ней - это гавань ушедших судов...

     Все весла взлетели... По золоту зрелой пшеницы
     Промчалась печаль отчужденья от моря... Гляди:
     Пред троном моим отреченным - личин вереницы...
     Как лампа, душа угасает и стынет в груди...

     Молчанье твое - только взлет силуэтов неполных!..
     Принцессы почуяли разом, что грудь стеснена...
     Взглянуть на бойницы в стене цитадели - подсолнух
     Виднеется, напоминая о странностях сна...

     В неволе зачатые львы!.. Размышлять ли о Часе?..
     Звонят с колоколен в Соседней Долине?.. Навряд...
     Вот колледж пылает, а мальчики заперты в классе...
     Что ж Север доселе не Юг? Отверзание врат?..

     Но грежу... Пытаюсь проснуться... Все резче и резче...
     Молчанье твое - не моя ль слепота?.. Я в бреду?..
     На свете бывают и кобры, и рдяные вещи...
     Я мыслю, и ужас на вкус опознаю, найду...

     Отвергнуть тебя? Дожидаться ли верного знака?
     Молчанье твое - это веер, ласкающий глаз...
     Да, веер, да, веер закрытый, прелестный, однако
     Откроешь его ненароком - сломается Час...

     Скрещенные руки уже коченеют заране...
     Как много цветов, как неждан их бегучий багрец...
     Любовь моя - просто коллекция тайных молчаний,
     И сны мои - лестница: вместо начала - конец...

     Вот в дверь постучались... И воздух улыбкою сводит...
     На саваны девственниц птицами скалится мрак-
     Досада - как статуя женщины, что не приходит,
     И если бы астры запахли, то именно так...

     Как можно скорее сломить осторожность понтонов,
     Пейзажи одеть отчужденьем незнаемой мглы,
     Спрямить горизонты, при этом пространства не тронув,
     И плакать о жизни, подобной визжанью пилы...

     Как мало влюбленных в пейзажи людского рассудка!..
     Умрешь, как ни сетуй,- а жизнь-то войдет в колею...
     Молчанье твое - не туман: да не станет мне жутко,
     Низвергнутый ангел,- вступаю в улыбку твою...

     Столь нежная ночь приготовила небо как ложе...
     Окончился дождь и улыбкою воздух облек...
     Столь мысли о мыслях твоих на улыбку похожи,
     А знанье улыбки твоей - это вялый цветок...

     Два лика в витраже, о, если б возникнуть посмели!..
     Двуцветное знамя - однако победа одна!..
     Безглавая статуя в пыльном углу близ купели,
     "Победа!" - на стяге поверженном надпись видна...

     Что мучит меня?.. Для чего ты в рассудок мой целишь
     Отравою опия,- опыт подобный не нов...
     Не знаю... Ведь я же безумец, что страшен себе лишь...
     Меня полюбили в стране за пределами снов...


x x x
     Мой облик, жесты, взгляд - не я:
     Так нереален небосвод.
     Та суть во мне, что не моя,
     Моею жизнью не живет.

     Притихший ветер сном прогрет,
     День смысла начисто лишен.
     Моей тоске исхода нет.
     Я выжат и опустошен.

     Когда б на память мне пришли
     Другие небеса, края,
     Прекрасней жизни и земли,
     Известных мне! Но мысль сия,

     Плод умствующего ума,
     Что праздным умствованьям рад,
     В моей дремоте спит сама,
     Как водоросли в море спят.

     И лишь в чужой мне яви дня,
     Забывшей обо мне давно,
     Есть все места, где нет меня,
     Есть все, чего мне не дано.

     Мне нет ни сути, ни пути,
     Ни знания, ни бытия.
     Мне только снится жизнь моя.


x x x
     Мой колокол деревенский,
     С душою наедине
     Отплачется звон вечерний
     И долго звучит во мне.

     Твой голос, подобно жизни,
     Печален, тягуч и глух,
     И я уже в первом звуке
     Повтор узнаю на слух.

     Всплывая, как сон, над полем,
     Где снова мой путь пролег,
     Твой близкий, твой встречный голос
     В душе моей так далек.

     И с каждым твоим ударом,
     Дошедшим издалека,
     Все дальше мое былое,
     Все ближе моя тоска.







КОСОЙ ДОЖДЬ

I
     Вплывает в окрестность мираж небывалого порта,
     И в купах соцветий сквозит белизна парусов,
     За которыми стелются тенью
     Вековые деревья пронизанной солнцем округи...

     Та гавань, которая снится мне, вечно в тумане,
     Как вечно на солнце окрестные рощи.
     Но где-то во мне это солнце становится портом,
     Прощально туманя залитые солнцем деревья...

     И, дважды свободный, я трогаюсь в путь.
     Портовая пристань - обочина тихой дороги -
     Встает, как стена,
     И в отвесную горизонтальность
     Уходят суда сквозь деревья,
     С каждой ветки роняя швартовы...

     Кто я сам в этом сне, я не знаю...
     Внезапно на рейде становится море прозрачным,
     И в нем, как огромный эстамп,
     Видна вся округа, деревья, дорога на солнце,
     И старинное судно - древнее, чем весь этот порт,-
     Затеняет окрестную явь,
     Подплывает ко мне и мгновенье спустя,
     Всколыхнув мою душу, плывет на другой ее берег...


II
     В дожде загораются свечи,
     И что ни свеча, то новые всплески в окне...

     Сегодняшний дождь - это светом залитая церковь,
     Где отсветы окон становятся отзвуком ливня...

     Алтарь ее - горы, которые еле видны
     Сквозь дождь, золотое шитье на алтарном покрове...

     Идет литургия, и в окна латынью и ветром,
     Стекло сотрясая, вторгается пасмурный хор...

     Секвенция - шум лимузина, который рассек
     Ряды прихожан, в день печали склонивших колени...
     Вдруг ветер сотряс литургию
     На высшей из нот - и все потонуло в дожде,
     Лишь пасторский голос воды отозвался вдали
     Гудению автомобиля...

     И церковь задула огни
     На исходе дождя...

III
     В бумажном листе спит великий египетский Сфинкс...
     Я пишу - и его очертанья сквозят под рукой,
     А поодаль растут пирамиды.

     Я пишу - и, нечаянно глянув на кончик пера,
     Вижу профиль Хеопса...
     Роняю перо.
     Все темнеет. Я падаю в бездну веков...
     В глубине пирамиды я горблюсь под этой же лампой,
     И вся косность Египта хоронит меня и стихи...

     Слышу в скрипе пера
     Смех Великого Сфинкса,
     И огромная, необозримая лапа
     Сметает с бумаги слова -
     И в бумажной пустынности труп фараона
     Не спускает с меня неподвижно расширенных глаз.
     Наши взгляды встречаются,
     И в глубине перспективы
     На пути от меня к моим мыслям
     Плещет Нил и на солнце играют
     Весла, золото и вымпела.

     Это древнее золото - я, саркофаг фараона...

IV
     Тихий угол мой оглох от бубнов!
     Это андалузский перекресток.
     Жар весны и чувственного танца.
     Все на свете разом замирает,
     Цепенеет, ширится, пустеет...
     Белая рука приоткрывает
     В гуще строк заветное окошко,
     Падает фиалковый букетик
     И весенней ночью предстает
     Моему невидящему взгляду.

V
     Где-то солнечный вихрь карусельных лошадок.
     Пляшут камни, деревья, холмы, замирая во мне...
     Ночь в потешных огнях, полдень в лунных тенях.
     И на свет балаганов ворчат хуторские ограды...
     Стайка девушек, радуясь солнцу
     И придерживая кувшины,
     Встречается с буйной ватагой идущих на праздник.
     С мельтешеньем людей, балаганных огней и потемок.
     И обе процессии, та и другая,
     Став одной, остаются двумя...
     А праздник, и отсветы праздника,
     и на праздник идущие люди,
     И полночь, донесшая праздник до самого неба,
     Плывут над вершинами залитых солнцем деревьев,
     Плывут под обрывами выжженных солнцем утесов
     Скользят по кувшинам, венчающим девичью стайку
     И все это вешнее утро - луна над гуляньем,
     И весь этот праздник в огнях - озаренная даль.
     И вдруг будто кто-то тряхнул надо мной решето,
     И пыль этой сдвоенной яви легла в мои руки,
     В ладони мои, где сквозят очертания порта
     И уходят во мглу корабли, не надеясь вернуться
     То белый, то черный песок золотится в ладонях,
     Невесомых, как поступь той девушки, что
     возвращается с тандев.
     Одна, беспечальней, чем эта весенняя даль...

VI
     Дирижерская палочка взмыла,
     И зал наполняет томительно-грустная музыка...

     Она так похожа на детство
     И день, когда в нашем саду
     Я играл у беленой стены и кидал в нее мяч,
     На котором с одной стороны был зеленый пес,
     А с другой - голубая лошадка под желтым жокеем...
     Музыка длится, и вдруг между мной и оркестром
     Вырастает из детства стена, и вращается мяч,
     И носится взад и вперед то зеленый мой пес,
     То моя голубая лошадка под желтым жокеем...

     Весь театр - это сад, мое детство
     Обступает меня, отзывается музыкой мяч
     Все смутней и смутней, и все слитней
     под музыку скачут
     Мой желтый жокей вперегонку с зеленой собакой...
     (Так быстро вращается мяч между мной и оркестром...)

     Я бросаю его в мое детство,
     Он летит по театру, который готов, как ребенок,
     У меня под ногами играть с моим желтым жокеем,
     И зеленой собакой, и вскочившей на белую стену
     Голубою лошадкой... И музыка звонко бросает
     Мячи в мое детство... И так уморительно скачет
     Дирижерская палочка над каруселью жокеев,
     Голубых лошадей и зеленых собак на стене...
     Весь театр - это музыка, ставшая белой стеной,
     Где зеленому псу не угнаться за памятью детства,
     Голубой моей лошадью, загнанной желтым жокеем...
     И на всем протяжении, слева направо - деревья,
     А на нижних ветвях музыканты
     Провожают меня к пирамиде мячей на прилавке -
     И мужчина за ним улыбается в мареве детства...

     Обрывается музыка, словно упала стена,
     И мяч по обрыву скатился на дно сновидений.
     Бросив палочку вслед, обернувшийся черным жокей
     Осадил голубую лошадку
     И с улыбкой склонился, качнув белый мяч на макушке,
     И мяч этот белый исчез у него за спиной.


x x x
     Мне сердце тихая боль саднит.
     Не знаю, откуда она и чья.
     Над мнимой гордыней моею - нимб
     Из сонного бреда и забытья.
     Крупицы страха блестят под ним,
     Как звезды с неба небытия.

     Мне снег безмолвия полнит слух.
     Вон всадник вглядывается в дом
     Белесый холод недвижен, глух,
     Мертвую ночь оковало льдом.
     В оцепенении никнет дух,
     Тоску я сглатываю с трудом.

     Мне мысль мучительна и горька.
     Дрожь пробегает по коже рук,
     Словно по водам, когда река
     Про то, что на дне, вспоминает вдруг.
     В кузнице скорби кует тоска
     Холодной ковкой ночной досуг.


ПЕСНЯ

     Кобольдов или эльфов
     Пение вдалеке?
     Кружатся отголоски
     В сумрачном сосняке.

     Вслед за безвестной тропкой
     Прянут за поворот,
     Будто из рощи кто-то
     Глянет - и пропадет.

     Кто-то, чей призрак смутный
     Тонет, уйдя во тьму...
     Слышу - и чуть не плачу.
     Плачу, но почему?

     И наяву ли эта
     Песня, что так легка,
     Или она - лишь сосны,
     Сумерки и тоска?

     Но, улетая с ветром,
     Отзвук последний стих,
     И ни единой ноты
     В гуще стволов ночных.


x x x
     Ночи конца не видно!
     Время - за часом час -
     Тянется еле-еле...
     Сядь и склонись к постели,
     Где не смыкаю глаз.

     Это любил ребенком
     И не сберег, взрослев...
     Спой надо мною, няня:
     Будит воспоминанья
     Горестный твой напев.

     Дочь короля влюбилась...
     Сколького не верну!
     Где это все? Ни тени
     Спой же мне о забвенье,
     Тихо клоня ко сну...

     Вправду ли это было?
     Вправду ли это я?
     Спой, как над детской зыбкой,
     Чтобы уснуть с улыбкой
     Вечного забытья.


x x x
     В вышине - луна.
     О любовь, доколе
     Мне стенать от боли?
     Чем душа больна?..

     Скорбный, бесприютный,
     Я сожжен дотла...
     Как луна тускла
     Над равниной смутной...

     Усмехнусь слегка,
     Сердце успокою,
     Сжатое тоскою
     Так - издалека

     Зов летит печальный
     На короткий миг
     (О, бесплодный клик!
     Кто ты, друг мой дальний?

     Это - лунный свет
     Умножает боли
     Здесь, в земной юдоли -
     И спасенья нет...

     Горько и нелепо...
     О, предел тоски -
     Смыслу вопреки,
     Пробираться слепо

     Дебрями ума -
     И страдать при этом.
     Нежным лунным светом
     Озарится тьма

     Для того, кто сможет
     Жить во имя сна:
     Лишь его луна
     Больше не встревожит.


x x x
     Пусть вихрь гудит ураганней
     И даст отдохнуть уму.
     Маячит на дне сознанья
     Та суть, что вот-вот пойму.

     Душа ль, что жизнью другою
     Невыдуманной дарит...
     Мгновение ли покоя,
     Что душу животворит..

     Все резче порывы ветра.
     И мысль забытью страшна,
     Что станет пытать ответа,
     Едва пробудясь от сна.

     А вихрь то взмывает круто,
     То рушится, пыль клубя...
     О, если б хоть на минуту
     Суметь разгадать себя!..


x x x
     Дождь? Да нет, покуда сухо.
     Лишь однажды на веку
     Сердцу дождь навеял глухо
     Бесполезную тоску.

     Где же рокот струй унылых,
     Дождь, куда же ты исчез?
     Улыбнуться я не в силах
     Счастью голубых небес.

     Льнет завеса дождевая
     К сердцу, к мыслям день и ночь.
     Я - незримая кривая
     На ветру, летящем прочь.

     Небосвод, твоя окраска
     Сердце ранит... Для меня
     Нереален, словно маска,
     Горний свет живого дня.

     В сердце - пропасти, в которых
     Солнце спит, не восходя,
     И не умолкает шорох
     Бесконечного дождя.

     Где ж ты, друг, со мной не дружный?
     Заалей, заголубей,
     Свет небесный, свет наружный,
     Гибель всех моих скорбей!


x x x
     Так поет она, бедная жница,
     Словно жизнь ее вправду легка,
     И в беспечную песню рядится
     Безымянная вдовья тоска.

     Голос реет, как птица в зените;
     Воздух чист, как воскресный наряд;
     И, вплетаясь, лукавые нити
     Домотканую песню пестрят.

     И щемит ее голос, и греет,
     А она все поет и поет,
     Словно жизнь без нее не сумеет
     Обрести этот песенный взлет.

     Столько свежести в ритме упругом
     И припев так затейливо спет,
     Что дохнуло любовью и югом
     И печаль улыбнулась в ответ.

     Пой, о, пой же бездумно и мудро!
     И в холодную грудь мою влей
     Теплый голос, волнуемый смутно,
     Беспричинную песню полей!

     Всколыхни мое сердце тоскою
     По душевной твоей тишине,
     Где колышутся крылья покоя,
     Отголосок рождая во мне!

     Если б мог я, чужой, не от мира,
     Стать тобой, горемыка жнея,
     Чтобы душу мою вразумила
     Неразумная радость твоя!

     Знанье тяжко, а жизнь тороплива.
     Певчий вздох в вышине голубой!
     Обрати меня в отзвук мотива
     И возьми, отлетая, с собой!



x x x
     Ах, няня, видно, никогда
     Мне вновь не разыскать
     Тот королевский сад, куда
     Я раз пошла гулять.
     (Ах, дочка, как мне знать?)

     Была небесно-голубой
     Голубизна небес.
     Я - королева? Был он мой,
     Сад, что потом исчез?
     (Не разгадать чудес!)

     Там было много ярких роз
     Редчайшей красоты.
     Я удержать не в силах слез,
     Как вспомню те цветы.
     (Как горестны мечты!)

     Ах, если б, как по волшебству,
     Той сказке не истлеть,
     А возродиться наяву
     И продолжаться впредь!
     (Тогда бы - умереть!)

     Все сказки слушаю подряд...
     Все сказки - об одном:
     Один лишь день, один лишь сад,
     Я - королева в нем.




x x x
     Небосклон туманный
     С ледяной луной.
     Тянет с океана
     Пылью водяной.

     И - смутнее далей
     По закате дня -