ю голову мою, глаза и душу.
     Как огромный сон нисходит на меня, но я не сплю.

     О, как опаздываешь ты, рассвет... Приди...
     Приди, чтоб неизвестно для чего мне принести
     День - прежнего двойник, ночь - прежней двойника.

     Приди, чтоб принести мне радость
     этого печального ожиданья,
     Ведь радостен всегда ты и всегда несешь надежду,
     Если верить литературе старой о мире чувств.

     Приди, надежду принеси, приди, надежду принеси.
     Моя усталость сквозь матрац проходит вся наружу,
     Болит спина, ведь я лежу не на боку,
     А если б на боку лежал - спина б болела
     от лежанья на боку.
     Приди, рассвет, спеши!

     Не знаю, сколько времени, не знаю.
     Нет у меня энергии, чтоб дотянуться до часов.
     Нет у меня энергии ни на что больше, ни на что...
     Лишь на стихи, написанные на следующий день.
     Да, на стихи, написанные на следующий день,
     Ведь все стихи пишутся на следующий день.

     Глубь ночи, глубь покоя там, на улице.
     Покой во всей природе.
     Человечество отдыхает, забыв про огорчения свои.
     Все совершенно верно.
     Человечество забывает радости и огорченья,
     Человечество забывает, забывает, да, забывает.
     И даже проснувшись, человечество забывает.
     Совершенно верно. Но я не сплю.






МНОГОТОЧИЕ

     Разложить жизнь по полочкам: эта - для желаний,
     эта - для действий.
     Ныне сделаю это, как хотелось всегда, с одним
     и тем же итогом,
     Как хорошо иметь ясную цель'- твердую в ясности
     что-нибудь сделать!
     Сложу-ка я вещи раз и навеки.
     Организую Алваро де Кампоса.
     И завтра буду, где был позавчера, в вечном позавчера...
     Я улыбаюсь от вещего знанья о "ничто", которым
     я стану.
     Я улыбаюсь, по крайней мере, всегда есть чему
     улыбаться.
     Все мы - продукт романтичности.
     А если не были б романтиками - наверно,
     были б ничем.
     Час делается литература.
     Господи Святый, так делается и сама жизнь!

     Другие - тоже романтики.
     Другие тоже ничего не свершают и являются богачами
     и нищими,
     Другие тоже всю жизнь собираются вещи сложить,
     Другие тоже спят возле ненаписанных строк.

     Другие - это тоже я.
     Уличная торговка, слагая гимн своему товару,
     Шестеренка в часовом механизме политэкономии,
     Мать нынешних или грядущих, мертвых -
     этой скорлупы Империй.
     Твой голос во мне как призыв в никуда,
     как безмолвие жизни...
     Я смотрю на листы, что хотел положить на окно,
     откуда не видно, но слышно торговку,
     И моя нескончаемая улыбка включается
     в метафизическую критику
     У письменного стола, складывая листы,
     я не верил ни в одного бога,
     Я смотрел в лицо всех улыбок,
     слушая голос торговки,
     И усталость моя - умирающий, ветхий корабль
     на пустом берегу,
     Этим образом какого-то поэта завершаю стихи
     и отхожу от стола...
     Словно я ничего не сложил, ничего не довел до конца.






ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

     В каждый праздничный день моего рожденья
     Я был счастлив и все были живы.
     В доме старинном праздновали дни моего рожденья,
     И радость всех, и моя, как чья-то религия,
     бесспорной была.

     В каждый праздничный день моего рожденья
     Во мне жило, как здоровье, непонимание всего.
     Умная и здоровая жизнь в семье,
     Здоровое безнадежье, взваленное на меня.
     Когда же пришли надежды, я знал, что лучше их
     не иметь,
     Когда же взглянул на жизнь - вкус к жизни
     я потерял.
     Да, все надежды, возложенные на меня,
     Все, мне родственное и сердечное,
     Все - вчера полупровидец, все! -
     Вся любовь на все мои детские годы,
     Все, что было, о Господи, только сегодня я знаю,
     что было...

     На каком расстоянии!..
     (Трудно представить себе...)
     О, это время празднования дней моего рожденья...
     То, чем сегодня я стал, это как сырость дальнего
     коридора,
     Портящая стены...
     То, чем сегодня я стал - это продали дом
     И умерли все.
     А я самого себя пережил, как холодная спичка...

     В каждый праздничный день моего рожденья
     Я люблю эти праздники, как человека!
     Сердце тянется там побывать еще раз,
     Совершить путешествие в грезах и в яви одновременно
     С таким же двойным бытием, как я сам...
     Съесть былое, не мешкая, как голодный ест хлеб,
     о масле забыв!

     Я все вижу опять в ослеплении счастья былого...
     Стол, приборы на нем и рисунки на звонкой посуде -
     Изобилие лакомств, сладости, фрукты и еще
     что-то там - разглядеть не могу.
     Мои старые тетки, кузены - из-за меня собрались
     В то время, как праздновали день моего рожденья...

     Сердце, стой!
     Сердце, стой и не думай! Пусть думает голова!
     Господи, Господи, Господи!
     Сейчас я не праздную дни своего рожденья,
     Я существую,
     Дни прибавляя друг к другу.
     В сроки свои я состарюсь.
     Только всего!
     Я бешусь - ведь былое у меня из кармана украли...
     О время, когда праздновали дни моего рожденья...







ТРЯПКА

     Днем разразился дождь,
     Хотя с утра высь голубела.
     Днем разразился дождь,
     С утра я был чуть-чуть печален.

     Не знаю: грусть? Чутье? Мираж?
     Но только грустным я проснулся,
     Днем разразился дождь.

     Я знаю: элегантна мгла дождя.
     Я знаю: солнце элегантность эту гнетет.
     Я знаю: чувствовать погоду не элегантно.
     Но кто сказал и солнцу и другим,
     что я хочу быть элегантным?
     Мне голубое небо дайте и дайте мне
     увидеть солнце.
     Дождь, мгла, туман - все это
     имеется во мне.

     Сегодня я хочу покоя себе сейчас лишь одного.
     Я б полюбил очаг домашний, поскольку
     не имел его.
     Я то и дело засыпаю - вот как покоя я хочу.
     И преувеличивать не надо -
     Спать я действительно хочу.
     Днем разразился дождь.

     Тепло? Привязанности? Ласки? Они -
     воспоминаний груз.
     Но надо быть ребенком, чтобы иметь их.
     Мое утраченное утро, моя небес голубизна!
     Днем разразился дождь.
     У управляющего дочки красивый рот,
     Фруктовая начинка сердца, которую съесть
     предстоит.

     Когда же это было? Не знаю я...
     В то утро, когда небо было синим.

     Днем разразился дождь.








РЕАЛЬНОСТЬ

     Да, сколько раз я проходил здесь двадцать лет
     тому назад...
     Все так, как было, или я не замечаю перемен
     Вот в этой части города?..

     Да, двадцать лет тому назад!..
     Каким тогда я был, каким? Что ж, был другим я, был
     другим...
     Да, двадцать лет! Родимый дом совсем
     не ведает о том...
     Да, двадцать бесполезных лет. (А может,
     все-таки и нет?
     Откуда знать, в чем польза есть иль нет?)
     Да, двадцать лет - а где их след? (И как их можно
     потерять?)

     И я пытаюсь воссоздать в воображении своем,
     Каким я был, каким меня запомнил
     Двадцать лет назад мой дом...
     Но я не помню ничего и вспомнить не могу того.
     О, если бы и ныне жил, кто здесь когда-то проходил,
     Он вспомнил бы, наверно, всех...
     О, скольких же героев книг я изнутри узнал, постиг,
     Чем одного я, чем того, кем был,
     когда здесь проходил,
     здесь, двадцать лет тому назад!

     Да, тайна времени здесь есть.
     Да, это ничего не знать.
     Да, это то, что мы во мгле рождаемся на корабле.
     Да, да, вместе все или еще об этом иначе сказать.

     Из этого окна второго этажа - оно все то же,
     то окно,
     Глядела девушка, меня постарше, в платье голубом.
     Вся в голубом, а где сейчас? Кто там за пасмурным
     окном?
     Представить можно все, о чем не знаем даже ничего.
     Моя душа и плоть моя - недвижны
     и знать об этом не хотят...

     Был день, когда по улице я подымался здесь
     и о грядущем думал всласть,
     Ведь позволяет Бог о том, что не было,
     мечтать.
     И вот спускаюсь я по ней - и все невесело, в былом...
     Но я не думаю о нем...
     Мне кажется, что две судьбы столкнулись здесь
     и не сейчас и не тогда,
     Но только здесь, не помешав друг другу, здесь.

     Мы поглядели друг на друга и равнодушно разошлись.
     И я тот, прежний, поднимался к подсолнуху грядущих
     дней,
     А нынешний - стал опускаться по улице и в никуда.

     Наверно, это так и было...
     Наверно, так произошло...
     Да, в самом деле так и было...
     Да, все возможно...










     В воскресенье я пойду в сад в обличий других,
     И безликости своей буду радоваться я.
     В воскресенье буду счастлив - я, то есть все они
     и я...

     В воскресенье...
     А сейчас четверг недели той,
     где нету воскресенья.
     Никакого воскресенья,-
     И не будет никогда воскресенья, воскресенья.
     Но всегда по воскресеньям в сад приходит
     кто-то, бродит.
     Так и жизнь вот так проходит,
     Жизнь идет неуловимо, кто ее умеет слышать
     Более-менее, проходит для того, кто любит
     думать:
     Ведь всегда по воскресеньям возится
     в садах тех кто-то,
     Пусть не в наше воскресенье,
     В воскресенье не мое,
     В воскресенье...
     Но всегда другие будут в сад спешить
     по воскресеньям,
     Воскресеньям...






ОТДЫХ ЗА ГОРОДОМ

     О, спокойствие ночи и за городом отдых!
     О, спокойствие, которое кажется глубоким таким.
     Лай собак, пронизающий ночь.
     О, спокойствие, что подчеркнуто еще более тем,
     Что ничто в темноте не кружит и не шепчет...
     Как гнетет меня это!
     Как счастье гнетет!
     И такая идиллия для кого-то - не для меня.
     Без жужжанья, без шепота,
     Под небом, усыпанным веснушками звезд,
     С громким лаем собак, сдабривающим этот покой.

     Я приехал сюда отдыхать,
     Но дома оставить себя позабыл.
     Я привез с собой шип, вонзенный
     в однотелое существо,
     Тошноту кочевую и болезнь ощущенья
     себя самого.

     Непокой этот вечен, расщепленный на крошки,
     Словно хлебная корка, что крошится в руках.
     Эта немощь вечна, я ее выпиваю глотками,
     Как вино для пьянчуги, кого тошнотой не удержишь.

     Вечно, вечно, вечно...
     Этот дефект кровообращения во глубях души,
     Этот обморок чувств,
     Все это, все это...
     Твои тонкие руки немного бледны и немного мои
     Упокоены были в тот день, ты сидела,
     Держа ножницы в правой, на другую
     наперсток надев,
     Погрузившись в раздумья,
     ты смотрела, не видя меня.
     Крошка памяти, которую можно забыть.
     И вот полувздохнула, выходя из покоя,
     Ты взглянула, увидев меня, и сказала:
     "Жаль, что все дни не такие".
     Как будто в тот день ничего не случилось...

     Ах, не знала,
     К счастью, не знала,
     Что было бы жаль, если б дни все были такие.
     Но плохо, что в счастье своем и несчастье
     Душа наслаждается или болит
     в отвращении ко всему,
     Сознательно или в беспамятстве,
     Мысля или не мысля,
     Плохо вот это как раз.

     С точностью снимка я вспоминаю
     недвижные руки твои,
     Нежно вытянутые.
     Сейчас вспоминаю я их - не тебя.
     Что случилось с тобой?
     Я знаю - в прекрасных просторах судьбы
     Ты замужем. Видимо, матерью стала.
     И счастлива, может.
     Почему и не быть бы счастливой тебе?

     Лишь по ошибке...
     Да, это было бы несправедливо...
     Не справедливо?
     (В полях был солнечный день, и я улыбаясь
     думал.)
     ..................
     Жизнь.

     Белое или красное: мне все равно.
     Меня не стошнит.




ОБЛАКА

     В печальный день у меня на душе печальнее,
     чем у самого дня...
     Моральные и общественные обязательства?
     Переплетение долга и дела?
     Нет, Ничто, Пустота...
     Печальный день, когда нет ни воли, ни желания,
     ни сил...

     Многие путешествуют (я тоже путешествовал),
     многие радуются солнцу
     (Я тоже радовался или думал, что радуюсь),
     Все обладают здравым смыслом, или волей к жизни,
     или соответствующим невежеством,
     Тщеславием, жизнерадостностью, общительностью.
     Все уезжают, чтобы возвращаться или
     не возвращаться
     На везущих без затей пароходах.
     Они не чувствуют, что во всяком отъезде
     есть что-то от смерти,
     Во всяком прибытии - от тайны,
     В любой новизне - от ужаса...

     Они не чувствуют, потому что они депутаты
     и банкиры,
     Потому что танцуют и занимаются коммерцией,
     Посещают все театры и заводят знакомства...
     Они не чувствуют: к чему бы им чувствовать?
     Расфуфыренное стадо из хлева богов -
     Пропустите его под солнцем, на заклание -
     Увенчанное, воодушевленное, жизнерадостное,
     самодовольное...
     Я посторонился, но все же пошел с ними,
     хотя я не был увенчан,
     Навстречу той же судьбе!
     Я бреду с ними без солнца, которое надо мной,
     без жизни, которая во мне,
     Бреду с ними, лишенный их неведения...
     В печальный день у меня на душе печальнее,
     чем у самого дня...
     В печальный день, а печальны все дни...
     В такой печальный день...





СЛУЧАЙНОСТЬ

     Случайная улица, на ней случайная белокурая девушка.

     Но нет, это не так.

     На другой улице в другом городе была другая, и я был
     другим.

     Внезапно у меня появляется второе зрение,
     Я снова в другом городе на другой улице,
     И другая девушка проходит мимо.

     Неотступное воспоминание - великое благо!
     Потому что я могу пожалеть о том, что никогда
     с тех пор не видел ту девушку,
     И о том, что, по сути, даже не взглянул на эту.

     Великое благо - обладать душой, умеющей
     оглядываться!
     По крайней мере, пишутся стихи.
     Пишутся стихи, можно прослыть безумцем, а если
     подвернется случай, и гением.
     Если подвернется или даже не подвернется случай,
     Чудотворец знаменитости!

     Я сказал, что, по крайней мере, пишутся стихи...
     Но этот - в честь девушки, белокурой девушки,
     Однако которой из двух?

     Ведь была одна, увиденная давным-давно
     в другом городе
     И тоже на улице;
     И была другая, увиденная давным-давно
     в другом городе
     И тоже на улице;
     Потому что все воспоминания - это одно и то же
     воспоминание,
     Все, что было,- все та же смерть,
     Вчера, сегодня, кто знает, быть может, завтра?
     Прохожие смотрят на меня с внезапным удивлением.
     Гримасы, жесты - не сочиняю ли я стихи?
     Возможно... Белокурая девушка?
     В конечном счете - та же самая...
     В конечном счете - все та же самая...

     Только я, что ни говорите, не тот же самый, что,
     собственно, то же самое, в конечном счете.





НАБРОСОК

     Разбилась моя душа, как пустой сосуд.
     Упала внезапно, катясь по ступенькам.
     Упала из рук небрежной служанки.
     И стало больше осколков, чем было фаянса.

     Бредни? Так не бывает? Откуда мне знать!
     Я чувствую больше, чем когда ощущал себя
     целым.
     Я горсть черепков, и надо бы вытрясти коврик.

     Шум от паденья был как от битой посуды.
     Боги -- истинно сущие -- свесились через перила
     Навстречу своей служанке, превратившей
     меня в осколки.

     Они не бранятся.
     Они терпеливы.
     И какая цена мне, пустому сосуду?

     Боги видят осколки, где абсурдно таится сознанье.
     Но сознанье себя, а не их.

     Боги смотрят беззлобно,
     Улыбаясь невинной служанке.

     Высокая лестница устлана звездами.
     Кверху глазурью, блестит среди них черепок.
     Мой труд? Моя жизнь? Сердцевина души?
     Черепок.
     И боги взирают, не зная, откуда он взялся.






О МУЗЫКЕ

     Ах, мало-помалу меж древних деревьев
     Возникает фигура, и я перестаю думать...
     Мало-помалу из тоски, скрытой во мне,
     я сам возникаю...

     Две фигуры сходятся на поляне близ озера...
     ...Две приснившиеся фигуры,
     Потому что это просто лунный отблеск моей печали,
     И мысль о возможности чего-то иного,
     И итог всего существования...

     А на самом деле, сошлись бы две фигуры
     На поляне близ озера?
     (...А если они не существуют?..)
     На поляне близ озера?..






     Крест у табачной лавки на двери!
     В изнеможенье к стене я склонился.
     Алвес умер? Он самый. Не верю.
     Город мгновенно весь изменился.

     Здесь мы встречались долгие годы.
     Нынче я этой привычки лишился.
     Алвес не встанет больше у входа.
     Город мгновенно весь изменился.

     Легче мне было нести свое бремя,
     Зная, что в лавке он находился
     Утром, а также в вечернее время.
     Город мгновенно весь изменился.

     Рядом со мною смерть прошагала.
     В лавке табачной страх угнездился.
     Стало мне грустно, тоскливо мне стало.
     Город мгновенно весь изменился.

     Он хоть торчал у дверей постоянно!
     Кто бы заметил, кто бы хватился,
     Если умру я? Сказал бы: как странно!
     Город мгновенно весь изменился.







     Наступает полночь, и тишина опускается
     На все, что поставлено одно на другое,
     На разные этажи нагромождения жизни...
     Смолкло пианино на третьем этаже...
     Не слышны шаги на втором...
     На первом стихло радио...

     Все засыпает...

     Остаюсь наедине со вселенной.
     К окну меня не тянет!
     Кроме звезд, ничего не увидишь!
     Какое большое молчание разлито в выси!
     Небо такое антигородское!
     Послушаю уличные шумы
     С тоскою пленника,
     Томящегося о воле.
     Автомобиль! Это для меня слишком скоро!
     Беседе двойных шагов внимаю,
     Слышу, как резко хлопают двери...

     Все засыпает...

     Я один не сплю и сквозь дремоту
     Вслушиваюсь, ожидаю,
     Что прежде, чем усну, что-то будет...
     Что-то будет.







     Да, это я такой, каким я стал в итоге,
     Не то остаток, не то избыток себя самого,
     Хаотические пригороды своей же искренности,
     Это я, здесь, в самом себе.

     Все, чем я был и не был, это я.
     Все, чего желал и не желал, стало мною.
     Все, что любил и разлюбил, вобрала моя тоска.

     И в то же время мне кажется, словно в сумбурном сне,
     Возникшем на перекрестке разных явей,
     Что меня бросили на трамвайном сиденье,
     Чтобы тот, кто сядет, нашел меня.

     И в то же время мне видится, словно вдали,
     Словно со сна, припоминаемого в полудреме,
     Что на самом деле я лучше.

     Да, да, мне сдается, немного болезненно,
     Будто я спал без сновидений
     И проснулся перед встречей с бесчисленными
     кредиторами,
     Будто я споткнулся на пороге и все разбил,
     Будто упаковал все, но забыл зубную щетку,
     Будто меня когда-то подменили.

     Довольно! Я ощущаю, отчасти метафизически,
     Словно луч солнца, блеснувшего в окнах
     покидаемого дома,
     Что лучше оставаться ребенком, чем желать
     постигнуть мир,-
     Ощущаю хлеб с маслом, игрушки,
     Великий покой без садов Прозерпины.

     Хочу всю жизнь стоять, уткнувшись носом в окно,
     Глядя на дождь, стучащий снаружи,
     И не превозмогая бесслезных рыданий.

     Довольно, хватит! Такой уж я, подмененный,
     Гонец без писем и верительных грамот,
     Печальный шут, паяц в чужой мантии,

     С погремушками на голове,
     Позванивающими, как бубенцы в ярме.
     Такой уж я, шарада без конца и начала,
     Которой никому не разгадать на провинциальной
     вечеринке.

     Такой уж я, что поделаешь!




ДАКТИЛОГРАФИЯ

     Склоняюсь над чертежами своей инженерской кельи,
     Тружусь в уединении над проектом,
     Позабыв, где я и что я.

     Рядом аккомпанемент банальный, зловещий,
     Пишу