тайной. Поэтому для простоты последующего повествования
я  буду  звать  их  Демонами,  хотя  отдельные  их  разновидности   сильно
отличаются между собой как по внешнему виду, так и по внутренней сущности.
     Когда-то давным-давно наши миры соприкасались очень тесно,  и  жители
сопредельных  пространств  при  помощи  магии  и  особых   обрядов   могли
перемещаться через Барьер. В те далекие архаические  времена  Переход  был
возможен не только для неодушевленных предметов  или  астральных  слепков,
как сейчас, но и для любых живых существ.
     Мир Демонов древнее нашего, и в свое время жители  Земли  при  помощи
колдовства и магии часто призывали обитателей чужого мира в качестве своих
богов. Мардук и Вельзевул, Уаджит и Сэт, Азазел и Молох  -  все  они  были
Демонами Зла, пришедшими  Оттуда.  С  течением  времени  расстояние  между
мирами увеличивалось и они все больше удалялись друг от друга, пока  сорок
пять тысяч лун назад Главная Дверь не захлопнулась навсегда.
     Причиной тому послужил фараон Эхнатон,  более  известный  под  именем
Аменхотепа IV. Опираясь на  честолюбивых  жрецов  Гелиополя  и  Мемфиса  с
помощью мощной магии  он  призвал  слуг  бога  Ра-Горахте  сокрушить  сонм
древних египетских богов Гору, Сохмет и Хатхор. Фиванские жрецы  Амона  не
смогли вовремя защитить их, а когда  Нечестивый  Фараон  был  убит,  Дверь
между мирами уже была наглухо запечатана Священной Печатью.  Это  не  была
борьба жрецов разных культов, как полагают сегодня историки и археологи, а
жестокая и бескомпромисная борьба за власть над Землей  потусторонних  сил
из иного мира. Им требовалась постоянная подпитка жизненной энергии в виде
человеческих  жертв.  Эта  энергия  подкрепляла  их  силы,  превращая   из
бесплотных призраков в живые создания.
     Позднее я узнал, что Демоны приходили в наш мир в виде нематериальных
образов, а потом подпитываясь биоэнергией, обрастали плотью и кровью.
     Еще я узнал, что чем выше структурная организация мира, тем сложнее в
него попасть. Из нашего мира в мир Демонов  попасть  относительно  просто,
что кстати подтверждается на моей примере, а вот наоборот гораздо сложнее.
Можно легко опускаться к хаосу и  разрушению  по  градиенту  энтропии,  но
тернист путь к порядку и совершенству...
     Когда Демоны в  образе  древнеегипетских  богов  перессорились  между
собой, жертвоприношения прекратились, и энергия, питающая их  материальные
тела, иссякла. Они вновь превратились в призраков и  ушли  обратно.  Когда
фиванские  жрецы  убрали  мятежного  фараона,  было  уже  поздно  -  Дверь
захлопнулась. Но каждую тысячу  полнолуний  заклятье,  наложенное  жрецами
храма Эль-Амария, ослабевает, и посланцы Чужого Мира могут вновь проникать
в наш мир...

     ...предложил мне сделку.
     Я был в растерянности. Дьявол знал, что насаживать на крючок. Неужели
я действительно смогу путешествовать во времени?
     Увидеть своими глазами шумерскую цивилизацию, Древние царства Египта,
таинственные культы Востока, загадочное  государство  этрусков  -  за  это
можно отдать все сокровища мира.
     Про себя я решил сразу, но попросил дать мне  время  на  размышление.
Демон дал мне на раздумье одни сутки, добавив, что за это  время  он  явит
мне дополнительные доводы своего могущества.
     Я не помню, как оказался  на  улице  перед  музеем.  Часы  показывали
девять утра. Я обогнул здание вдоль  Монтегью-стрит  и  вышел  на  площадь
Рассела. Там я буквально рухнул на скамейку сквера, пытаясь прийти в  себя
после перенесенного потрясения. Сейчас при свете дня в этом людном  уголке
Лондона полном туристов, все произошедшее  в  музее  казалось  мне  дурным
сном.  Господи,  -  подумал  я  тогда,  -  надо  срочно  кончать  с  моими
увлечениями древними культами и историей Египта.  Еще  немного  и  у  меня
окончательно поедет крыша. Пусть лучше я, как другие парни из моей  школы,
буду ходить на футбол и мечтать о своей мотоцикле, чем попаду в психушку.
     В маленьком магазинчике на углу я купил бутылку холодного лимонада  и
залпом осушил ее до дна.  Теперь  я  чувствовал  себя  значительно  лучше.
Несомненно, что  падение  атмосферного  давления  накануне  перед  грозой,
мрачная обстановка музея, мое чрезмерно развитое воображение, да еще  удар
об  основание  египетской  колонны,   вызвали   временное   помешательство
рассудка. Но, слава Богу, теперь это уже  в  прошлом.  Я  резко  встал  со
скамьи, намереваясь пойти к тете Розе и рассказать ей о  случившемся,  как
красная пелена упала перед моим  взором.  Мгновенно  все  вокруг  -  люди,
здания и даже деревья окрасились в  пурпурный  цвет.  Кроме  того,  вокруг
некоторых прохожих я заметил радужное сияние, сходное с...

     ...убедился, что это был не сон. Я отчетливо видел печать  смерти  на
их лицах и мог с непонятной уверенностью  сказать,  когда  и  кто  из  них
умрет.
     Прямо передо мной какой-то толстенький джентльмен в  черном,  наглухо
застегнутом сюртуке собирался пересечь улицу на углу  Блумсбери-Уэй  прямо
напротив магазина. Радужное сияние, чуть заметное  у  остальных  прохожих,
так и полыхало над его головой, означая, что часы его сочтены.  Я  крикнул
ему изо всех сил, но он не расслышал меня среди шума, царившего в этот час
на оживленном лондонском перекрестке. Толстяк лишь на секунду замешкался у
желтого  светофора,  как  красный  двухэтажный  автобус,  вынырнувший   из
Саусемптон-Роу, мгновенно подмял его под себя.
     Из под колес мелькнула беспомощная  белая  кисть,  истошно  завизжала
какая-то  женщина,  и  автобус  от  резкого  торможения  занесло  на  край
тротуара. Беднягу просто растерло по мостовой, и сейчас от  него  осталась
только куча  тряпья,  да  комок  растерзанной  плоти,  пропитанной  густой
кровью. Только тогда до меня дошло, что красная  пелена,  закрывавшая  мой
взор последние четверть часа, исчезла так же внезапно,  как  и  появилась.
Вместе с ней исчезли и радужные нимбы над головами прохожих. Их  судьбы  и
смерть, как и прежде, вновь стали для меня тайной. Что ж, демон из  чужого
мира добился своего, предъявив такие очевидные доказательства своей силы.
     В тот вечер я сказал тете Розе, что обойду  западное  крыло  музея  и
потороплю последних посетителей, а сам спрятался в узком коридоре рядом  с
Галикарнасским мавзолеем. Рипли Ван Клейн только что покинул этот зал, и я
знал,  что  старый  музейный  служитель  никогда  не  обходит  дважды  уже
осмотренные помещения.
     Я сидел на мраморном парапете и слышал как гулко колотится  сердце  у
меня в груди. Озноб страха сотрясал  тело,  и  временами  меня  охватывало
непреодолимое желание бежать как можно дальше  отсюда,  в  то  время,  как
другая не менее могучая сила цепко держала меня на месте.
     Борьба противоположных желаний настолько утомила меня, что я не сразу
услышал Зов, громко раздавшийся в моем сознании. Словно во сне я  поднялся
и следуя мысленным указаниям Существа из Другого Мира, двинулся  вверх  по
западной лестнице.
     Почти в бессознательном состоянии, как  сомнамбул,  я  поднимался  по
крутым ступенькам, не  осознавая,  куда  и  зачем  я  направляюсь.  Так  я
очутился в зале номер 62, где хранились египетские папирусы.
     Судя по отвратительному запаху  и  чуть  заметному  дрожанию  воздуха
Демон был уже там. Следуя его мысленным указаниям, я достал из стеклянного
шкафа  папирус  Хунефера,  относящийся  к  девятнадцатой  династии  Нового
Царства.
     Мне не нужно было разворачивать свиток, чтобы увидеть текст. Я и  так
прекрасно   помнил   украшенное   великолепными   иллюстрациями    древнее
изображение суда Озириса и вырванное человеческое сердце, лежащее на весах
у ног страшного  собакоголового  бога  Анубиса  -  покровителя  гробниц  и
заупокойных культов.
     Из  моего  горла  вырвался  хриплый  незнакомый  звук,  непохожий  на
человеческую  речь.  Не  сразу  мне  удалось  понять,  что  это  именно  я
декламирую текст из "Книги Мертвых". В  полной  прострации  я  стоял,  как
истукан возле древних свитков, произнося непослушными губами самые  темные
и таинственные главы магической книги.
     "Глава, чтобы не умереть вторично", "Глава, чтобы не истлеть"...
     Когда я добрался до изречения "Чтобы дать душе соединиться с  телом",
воздух рядом со мной заметно уплотнился и Существо Оттуда начало принимать
видимые очертания.
     Боже, какой же отвратительной показалась мне эта тварь!
     Бесформенное  обрюзгшее  тело  шести  футов  росту,  мерзкие  длинные
щупальца,  синеватая,  переливающаяся  разноцветными  разводами  бугристая
кожа, покрытая отвратительной слизью...
     Я содрогнулся от вида чудовища, но помимо своей воли продолжал читать
архаичное заклинание.  Остатками  разума,  дремлющими  в  моей  голове,  я
осознавал нелогичность происходящего, ибо в руках я держал один  текст,  а
декламировал другой, гораздо более древний. Впрочем та легкость, с какой я
выговаривал  древнеегипетские  заклинания  и  непослушность  моих   членов
указывали на то, что истинным жрецом сего непонятного и  зловещего  обряда
был  отнюдь  не  я,  а  кто-то  другой,  гораздо   более   могущественный,
использующий мои губы только в качестве звуковоспроизводящего устройства.
     Материализовавшийся демон взял меня за  руку  и  повел  вниз,  в  зал
саркофагов. Там мы подошли к самому  большому  из  них,  и  я  со  страхом
увидел,  как  его  огромная  каменная  крышка  с  душераздирающим  скрипом
медленно поехала в сторону, обнажив бездонную пустоту содержимого.
     В состоянии, близком к помешательству я стоял между зияющим  провалом
древней  гробницы  и  отвратительной  тушей   чудовища,   проклиная   свое
злосчастное любопытство и неуемную  дерзость,  толкнувшие  меня  на  столь
безрассудные поступки.
     Тем временем без какого-либо  предупреждения  Демон  толкнул  меня  в
саркофаг,  а  сам  навалился  сверху.  Последнее,  что  зафиксировало  мое
окаменевшее  от  ужаса  сознание,  было  задвигающаяся  на  место   крышка
саркофага, а затем наступил вечный мрак и тишина...

     ...как я уже упоминал.
     Отсюда я сделал вывод, что большую  часть  времени  я  провожу  между
нашими мирами, в той щели во времени и пространстве, которая  образовалась
между Землей людей и чуждой нам Землей монстров. Временами мне открываются
картины их ужасающей и полной мрачности и безысходности обители, и тогда я
не  могу   сдержать   дрожь   отвращения.   Лишь   однажды   я   осмелился
непосредственно проникнуть в их мир и с тех пор не могу вспоминать об этом
без ужаса.
     Эта планета несомненно была Землей, более того населенной  настоящими
людьми, или вернее тем, что от них  осталось  после  тысячелетий  служения
Демонам. Однако истинными хозяевами  планеты  стали  кошмарные  порождения
тьмы, отдаленно напоминающие самых ужасных богов древнеегипетских культов.
     Гниль  и  запустение  царили  повсюду.   Влажный   туманный   климат,
насыщенный тяжелыми испарениями обширных болот, рождал странные оптические
иллюзии. Серые призраки то появлялись, то исчезали перед моим взором.
     Угрюмые и запущенные строения немногочисленных  деревень  и  поселков
были населены людьми, несущими на своих  лицах  явную  печать  вырождения.
Собравшись в своих капищах под надзором  суровых  жрецов  они  исступленно
совершали  свои  черные  ритуалы,  нередко  сопровождая  их  человеческими
жертвоприношениями.
     Мой провожатый, или скорее бессменный страж всюду сопутствовал мне  в
моих странствиях.  Я  уже  привык  к  его  присутствию  и  научился  легко
обращаться с ним при помощи мысленных усилий.
     Вместе с ним мы совершили немало путешествий по параллельным мирам  и
во времени, и я действительно смог собственными  глазами  увидеть  историю
человеческой цивилизации, причем не только нашей. И  пусть  величественные
картины  правления  египетских  фараонов  и  римских  императоров  я  смог
наблюдать только сквозь мутную пелену Разделяющего Барьера, все равно  это
было великолепно!
     Но как ни странно, факт удовлетворения моего любопытства радовал меня
гораздо меньше, чем  мог  прежде  предположить.  Неуемная  тоска  по  дому
съедала мою душу.
     Однажды я попросил Демона показать мне  родные  края  если  уж  не  в
настоящей Англии, то  хотя  бы  в  этой  квази-Земле,  и  через  несколько
мгновений я был уже в Лондоне.
     Место, в котором мы очутились, лишь  отдаленно  напоминал  мне  город
моего детства. Я с трудом угадывал извилистые берега Темзы  и  не  узнавал
хорошо  знакомый  мне  по  прежней  жизни  ландшафт  столицы  Британии.  В
городском пейзаже преобладали черные  и  серые  тона.  Мрачные  и  угрюмые
строения зияли провалами окон, и лишь за некоторыми  покосившимися  рамами
зыбко светились огоньки свечей.  Надо  всем  господствовал  отвратительный
запах,  что  я  ощутил  впервые  в  залах  Британского  музея,  и  который
преследовал меня повсюду в этом мире.
     Сам музей, к моему удивлению, находился в этом мире там,  где  ему  и
полагалось быть  -  между  Рассел  и  Монтегью-стрит,  но  Боже,  -  каким
уродливым он мне показался!
     На первый взгляд его линии повторяли привычные  очертания,  известные
мне  по  прежней  жизни,  но  грубо  нарушенные  геометрические  пропорции
придавали некогда величественному зданию жуткий и отталкивающий вид.
     Восемь мощных колонн  как  и  полагалось,  возносили  вверх  огромный
фронтон, украшенный барельефами, при взгляде на которые  по  телу  у  меня
пробежала дрожь  ужаса  и  отвращения.  Там,  где  на  Земле  на  входящих
посетителей   смотрели   величественные   и   прекрасные   фигуры   богов,
олицетворяющие мудрость и красоту человечества, здесь на меня насмешливо и
злобно взирали монстры, один страшнее другого.
     Крылатые грифоны, медузы увитые змеями,  кровожадный  египетский  бог
Собк с крокодильей головой, отвратительный трехголовый дракон с  крыльями,
как у летучей мыши,  являлись  жуткой  противоположностью  привычному  мне
фасаду Британского музея.
     То, что я обнаружил внутри здания показало мне всю глубину  пропасти,
разделяющей мораль и культуру  наших  миров...  Древние  полуразложившиеся
мертвецы  из  языческих  захоронений  и  прекрасно   сохранившиеся   мумии
фараонов, ссохшиеся тела христианских  подвижников  и  наполненные  смолой
трупы  африканских  колдунов  заполняли  собой  большую  часть  экспозиции
западного крыла.
     Дальше находились черепа самых разнообразных размеров  и  форм  -  от
крошечной  головы  младенца  до  жутко  вытянутого  почти  в  фут   черепа
перуанского индейца с ритуальными трепанационными отверстиями  в  теменной
части.
     Далее шли различные  надгробия,  начиная  от  безыскусных  сарматских
изваяний  и  кончая  отвратительными   изображениями   заупокойных   духов
австралийских племен.
     Там, где должен был находиться величественный фриз  Парфенона,  стоял
высокий постамент из темного мрамора, отделанный золотом и ониксом. На нем
под хрустальным колпаком я увидел книгу в  черном  переплете  из  дубленой
человеческой  кожи.  Сопровождающий  меня  Демон  почтительно   поклонился
внушительному фолианту.
     - Это  "Некрономикон"  -  величайшая  книга  безумного  араба  Абуллы
Аль-Хазреда,  содержащая  ключ  к  перемещению  между  мирами.  Она   была
одновременно написана здесь и на твоей Земле, и если оба экземпляра  книги
соединить вместе, оба параллельных мира сольются воедино.
     Мы много раз пытались пронести "Некрономикон" через Барьер, но - увы,
это еще никому не удалось.
     Лишь  однажды  Черный  Призрак  Ночи,  верный  слуга  богини  Уаджит,
используя самую мощную магию, смог донести Священную Книгу до  Врат  через
Барьер, но там...

     ...охватывает пугающее чувство постепенного изменения.
     Воздух, которым я дышу, жуткие сцены из мира Демонов, стоящие у  меня
перед глазами, их черные мысли и деяния, незаметно, но неумолимо отравляют
мое сознание, превращая в монстра.
     По-видимому, любой человек, попавший в этот извращенный мир, начинает
постепенно перерождаться, пока сам не станет Демоном.
     Последние  дни  я  замечаю,  что  в   своих   воспоминаниях   начинаю
отстраненно взирать на людей, как на чуждых мне  ограниченных  существ,  и
вид их крови, обильно льющейся во время жертвоприношений уже не  тревожит,
как прежде, мою душу.
     Теперь  я  знаю,  что  на  протяжении  последних  столетий  Силы  Зла
предпринимали неоднократные попытки прорваться через Барьер, и иногда  это
им удавалось, хотя и не надолго: в индийском штате Керала в XVII веке и  в
Аркхеме в начале нынешнего столетия. Но видит Бог, главные битвы сил  Тьмы
и Света еще впереди..."


     Полгода я владею рукописью, и все это время проклинаю тот день и час,
когда, движимый любопытством, я положил ее  в  свой  рюкзак.  В  то  тихое
апрельское утро мне следовало  оставить  в  покое  дьявольское  порождение
Чужого Мира, а теперь я превратился в заложника страшного манускрипта.
     Жизнь моя становится невыносимой. Ночами  меня  стали  мучить  жуткие
кошмары, слишком правдоподобные, чтобы считать их  просто  снами.  Днем  я
часами размышляю о судьбе Алана Райса  и  о  том  ужасном  соседстве,  про
которое не подозревают беспечные жители Земли. Я долго носил в себе  тайну
Посещения Извне, но теперь у меня уже нет сил молчать. Временами мой разум
отказывает, а физическое здоровье заметно пошатнулось за последнее  время.
Проклятая кожаная  тетрадь  пьет  мою  кровь.  Я  почти  уверен,  что  все
пришедшее  сюда  из  Черного  Мира,  несет  на  себе  печать  проклятия  и
разрушения.
     Книга, которая начала было стремительно разрушаться на  моих  глазах,
теперь  вновь  в  отличном  состоянии.  Случайно  я  обнаружил  способ  ее
восстановления.
     Однажды вечером я  сидел  в  своей  лаборатории,  пытаясь  определить
возраст рукописи. В качестве эталона  я  использовал  несколько  старинных
монет различных эпох из моей коллекции, начиная от николаевского пятака  и
заканчивая сестерцием Веспасиана.
     Последней монетой я особенно  гордился  -  она  считалась  жемчужиной
моего собрания,  причем  находилась  в  отличном  состоянии,  несмотря  на
восемнадцать  столетий,  отделявших  нас  от   эпохи   этого   бережливого
императора.
     Каковы же были мои изумление и досада, когда я увидел, как моя лучшая
монета   возложенная   на   черный   переплет   загадочного   манускрипта,
превратилась в  грязный  истертый  комочек  металла.  Две  тысячи  лет  за
несколько секунд ощутимо и  грубо  сделали  свою  неумолимую  отметину  на
старой  монете,  которую  судьба  до  сих  пор  счастливо   уберегала   от
воздействия бога Хроноса.
     Снедаемый  одновременно  горячим  любопытством  и  жалостью  к  своей
разрушаемой коллекции, я прикоснулся к книге другой монетой, относящейся к
эпохе Анны Иоановны. И снова, как и в первый раз, прекрасно  сохранившаяся
до того медная монета быстро обезобразилась зеленым окислом и  моментально
постарела, в то время как внешний вид рукописи заметно улучшился: страницы
восстановили былую белизну, а размытые строчки стали яркими и четкими.
     С тех пор, пытаясь сохранить  драгоценный  манускрипт,  я  извел  все
мало-мальски старые предметы у себя дома, зато теперь рукопись  из  Чужого
Мира  сияет  первозданной  новизной.  Недавно  я  зашел  в  наш  городской
краеведческий музей и украдкой прикоснулся книгой  к  могильному  изваянию
найденному в скифском кургане.
     То, что произошло в тот момент, напугало меня до смерти  и  заставило
спешно покинуть музей. Вот уже  неделю,  как  я  безвыездно  сижу  дома  и
напряженно  размышляю.   В   моем   сознании   отчетливо   слышны   чьи-то
отвратительные голоса. Временами они складываются в неясное бормотание, но
иногда сквозь их жуткое завывание, зловещий шепот и странные  звуки,  явно
издаваемые  нечеловеческими  голосовыми  связками,  я  слышу  далекий,  но
настойчивый призыв:
     - Открой Дверь.... Открой Д