в  с  шумной
центральной  улицы  в   подворотню,   вскоре   оказался   около
старинного  особняка.  Он  с  интересом начал обходить его, как
вдруг остолбенел от изумления. В ярко освещенном полуподвальном
окне как на картинке была видна забитая аппаратурой комната,  в
которой  странного  вида  женщина  с  удлиненными руками делала
пассы над спиной и головой голого мужчины, в расслабленной позе
лежащего на кровати. Вокруг стояли люди, а от  женщины  во  все
стороны  тянулись провода, мигали лампочками приборы, светились
экраны дисплеев, на которых переливались разноцветные картинки.

     Эдвин почувстовал как сердце учащенно забилось. Пришел его
звездный час. Вынув из кармана фотоаппарат, он осторожно сделал
несколько снимков подвального окна,  стараясь  запечатлеть  все
детали  странного  действа.  Затем  он  сфотографировал вывеску
института и снова с интересом вернулся к  освещенному  окну.  В
комнате  происходило  что-то  странное. Женщина жестикулировала
руками,  забыв  о  своем  пациенте,   затем   в   сопровождении
нескольких  людей  поспешно  покинула  подвал. Эдвин понял, что
пора исчезать, украдкой оглянулся, но ничего не  увидел,  кроме
темных качающихся деревьев и тусклого света фонарей.

     Не   увидел  он  и  двух  силуэтов  в  темной  подворотне,
тщательно  наблюдавших  за  странным   американцем...   Никаких
секретных об®ектов по их сведениям в дворике не находилось и не
устраивать   же   было  им  международный  скандал,  отбирая  у
иностранного профессора фотокамеру. Тем более, накануне  важных
межправительственных переговоров...

     Такси  неслось на север мимо новостроек, и Эдвин уже видел
страницы запроса на фонды, которые он пошлет в  Государственный
департамент. Русские форсируют секретные исследования в области
парапсихологии,  обгоняя  Соединенные  Штаты.  Не  знал он, что
является  только  случайным,  но  необходимым  звеном  в   цепи
исторических  событий,  а начало этому звену положено тем самым
тараканом,  который  пытался  испортить  ценный  компьютер.   И
граждане  в  черной  "Волге",  следовавшей  за такси в аэропорт
Шереметьево, тоже являлись таким же звеном. Эх, плюнуть  бы  им
на  все  это,  если бы знали они о последствиях своих действий,
свернуть в какой-нибудь переулок, не написать отчет о действиях
профессора, да забыть  об  американском  сумасшедшем.  Но  нет,
система  уже  действовала, огромные колеса крутились, и все они
были винтиками в предстоящем водовороте событий...

     .......А в подвале жизнь продолжалась своим  чередом.  Эх,
не  знал я тогда про этого иностранца, а то бы во двор выскочил
и морду когтями ему гниде разорвал. Мол, знай наших. Я здесь  в
подвале  крутись,  без  пропитания оставайся, чтобы этот буржуй
все испортил... Мне бы, может, медаль дали "За отвагу", да  что
уж теперь говорить.

     Завхоз   суетился,   старую   мраморную  лестницу  покрыли
ковровой дорожкой, стулья новые в  комнату  притащили,  и  полы
вымыли   с   порошком.   А  следующим  вечером  остановились  у
заснеженного института такие машины, которых я сроду не  видел.
Ну да, на телевизоре когда парад на Красной площади происходит,
тогда   видел.  Едет  в  такой  машине  какой-то  дурак,  орет:
"Здравствуйте, товарищи", а те отвечают: "Здравствуйте, товарищ
маршал  Советского  Союза!".  Глупость  какая-то.   Но   машины
хорошие,  большие,  черные, а номера-то. От такого номера мороз
по коже идет, жутко становится. Например,  00-02  МОС.  Значит,
второй  человек  в  государстве.  А президент ихней Академии на
меня никакого впечатления не произвел.  Старенький,  лысый  как
фантомас,  да  и  номер  у него 02-47 МОС. Это значит, что он в
стране за номером 247.

     -- Здравствйте товарищи, -- президент обладал  глубоким  и
низким  голосом. -- Андрей Михайлович, не хотите ли выпить да и
закусить... Эк он к нему по-панибратски. Чего-то  тут  не  так.
Ах,  ну  конечно,  они  же там за первыми нумерами все больные,
жить-то всем хочется. Можно и  ученого  ублажить,  хамство  его
потерпеть....

     -- Одну минуточку, товарищи, -- Сергей Васильевич поспешно
вмешался  в  разговор. -- Тут у нас интересный эксперимент один
проведен, мы бы хотели Вам его продемонстрировать.  Перед  тем,
как  выпивать,  мы  снимем  ваши  руки  с помощью этой новейшей
камеры.
     -- А Вы, это, --  Андрей  Михайлович  нахмурился.  --  Там
никаких опасных излучений нет?
     -- Да  что  Вы,  -- Сергей Васильевич развел руками, -- мы
только измеряем Ваши  собственные  излучения.  Словом,  это  не
более опасно, чем телевизионная камера.
     -- Ну  давайте,  --  Советник  недоверчиво протянул вперед
руку. Рука была почти что вся синей, но на кисти еще было видно
слабое мерцание малиново-фиолетовой  волны.  Сергей  Васильевич
хотел что-то сказать, но, сглотнув, сдержался.
     -- Ну  ладно,  -- Андрей Михайлович довольно сел в кресло.
-- Как говорится, не будем тянуть. Что  будете  пить,  товарищи
ученые? Красное вино?
     -- Не  приведи  Вас господь... Вы подумайте, какой яд вы в
себя впускаете... -- Президент поморщился.
     -- Это  Вы  о   чем,   Николай   Петрович?   --   Советник
генерального секретаря при слове "яд" побледнел.
     -- Да посмотрите. Вы красное вино пьете, а выходит из вас,
извиняюсь,  какого  цвета  жидкость?  Белая?  То-то  и оно. Вся
краска по законам природы у вас в почках  оседает.  А  водочка,
она  белая,  как  вошла,  так  и вышла... -- Президент довольно
рассмеялся.
     -- Вот  ученые,  молодцы...   --   Советник   Генерального
Секретаря  приободрился  и  заметно  успокоился.  --  Наука все
неявное делает явным. Молодцы....Ну  давайте,  за  встречу,  за
победу социализма во всем мире....
     -- Вот,  --  президент  указал  на  Сергея  Васильевича  с
Аликом. -- эти люди и должны разобраться в том, как  происходит
таинственное оздоровление наших уважаемых руководителей.
     -- Да,  товарищи, -- обладатель машины за вторым номером в
государстве неожиданно стал серьезным. -- Что-то вы затягиваете
решение вопроса, партия и правительство  пошли  Вам  навстречу,
выделили  ставки, прописку в столице нашей родины городе Москве
для  ценных  сотрудников,  фонды  в  иностранной   валюте.   Вы
представьте, сколько труда, кропотливого и тяжелого, шахтеров в
забое,  нефтедобытчиков,  вложено  в  то,  чтобы Вас обеспечить
ценным и необходимым  импортным  оборудованиeм.  Стыдно  должно
быть,   товарищи,  стыдно.  --  помощник  генерального  немного
увлекся в пафосе, в результате Сергей Васильевич побледнел,  и,
неожиданно встрепенувшись, перешел в наступление.
     -- Андрей  Михайлович, -- убедительным тоном начал он. Его
широкое, простое русское лицо внушало доверие и даже  некоторое
уважение. -- Мы бы с удовольствием, поймите, люди в лаборатории
до  ночи  сидят,  камеры  сооружают,  энтузиазм  как  на первых
стройках пятилетки.
     -- Вы  все-таки  это,  того,  не  затягивайте.  --  Андрей
Михайлович насупился.
     -- Мы   здесь  удивительные  вещи  обнаружили,  --  Сергей
Васильевич широко улыбнулся. -- Давайте теперь, после того  как
Вы  выпили,  на  руки  ваши посмотрим. Смотрите, какая картинка
красивая. -- Померкшее свечение малиновой волны  разгорелось  с
новой силой, и рука советника пылала как факел.
     -- Ай-да ученые, ну и молодцы! -- Андрей Михайлович крутил
свою руку перед экраном и так и эдак.
     -- Более  того,  --  проникновенно  понизив голос произнес
Сергей  Васильевич,  --  по  нашим  предварительным  данным,  с
помощью  таких  картинок  можно  будет  определить,  что именно
человек выпил.  Например,  от  коньяка  изображение  получается
совершенно красным.
     -- Молодцы,  молодцы , -- советник как завороженный следил
за игрой цветов на своей грубой мужицкой руке.
     -- Да,  --  неожиданно  вмешался  президент  академии.  --
Товарищи очень полезные вещи делают, смотрите картинки у них на
экране  какие,  разноцветные....  -- лицо президента осветилось
детской улыбкой. -- Здорово, неужели  все  видно?  --  Член  ЦК
никак  не мог успокоиться. -- Я к вам из ЦК с визитом делегацию
приведу, это же, можно сказать, за живое задевает. А  у  ....--
Андрей  Михайлович  понизил  голос,  -- у целительницы, у нее с
этим делом как?
     -- Нормальные руки, -- сжав губы решительно произнес Алик.
     -- Ну,  правда  с   некоторыми   аномалиями,   --   Сергей
Васильевич  подмигнул  Алику,  но  Вы  не  волнуйтесь, мы с ней
разберемся. Необходимы некоторые дополнительные эксперименты.
     -- Я считаю, -- член ЦК приобрел торжественный вид, -- что
Вы обязаны  разобраться  в  природах  феномена  и  дать   отчет
очередному  с®езду  КПСС.  Это,  можно сказать, ваш гражданский
долг. Держите меня в курсе. Трудовых успехов вам, товарищи...

     -- Сергей   Васильевич,   дорогой,    доставьте    старику
удовольствие,  нельзя  ли  еще  одним  глазком на ваши картинки
цветные посмотреть? -- лицо Президента снова озарилось  наивной
улыбкой.  Он как завороженный впился в экран, словно впитывая в
себя мелькание красок. -- Чудесно,  удивительно.  --  президент
замолчал  на  минуту,  медленно причмокивая губами. -- Я думаю,
членам ученого Президиума академии этот ваш опыт с руками будет
крайне интересен. И вот  как  удачно,  у  нас  сейчас  проходит
конгресс  борцов за мир и разоружение. Так что не обессудьте, я
к вам пришлю делегацию.
     -- Конечно, о чем вы говорите, --  Сергей  Васильевич  был
крайне  любезен  и  подмигивал  Алику.  --  Пусть все академики
приезжают, мы организуем все как следует, покажем. -- На лице у
Алика появилось страдальческое выражение.
     -- Ну что же, Сергей  Васильевич,  --  президент  вздохнув
пожал  ему  руку,  -- спасибо, от всей души. Дела ждут, знаете,
заседания.... Но картинки у Вас  замечательные,  порадовали  Вы
меня.
     -- Заходите  еще, -- директор суетился, забегая то вперед,
то назад, и радостно улыбаясь. -- Ну Алик, спасибо,  --  улыбка
еще  держалась  на  его лице после того, как президент вышел из
комнаты. -- По-моему все прошло замечательно.

     Телефон  неожиданно  ожил  и  зазвонил   как-то   особенно
напористо.
     -- Если  еще какие-нибудь экскурсии пригласят, все брошу и
ухожу назад  заниматься  экспериментами.  --  Алик  раздраженно
махнул рукой и отошел в сторону. -- Делайте что хотите.
     -- Да,  -- Сергей Васильевич слушал внимательно. -- Да, --
голос его прервался и  рот  раскрылся  от  изумления.  --  Жду,
соединяйте.
     -- Кто там еще? -- Алик сердито перебирал на столе бумаги,
но, увидев оторопевшего директора, замер с листочком в руке.
     -- Здравствуйте, Леонид Ильич. Конечно узнал, лично с Вами
не встречался, но...Да, так сказать провели первый эксперимент.
Конечно,  надо  продолжать, мы все сделаем, что от нас зависит.
Спасибо, спасибо. Зачислить ее в  лабораторию  профессором?  --
Сергей Васильевич потерял дар речи, но, подавившись, очнулся.
     -- Нет,  мы в принципе не против, но я бы рекомендовал для
начала ставку старшего научного сотрудника. А то знаете,  слухи
пойдут...   Да,   для   начала,  а  там  если  она  диссертацию
подготовит... Конечно, огромное Вам спасибо. С завтрашнего  дня
оформим. Спасибо за заботу.

     Директор   положил   трубку,   обхватил  голову  руками  и
опустился на стул.
     -- Не может быть, -- Алик выронил листок.
     -- Поздравляю тебя, -- Сергей Васильевич неожиданно  начал
истерически  смеяться.  --  С  завтрашнего  дня у тебя в отделе
работает  новый  старший  научный   сотрудник,   который   тебе
об®яснит, как, что и когда надо включать и выключать.
     -- Слушай, -- Алик схватился за голову. -- Пожертвуй собой
ради  науки, сунь руки под камеру. У меня в сейфе стоит бутылка
коньяка, давай напьемся...

     Глава 8. Экскурсии.

     С этими визитами они совсем обалдели.  Житья  никакого  не
стало,  суматоха,  ребята  все  красные  бегают,  завхоз совсем
нервный  стал,  сигареты  свои  без  фильтра  курить  начинает,
сделает  две-три  затяжки, об стену гасит и бежит что-нибудь из
отдела снабжения выбивать. Самое что неприятное и  вредное  для
организма во всей этой истории, это то, что меня кормить начали
забывать.  Я  уж  и ору, и когти выпускать начал, не крыс же из
вивария есть  в  самом  деле?  А  теперь  уже  и  крик  мой  не
действует, как делегации из развивающихся стран пошли, так меня
за  дверь  выставляют.  Я  сам себе удивляюсь, как это только я
такое терплю. Тараканов этих уже жрать готов.  Эх,  а  было  бы
кого жрать. Уж не знаю, каким образом, а амазонские тараканы из
нашей  комнаты  решительно  исчезли.  То  житья от них не было,
ползли из всех щелей, так что я  даже  задремать  боялся.  Кому
приятно будет, когда такая здоровая гадина тебя в бок укусит? А
через  неделю,  как  делегации  пошли,  этих  тварей как ветром
сдуло. Как будто и не было их иногда. Даже грустно как-то.

     А дама эта, "феномен", как они ее  называют,  не  зря  мне
сразу не понравилась. Каждый раз как она в лабораторию вечерами
заявляется,  я в угол прячусь и там сижу. И типы с ней какие-то
странные,  да  и  сама  она,  скандалит,   заявляет,   что   ее
профессором   назначили.   "Включайте  все  свои  приборы",  --
говорит, -- "Я сама  все  измеряю  и  все  об®ясню".  А  хозяин
нервничает, приборы-то молчат, не показывают ничего.

     Жизнь  сумасшедшая  стала.  Каждый день с утра и до вечера
визитеры. Если визитеры  важные,  у  входа  охранники  стоят  и
черные правительственные машины. Вот недавно приехало несколько
мужиков  из ЦК в серых костюмах и галстуках, лица у всех важные
и одутловатые. Ну им, как полагается, руки до, руки после.  Они
рты  от  удивления  раскрыли,  глазами  хлопают. А руководители
братских компартий? От этих вообще  с  ума  сойти  можно  было,
откуда  ни  возьмись  официантки набежали, поставили посередине
комнаты стол с напитками  и  закусками,  так  что  развернуться
негде  стало,  и  совсем  кошмар  пошел.  При  каждом  старичке
переводчица молоденькая, косметикой несет, шумно,  деятели  эти
лопочут  на  своих языках, а им приборы показывают. Один из них
на меня чуть не наступил, когда  набрался  как  следует.  Ну  и
понятное  дело,  руки  до,  руки  после, и каждому персональную
цветную распечатку. Президиум для этой  цели  новейший  цветной
принтер  выделил.  Ученые,  которые  за  мир  борются,  эти еще
ничего, речи произносили,  а  один  расчувствовался  и  детскую
песенку  спел. И все равно, все попойкой закончилось. Хозяин-то
пить не может,  да  и  не  любит,  он  приспособился,  в  рюмку
наливает  минеральную  воду  или  чай.  Пару раз, правда, и ему
выпить пришлось, так он до  ночи  ходил,  стонал  и  за  голову
держался.

     А  дальше  еще  хуже  пошло.  Как  цепная реакция, слухи о
лаборатории поползли и всем неожиданно  безумно  захотелось  ее
посетить,  товарищи  из  ЦК  своих жен привели, потом любовниц,
потом других товарищей из районных комитетов, академики, так те
валом пошли. Некоторые из них  ничего,  энергичные,  а  один  в
кресле  во  время визита заснул. Ему уже наверное лет девяносто
было,  взял  и  натурально  захрапел,  при  ходьбе   его   двое
заместителей   директора  поддерживали.  А  жена  у  него  была
молоденькая, лет двадцать, не больше. И чего  это  она  в  этом
старом  пне  нашла...  Убегу  я,  ей-богу,  сил  больше терпеть
никаких нету это издевательство......

     Дверь снова  приоткрылась,  и  Алик  инстинктивно  сжался,
словно   собираясь   бежать   куда   глаза  глядят,  но  слегка
расслабился,  увидев  за  дверью  жизнерадостного  директора  в
сопровождении брюнета с жгучими глазами.
     -- Сергей,  -- я уже не знаю куда бежать. Все эти визитеры
замучали.
     -- Ты о чем, Алик? -- небрежно отозвался директор.
     -- Слушай, ты у себя за охранниками с пистолетами в  своей
дирекции  прекрасно  сидишь  и  в ус не дуешь. А мне приходится
отдуваться, ты знаешь, сколько экскурсий  у  нас  за  последние
недели перебывало?
     -- Ну  ты  потерпи,  Алик,  ничего  страшного.  --  Сергей
Васильевич пожал плечами.
     -- Знакомься, Лев Ефимович Голодный, известный  Московский
журналист.  --  директор  кивнул  головой  в  сторону  брюнета,
брезгливо поджавшего свои  слегка  отвисающие  губы.  --  Читал
наверное   в   "Вечерке"   очерки   про   историю  Москвы,  про
Гиляровского...
     -- Не помню, -- Алик страдальчески сморщился,  но  брюнету
руку  пожал. -- Вы извините, жизнь сумасшедшая. Вы, собственно,
что, тоже хотите на  наши  картинки  посмотреть?  Вы  извините,
установку  мы  включим,  но пейте сами, я не могу, у меня уже и
так язва начинается.
     -- Здравствуйте, -- Лев Ефимович поморщился. -- Да нет, вы
меня не за того  принимаете.  Я  же  журналист.  Я  всех  ваших
подопечных  первый  на  божий  свет вытащил. Чуть эта Адриана в
Питере об®явилась, я быстро сработал, раз и в "Смене"  статейка
"Непознанные тайны человеческого организма". И эту вашу старшую
и  научную  ведьму  я  тоже  из говна своими руками вытащил. Ну
сейчас мне печататься не дают,  вы  сами  понимаете.  Эта  наша
целительница  на  такие  верха  прошла,  что  лучше  туда  и не
заглядывать. По головке не погладят. А вот про вашу лабораторию
я подвальчик в "Вечерке" тисну. И про руки,  которые  от  водки
краснеют.
     -- Они   от  коньяка  краснеют,  --  авторитетно  вмешался
директор.  --  А  от  водки  такими  пурпурными  становятся,  с
синевой.
     -- Я  Вас умоляю, -- Алик побелел. -- Сергей, -- с паникой
посмотрел он на директора. -- Ну что же это делается,  да  если
он в газете про нас напишет, ведь всем сотрудникам совсем житья
не  станет.  Нет,  слушай, давай-ка звони в ЦК, пусть ставят на
входе взвод чекистов с пистолетами.
     -- Да ты что нервничаешь, Алик. -- директор махнул  рукой.
-- Выборы в Академию скоро, вся Москва о нас будет говорить. Ты
видишь  какой успех с этими твоими картинками, вся Россия о нас
говорит!
     -- Вы, Александр  Константинович,  --  снова  поморщившись
произнес  брюнет,  --  имеейте  ввиду.  Так  и  будет написано:
"Лабораторией руководит ее бессменный  руководитель,  Александр
Константинович   ,   под   руководством   директора  Института,
действительного члена Академии Наук СССР..."
     -- Нет, я умоляю Вас! -- Алик всплеснул руками. -- Это для
нас будет все равно, что смерть.  Мы  уже  и  так  работать  не
можем.
     -- Да  не  преувеличивай...  --  Сергей  Васильевич  хотел
что-то сказать, но не успел, так  как  из  коридора  послышался
шум,   совершенно  непонятно  откуда  взявшийся  звон  разбитой
посуды, и в комнату пошатываясь влетел раскрасневшийся  завхоз,
на которого наседал двухметрового роста бугай с красно-багровым
лицом. В руке бугай почему-то держал панцирь черепахи.
     -- Алик,  --  Завхоз  сдерживал  насколько мог верзилу, --
прет как танк, он же меня в два раза больше....
     -- Товарищ, -- начал Сергей  Васильевич,  но  осекся.  Лев
Ефимович  Голодный  с  живым  интересом следил за происходящим,
профессиональным  движением  достав  из  кармана  блокнотик   с
шариковой ручкой.
     -- Вот вы, -- загремел бугай. -- Пора ужо науке понять про
роговые оболочки.
     -- Послушайте,  --  директор  начал раздражаться, -- вы бы
хоть представились, а то что за безобразие?
     -- Да я с Киеву ночь в поезде в плацкарте ехал.  --  Мужик
протянул   панцирь   черепахи  к  Алику.  --  Ну  чего,  ученые
столичные, моща-то какая прет. Чуете? Панцирь  этот  в  пустыне
лежит  под  солнцем,  год, три, пять, ультрафиолет светит, а он
энергией заряжается... Вот я и думаю, взять бы эту энергию и  в
народных  целях.  Алкоголиков излечивать. Да у меня из двадцати
трех алкоголиков двадцать два излечилось... Только панцирь  ему
к  паховой области приставлю, он капли в рот больше не возьмет.
А уж про потенцию и не говорю!
     -- Послушайте, товарищ, вы откуда про нас узнали?
     -- Эх, Москва да Киев слухами  полнятся.  --  Мужик  вдруг
внимательно  посмотрел на Али