-  после
выпитого  странная  заторможенность  и напряженность сошла с их
лиц, в глазах появилось осмысленное, хотя и хмельное выражение,
и языки их развязались.
     -- Мы  же  в  диспансере  как  в  концлагере  живем.   Эх,
ребята....  --  Главврач,  скотина, чуть провинишься, в карцер.
Или санитары избивают. А пожаловаться некому, он же депутат.  И
каждый  день  на  сельскохозяйственные  работы, мать его так, в
соседний совхоз. Так совхоз диспансеру деньги плотит, а он их в
себе в карман кладет.
     -- А сам пьет, сука, -- вступил другой мужик  в  разговор.
-- Каждый  божий  день  заливается вечером как свинья со своими
заместителями.
     -- Ну  ладно,  ребята,  --  вступил  в  разговор  шофер  и
неожиданно  лицо  его  помрачнело. -- Ехать надо, а то санитары
подозревать начнут.

     Автобус трясся по разбитой проселочной дороге в  кромешной
тьме,  и  вскоре  под®ехал  к  воротам,  за которыми находилось
длинное двухэтажное здание,  напоминающее  сельскую  школу.  На
в®езде   стоял   мужик,   который   подозрительно  взглянул  на
приехавших.
     -- В порядке, Василич? -- спросил он.
     -- Все путем, привезли, -- лаконично ответил шофер.
     -- Ну  ладно,  проезжай.  Покажи   столичным   гостям   их
койки.Шофер   провел  Сашу  и  студента  по  длинному  грязному
коридору с обшарпанными стенками в маленькую комнату, в которой
стояли две кровати.
     -- Мужики, -- лицо его приобрело отчаянное  выражение.  --
Спасите, а?
     -- Бери, глухо сказал Саша, доставая бутылку из рюкзака.
     -- Эх,  мужики. Все бы такие были как вы, может и в стране
у нас порядку было бы больше. Ну спасибо, ребята. -- Он засунул
бутылку куда-то под рубашку и исчез в коридоре.

     Наутро за ними пришел здоровенный верзила с мрачным лицом,
одетый в несвежий белый халат.
     -- Ну чего, выспались? -- Сейчас я Вас отведу  к  главному
для собеседования.

     Они  пошли  по  длинному  коридору,  и  Саша открыл рот от
изумления. Вдоль стены стояли хмурые пациенты, из ушей,  шей  и
рук  которых  торчали  тонкие  металлические  иглы.  Вдоль ряда
вытянувшихся мужчин шел врач, вытаскивал иглы  и  бросал  их  в
несвежий эмалированный тазик. Пациенты стоически терпели.
     -- Сеанс    иглотерапии,    --    с   гордостью   об®яснил
сопровождающий. -- Мы здесь применяем новейшие методы  лечения.
-- Доктор!  --  жалким  просящим  голосом  вскрикнул  худенький
маленький мужичок, после  того,  как  врач  закончил  процедуру
вытаскивания игл.
     -- Чего тебе? -- рявкнул врач.
     -- А  с  этой  иглой мне сколько теперь ходить? -- мужичок
испуганно показал на иголку, торчащую из  его  худой,  жилистой
шеи.
     -- Ну  забыл,  забыл,  -- лениво отозвался доктор, вытащил
иголку и бросил ее в тазик. Иголка жалобно звякнула. -- А ты бы
и походил, ни хера бы с тобой не случилось.

     -- Сейчас к главному пойдем, -- сопровождающий напрягся  и
осторожно постучал в дверь кабинета.
     -- Войдите   --   раздался   грозный   голос   с  басовыми
интонациями. Главврач, с широким, грузным мясистым лицом  сидел
за большим дубовым столом и подписывал какие-то бумажки.-- Ага,
приехали, приехали, ну что же, добро пожаловать в нашу клинику!
-- Главврач  как  медведь  поднялся  из-за стола и крепко пожал
вошедшим руку. -- Я на прошлом заседании Верховного  Совета,  в
Кремлевском  дворце  с®ездов,  --  он  сделал многозначительную
паузу, -- познакомился с Сергеем Васильевичем. Так  оно  все  и
получилось  с  вашей  командировкой. Ну что же, аппаратура ваша
уже в смотровой стоит, пожалуй что пойдем поглядим.

     Они вышли из комнаты, и Саша, бросив взгляд в окно, увидел
длинные шеренги мужиков в темных тюремного  типа  одеждах,  под
присмотром санитаров рассаживающихся в крытые фургоны.
     -- Пора-то  урожайная, -- главврач широким жестом указал в
окно. Вот мы и перевоспитываем человеческий  материал,  вначале
сеансы  иглотерапии,  потом оздоровительный труд на полях нашей
родины. Вы себе не представляете, с какими типчиками приходится
иметь дело. Отбросы общества, из них половину  давно  в  тюрьму
надо  отправить.  Совесть  свою пропили. В колхозах запчасти от
комбайнов воровали  и  за  бутылку  продавали.  Но  медицина  и
строгий режим делают чудеса!

     Смотровая   была   небольшой,  и  Саша  с  Толиком  начали
распаковывать привезенный прибор.  Смысла  во  всем  этом  было
мало,  так  как  Сергей Васильевич явно преувеличил возможности
этого прибора, который, хотя и безукоризненно измерял различные
излучения человеческого тела, отнюдь не являлся  аппаратом  для
определения степени алкоголизма того или иного пациента.

     -- Эх,  столичная наука! -- главврач с восхищением смотрел
на  блеснувший  фиолетовой  радугой  об®ектив,  на  серебристые
металлические   подставки   и,  наконец,  на  невиданный  ранее
компьютер с белым пластмассовым корпусом и темным,  бутылочного
цвета экраном.

     Вскоре  аппарат был включен, и на экране появились цветные
картинки,  отображающие  сложную  картину  полей  и   излучений
человеческого   тела.--  Эх,  рука-то  у  меня  фиолетовая,  --
довольно крякнул врач. -- Ну, ведите наших подопытных.
     -- Заходи! -- Страшно рявкнул сытого  вида  санитар,  и  в
комнату,  жмясь  к  стеночке,  вошел вида мужчина средних лет с
потерянным и заискивающим  выражением  лица.  Одежда  его  была
застиранной,  кожа желтоватой, словно он не мылся уже несколько
месяцев, и в смотровой мгновенно стало нечем дышать.
     -- Товарищ  начальник,  только  иглы  в  живот  больше  не
колите,  --  жалобно  попросил  он. -- Я в прошлый раз неделю в
лазарете валялся.
     -- Садись дурак,  --  рявкнул  главврач.  Сымай  портки  и
рубаху.Под  робой  оказалось  нижнее  белье с разводами, и Саше
стало дурно.
     -- Ну что, как вашей аппаратурой пользоваться?
     -- Значит  так,  --  Саша  начал  об®яснять.   --   Камеру
направляем на тело-- Прежде всего надо постараться не двигаться
во  время измерения. Движение искажает изображение. Стандартный
тест, например, состоит в задержке дыхания.
     -- Замри!  Не  дышать!  --   рявкнул   главврач.   Пациент
испуганно  замер.--  Теперь,  --  Саша  нажал  на кнопку, -- на
экране будет зарегистрировано излучение тела. Вот  эти  красные
пятна свидетельствуют...
     -- А диагноз где выползает? -- строго спросил главврач.
     -- Ну,  --  Саша  замялся.  --  Для  этого  надо  провести
исследования.
     -- Мне нужно, чтобы четкий диагноз на экране был  написан.
И   на  принтере  печатался.  Мол  так  и  так,  первая  стадия
алкоголизма...
     -- Доктор, --  захрипел  забытый  всеми  пациент  каким-то
свистящим  шепотом.  Саша обернулся и с ужасом увидел, что лицо
его посинело. Мужик весь  корчился,  боясь  шевельнутся.  --  А
дышать можно?
     -- Дыши!  -- рявкнул главврач. -- Так что, насчет диагноза
подумайте.-- он обращался к Саше. -- А вообще-то  замечательная
аппаратура.  Ну ладно, мне пора сеанс иглоукалывания проводить.
Я к вам еще сегодня зайду.
     -- Вы, ребята, уж лучше  диагноз  обеспечьте.  --  Санитар
испуганно  посмотрел  на  приезжих.  --  А  то  он  с нас шкуру
спустит, это точно. Ну чего вам, напишите, мол, этот больной, а
этот здоровый. Какая к псу разница.
     -- Черт, --  Толя  испуганно  посмотрел  на  Сашу.  --  Не
нравится мне это место, жутковато как-то.
     -- Ты  мне лучше скажи, чего делать будем?-- А знаю я чего
делать. -- Толик подошел к компьютеру. -- Я сейчас  специальную
кнопку  запрограммирую,  "Диагноз"  называться будет. Программа
такая есть, которая случайное число выдает.  Вот  я  и  сделаю,
если  число  меньше  нуля,  диагноз будет "Здоров", если больше
нуля "Алкоголик 1 степени", а больше единицы назовем "Алкоголик
2 степени". Все по науке, по статистике.
     -- Да ты с ума сошел! --  Саша  покачал  головой.  --  Так
нельзя!
     -- Да  ничего  страшного,  он напечатает "Вторая степень",
они  ему  иголки  понатыкают,  приведут,  а  компьютер   скажет
"Здоров".  И все в порядке, в область и в Москву отчеты пошлют.
Это же статистика, вероятность  того,  что  ему  несколько  раз
плохой  диагноз  выпадет  ничтожно  мала. И, главное, мы отсюда
уедем. -- Пальцы его уже стучали по клавиатуре. -- Вот, смотри:
-- он нажал на кнопку, и на экране появилась  надпись  "Пациент
здоров".--  Эх,  прости  господи...  --  Саша  ощутил пустоту и
бессмысленность происходящего. -- Ну ладно, -- Толик  суетился,
-- мне  это  место  не  нравится.  Надо  научить  их  на кнопки
нажимать, и пора уматывать отсюда поскорее...

     Они вышли из комнаты. Надпись "Здоров" еще долго светилась
на экране. Затем компьютер заверещал, экран мигнул,  и  на  нем
появился  неприличный  мультфильм:  две зеленые лягушки усердно
занимались  любовью,  высунув  длинные   розовые   языки.   Эта
увлекательная  заставка  была  последним достижением выпускника
Московского физтеха, делавшего свой диплом в подвальной комнате
и корпевшего над этим содержательным фильмом не одну  бессонную
ночь.

     За    высоким   забором,   отгораживающим   диспансер   от
бесконечной  степи,  решительно  ничего  не  было,  и   погуляв
некоторое время, командировочные вернулись назад. Навстречу им,
размахивая руками, бежал санитар.
     -- Там,  там...  -- От возбуждения он задыхался и никак не
мог выговорить окончание фразы. -- У вас, там, на компьютере..
     -- Что? -- испуганно переспросил Саша.
     -- Лягушки ...  ебутся...  --  с  ужасом  выдавил  наконец
санитар.
     -- Так   это   программа  такая,  --  Саша  от  облегчения
засмеялся. -- Надо нажать на любую кнопку,  и  она  выключится.
Хотите, мы ее сотрем.
     -- Нет,  нет,  не надо. -- Санитар сконфузился. -- Я же не
знал, испугался... Думал сломалось все. А картинка  очень  даже
красивая,   не   стирайте   пожалуйста,  товарищи!  Ну,  насчет
диагноза-то покумекали?
     -- А как-же, -- Толик не дал Саше  раскрыть  рта.  --  Все
готово, нажмешь на кнопочку и диагноз появляется.
     -- Ну  молодцы.  Главному обязательно надо показать, -- на
лице у  санитара  появилось  испуганное  выражение.  --  Только
попозже,  а  то  у  нас  сейчас  занятия по гражданской обороне
начинаются.

     К  вечеру  все  было  готово.  Гостей  снова   провели   в
смотровую, посадили перед камерой того же испуганного мужичка и
на экране появилась надпись "Алкоголизм 1-й степени".

     -- Эх,  вот  это другой разговор! -- Главный врач довольно
потер руки. --  Мы  теперь  всех  наших  пациентов  через  этот
аппарат  прогонять  будем. Спасибо Сергею Васильевичу, подсобил
он нам с аппаратурой.

     Прощаясь, главврач долго  жал  гостям  руки.  Затем  завел
столичных   гостей   в  кабинет,  достал  из  шкафчика  бутылку
какого-то редкого местного коньяка и  попросил  передать  ее  в
подарок  Сергею  Васильевичу.  Гостей  отвезли  на  заброшенную
станцию, правда шофер на этот раз был другой, на  разговоры  не
поддавался  и  мрачно  крутил  баранку. Шея у него была покрыта
следами от многочисленных уколов.

     И  опять  трясся  в  непроглядной  темноте  поезд.   Саша,
обхватив   голову   руками,  смотрел  в  окно,  тщетно  пытаясь
осмыслить происходящее. Студент по молодости крепко спал,  явно
не  испытывая  никаких  моральных  переживаний. На столе стояла
пустая  бутылка  из-под  водки,  по  которой  изредко  пробегал
отблеск   одиноких   фонарей,  освещавших  затерянные  в  степи
полустанки.

     Глава 13. Катастрофа.

     Федор Петрович нервно курил папиросу.  Ничто  не  радовало
его.    Произошла    катастрофа.    Чудовищная,    невероятная,
неописуемая.

     Красная кнопка была  исправлена,  продублирована  запасной
системой  оповещения,  причем работу ее проверяли неоднократно,
ввели даже специальную процедуру тренировки личного состава,  и
теперь  в  бетонированном  подвале  по  нескольку  раз  в  день
начинали выть сирены и, отбрасывая красно-голубые  отблески  на
металлических стенах, мигали проблесковые маячки.

     Воодушевленный  чудесной  трансформацией,  происшедшей  во
время     того     рокового     сеанса     с      омолодившимся
кадровиком-пожарником, последующие опыты по облучению организма
Федор   Петрович  поставил  на  себе.  Перед  решающим  сеансом
целительнице  дали  передохнуть.  Накануне  эксперимента  Федор
Петрович  долго  не  спал  и  ходил  по  комнатам. Залезать под
раскрыв антенны было как-то страшно, и он  опрокинул  несколько
стопок  водки,  не закусывая, зажмуриваясь и по-мужицки крякая.
Жидкость растеклась по организму, и Федор Петрович почувствовал
себя лучше. Он принял еще около ста граммов и приехал в  подвал
в весьма веселом и бесшабашном состоянии.

     Заработала   антенна,   и  по  организу  Федора  Петровича
растеклось приятное тепло, как будто  что-то  всепроникающее  и
невидимое  мягкими,  перекатывающимися волнами массировало весь
его организм. В глазах  мелькали  искорки,  космический  прибой
ласкал  внутренности,  и  вылез  из-под локатора Федор Петрович
красный  как  рак  и  взбодренный.  Кожа   его   порозовела   и
разгладилась,   и   руководитель   секретного   проекта  ощутил
необычайный прилив деятельной энергии. В голове  его  крутились
еще  непродиктованные  секретарше  циркуляры, белыми листочками
опадающие в  красивую  пухлую  папку.  С  необычайной  ясностью
распланировал  он  до  минуты  свою  рабочую  неделю,  и тут же
принялся за дело. Немедля были назначены дополнительные сеансы,
и,  по  примеру  расправившего  плечи  начальника,   облучиться
захотели все без исключения руководители секретного об®екта.
     -- Главное,  товарищи,  не  робейте.  Дело  это верное, --
Федор Петрович для убедительности энергично  стукнул  по  столу
кулаком.  --  Примите  перед  сеансом  грамм  двести-триста,  и
вперед!

     Заместитель  Федора   Петровича,   бесстрашно   вслед   за
начальником   принявший   на   себя   удар   излучения,   также
почувствовал  себя   значительно   лучше,   укрепляя   в   душе
руководителя  программы  уверенность в завтрашнем дне. С дамой,
правда, начались проблемы. Она скандалила, требуя  для  себя  и
своих   подопечных  всяческих  благ  и  ссылалась  на  душевную
усталость, неделями занимаясь медитацией и йогой.

     Однако,  не  успели  руководители  об®екта   как   следует
облучиться, как подчиняясь какой-то трагической закономерности,
начал болеть и сдавать новый Генсек Вскоре Федор Петрович вновь
был вызван на секретное заседание Политбюро.

     -- Доложите  нам  о  результатах,  --  с завистью глядя на
розового,  словно  приехавшего   с   горного   курорта   Федора
Петровича, попросил пожилой член Политбюро.
     -- Окончательных  данных  у  нас  нет,  --  Федор Петрович
нахмурился.  --  Но  факт  улучшения  физического  состояния  и
значительного  омоложения  налицо.  Рискуя  собой, руководители
проекта испытали действие облучения на себе.
     -- А  как  ваше   самочувствие?   --   прокряхтел   совсем
дряхленький  секретарь по идеологии. -- Выглядите вы как юноша,
но  это  так  сказать,  физологические  проявления.  А  вот   в
идеологическом смысле вредных эффектов не наблюдается?
     -- Напротив, -- осторожно ответил Федор Петрович. -- Кроме
общего  повышения работоспособности, я заметил, что в последнее
время  особенно  ясно  начал  понимать  первоочередные   задачи
партии.
     -- Это хорошо, это очень хорошо, -- главный идеолог страны
довольно покачал головой.
     -- Ну  что ж, товарищи, я думаю, вопросов больше нет. Надо
спасать  ситуацию.  И  если  состояние  Генерального  Секретаря
значительно  улучшится,  хорошо  бы  было  обсудить очередность
лечебных сеансов для членов Политбюро.

     Подземный   об®ект    был    тщательно    подготовлен    к
ответственному   сеансу.   Лифты   были   вычищены  до  блеска,
бронированная  камера  отполирована  усилиями  спецназа,  стены
покрашены,  а бетонный пол выложен ковровыми дорожками. Наконец
пришел  решающий  день.  Генеральный  отдыхал  в   подмосковном
санатории. Его с чрезвычайными мерами предосторожности привезли
в  камеру.  Перед  началом  сеанса,  с  трудом приподнимаясь на
кровати,  он  с  суровым  видом   подписал   несколько   важных
государственных  бумаг  и, недовольно хмурясь, уронил голову на
подушку. Федор Петрович нервничая  наблюдал  за  целительницей,
закрывшей  глаза  и  делающей пассы длинными руками. Неприятное
предчувствие зародилось у него. Он гнал его от себя,  время  от
времени  подходил к зеркалу и убеждался, что выглядит прекрасно
и даже вполне омоложенно. Морщины на лбу у  него  разгладились,
но на душе все-равно было тревожно.

     К  концу  сеанса  Генеральному  поплохело.  Лицо его стало
серым, он не смог подняться с постели,  и  его  срочно  отвезли
обратно  в  санаторий.  Секретный  об®ект  замер  в напряженном
ожидании результатов. Они не  заставили  себя  долго  ждать.  У
руководителя   партии   отказало  сердце,  и  он  скончался  на
следующий день, несмотря на многочисленные  ин®екции  и  срочно
вызванного    ночью    из    Западной    Германии   знаменитого
профессора-кардиолога,   за   которым    послали    специальный
правительственный самолет.

     Раздался пронзительный телефонный звонок, и Федор Петрович
вздрогнул.
     -- Федор Петрович, -- голос известного члена Политбюро был
неприветлив. -- Не разобрались еще в том, что случилось?
     -- Разбираемся. -- Федор Петрович почувствовал, что у него
дрожат   колени.   Может  в  Швейцарию  махнуть?  --  мелькнула
предательская мысль, но он  отогнал  ее  от  себя,  вспомнив  о
трагической смерти предателей, шпионов и Троцкого, зарубленного
в Мексике туристским топориком.
     -- Федор   Петрович,   --   в  комнату  ворвался  генерал,
руководивший  секретным  об®ектом.  Лицо  его  было  перекошено
какой-то странной гримасой, челюсть дрожала. -- Катастрофа!
     -- Да  какая  там  катастрофа,  --  Федор  Петрович тяжело
опустился в кресло. -- Катастрофа уже произошла.
     -- Да нет, послушайте, -- генерал схватился за сердце.  --
Перед  визитом  Генерального  была  произведена  художественная
обработка помещения, окраска локатора под цвет  потолка,  чтобы
его не волновать.
     -- Ну и что? -- Федор Петрович напрягся.
     -- Да  они,  мерзавцы,  при  покраске провод через который
модуляция передавалась отодрали, да так и оставили. -- Генерал,
почти что рыдая, указал на кусок  черного  кабеля  с  торчащими
наружу  оголенными  жилами  разноцветных  проводов.В  глазах  у
Федора Петровича потемнело.
     -- Отчитываться перед членами Политбюро будете  Вы  лично!
-- не  помня  себя  крикнул  он.  --  А  этих мерзавцев надо бы
расстрелять! Как в добрые старые времена! Тогда  в  государстве
порядок  был,  для  острастки взять бы и через одного! Тогда бы
они провода не отрывали!
     -- А  может  быть  это  диверсия?  --  испуганно   спросил
Генерал.
     -- Да  какая  диверсия...  Отодрали  провод и все тут. Вот
раньше бы мы их... Эх, не те времена  пошли,  --  с  сожалением
произнес Федор Петрович и махнул рукой.
     -- Понимаю,  -- генерал испуганно заморгал. Куда-то пропал
неподвижный взгляд, на него было жалко смотреть.
     -- А  все-таки  позовите   спецов   из   Комитета,   пусть
разберутся,  найдут  ответственных.  И  жилы  из  них  вытянут!
Четвертуют! -- Федор Петрович взволнованно заходил по  комнате.
-- Но  все-таки, я думаю, что членам Политбюро мне придется все
доложить как есть. Да, еще, ни один, Вы  слышите,  ни  один  из
посторонних  про истинную причину происшедшего не должны ничего
знать!
     -- Это не проблема, -- поморщился генерал.
     -- Ну, спаси  и  помилуй!  --  Федор  Петрович  подошел  к
красному телефонному аппарату. -- Одна у нас с Вами надежда, на
реальное  омоложение.  Константина  Устиновича  пожалуйста,  --
попросил он...

     .....

     -- Товарищи, -- голос выступавшего дрожал. -- Наша  страна
понесла  тяжелую  утрату.  В  результате преступной халатности,