ий служащий. На
меня распространяется Акт о неприкосновенности персонала. Между прочим,  и
ваше командование его - тоже подписывало...
     Молоток подпрыгивал у него в кулаке.
     - Чего он хочет? - спросил один из солдат на местном наречии.
     А другой, нехорошо улыбаясь, ответил:
     - Он не понимает, с кем разговаривает...
     Офицер между тем разобрался в торопливом английском - покивал,  морща
лоб, и лицо его с вывернутыми губами разгладилось.
     - А... ооновец,- сказал он довольно мирно.- Что ж,  ооновец,  мы  вас
сюда не звали...
     И, спокойно приподняв автомат, до этого  прижатый  к  бедру,  засадил
вдруг шоферу в живот короткую очередь.
     Шофер упал, и  его  кроссовки,  похожие  на  сандалии,  заскребли  по
дороге.
     Проступили на пояснице багровые пятна.
     Один из солдат засмеялся.
     - Он сейчас стучится в свой рай, а охранник Петер говорит ему: - Куда
ты? Тебя не пропустим...
     И другие солдаты - тоже оскалились.
     Пора было уходить отсюда.
     Тем  более,  что  офицер  поправил  ремешок  на   плече   и,   слегка
повернувшись ко мне, недобро поинтересовался:
     - Ну а ты что скажешь, ооновец?..
     Скулы у него блестели от пота.
     - Ничего,- ответил я по-английски.
     И тогда офицер опять покивал:
     - Правильно. Умирать надо молча.
     И лениво, еще не закончив фразу, ворохнул чуть согнутой правой рукой.
     Я даже не успел шевельнуться. Автомат лихорадочно застучал,  и  вдруг
твердый горячий свинец разодрал мне сердце...
     - Нет-нет-нет,- сказал Зоммер.- Вы меня совершенно  не  понимаете.  Я
уже который раз объясняю вам это, и вы который раз задаете одни  и  те  же
вопросы. Вас, наверное, выбивает из колеи необычная ситуация.  Привыкайте,
записывайте куда-нибудь, что ли. Не хотелось бы снова и снова  накручивать
элементарные вещи.
     Вы пока не можете умереть. Такова изначальная сущность нашего с  вами
сотрудничества. Вы - непотопляемая единица. То есть, разумеется, вас можно
стереть как личность - там, свести с ума, например, или ограничить жесткой
зависимостью. Более того, вас даже  можно  уничтожить  физически.  Правда,
средства для этого требуются очень сильные. Скажем, атомный взрыв, или  вы
попадете под луч военного лазера. Остальное, пожалуй, для вас  не  слишком
опасно. Но не воспринимайте, пожалуйста, это как некое  благодеяние  лично
вам. Это - обыкновенный расчет.
     Просто мне невыгодно будет начинать все сначала. Так я никогда отсюда
не выберусь...- Он поморщился, словно бы раскусив что-то кислое, пару раз,
напрягаясь всем телом, неприятно сглотнул и пощелкал  короткими  пальцами,
прислушиваясь к ощущениям.  Его  розовые  толстые  щеки  надулись.-  Дело,
собственно, даже не в этом,- продолжил он.- Дело в том, чтобы вы получили,
наконец, определенные результаты. Что-то этакое, с чем можно работать. Вот
вы говорите, например, "накормить"  -  это,  в  общем-то,  совсем  не  моя
проблема. Как вы это себе представляете:  "вечный  хлеб"  или  что-нибудь,
скажем, с повышением урожая? Я вам честно  отвечу,  что  все  это  детский
лепет - пустяки, вы сами с этим спокойно справитесь. Или взять  эту  дикую
вашу идею об установлении мира...
     - Ну а чем плох общий мир? - обидчиво спросил я.
     Зоммер всплеснул ладонями.
     - Да неплох он, неплох - разумеется,  с  точки  зрения  обыкновенного
человека. Но поймите, что лично мне на это глубоко наплевать: хоть вы  там
целоваться будете, хоть - друг друга поубиваете. Я лишь выполняю  когда-то
взятые обязательства. Никакого этического императива у меня просто нет. Да
и быть не может - если вы как следует вдумаетесь.
     Ну какой, черта лысого, здесь может  быть  внешний  императив?  Какой
внешний императив у вас, ну, скажем, для насекомых? Чтоб  не  размножались
чрезмерно, чтобы не вредили посевам. Собственно,  вот  и  все.  Только  не
обижайтесь, пожалуйста, это - аналогия, образ.  Я  хочу,  чтобы,  наконец,
меня правильно поняли. Вы же  сами  не  будете  вмешиваться  в  муравьиные
войны? Выяснять, кто там прав, из-за чего они начались? Почему же вы ждете
от меня чего-то подобного? Устранить причину всех войн - это еще  куда  ни
шло. Но не очень рассчитывайте на разработку конкретного механизма.  Будет
это любовь или ненависть - мне, в общем-то, все равно. Это ваша  проблема,
теперь вы меня понимаете?
     - Понимаю, конечно,- после  длительной  паузы  сказал  я.  Подошел  к
стеллажу и провел указательным пальцем по книгам. Тонкий след появился  на
плотно стиснутых корешках.
     Словно и сюда просочилась густая африканская пыль из саванны.
     Что-то меня смущало.
     - Ну вот, вы все же обиделись,- сказал Зоммер с досадой.- Что  у  вас
за привычка такая, немедленно обижаться.
     Перестаньте, мон шер, это мешает работе...
     Он для убедительности вытаращил круглые маленькие  глаза  и  наморщил
кожу на лбу, как  будто  от  изумления.  Пух  волос,  прикрывающий  череп,
немного заколыхался.
     - Вам, наверное, следовало обратиться к профессионалам,- сказал я.- В
православную церковь или, может быть, в  Рим,  в  католическую.  Да  любой
проповедник из протестантских  конфессий  исполнит  это  лучше  меня.  Вы,
по-моему, совершили ошибку, выбрав не того человека.
     Что для вас может сделать научный работник?..
     Я глянул в окно. Двор был  пуст  и  осветлен  отражениями  солнца  от
стекол.
     Рядом с детской песочницей  лежала  резиновая  покрышка.  Рос  старый
тополь, и к беловатому потрескавшемуся  стволу  его  прислонялся  мужчина,
держащий руки в карманах.
     Наверное, дожидался кого-то.
     Зоммер поерзал в кресле.
     - Ну вы все-таки, извините, упрямец,- констатировал  он.-  Объясняешь
вам, объясняешь - никакого эффекта.
     Вы как будто не слышите, что вам говорят. Да не требуются мне в  этих
вопросах профессионалы! У  так  называемых  профессионалов  все  расписано
наперед. Ни сомнений в деяниях, ни реального соотнесения с миром.
     Власть церковная - вот что прежде  всего.  Уже  две  тысячи  лет  они
отвечают на эти вопросы. Вас, быть может, еще и устраивает их ответ, а вот
мне  он  представляется  просто  бессодержательным.  Иерархия,  подчинение
искусственным догмам. Вы желаете религиозную диктатуру, давайте обговорим!
Но имейте в виду, что это - на целое тысячелетие!..
     -  Он  опять  сильно  сморщился,  покраснев  и,  наверное,  сглатывая
отрыжку, взялся рукой за горло. Покачал младенческой головой из стороны  в
сторону. Нос у него задергался.- Извините, мон шер, но вы не  дадите  мне,
скажем, стакан чего-нибудь.  Пить  очень  хочется.  Человеческие  желания,
неудобство пребывания в вашей юдоли...
     Он снова сглотнул.
     - Может быть, чаю? - спросил я.- Это такой напиток - из листьев...
     - Да-да, можно чаю!..
     Я прошел на кухню и включил электрическую плиту. Набубырил  в  чайник
воды и распечатал коробочку с серым  слоником.  В  груди  у  меня  все  же
побаливало. Шесть автоматных пуль. Они вышли из тела, и я выбросил  их  на
помойку. Но шесть пуль - это все-таки шесть увесистых пуль.
     Организм  восстанавливается,  конечно,  однако  смерть  его  еще   не
покинула.
     И еще, наверное, долго будет напоминать о себе.
     Бесследно ничто не проходит.
     Заскворчала разогревающаяся плита.
     На хрен,  подумал  я.  Дьявол,  Бог,  очередное  Пришествие.  Саранча
Апокалипсиса, Тьма и Свет. Во что я, собственно, ввязываюсь?
     У меня довольно плохо сгибался локоть правой руки. Тем  не  менее,  я
отдернул  мохнатые  занавески  на  кухне.  Ударили  солнечные  лучи,  окно
просияло пылью. Можно было предполагать, что смотрит оно прямо в вечность.
     В древнегреческий мир, например, или в далекое будущее. Но  смотрело,
конечно,  все  же  на  улицу.  Открывались  напротив   дома,   облепленные
карнизами.
     Копошились там сизые голуби и воробьи. Вразнобой  торчали  антенны  с
нелепыми щетками. Почему-то валялись расщепленные доски на крыше.
     А у ближней из подворотен стоял мужчина, такой же, как во  дворе,  и,
держа в руках плащ, посматривал в мою сторону.
     Я отшатнулся.
     Я внезапно сообразил,  что  и  книги  на  стеллажах  были  выставлены
немного не в том порядке.
     Вот, что меня смущало.
     Вероятно, в мое отсутствие квартиру обыскивали.
     - Да-да,- вдруг, повысив голос, сказал Зоммер из  комнаты.-  Я  забыл
вас предупредить. За вами следят. Человека четыре, по-моему, я -  заметил.
Не волнуйтесь пока, я не думаю, что это слишком серьезно.  Кстати  говоря,
где обещанный чай?..
     Интонации у него были нетерпеливые.
     Я не очень приветливо буркнул в ответ:
     - Имейте терпение...
     После чего набрал номер Риты и, дождавшись, пока  на  другой  стороне
подойдут, произнес - понижая голос, чтобы Зоммер не слышал:
     - Это - я. Я на некоторое время уеду. Не звони мне пока,  пожалуйста,
и тем более не заходи. Не выдумывай ерунды, со мной ничего  не  случилось.
Все в порядке, вернусь - обязательно расскажу. А пока не  проявляй  особой
активности. Поняла? Ну - я тебя люблю и целую...
     Рита попыталась мне что-то сказать -  начала  было  фразу,  по-моему,
яростно возражая, но я тут же, не слушая  ничего,  разъединил  телефон,  а
затем быстро выдернул из розетки квадратную вилку.
     Вот так. Теперь она не засветится.
     Между прочим, на кухне также  наличествовали  следы  досмотра:  пачка
старых  салфеток  переместилась  с  холодильника  на  буфет,  а   картинка
Снайдерса на стене висела чуточку кривовато.
     Значит, и здесь обыскивали.
     Машинально, как посторонний, я поправил ее. Это все, разумеется,  мне
очень не нравилось. Я слегка передвинул чайник, который уже  забурчал,  и,
вернувшись в комнату,  посмотрел  на  Зоммера,  вертящего  в  руках  кубик
Рубика.
     - Послушайте, Зоммер, вы мне ничего не говорили про то, что последнее
время нами кто-то интересуется. Вообще любопытно, как они вышли на нас?  И
кто именно - госбезопасность или просто милиция? Между прочим, не  следует
относиться к этому легкомысленно.
     - Да? - сказал Зоммер, изучая сложившуюся на кубике компоновку.- Вы о
чем? Любопытная, надо сказать, логическая штуковина. Сочетание цветности и
пространственного  измерения.   Перебор   вариантов,   правда,   несколько
бедноват. Вероятно, здесь надо было включить фактор времени.
     Например, раз в минуту меняется произвольно  один  из  цветов.  Чтобы
скорость решения была существенно ограничена. А так - слишком просто.-  Он
сделал  несколько  быстрых  движений,  и  вдруг  все  грани  кубика  стали
единообразными.  Зоммер  пощелкал  ногтем  по  верхней  из  них.-  Видите,
удовольствия - никакого...
     - Я, кажется, к вам обращаюсь,- сдержанно сказал я.
     Тогда Зоммер со вздохом поставил кубик на полку.
     - Честно говоря, меня это не волнует. Это ваши проблемы, зачем я буду
думать о них? И к тому же детали  общественных  отношений  мне  все  равно
непонятны. Непонятны,- и углубляться в конкретику я  не  хочу.  Вы  имеете
собственные возможности, чтоб отрегулировать ситуацию. Так  что,  думайте,
действуйте, я вас ничем не стесняю...
     Он небрежно пожал плечами.
     - И однако,  все  трудности  порождаются  именно  вами,-  сказал  я.-
Остановка часов, спонтанное отключение электричества.
     Телевизоры  в  нашем  районе  показывают  черт-те  что.  А  вчерашняя
катастрофа в  НПО  "Электроника"?  Взорвалось  охлаждение  в  цехе,  погиб
человек.
     Вероятно, само присутствие ваше влияет на некоторые процессы...
     Без особой цели я подошел к стеллажам. Книги и в самом деле стояли не
в том порядке.
     Это меня раздражало.
     - Да,- сказал, поразмыслив, Зоммер.- Так оно, возможно, и  есть.  Но,
заметьте, все это опять же - ваши проблемы. Меня они не касаются...
     Он вдруг поднял голову, к чему-то прислушиваясь,  и  его  розовощекая
мордочка отвердела.
     Безобразные пятна покрыли залысину надо лбом.
     - Что такое?..
     Ответить я не успел. Дверь квартиры с невероятным грохотом  отлетела,
и в гостиную ворвались трое рослых мужчин - приседая и сжимая в  вытянутых
руках пистолеты.
     - Стоять!.. Не двигаться!..
     Действовали они очень умело, сразу взяв нас  обоих  под  перекрестный
прицел, и по оскаленным лицам ясно  было,  что  стрелять  они  готовы  без
промедления.
     Я мельком глянул на Зоммера.
     Тот, как будто медуза, растекся по креслу. Челюсть у него отвалилась,
а живот занимал пространство от ручки до ручки.
     Шевелились короткие пухлые пальцы на свешивающихся ладонях.
     Вероятно, Зоммер находился в отпаде.
     - В-в-ва... в-в-ва... в-в-ва...
     Рот бессмысленно разевался.
     Совершенно некстати я вспомнил, как он разъяснял мне свое  теперешнее
состояние: дескать в  качестве  Бога  он,  разумеется,  неуязвим,  но  как
смертный способен испытывать боль и страдания.
     Он признался тогда, что мысль о боли его ужасает.
     Сейчас это было заметно.
     И такая горячая злоба перехватила мне горло - на вмешательство  этого
существа, на младенческую жестокую его безответственность - что  буквально
стало нечем дышать, и, чтобы освободиться от этой злобы,  я,  не  знаю  уж
как, вышвырнул ее из себя - выдрал с корнем,  откинул,  как  будто  что-то
прилипшее.
     На секунду мне даже почудилось, что лопаются какие-то соединения.
     Тонкие какие-то ниточки.
     Какие-то слабые нервы.
     Острая мгновенная боль пронзила все тело.
     Я вскрикнул.
     И тут случилось невероятное.
     Трое рослых мужчин, изготовившихся к стрельбе, тоже  вскрикнули,  как
будто от внутренней боли, лица их потемнели, точно  обугливаясь,  ближний,
что скомандовал нам насчет "стоять", вдруг весь выпрямился и вспыхнул, как
сухая коряга. Желтое веселое пламя выскочило из-под одежды.
     Загорелась рубашка, дохнули дымом синие джинсы.
     И напарники его тоже вспыхнули - раскорячиваясь и падая на паркет.
     Их раскрытые рты забило огнем.
     Крик обрезало.
     Три обугленных тела лежали в гостиной,-  спекшиеся  лохмотья  на  них
слабо  дымились,  а  от  дальнего,  навалившегося   на   плинтус   спиной,
расползалось по цветастым обоям зловещее траурное кострище.
     Миг - и загорелась салфетка под телевизором.
     - В-в-ва...- тянул Зоммер беспомощно.
     Колыхаясь, как студень, он пытался выкарабкаться из кресла. Ноги  его
не слушались, а к дрожащей щеке прилипло перышко сажи.
     - В-в-ва... Пожалуйста, осторожнее...
     И тогда я понял, что сделал это не он, это все сделал я  -  выплеснул
злобу наружу.
     Значит, сродни богам.
     Раздумывать было некогда. Я повел уверенным твердым взглядом  вокруг,
и огонь, расползающийся по обоям, послушно остановился. А  затем,  пыхнув,
сник, измазав копотью штукатурку.
     Прекратили дымиться обугленные тела.
     Только смрад горелого мяса распространялся  в  гостиной.  И  отчаянно
тикал будильник, показывая четверть двенадцатого.
     Зоммер, наконец, выкарабкался из кресла.
     - Вы с ума сошли,- тонким голосом сказал он.- Вы рехнулись.  Вы  чуть
меня не убили...
     Он сейчас нисколько не походил на бога -  рыхлый  пожилой  обыватель,
скомканный потрясением.
     Во мне словно умерло что-то.
     Дым расползался по комнатам.
     - Ладно,- сказал я.- Ладно. Пойдемте отсюда...
     - А куда? - спросил Зоммер, отряхиваясь.
     - Есть одно место. По-моему, вполне безопасное.
     - Это к вашей приятельнице?
     - Не хотите - не надо.
     И тогда Зоммер стих,- оглянулся, зачем-то ощупал  себя  от  бедер  до
подбородка, а потом замычал  и,  как  ребенок,  неловко  переступил  через
сгоревшее тело...

     Семинар был назначен на половину двенадцатого. Я явился в одиннадцать
двадцать пять и, войдя в коридорчик,  простершийся  от  конференц-зала  до
лестницы, был немедленно перехвачен Баггером, который выступил из дверного
проема.
     Вероятно, он специально меня караулил - взял под локоть и,  не  давая
пройти, завернул в ту часть холла, которая примыкала к буфету.
     Крупный мраморный лоб прорезали две морщины.
     - Мне надо с вами поговорить...
     - Пожалуйста, Томас,-  сказал  я,  незаметно  отодвигаясь  и  пытаясь
освободить зажатый пальцами локоть. Мне как-то не нравилось, что  он  меня
держит.- Разумеется. Я - в вашем распоряжении.
     - Тогда пройдемте сюда,- сказал Баггер поспешно.
     И, затолкав меня за поднимающуюся выше роста горку цветов,  разместил
в закутке, который эти цветы образовывали. Журчала вода  в  фонтанчике,  и
сквозь декоративные камни высовывались глаза фиалок.- У меня есть для  вас
довольно неприятная новость...
     Он облизал губы.
     - Томас, слушаю вас...- Я тоже начинал волноваться.
     Новость заключалась в том, что сегодня утром к Баггеру,  который  был
членом  Оргкомитета,  неожиданно  вперлись  два  человека  в  штатском  и,
предъявив  удостоверения  Второго  бюро,  целый  час   задавали   вопросы,
касающиеся моего пребывания. Откуда я взялся, каким  образом,  не  получив
визы, въехал в  страну,  посылалось  ли  мне  официальное  приглашение  на
конференцию? Кто меня из участников лично знает и какие у меня были  ранее
научные  достижения?  Причем,  дело  ограничивалось  не  только  этим,  их
интересовали мои знакомства на конференции: с кем  конкретно  я  последнее
время общаюсь и какие при этом веду конкретные разговоры. И  не  видел  ли
Баггер, чтобы ко мне приходили какие-нибудь посторонние? Они дали довольно
подробное описание Зоммера: то есть, внешность, одежда,  полный  словесный
портрет. И просили,  если  такой  посетитель  появится,  чтобы  Баггер  их
известил по соответствующему телефону. Баггер,  разумеется,  отказался.  В
общем, стороны разошлись при взаимном неудовольствии.
     Старший в паре даже холодно намекнул, что теперь и  у  Баггера  могут
быть определенные неприятности. Тогда Баггер вспылил и послал их к  черту.
На том и расстались. Представители Второго бюро зашли в номер к Дювалю,  а
взъерошенный Баггер поспешил, чтобы меня предуведомить.
     - Это, конечно, полное безобразие! - нервно сказал он.- Я не знаю уж,
за кого они вас тут принимают (да и если говорить откровенно, то лично мне
все равно), но смешно же искать среди нас наркомафию и  террористов.  Даже
если вы, предположим (простите меня, ради бога!), агент КГБ,  то  и  здесь
они явно превысили  свои  полномочия.  Конференция,  в  конце  концов,  не
секретная. Все имеющиеся материалы будут опубликованы.
     Баггер пригладил волосы. Было ясно, что он боится  скандала,  который
бы мог разразиться. Член научного семинара - иностранный шпион.
     Все газеты, конечно бы, ухватились за такое  известие.  Пострадал  бы
престиж Конференции и  Оргкомитет.  Между  прочим,  сам  Баггер  в  первую
очередь.
     Вероятно, поэтому он так и расстраивался.
     - Заверяю вас, что к КГБ я не имею ни  малейшего  отношения,-  сказал
я.- Точно так же, как  к  наркомафии  и  к  международному  терроризму.  Я
действительно  российский  ученый,   Санкт-Петербургский   Технологический
институт. Ну а то, что вам незнакомы мои научные публикации,  так  они,  в
основном, посвящены смежным вопросам. Я не чистый философ, я, так сказать,
прикладник. Однако, это - не преступление...
     Баггер, наконец, выпустил из пальцев мой локоть.
     - Боже мой, мсье профессор, я, разумеется, верю вам.
     И не надо мне ваше удостоверение, оно все равно на русском. С  визами
произошла, конечно, какая-то путаница. Я бы лишь посоветовал обратиться  в
российское посольство в Париже. Кто  их  знает,  быть  может,  потребуется
юридическая защита...-  Важное  сенаторское  лицо  его  вдруг  на  секунду
застыло, а затем умильно расплылось, изображая приветствие.
     Полные яркие губы сложились сердечком.- Рад вас видеть,  мадемуазель.
Вы, как всегда, ослепительны...
     Он неловко посторонился.
     - Здравствуйте, здравствуйте, господа,- сказал женский голос.- Вот вы
где, оказывается, от нас скрываетесь.