а,  а  потом  снова
спускалась  к  речке  -  притоку  Ингула.  Справа  были  какие-то  большие
кирпичные развалины, по словам детей, брошенный пионерский лагерь. В самом
низу мостик, налево плотина, за которой огромный ставок  с  чистой  водой,
рыбой и желтыми ирисами по берегам. День был  прекрасен,  причем,  как  ни
странно, все дети умели плавать. Единственное, чего я хочу от этой страны:
когда она окончательно исчезнет с географических  карт  и  из  благодарной
памяти, чтобы эти люди остались. Итак, налево ставок, направо развалины, а
вдоль них сначала очень хорошая асфальтовая дорога, а потом конец асфальта
и мертвая тишина. До Ингула меньше километра.



                                    22

     Но жизнь не окончательно исчезла на этих берегах. Позже  я  обнаружил
здесь признаки новой, специальной жизни.  В  зоне  отчуждения  встречаются
земляные валы, на которых кое-где укреплены полуразбитые железные  щиты  и
смытые дождями предупредительные надписи. Вечером,  когда  все  становится
неразличимым  в  сумеречном  свете,  по  ведущим  отсюда  дорогам  тащатся
уставшие солдаты в нестрого  выдержанной  полевой  форме,  мешая  движению
машин. Солдат никогда не бывает много, потому что это  спецконтингент.  Их
ждут настоящая Африка, Южная  Америка  и  другие  материки.  Но  не  будем
мыслить такими большими масштабами, а лучше доведем до конца эту экскурсию
и продвинемся к истокам, так сказать, к  малой  родине.  Для  этого  нужно
вернуться вверх по течению, в  Кировоград,  сначала  под  мостом  окружной
дороги, потом среди городских огородов до места, где  из  камыша  вытекает
река Сугоклея. Потом  место  сброса  городской  канализации,  потом  центр
города с церковью в стиле  украинского  барокко.  По  сторонам  начинаются
стены бетонных берегов. За левой  стеной  грунт,  за  правой  коридор,  по
которому проходят трубы теплотрассы. Коридор просторный, высокий  и  очень
длинный, он идет через весь Кировоград  вдоль  Ингула  до  противоположной
окраины,  до  Балашовского  моста,   где   находится   ТЭЦ.   Это   первое
Кировоградское подземелье. Почти все среднерусские города имеют легенды  о
подземных ходах и кладах, а в Кировограде и Днепропетровске  есть  длинные
каналы теплотрасс вдоль набережных. В Днепропетровске большинство входов в
канал старательно заварено, но зато сам канал в  длину  не  меньше  восьми
километров. В Кировограде все люки  открыты.  Не  следует  думать,  что  в
теплотрассе прячутся  воры  и  бандиты  -  воры  или  в  зоне,  или  дома.
Контингент бомжей  состоит  в  основном  из  алкоголиков.  Многие  из  них
импотенты, выгнанные из дому женами. Примерно посередине набережной, между
универмагом и ремонтным заводом, река делает загогулину, в центре  которой
находится парк имени Пушкина,  украшенный  фигурным  мостиком  и  летящими
бронзовыми наядами на бетонных пьедесталах. Под  берегом  большая  ива,  а
возле нее в береговой стенке незаметный со стороны дороги  вход  в  другое
подземелье. Из прямоугольного тоннеля вытекает жидкость, но  можно  пройти
вдоль стен. Через  десяток  метров  приятный  сюрприз,  освещение:  люк  в
потолке выходит на территорию гаража института красоты.  Двигаться  дальше
так же удобно, и через такое же расстояние опять свет -  на  этот  раз  от
ливневых решеток на проезжей части. Здесь  нас  ждет  маленькая  хитрость:
слева в тоннель втекает тоненький ручеек жидкости, от которой  идет  запах
гаража и одновременно кухни.  Так  пахнет  перебродившая  смесь  машинного
масла,  охлаждающей  жидкости  от  станков  и  электролита.   Это   хорошо
замаскированный сброс сточных вод ремонтного завода.  Сам  завод  в  сотне
метров слева. Дальше  тоннель  так  же  просторен,  только  материал  стен
меняется. Теперь  это  кирпич,  и  в  стенах  возле  самого  пола  кое-где
встречаются полукруглые отверстия, из которых  вываливаются  комья  глины.
Это остатки дореволюционной канализации. Вот и  первая  развилка.  Большие
кирпичные тоннели уходят влево и вправо, впереди - мешанина из  кирпича  и
бетона. Наверху сейчас самый центр города, очень красивая  площадка  между
старинным театром и казармами времен Николая Первого. Мостовая сложена  из
камня, казармы хоть и  высоки,  но  в  них  всего  три  этажа  с  высокими
потолками. Еще там  есть  конный  манеж,  архитектура  которого  несколько
смазана, зато сами казармы  великолепны.  Как  раз  в  них  и  размещается
спецконтингент. Грязный вонючий тоннель  неравномерной  высоты,  отходящий
вправо, идет под  центральной  улицей  Кировограда  -  улицей  Ленина.  Он
построен задолго до революции, но сейчас почти везде разрушен. Путь вперед
лежит как раз через территорию казарм. Давайте представим себе, что  нигде
не надо ползти на животе в смраде и грязи,  рискуя  задохнуться  или  быть
раздавленным. Вы будете сидеть здесь, а ваш взгляд будет бестелесно лететь
по  тоннелям  и  трубам.  Но  это  продлится   недолго.   Скоро   начнется
переплетение старой и новой кладки и труб самой разной толщины и давности.
Наверху - памятник убитым солдатам завода  сеялок  и  очень  много  люков.
Поток на дне тоннеля не прерывается. Еще немного - и мы попадаем на  свет,
вдаль уходит широкое  бетонное  ложе,  по  его  ржавому  бетону  навстречу
струится вода. Справа высится покрытая такими же  ржавыми  потеками  стена
метизного цеха. Слева густые кусты и деревья, за которыми  столярный  цех.
Мы на территории завода сеялок. На этом бетоне никто  никогда  не  бывает.
Впереди виднеется крутой откос, край которого огражден.  По  верху  откоса
проходит основная транспортная  магистраль  завода,  своеобразная  главная
улица, там полно людей  и  машин.  Ручей  выходит  из  небольшого  черного
отверстия  в  стене,  закрытого  сварной  решеткой.  За   главной   улицей
расположен литейный цех. Сразу за решеткой тоннель  расширяется  и  делает
несколько петель под цехом. Где-то здесь вливаются отходы и этого  завода,
но  увидеть  это  нельзя  из-за  кромешной  темноты.  За  литейным   цехом
поднимается циклопических размеров насыпь железной  дороги.  Кажется,  она
тоже построена еще до революции. Это целый комплекс инженерных сооружений,
проходящий через весь город и состоящий из земляных насыпей и  капитальных
арок из каменных блоков. Когда вы  подъезжаете  к  Кировограду  с  запада,
насыпь незаметно начинается сразу за переездом, где истошно верещит звонок
шлагбаума. Поезд замедляет ход, и вдруг вы оказываетесь на огромной высоте
над Ингулом, который здесь чист. Он еще только  втекает  в  город.  Далеко
внизу видны камыши, потом узкий пешеходный мостик на  уровне  воды,  потом
пляж и вдали, по берегам водохранилища, одноэтажные  дома.  Мост  из  двух
ярусов каменных арок, а высоко вверху лежит небольшая стальная  ферма,  по
которой  проходят  поезда.  Вернемся  на  наш  путь.  Тоннель  пронизывает
насквозь двухъярусную толщу насыпи и наконец снова и окончательно  выходит
на свет в самом ее низу, но  уже  за  территорией  завода  и  за  железной
дорогой. Оглянемся назад, зрелище этого стоит:  арка  из  огромных  камней
таких размеров, что в нее может проехать грузовой автомобиль, закрытая  до
половины решеткой. Высоко вверх  поднимается  насыпь,  в  арке  абсолютная
темнота. Предупреждаю вас, что физически повторять путешествие не следует:
эти тоннели не безлюдны и не безопасны. Дно ручья затянуто черным илом,  в
котором  валяются  камни  и  другие  предметы.  У  потока  в  тоннеле  три
источника: один  ручей  течет  слева  сверху  по  старательно  выложенному
камнями желобу c водопадиками,  другой  выходит  из  небольшой  трубы  под
гаражами, третий бездействует. Это сухая бетонная труба большого диаметра,
торчащая  из  земляной  насыпи  справа.  За  насыпью   территория   завода
"Гидросила", там два больших резервуара с отработанными жидкостями, каждый
размером с плавательный бассейн и глубиной больше четырех метров. Время от
времени содержимое этих резервуаров  исчезает,  но  идущая  прямо  от  них
бетонная труба остается  почему-то  сухой.  Основной  ручей  проходит  под
гаражами, а дальше начинается большой пологий склон,  заросший  кустами  и
старыми деревьями, который  мог  бы  быть  (или  был  когда-то?)  неплохим
парком. Со  стороны  парка  берег  ручья  укреплен  такой  же  капитальной
каменной кладкой. С другой стороны вплотную к воде примыкают дома, и уютно
нависающие ветви деревьев доходят почти  до  самых  огородов.  Однако  дно
ручья и здесь покрыто черным илом, и по  нему  так  же  разбросаны  камни,
объедки  и  другие  предметы.  Дальше  склоны  оврага  вдруг  поднимаются,
каменная кладка  появляется  с  другой  стороны,  и  вот  мы  видим  узкий
металлический подвесной мост, соединяющий берега. При виде этого  моста  я
всегда вспоминаю Владимира Соловьева. Это уже конец путешествия.  Каменная
кладка за мостом поднимается выше, делает поворот и  замыкается  там,  где
бесстрастное вещество помойки заливает всю облицованную  камнем  горловину
оврага, а вместе с ней источник реки. Это и есть  то,  с  чего  начинается
родина.



                                    23

     - Ты рассказываешь о  моих  приключениях  так,  что  получается  одна
чернуха. И зачем все эти литературные параллели?
     - Что же делать, если мы с тобой не знаем никаких других цепей, кроме
тех и этих. И никакая это не чернуха, и даже вовсе не  фантастика.  Просто
мы здесь живем.



                                    24

     Пробираясь  по  заснеженным  тропинкам  и  обочинам  разбитых  дорог,
Сальвадор уже ни о чем не думал,  а  только  с  наслаждением  дышал  сухим
морозным воздухом. Он отдыхал, зная, что скоро может понадобиться быстрота
соображения и реакции, и, может быть, этой ночью не придется спать. Вокруг
все было спокойно, никто Сальвадора не  искал  и  не  догонял,  и  вообще,
прохожих было мало. Сальвадор знал, что если его и будут ждать, то  только
возле дачи, и, возможно, не  сегодня.  Он  мог  бы  сюда  и  не  идти,  но
рассчитывал на свою трезвость, внимательность и знание местности. Судя  по
описанию, дача Таратуты находилась в новом, еще не застроенном кооперативе
рядом с сосновым лесом почти на берегу Ингула.  Никаких  домов  поблизости
уже не было, за лесом начиналась  совсем  захудалая  деревня,  и  основная
дорога туда проходила в другом месте. Ниже дачного поселка  были  земляные
валы,  ограждающие  заброшенное  стрельбище,  а  потом  начинался   другой
сосновый лес, на краю которого торчали остатки недостроенного пионерлагеря
или дома отдыха. Сальвадор  зашел  с  противоположной  стороны  реки,  где
проходила длинная прямая улица села. Мостов на ту сторону здесь не было, и
река никогда не замерзала, но зато  улица  хорошо  просматривалась  в  обе
стороны. С этого места дачи на горке были хорошо  видны.  В  основном  это
просто огороды с торчащим из-под  снега  высоким  бурьяном  на  межах,  но
Таратута сказал, что его домик большой и почти законченный. Таких  домиков
оказалось  всего  два,  и  возле  одного  из  них  виднелся  рыжий  старый
"Москвич". Сальвадор очень медленно двигался  по  улице,  боковым  зрением
следя за горой на той стороне реки. Для этого  ему  оставалось  еще  около
километра, дальше начинающийся сосновый  лесок  скроет  дачи.  Улица  была
совершенно пуста, и Сальвадор перешел на противоположную, ближнюю  к  реке
сторону. Теперь его закрывали дома,  заборы  и  деревья,  но  он  сам  мог
довольно хорошо видеть дачный поселок. Никакого движения не было.  На  той
стороне Ингула начался сосновый лес, автомобиль пропал из поля  зрения,  и
Сальвадор так ничего и не понял. Придется заходить  со  стороны  леса.  Не
похоже, чтобы здесь была организована круговая засада.
     Сальвадор дошел до конца села, свернул к самому берегу реки и  быстро
пошел по едва различимой в снегу  дорожке.  Скоро  дорожка  вывела  его  к
мостику из жердей и остатков поливальной  машины.  Алюминиевые  трубы  под
ногами были скользкими. Внизу  лениво  текла  черноватая  вода  Ингула,  и
Сальвадор только теперь почувствовал,  как  он  хочет  пить.  Цепляясь  за
натянутую проволоку, он перешел на ту сторону и отыскал на  краю  чьего-то
огорода чистый снег. Как всегда, снег был свеж и вкусен,  и  Сальвадор  во
второй раз со времени отлета из Москвы ощутил страх. Сальвадор представил,
как его тихо ловят в лесу, как держат и как вешают на проволоке,  согласно
традициям компетентных органов. Об этих традициях Сальвадор был  наслышан.
Следовало несколько раз  глубоко  подышать,  выдохнуть  до  конца  сначала
грудной клеткой, потом животом, задержать дыхание  насколько  возможно,  а
потом глубоко вдохнуть в обратном порядке, сначала животом, потом  грудью,
и  так  несколько  раз,  до  легкого  головокружения.  Сальвадор  выполнил
упражнение, и беспокойство исчезло. Улица на этой стороне Ингула была тоже
пуста, и только когда Сальвадор подошел  к  самому  лесу,  он  увидел  под
деревьями  сидящего  в  трансе  старика  в  засаленном   ватнике.   Четыре
деревянных кресла, в одном из которых сидел старик, были прикреплены  друг
к другу и стояли прямо на снегу.  Кресла  явно  происходили  из  какого-то
клуба или зала заседаний. Сальвадор спросил, не было ли здесь  машины.  Не
было. Старик опять устремил неподвижный взгляд вдоль  улицы,  и  Сальвадор
быстрым шагом вошел в лес. Обычно здесь никто не ходит даже летом:  жители
деревни почти все похожи на того старика, а дачников  еще  мало.  Проехать
сюда трудно, а в мокрую погоду - невозможно. Грунтовая дорога  свернула  к
берегу,  и  Сальвадор  пошел  напрямик.  Скоро  впереди  показалось  поле,
разделенное на дачные участки. Рыжий "Москвич"  все  так  же  стоял  возле
одного из двух кирпичных домиков. Сальвадор поднялся выше, туда, где  край
леса образовывал среди  полей  прямой  угол,  с  сожалением  посмотрел  на
оставленные на снегу следы и  еще  раз  выполнил  дыхательное  упражнение.
Теперь нужно было смотреть и ждать.



                                    25

     Сальвадор притащил несколько больших веток и устроил их возле  ствола
дерева. Он  облокотился  на  ствол,  закутавшись  поплотнее  и  не  снимая
рюкзака. В поле зрения находился сам лес и две дачи, а сзади  были  хорошо
видные, не  имеющие  дорог  поля.  Ситуация  была  неприятной  и  какой-то
неправильной, Сальвадор понимал, что ведет себя неразумно, но все  в  этой
истории с самого начала было неразумным и неправильным. Несмотря  на  это,
Сальвадор  был  спокоен.  Нужно  было  использовать  время   для   отдыха.
Постепенно похолодало, и из трубы ближайшего  к  "Москвичу"  домика  пошел
прозрачный дымок. Они могут там сидеть хоть до завтра, а  Сальвадор  будет
мерзнуть под деревом. Интересно, как  они  там  ходят  в  сортир?  Наконец
вопрос с сортиром решился: из-за угла домика вышел Таратута в расстегнутой
шубе, встал лицом к лесу и  пустил  слабую  дымящуюся  струйку.  Потом  он
внимательно посмотрел по сторонам, поковырял ногой огород и пошел  обратно
в домик. Дым, идущий из трубы, стал  густым  и  белым,  потом  прекратился
совсем. Сальвадор встал и  пошел  вдоль  границы  леса  по  направлению  к
домику. Хлопнула дверь, Таратута показался снова, сел в свой  "Москвич"  и
завел мотор. Сальвадор, не выходя из  лесу,  крикнул  "Стой!",  и  реакция
Таратуты была странной: он очень быстро  вывалился  в  противоположную  от
леса дверцу и перекатился за дорогой в сторону дачи. Было видно,  как  там
взметнулась снежная пыль. Сальвадор вышел из леса и не  торопясь  пошел  к
машине, размышляя о быстроте рефлексов у  старичков.  Таратута  вышел  ему
навстречу из-за угла дачи, причем одежда его была уже отряхнута от  снега,
взглянул на Сальвадора своим обычным неопределенным взглядом  и  пригласил
войти в дом.



                                    26

     - Вы что-нибудь поняли во всем  этом,  пока  там  сидели?  -  спросил
Таратута.
     - Скорее всего, им нужен был не я, а журнал.
     - Согласен. Но все равно многое непонятно. Поэтому я поеду в Москву и
начну с редакционного телефона.
     - Зачем это вам нужно?
     - Давайте считать, что старый чудак, холостяк хочет узнать тайну. Мне
терять особенно нечего, думаю, что и вам  тоже.  Если  вы  знаете  историю
вашего однофамильца - он ведь тоже был искателем приключений.
     - Знаю. Но это уже из другой оперы.
     - Конечно. Поэтому я вам ничего  не  обещаю.  Только  советую  сидеть
здесь и ждать.
     И Таратута уехал на своем рыжем "Москвиче", подпрыгивающем на снежных
ухабах. Сальвадор постоял возле дачи и с облегчением подумал, что  события
переходят в конструктивную плоскость из плоскости слежки и взрывов.



                                    27

     Дача была куда капитальнее, чем казалось  с  первого  взгляда  и  чем
можно было подумать, глядя на потертые физиономию и машину Таратуты. Стены
выложены в полтора кирпича, а сверху покрытая гудроном плоская крыша, хотя
издали казалось, что крыши еще нет. Была и печь, так что можно было  здесь
зимовать. Таратута оставил запас  продуктов.  А  немного  позже  Сальвадор
обнаружил на столе совсем уже интересную  вещь:  целую  папку  вырезок  из
разных газет и журналов, относящихся  к  загадкам  Тунгусского  метеорита.
Начинался вечер, мороз слабел,  и  сумерки,  фиолетовые  в  России,  здесь
становились коричневыми по  мере  наступления  темноты.  Коричневыми  были
мокрые ветви деревьев, тающий снег, кочки земли на огородах и  кучка  дров
во дворе дачи. Сальвадор полюбовался видом  мокрых  полей  и  приступил  к
чтению.
     Итак, утром 30 июня 1908 года  жители  сибирской  фактории  Ванавары,
расположенной в низовьях Подкаменной Тунгуски, видели  на  севере  вспышку
ярче солнца. От вспышки исходил сильный жар, а потом  затряслась  земля  и
раздались раскаты грома. В это же время жители разных мест Сибири и севера
России наблюдали загадочные небесные явления: по  небу  пролетел  предмет,
который одним показался светящимся шаром, другим  -  бревном,  а  один  из
очевидцев вспоминал дымный след, оставленный на небе светящимся предметом.
В последующие два дня, 1 и  2  июля,  в  нескольких  обсерваториях  севера
Европы астрономы  не  смогли  производить  наблюдения  из-за  равномерного
свечения неба. Руа и Вольф высказали предположение, что в атмосферу  Земли
попало кометное вещество. Согласно другим свидетельствам, во многих местах
Европы в это же время наблюдали отдельные метеориты, метеоритные  дожди  и
свечение неба. Эти данные попали в газеты того  времени.  Кроме  того,  по
слухам, к конце 1909 - начале 1910 года какая-то  экспедиция  побывала  на
месте взрыва или предполагаемого падения метеорита. По слухам же, там были
обнаружены светящиеся деревья, озеро с целебной  водой  и  другие  чудеса.
Однако никаких других  сведений,  кроме  слухов,  от  этой  экспедиции  не
осталось. Место, где произошел катаклизм, было труднодоступным и почти  не
населенным. Небесный взрыв не  принес  никому  ни  вреда,  ни  пользы,  не
затронул ничьих интересов и вскоре был забыт. Известный русский инженер  и
писатель, В.Я.Шишков, проводил в 1911 г. экспедицию в  районе  взрыва,  но
довольно далеко от него, и обнаружил большой вывал леса.  Цель  экспедиции
была другой, и дальнейших исследований  не  производили.  Местные  жители,
эвенки, охотно рассказывали о взрыве и  сопровождавших  его  явлениях,  но
указать место не захотели, считая его священным. В своих книгах В.Я.Шишков
не упоминает ни о взрыве, ни об этой экспедиции.
     Такова официальная версия фактов. Кроме этого, было много фантастики.
Советский писатель А.Казанцев предположил, что это мог быть атомный  взрыв
(например, космического корабля), и написал на эту  тему  два  рассказа  и
роман. Сальвадор нашел в папке выдержку из этого романа,  где  описывалось
зрелище, увиденное экспедицией 1927  года.  Согласно  роману,  экспедицией
руководил какой-то ссыльный профессор с проводником из местных жителей,  а
на самом дел