ван  Павлович сел  на  диван  прямо  напротив  телевизора,
поворошил содержиоме  сумки, дабы  убедиться, что  все взятое  и  есть
самое необходимое,  и в этот момент экран телевизора зажегся привычным
голубым светом,  затем появился  диктор, которого Иван Павлович раньше
никогда не видел, и начал считать:

   - Один,  два, три, четыре... Проверка связи. - Лицо диктора почему-
то перекосилось,  он громко  и с удовольствием чихнул, а Иван Павлович
вдруг вспомнил,  что телевизор выключен даже из розетки. После этого в
памяти его  свплыл рассказ  Лупцова  о  поющем  радио.  Иван  Павлович
побледнел и замер, словно перед смертельной опасностью. А диктор понес
что-то совсем не телевизионное. При этом мышцы его лица как-то странно
подергивались, руки  суетливо и  бестолково бегали  по  столу.  Иногда
диктор запрокидывал  голову назад  и, схватив  себя рукой  за  волосы,
возвращал голову в прежнее положение.

   Выключить телевизор  Иван Павлович  не мог,  но и  смотреть на  это
безобразие не  было никаких сил. У него мелькнула было шальная мысль -
разбить телевизор,  но рука  не поднялась  на личную  собственность. А
диктор продолжал  хзулиганить: по очереди перебрал все матерные слова,
а затем  и большую  часть производных.  Он так старательно выговаривал
всю эту  похабщину, что даже без звука, по одной лишь артикуляции было
ясно, о чем идет речь.

   Как завороженный, смотрел Иван Павлович на ненормального диктора, и
из каталепсии его вывел лишь бешеный стук в дверь.

   Лупцов и  Иван Павлович долго не могли понять и даже выслушать друг
друга. Оба  говорили, захлебываясь,  перебивая, обоих  словно прорвало
после длительного молчания. Казалось, что они и не нуждаются, чтобы их
кто-то слушал.  Достаточно было факта существования человека, которому
можно было вывалить все, что накопилось в их смятенных душах.

   Наконец они  замолчали. Иван Павлович махнул рукой и ушел на кухню.
Лупцов тут же последовал за ним.

   - Это  уже не  шутки, -  исступленным шепотом  бормотал  Лупцов.  -
Объяснений этому  есть только  два... Я  могу дать  только два.  -  Он
обращался даже  не к Ивану Павловичу, а, скорее, к самому себе. Хозяин
же стоял  в этот  момент у  стола и,  не отрываясь,  смотрел на  утюг,
оставленный женой  накануне. - Это либо конец света, продолжал Лупцов,
- да, да, тот самый конец света. Обычный конец света. Мы все смеялись:
мифы, сказки, бога нет. А вот он - конец света. Вот он, родименький! У
тебя бабки  случайно нет,  Иван Павлович?  Верующей бабки? - обратился
Лупцов к соседу.

   - Нет, - мрачно ответил хозяин квартиры.
   - Да  и черт  с ней.  - Лупцов  задумался  на  секунду  и,  как  бы
продолжая развивать  свою мысль, сказал: - Либо это оттуда, - он ткнул
пальцем вверх,  - оттуда, из космоса. Пришельцы. Астронома знакомого у
тебя, конечно, тоже нет?

   - Нет,  - тихо  ответил Иван  Павлович. После  этого он взял утюг и
вышел из  кухни. Лупцов последовал было за ним и, не доходя до двери в
гостиную, услышал громкий хлопок и звон стекла.

   - Телевизо  кокнул?- спросил Лупцов, когда хозяин квартиры вернулся
на кухню.

   - Да,  - ответил  Иван Павлович.  - Это  не телевизор,  раз по нему
такие вещи говорят.

   - Правильно,  - понимающе  кивнул Лупцов.  Затем он осмотрел своего
соседа с  ног до  головы и  спросил: -  А ты куда это собрался в таком
виде?

   - К своим, на дачу, - ответил Иван Павлович. Неожиданно он сорвался
на крик:  - Я  всю войну  пешком прошагал! Меня не запугаешь говорящим
телевизором! Я  сорок два раза в разведку ходил! У меня три ранения! -
Непонятно, к кому были обращены эти слова, и тем более непонятно было,
зачем вдруг  Иван Павлович  скинул с  себя пиджак,  задрал  рубашку  и
показал Лупцову,  а затем  и коридорную  пустоту, два  своих фронтовых
шрама.

   Лупцов притих.  Коротка истерика  с Иваном Павловичем привела его в
чувство. Ему  вдруг подумалось,  что и  он, выкрикивая  свои новости и
домыслы, выглядел  не лучшим  образом. Ему  стало  немного  стыдно,  а
главное, он  испугался того,  что,  сам  не  заметив,  может  запросто
свихнуться, поддаться  панике и, не разобравшись до конца, что же все-
таки произошло,  сгинуть в  какой-нибудь дурацкой ловушке, типа той, в
которую попал молодой лейтенант милиции.

   - Успокойся,  Иван Павлович, успокойся, - нормальным голосом сказал
Лупцов и  подал соседу  пиджак. -  В конце концов, какое-то объяснение
этому найдется.  Разберемся. А  сейчас пойдем  ко мне. У меня квартира
поменьше, лучше  просматривается. Пока  нас никто  не  тргает,  а  там
посмотрим. Пойдем.  - Говорил  Лупцов тоном  врача.  Он  помог  соседу
надеть пиджак,  сам застегнул  его на все пуговицы, а потом взял Ивана
Павловича под руку и повел к выходу.

   Квартира Лупцова  была раскрыта настежь, и еще издали они услышали,
что в  комнате вовсю  трезвонит телефон.  Телефон звонил  странно, без
перерывов, как  будильник, и  Лупцов подумал, стоит ли снимать трубку,
но любопытство, желание хоть что-то узнать, победило.

   - Алло! - почти крикнул Лупцов. В ответ он услышал нечто сстранное,
сказанное издевательским и каким-то противным щебечущим голосом:

   - Лупцов слушает.

   - Да, да, Лупцов слушает. Я слушаю вас, - растерянно ответил он.

   - Да, да, Лупцов слушает. Я слушаю вас, - повторил голос в трубке.
   Эта дурацкая и совершенно неуместная сейчас шутка вывела Лупцова из
себя.

   - Что  тебе  надо?!  -  закричал  он.  -  Кто  ты  такой?!  Что  ты
измываешься над  людьми?! Если  уж прилетел  сюда, так  веди себя  по-
человечески! -  Еще не  успев договорить,  Лупцов понял,  что  телефон
снова  умер,  так,  словно  и  не  работал  вовсе.  -  Дьявольщина!  -
выругался он, взял телефонный аппарат в руки, поднял его над головой и
изо всей  силы ударил об пол. Хрупкий пластмассовый корпус разлетелся,
как глиняная копилка, разбросав свои внутренности по всей комнате.

   - Игорь,  я  пойду,  -  услышал  Лупцов  зв  спиной.  Вид  у  Ивана
Павловимча был угрюмый и очень спокойный, как у человека, привыкшего к
мысли, что он обречен.

   - Куда  ты пойдешь, Иван Павлович? - увещевательным голосом спросил
Лупцов.

   - Я  к своим пойду. Может, машину по дороге поймаю. - Иван Павлович
легонько пнул ногой сумку. - Вот, продуктов собрал.

   - К  своим! -  воскликнул Лупцов.  - Ты  с ума  сошел!  Восемьдесят
километров. Электрички-то  не ходят,  и машин  не видно.  Заманит тебя
какая-нибудь тварь голосом жены в яму. Не ходи, Иван павлович. И их не
спасешь, и себя загубишь.

   - Какая тварь? - не понял Иван Павлович.

   - Да  я же  тебе рассказывал,  ты не  слушал, - ответи Лупцов. - Не
ходи, Иван  Павлович. Может,  у них  в деревне  и нет  ничего  такого.
Может, они и не знают ничего.

   - Тогда  тем более  надо отсюда  выбираться, - резонно заметил Иван
Павлович. - Нет, я уж лучше пойду. Я потом себе не прощу, если что.

   Лупцов на  некоторое время  задумался, а  сосед терпеливо  стоял  и
ждал, что же он скажет ему напоследок. Прощание с соседом, быть может,
навсегда, вдруг  приобрело для него особый смысл. Это было прощание не
просто с Лупцовым, но и с домом, в котором он прожил столько лет, и со
всем что, собственно, и составляло его жизнь.

   Наконец Лупцов ответил ему:

   - Ладно,  Иван Павлович,  я с  тобой.  Здесь  сидеть  нет  никакого
смысла. Авось доберемся. Ты подожди, я соберу кое-что.

   

   4.

   

   Лупцов удивился,  увидев на  улице довольно  много людей.  Все  они
держались особняком, подозрительно поглядывали издалека дроуг на друга
и передвигались не шагом, а какими-то замысловатыми перебежками.

   В ста  метрах от  дома соседи  с первого  этажа  загружали  узлы  и
чемоданы в  багажник "жигулей". Лупцов поздоровался с ними, хотел было
спросить, в  какую сторону  они поедут,  а те,  словно  затеяли  какую
пакость, еще  сильнее засуетились,  кулаками забили  последний узел  в
машину и быстро уехали.

   - Ну, небо! - удивился Иван Павлович, задрав голову. - Сроду такого
не видал.

   В сторону кольцевой по проспекту проследовала группа велосепедистов
с рюкзаками.  От них  шарахнулся рыжий  бородач в  черном  задрипанном
пальто и  с офицерским  планшетом через плечо. Он бежал, пригнувшись и
все время  оборачиваясь, словно  на передовой. Увидев Лупцова с Иваном
Павловичем, бородач  взял сильно  вправо, огибая  незнакомых людей,  и
Лупцов не отказал себе в удовольствии, пошутил:

   - Вон, вон, смотри, сзади...

   Перебежчик испуганно  обернулся, выругался, показал шутнику кулак и
последовал дальше.

   - Дожили,  - сказал Лупцлв, - все с ума посходили. Потом выяснится,
что ничего  особенного не произошло, какуб-нибудь ракету запустили или
физики чего-то  перепутали,  а  будет  поздно.  Страна  превратится  в
большой сумасшедший дом.

   - Уже превратилась, - откликнулся Иван Павлович.

   Они дошли  до поворота  и еще  издалека услышали  выстрелы, крики и
звон разбиваемого  стекла. Лупцов с Иваном Павловичем прибавили шагу и
вскоре увидели,  как  толпа  человек  в  тридцать  вдребезги  разнесла
закрытые двери  универсама  и  ворвалась  внутрь.  Два  обескураженных
милиционера, один  без фуражки,  с расцарапанной  щекой, стояли  перед
развороченным входом и что-то друг другу доказывали.

   - Ну вот, народ запасается продуктами, - мрачно пошутил Лупцов.

   - Да,  не мешало бы, - ответил Иван Павлович. - Сейчас не запастись
- завтра  поздно будет,  все растащат.  Может, пойдем,  Игорек, купим,
пока есть?

   - Иван  Павлович, -  укоризненно протянул Лупцов, - у кого купим, у
милиционеров? Или у  погромщиков?

   -  Ну,   так  возьмем,   -  мучаясь  от  желания  присоединиться  к
погромщикам, ответил  Иван Павлович.  Если бы не Лупцов, он попытал бы
счастья или  подошел бы к милиционерам, глядишь, что-нибудь и перепало
бы.  Но   сосед  своей  иронией  ставил  Ивана  Павловича  в  неловкое
положение.

   - Пойдем,  пойдем, Иван  Павлович. -  Лупцов взял  его  за  руку  и
перевел на  другую сторону  улицы. -   Воровство,  оно в  любое  время
воровство, даже  в военное.  Ну что  тебе две  пачки  "геркулеса"  или
пшена? Больше-то и положить некуда. Мараться за шестьдесят копеек.

   -  Нет,   громко  возмутился  Иван  Павлович.  Момент  был  упущен,
возвращаться казалось  неудобным, а  вернее, фраза Лупцова о воровстве
несколько охладила  пыл Ивана  Павловича,  и  он  обиделся  на  своего
соседа. -  Нет, -  повторил он,  -  не за шестьдесят копеек. В военное
время, между прочим, жратва имеет другую цену. И вообще, здесь дело не
в деньгах.  Две пачки  "геркулеса" могут  моей семье  жизнь спасти. Ты
этого не знаешь, а я уже одну войну прошел.

   - Ну  извини, Иван  Павлович, если  обидел, -  примирительно сказал
Лупцов. -  Но так  вот, с  боем  брать  магазин,  все  равно...  Да  и
пристрелить могут.  Видел у милиционеров пушки. Возьмут, шлепнут тебя,
чтоб другим  неповадно было.  Им-то все  равно, кого... Они прошли уже
несколько коротких автобусных остановок, пересекли площадь и яблоневой
университетской аллеей направились к центру. Иван Павлович, надувшись,
молчал.  Молчал   и  Лупцов.   Он  издалека   приметил  двух  каких-то
подозрительных типов,  которые, прячась  между деревьями, шли в том же
направлении.  На   всякий  случай  Лупцов  увлек  своего  спутника  на
противоположную сторону,  и только  сейчас, переходя  дорогу,  обратил
внимание на  то, как  изменился  асфальт,  -  он  словно  бы  покрылся
голубовато-серебристой слизью,  которая местами поблескивала окалиной,
а где-то переливалась жирными нефтяными разводами.

   Двух типов  Лупцов с  Иваном Павловичем  догнали недалеко от желтой
стены правительственных  особняков. Вид  у обоих  был пренеприятный  -
ханыжный. Они  вдруг ни  с того,  ни с сего кинулись друг на друга и в
полной  тишине   начали  драться.   Получалось  это   у   них   как-то
подозрительно бестолково:  ханыги размахивались  с  полным  разворотом
туловища и,  как на  цирковом ковре, не попав по противнику, падали по
инерции на землю. Потом поднимались и снова падали.

   - Это,  кажется, они,  - тихо  сказал Лупцов, а Иван Павлович и сам
уже почувствовал,  что здесь  не все  чисто, но, чтобы удостовериться,
так же тихо спросил:

   - Кто они?

   - Если бы я знал, кто они, - ответил Лупцов. - Они - это значит, не
мы. Интересно,  для чего они нам все это показывают? Хорошо бы узнать,
что у  них на уме. Может, подойдем? - полушутя спросил Лупцов. - К нам
они вроде бы пока не пристают.

   - Эх,  попались бы  они мне  на  передовой,  я  бы  им  навалял,  -
проворчал Иван Павлович.

   Как только  Лупцов с Иваном Павловичем отрвались от ханыг метров на
пятьдесят, те  прекратили драться.  Они постояли  некоторое время  под
деревьями, а  затем также, перебежками от дерева к дереву, двинулись в
обратную сторону.

   До набережной  они дошли  без приключений,  но за  полкилометра  до
каменного  моста   окружной  железной  дороги  наткнулись  на  плакат-
уведомление,  на   котором  в   спешке,  черной   краской  было  криво
намалевано:  "Проезд   и  проход   в  центр   закрыт!   Стреляем   без
предупреждения!"

   - Ну  вот, -  с отчаянием в голосе сказал Иван Павлович. - А как же
пройти-то? Без предупреждения они стреляют, твари!

   Стоя у  плаката, Лупцов  всматривался  вперед.  Метрах  в  трехстах
впереди улица  была перегорожена,  видны были  фигурки людей в военной
форме. Особенно  много их  было у  моста - солдаты там стояли вплотную
друг к другу.
   - М-да, сказал Лупцов, - мост, сам знаешь, оборонный объект.

   - А  мне-то что  делать!? -  закричал Иван Павлович. - Объяснить-то
они могут?  Вот это  написали, а что случилось, никто не говорит. Если
война, так и скажите - война. Чего они людям голову морочат?

   - Успокойся, Иван павлович. Скорее всего, никакой войны нет. Может,
они и  сами не  знают, что произошло, а мост на всякий случай охраняют
от этих,  - Лупцов  кивнул назад,  где они оставили дерущихся ханыг. -
Теперь только  в обход, через окружную. - В этот момент из палисадника
с кустами  сирени  и  сорной  порослью  тополя  послышались  надрывные
детские крики.  И Лупцов и Иван Павлович узнали голос - кричала внучка
Ивана Павловича.  Но это  был какой-то  несвойственный для семилетнего
ребенка, заунывный крик:

   - Дедушка, помоги!Дедушка, милый, помоги!

   Иван Павлович  побледнел, уронил  сумку и  шагнул вперед, но Лупцов
звгородил ему дорогу:

   - Стой,  Иван Павлович.  Это они.  Это не Мариночка, честное слово.
Это они.  На моих  глазах вот  так же лейтенант попался. Ты же знаешь,
твои на даче.

   Иван Павлович  с отчаянием  на  лице  слабо  сопротивлялся,  громко
сопел, но  очень уж не настаивал. Он чувствовал, что кричит не внучка,
ноголос был  так похож,  а страх  за своих  так силен,  что ему стоило
огромного труда удерживать себя. Наконец от с ненавистью проговорил:

   - Пойдем, убьем эту гадину!

   - Чем?  - усмехнулся  Лупцов. -  Ты видел ее... или его? Булыжником
его не возьмешь. Там пулемет нужен, а может,

    и граната.

   А в кустах уже изменили тактику. Послышались сразу два голоса: жены
Ивана Павловича и внучки.

   - Ваня,  - душераздирающе, словно на дыбе, простонала жена, - Ваня,
не могу  больше, помоги! - А внучка так и не звала больше, а рыдала во
весь голос и громко, взахлеб, причитала:

   - Дедушка, дедушка, дедушка...

   - Пойдем  отсюда, -  задыхаясь, проговорил  Иван Павлович.  - Или я
сейчас в рукопашную пойду.

   Из-за поворота  показалась легковая машина. На большой скорости она
проскочила  мимо   плаката,  и  со  стороны  моста  тут  же  раздались
автоматные  выстрелы.   Стреляли  вверх,   и   легковушка,   взвизгнув
тормозами, пошла  юзом  и встала поперек дороги. Кто-то из военных дал
очередь понизу,  и автоматные  пули взрыли асфальт в метре от передних
колес  автомобиля.  Водитель  открыл  дверцу,  хотел  было  выйти,  но
следующая короткая  очередь прошила  дверь машины,  и владелец ее счел
более  правильным  отступить.  Он  резко  дал  задний  ход,  виртуозно
развернулся и был таков.
   Во время  мстрельбы Лупцов  и Иван  Павлович поспешили  убраться  с
дороги, поближе  к желтой  стене. Не дожидаясь развязки, они вернулись
на перекресток  и с  той же  скоростью поспешили  в сторону  проспекта
Вернадского.

   - Может,  вернемся? - предложил Лупцов. -  К центру, наверное,, все
дороги перекрыли.  Давай уж  сразу. А,  Иван Павлович? - Иван Павлович
промолчал. Громко  и с  присвистом дыша,  он очень целенаправленно шел
вперед, лишь иногда перебрасывая сумку из одной руки в другую.

   

   5.

   

   И все  же им пришлось вернуться. Иван Павлович хотя и храбрился, но
довольно быстро  выдохся. Он  все время  кряхтел и  охал, перекладывал
тяжелую сумку  из руки  в руку,  пока, наконец,  Лупцов не  отобрал ее
силой.

   Обратно они шли по улице Удальцова, сделав довольно приличный крюк.
Иван  Павлович   шагал  молча,  насупившись.  Один  раз  он  попытался
оправдаться, сказал:

   - Я бы бросил ее, но сам знаешь, там продукты и документы.

   - Да,  ладно тебе,  -   ответил Лупцов,  - дойдем, дойдем. Давай-ка
остановимся перекурим. Мне что-то тоже надоело ногами перебирать.

   Во дворе  дома, в  детской песочнице  они увидели  семью из четырех
человек. Родители  и двое  детей сидели  на  бортике  и  перекусывали,
разложив свертки  с едой  на коленях  и рюкзаках.  Отец семейства  был
похож на  супермена -  спортсмена, продавца  или официанта.  Его жена,
одного с  ним возраста  - видимо,  учились в одном классе, - выглядела
куда более  старой. Измученная,  с ярко  и грубо  накрашенным лицом  и
безвкусными кудряшками,  она больше  была похожа  на домработницу  или
воспитательницу его  детей. Ее  унылое лицо, сутуловатость и некоторая
похожесть на  меланхолично жующую  корову чем-то  показались знакомыми
Лупцову. Знакомым  ему показался  и  отец  семейства,  у  которого  на
коленях  лежала   двустволка.  Вид  у  него  был  недовольный  и  даже
угрожающий, а  когда  Лупцов  с  Иваном  Павловичем  подошли  поближе,
супермен громко и внушительно сказал:

   - Не  подходи, буду  стрелять! -  После этих слов он отложил хлеб в
сторону, взял ружье и навел стволы на непрошенных гостей.

   Иван  Павлович   остановился,  как   вкопанный.   Он   хотел   было
возмутиться, но Лупцов опередил его и доброжелательно сказал:

   - Мы  не подойдем,  не бойтесь.  Мы хотели  узнать, может,  вы что-
нибудь знаете? Что случилось-то?

   - Если  бы я  знал, я  бы давно  академиком был, - спокойно ответил
отец семейства.
   - А  куда вы  идете? - спросил Лупцов. - Я не так просто спрашиваю.
Мы уже  несколько часов кружимся здесь. В центр не пускают, что делать
- непонятно.

   - Мы  тоже ничего  не знаем,  - ответил отец семейства. - Дома жить
невозможно -  черт те  что творится.  Сплошной полтергейст.  Нашествие
барабашек. "Войну миров" читал? - Его жена, видимо, долго крепившаяся,
как была  с полным  ртом, так  и разрыдалась,  и тут  же вслед  за ней
заплакали дети.

   - На "Войну миров" это непохоже, - сказал Лупцов и бросил обе сумки
на землю.

   - А  ты хочешь,  чтобы точно,  как  в  книге,  было?  -  усмехнулся
супермен.

   - Я ничего не хочу, - мрачно ответил Лупцов. -  У тебя спички есть?
Свои дома забыл.

   - Есть, - ответил отец семейства. Он полез в карман, достал спички,
но как  только Лупцов  двинулся к  нему, снова  взялся за  ружье. - Не
подходи. Стой лучше там. - После этого он бросил коробку Лупцову.

   Курил Лупцов совсем недолго. Его раздражал этот тип с двустволкой и
жующая плачущая  женщина. Сделав несколько затяжек, он бросил сигарету
и кивнул  Ивану Павловичу.  Тот сидел  на своей  сумке и  рассматривал
пятно голубовато-серебристой  плесени под  ногами.  Он  даже  потрогал
пятно пальцем, понюхал палец и вытер его о брюки.

   По дороге  домой им  довольно ча