ли эти Алазамбры?
     - Логично предположить, что в одном из них оказалась душа седобородого,
в ком вы сегодня приняли такое участие.
     - У меня не было желания перемещать его душу в другое тело, - возразила
я.
     - Ах, что вы знаете о своих желаниях, - выбрался на белый свет котяра и
показал лапой на тапочек.
     - Баркаял испытывает меня, - задумалась я.
     - Неужели вы  ничего так и  не  поняли, госпожа?  -  Василий пристально
глянул на  меня  и, поколебавшись, добавил:  - Ведь  вы  и  были  его земной
любовью, ради которой он пал...
     - Это невозможно!
     - Вот как? Вы все еще помните это слово?
     Я  не нашлась что ответить. Кривляка  Лукоморьев,  благородный  рыцарь,
опальный ангел Баркаял, любил меня? Невозможно!..
     - Что же случилось тогда между нами? Ты знаешь?
     - Это  долгая и печальная история,  - взгрустнул кот.  - Позвольте  мне
рассказать ее по порядку...



История любви

     Откуда  ни возьмись в лапах у Василия  появился желудь. Кот ткнул его в
кадку с фикусом, и  оттуда сразу  поперли в рост  молодые побеги. Кот снял с
шеи  массивную золотую цепочку, навесил ее на юный дубок, отчего тот сначала
прогнулся. Потолок и стены вмиг исчезли, и мы оказались на холме, с которого
во все четыре стороны открывался простор. На севере - леса, на юге  -  море.
На востоке - речка. Ясно, с живой водой - по берегам вилась растительность и
копошилась  живность. На  западе  струилась  речка с мертвой  водой,  оттуда
тянуло нефтью.
     Дубок неуемно рос. Цепочка росла вместе с ним. И  скоро кованая золотая
цепь  тяжело обвисла  на  ветвях кряжистого дуба  с  тяжелыми листьями цвета
бронзы. Кора дерева пестрела пятнами векового лишайника .
     Сунув  руку в дупло, Василий  достал гусли.  Сел  по-турецки,  принялся
подстраивать  струны. Я взобралась на  низкую ветку и тут заметила, что  мои
светлые волосы приобрели  синеватый отлив, а  в  прядях  запуталась холодная
водоросль. Просторная сине-зеленая туника струилась с моих плеч.
     Кот  Василий поднялся, возвел желтые  глаза горе и, аккомпанируя  себе,
завел надтреснутым голосом:

     Уж ты улица моя, улица-голубица,
     Ты широкыя-а, ты муравчатыя-а,
     Изукрашенная
     Все гудками, все скрипицами,
     Молодцами, молодицами,
     Ой, да красными девицами.
     Одна замуж собирается,
     С матерью-отцом прощается.
     Не велика птичка-пташечка
     Сине море перелетывала,
     Садилася птичка-пташечка
     Среди моря да на камушек.
     Веселилась красна девица,
     Идучи она за младого замуж...

     Тут он  оставил петь, глянул на  меня. И столько пронзительной, вековой
печали стояло в  этих круглых  глазах... Я  подтянула колени к подбородку и,
наклонив голову, заслонилась волосами, чтобы скрыть слезу.
     - Когда люди начали  умножаться на земле и родились у них дочери, тогда
сыны Божии увидели дочерей человеческих,  что они красивы, и брали их себе в
жены, какую  кто  избрал.  И  сказал  Господь:  не  вечно  Духу  моему  быть
пренебрегаемым человеками,  потому  что они  плоть; пусть будут  дни  их сто
двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени,
как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим и  они стали рождать им:
это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь, что велико развращение
человеков на земле и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое
время. - Тут голос Василия усилился, и от рокота его трава стала клониться в
сторону. - И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в
сердце  своем...  - Он  немного  помедлил  и добавил тихо:  -  Первая  книга
Моисеева,  Бытие.  Глава  шестая,  стихи  с  первого  по  шестой... -  Потом
продолжил: - Среди тех сынов, что снизошли  до земли, был и Баркаял, светлый
ангел, наделенный многими добродетелями и лишенный пороков...
     В  радужных одеждах  по  ступеням облаков  спустился  он  на  землю,  к
прекрасной Светозаре, и молвил:
     -  Я   искал  тебя  до  рождения   человеческого,  по  дебрям  галактик
путешествовал я, чая найти тебя. Что ответишь ты мне на это?
     - Еще не там искали меня, - говорила высокомерная Светозара.
     -  Я отрекся  ради тебя от своих лазоревых  крыльев, которые давали мне
силы исполнять волю Господа, Отца моего, отныне  я  заменил  Его  высочайшую
волю
     твоей, - говорил Баркаял.
     - Еще не тем жертвовали мне, - улыбалась Светозара.
     - Я  готов  служить  тебе до поры, пока не  погаснет свет,  и исполнять
любую прихоть твою, чего бы она ни стоила мне.
     - Еще не то сулили мне, - надменно бросила она.
     - Чего же ты хочешь?
     - Бессмертия, - отвечала суровая дева.
     И светлый витязь, хотя  ему и были  ведомы многие тайны,  не знал,  что
ответить на это. Он удалился в  пещеру,  чтобы там, волшбою и опытами, дойти
до  состава, дающего человеку бессмертие. Испробовав  Божественную силу,  не
добился он успеха, потому что Бог не дарует человеку бессмертия на земле.
     Он составил эликсир,  но  те, кому давал  он  испробовать его, были юны
десять лет, а  потом  старились  на глазах, и плоть их рассыпалась  в  прах,
обнажая  скелеты. Тогда  витязь обратился к  силам  земли, воды  и огня.  Он
постиг многие заклинания, дающие силу управлять грубой материей, он научился
каббале  и  гаданиям, открыл  яды и  целебные травы.  Но  не мог он добиться
бессмертия - те, кому давал он пробовать  свое  зелье, жили двадцать лет,  а
потом умирали в страшных судорогах.
     Тогда витязь  призвал  демонов и духов. И они были рады служить ему, но
взамен  потребовали  служения  своему  хозяину. И  витязь дал  согласие.  Он
научился  заставлять демонов по мановению  руки исполнять  любую прихоть, он
узнал  десять  тысяч их  имен  и сорок  одно. И они дали ему чудесный состав
бессмертия, с этим составом он пошел к своей Светозаре.
     Сначала она  не узнала  его. Безгрешный  ангельский взор Баркаяла  стал
мрачен  и  колюч, его  светлый лик потемнел  от потаенных желаний, а  многие
знания искривили губы и омрачили лоб.
     - Я трудился сорок лет,  чтобы дать тебе то, о чем ты просила, - сказал
он. - Доказал ли я тебе свою любовь?
     - Я любила  бы  тебя, светлый витязь,  - ответствовала Светозара,  - но
сейчас уже поздно.
     И она подняла на него лицо, размеченное старостью, и сдернула покрывало
с поседевших волос.
     -  Я вижу, что лицо  твое  испещрили морщины, -  отвечал  Баркаял, -  а
волосы  твои стали серебряны. Но  глаза твои по-прежнему ярки, в них мерцают
синие молнии. И, значит, я могу вернуть тебе молодость.
     И тогда  Светозара  открыла  ему  свою  грудь,  изуродованную  раком, и
спросила, хочет ли он сделать ее бессмертной в таком мучительном состоянии.
     - Я вижу,  что ты  больна, - нежнее прежнего проговорил  он, -  но душа
твоя здорова, и, значит, я могу излечить тебя.
     И тогда Светозара призналась, что не  верила  ему  и не дожидалась его,
что есть муж у нее, и любит она его до скончания дней своих, как то велят ей
боги .
     Засмеялся демон Баркаял, ревность объяла его  падшую душу, и проклял он
небеса. В то мгновение открылись ему последние законы телесных превращений.
     Он убил мужа Светозары своим дыханием,  прикосновением  заморозил детей
на  глазах  у матери.  На их  бездыханных телах она поклялась отомстить ему.
Хотя бы для  этого  пришлось  умирать и рождаться  бесчисленное число раз  -
столько, сколько понадобится, чтобы уничтожить того, кто был светлым ангелом
Баркаялом, а стал злобным демоном, пособником Люцифера!..

     - И что же дальше? - выдавила я, когда Василий смолк.
     Ветер  лохматил  его  черную шерсть,  от  живой реки  потянулись  звуки
пастушьих рожков и ласковое коровье мычание.
     - Вы забыли о своей  клятве, госпожа, - грустно ответил кот. - И,  будь
моя  воля,  не я  напоминал  бы вам  о  ней. Но, к несчастью,  я должен  это
сделать, чтобы вы решили, хотите ли вы по-прежнему исполнить ее.
     - Я совсем не помню ничего из того, что ты рассказал, - призналась я. -
Разве я могу желать зла тому, о ком не ведаю?..
     -  Как  знать, госпожа, -  мягко ответил кот, почесывая задней лапой за
ухом. - Вы, люди, странные существа... Стремитесь к добру, ничего не  зная о
нем, и не останавливаетесь перед злом, желая  добра. А теперь  вот вы готовы
простить злодеяние, хотя вас потрясает рассказ о нем...
     - Но что же мне делать? - продолжала  я недоумевать. - Неужели я должна
исполнить зарок, данный Светозарой, о которой я ничего не знаю?..
     - Кроме того, что она - это вы.
     - А хоть  бы и так!  - воскликнула я. - Неужели бедный Баркаял терзался
столько лет?..
     - Тысячелетий, - поправил кот и заметил.  - Это еще не все... Светозара
рождалась  множество  раз,  и  всегда  подле  нее  оказывался  Баркаял.  Она
ненавидела его, а  он продолжал  любить. Она не могла одолеть его, а он слал
полчища демонов, желая околдовать ее. У нее не было иного оружия для защиты,
кроме молитвы. Но постепенно она постигала тайные науки, а в иные моменты он
даже  сам  преподавал  их ей  -  то  были  счастливейшие  времена  для него.
Родившись  в какой-то  раз,  не помня о клятве, она однажды полюбила его. Но
вечером  накануне свадьбы она  мыла руки и уронила кольцо в кадку с водой. И
тут вспомнила все. И она подослала вместо себя девицу, схожую с ней ростом и
статью.  Эта  мегера, настоящая  Ксантиппа Новгородская,  отравила  Баркаялу
тридцать три  года, пока  он  держал ее подле  себя. Он прощал  ей  все ради
походки,  которая  так  напоминала ему походку  любимой.  Светозара  жила  в
монастыре в  благочестии.  Но знаете,  что  я  вам скажу,  госпожа?  Она  не
понимала одного - дьявола можно победить только дьявольским умением...
     - Зачем ты говоришь мне все это? - в недоумении тряхнула я головой.
     -  Время  собирать камни, - с  обреченностью  проговорил  кот, повернув
морду на  запад. -  Одному Богу известно, как закончится  ваш долгий спор. И
будет лучше, если вы решите это сами, чем возьмется кто-то другой...
     - Не могу поверить, что речь действительно обо мне.
     -  Королевна,  вы должны все вспомнить. Иначе по-прежнему будете слепым
котенком  в лапах  судьбы! - воскликнул Василий. - И есть только один способ
вспомнить все.
     - Какой же?
     Василий колебался.
     - Ну, скажи! - просила я.
     - Вам надо пройти второй круг.



Хватит с меня чертовщины!

     - Нет, любезная моя нечисть. Никаких кругов.  Вы меня упекли сюда. Вы и
вызволяйте. Сейчас. Немедленно!
     - Это оговор! - пискнул кот. - Вы сами в  любой момент  можете покинуть
эту богадельню.
     - Черт побери, это невероятно! - воскликнул Лукоморьев.
     - Королевна хочет денег? - недоуменно предположил его клон. - Но  какие
деньги можно заработать,  выкладываясь  с десяти  до  шести?  Это же смешно.
Давайте лучше займемся алюминием!
     - Мы вполне можем устроить любые деньги  и без этого, - приподнял брови
его оригинал. - Сколько вам нужно?
     Кот в своем человеческом обличье сосредоточенно и хмуро выкусывал грязь
из-под ногтей.
     - Василий, прекрати! - раздраженно воскликнула я. - Как тебе не стыдно?
     Он, еще более насупясь, спрятал руки в карманы.
     - А вам? Не стыдно? На кой черт вам нужна работа?
     - Царевна права,  - вмешалась Ингигерда,  снова дитя с косичками. - Она
идет своей дорогой, а  вы все просто  не понимаете. Пусть идет. А  я пойду в
школу.
     - В здешнюю? -  не поверил Лукоморьев. - Преподавателем?.. А есть такой
предмет - основы каббалы?..
     -  Нет,  не преподавателем, - отвечала Ингигерда. - Я  тоже хочу побыть
ребенком.  Кикимора  утащила  меня еще в  дошкольном  возрасте. Я ее об этом
просила?..
     - Твоя мать утопила тебя, дурочка, - нежно пробормотал Василий.
     -  Одиннадцатый  век,  дикие  нравы,  -  со взрослой  рассудительностью
высказалась Ингигерда.
     - Довольно  препирательств, - отрезала я. -  Вы мне надоели смертельно.
Хочу нормальной человеческой жизни.
     - Желание царевны - закон, - усмехнулся Лукоморьев. - Куда бы вы хотели
устроиться?
     - На свою прежнюю работу.
     - Там что, медом намазано? - спросил Василий.
     - Напротив. Там мне придется тяжеленько, - отвечала я.
     - Я ничего не  понимаю, - вздохнул клон. - Вот уже, кажется,  ты знаешь
любое людское движение наизусть. А  потом они выкидывают  такое коленце, что
хоть стой, хоть падай...
     -  Ладно, - нахмурился Лукоморьев.  - С завтрашнего  дня вы  работаете.
Получите  удостоверение.  - Он  достал  из кармана  мое  потертое конторское
удостоверение со всеми необходимыми печатями и подписями. - Приступайте.
     С этими словами он очертил в воздухе силуэты  своих  соратничков, и все
трое  выпали  куда-то,  будто их вырезали  ножом. Сам он подошел  к  батарее
парового отопления и просочился в нее.

     Удивительно,  что самыми верными  моими друзьями оказалась самая что ни
на есть нечисть.

     - Здравствуйте, Сергей Павлович, - не без некоторой робости я заглянула
в кабинет начальника.
     Сергей Павлович привстал.
     - Ах,  Аленушка,  - фальшиво обрадовался он.  - Что же вас так долго не
было?
     - Вы же не хотели меня видеть, - невинно напомнила я.
     - Ну что ты...
     Во мне подняла голову ведьма.
     - Вы знали, что  мне некуда податься  и что у меня  возникли  небольшие
проблемы, - ласково продолжала я, - но все-таки уволили.
     - Ну, ты же понимаешь, - растерялся он.
     - О  да, я все понимаю, - согласилась я. - Ведь я два дня не появлялась
на работе без уважительной причины.
     - Да! - встрепенулся он. - Вот именно.
     - Но вы знали, не так ли? -  улыбалась я. - И тем не менее устроили мне
головомойку  публично, а потом, не выслушав объяснений,  указали на дверь. К
тому же ведь я украла деньги...
     - Послушай, у каждого в жизни бывают ошибки...
     - Что же случилось такого,  что вы вдруг их осознали? Вам являлась тень
отца Гамлета?
     Начальник  побледнел.  Я  поняла,  что  мои  твари  успели  убедительно
побеседовать с ним.
     - Прошу вас!  -  заговорил  он. - Присядьте. Не губите  меня. Я уже  не
молод, и у меня дети... Жена, да. Теща. Ну, хотите, я встану на колени перед
вами?.. - Его  маленькие глазки забегали по углам. - Умоляю,  не погубите. Я
запутался...
     Я уже  жалела, что завела этот разговор. Мне всегда  было стыдно  перед
людьми за них самих. Многое бы отдала, чтобы не знать этого чувства.
     - Сколько вам нужно?
     - Чего?
     - Я ничего не меряю на рубли, - захихикал он. - Разумеется, речь идет о
долларах...
     -  Нет, спасибо. - Я  встала. -  Я  хотела  бы  просто  продолжить свою
работу...
     -  Конечно,  конечно, -  торопливо забормотал  он,  - вы же  знаете,  я
выправил все документы...  Но, умоляю, о том, что произошло...  Тогда... Ну,
вы помните... - молчите ради бога...
     - Кого ради? - обернулась я от двери.
     - Ради кого бы то ни было, - поправился Сергей Павлович. - Умоляю!..
     Я вошла в рабочую комнату. Следом просеменил начальник.
     - Господа, -  голос его сорвался. - Господа,  - тверже повторил он,  не
без некоторого  напряжения обретая свой  обычный импозантный вид.  -  Ошибка
разъяснена.  Денег  Алена не  брала.  Гм!..  С  сегодняшнего дня  она  снова
работает у нас.
     Коллеги кивнули и снова уткнулись в бумаги. Объятий и извинений ожидать
не приходилось. А может, они чувствовали вину передо мной?..
     Я  села за свой стол,  пальцем провела черту по  пыльной столешнице.  И
слезы полились у меня из глаз. Я так скучала по ним, так хотела сказать, что
произошло недоразумение, что я даже без вины прошу  у них прощенья. А они...
Катя Хохлома, яркая девчонка,  всегда в цветных  платках на голове и с целым
набором елочных украшений в ушах и на шее, - как мне недоставало ее простого
и веселого взгляда на жизнь! Димка Малышев и Лешка Шестопалов  - Шестилапый,
как  он  сам  себя величал  еще, наверное,  с детского сада, - с которыми мы
бродили по городу и трепались, неужели они поверили, что я взяла?
     Катя о чем-то рассказывала, но я не вслушивалась, уйдя в свою печаль.
     Вдруг  раздался  взрыв общего хохота.  Я тоже  почему-то фыркнула.  Они
смолкли.
     - Включить радио, что ли,  - сказал Дима, потягиваясь. -  А то ведь так
можно и с ума сойти... Целый день с этой...
     Я не поверила своим ушам. Не обо мне же он говорит?
     Включили радио.
     - Ладно,  не  реви.  -  Подошла Катерина,  небрежно кинула передо  мной
стопку бумаг. - С каждым может случиться.
     - В  следующий раз,  когда  понадобится,  можешь  просто  занять,  - не
поднимая головы, буркнул Лешка.
     - Я не брала, ребята.
     - Это мы слышали, - криво улыбнулась Катя.
     Похоже, донести до них правду не  мог бы и сам  Господь Бог. Мне нечего
было здесь делать. Здесь тоже был сумасшедший дом.

     Иуда  стал моим  частым  гостем.  Теперь он выглядел лет  на  тридцать.
Одевался в джинсы и куртку из белого полиуретана. Он говорил:
     - Я не делал ему зла.
     - Не хочу с тобой спорить.
     - Не хочешь признать мою правоту! Я сяду ближним у его престола.
     -  Ошую, -  усмехнулась я.  - Помнишь, у  Матфея: "И поставит  овец  по
правую Свою сторону, а козлов - по левую"?
     Лицо Иуды перекосилось.
     - Матфей приписал ему эту  притчу. Они сочиняли его  как  хотели!.. Они
повторяли его слова, а смысл их вял у них на губах, как лепестки роз.
     "Нет, все-таки, в чем феномен этой личности? - стала  я рассуждать сама
с
     собой.  -  Ведь по прошествии  двух тысячелетий  люди все еще тельняшки
рвут на  себе и друг на друге. Мало ли было до и  после  него просветленных,
врачевателей, чудотворцев, фокусников,  ораторов, любителей шарад?  Впрочем,
доля чуда плюс потрясающая рекламная кампания... Промоушен, черт подери..."
     - Он был Богом на этой земле, - возгласил Иуда.
     -  Ну  да.   Дождешься  от  рекламодателя  истинной  оценки  товара,  -
резюмировала  я.  - Но  если он и  правда  был Бог,  почему ты упрекаешь его
учеников во лжи? Разве не мог он внушить им, что хотел? Дословно... Все-таки
на этих людей изливался его свет.
     - Что толку в свете, что льется в  грязь? Делается ли грязь чище, когда
на нее нисходит свет?..
     - Сравнение твое неуместно, - отвечала я.
     -  Отчего он собирал вокруг себя всякий сброд?.. - задал вопрос Иуда. И
непосильная эта задача запала в морщины его высокого лба.
     - Позволь напомнить, что в их числе был и ты, - заметила я.
     - О нет! - Он посмотрел на меня, как магистр на неофита. - Я был с ним,
но не  с ними.  Он не  следовал моим советам, не взял себе избранных.  Зачем
перед свиньями метал бисер?..
     - Каждый имеет шанс на спасение.
     - Каждый!  - Иуда осклабился. - Не каждый способен воспользоваться этим
шансом. Даже уже умеющий плавать не всяк дождется лодки в море.
     -  Но  почему все-таки  ты  предал его? Ты говоришь,  что сделал Иисуса
Иисусом, но сам не способен в это поверить!
     Иуда дрогнул, отступил. Его беспокойные руки заграбастали мои четки.
     - Он умер затем, чтобы ты простила меня! - выкрикнул он. - Чтобы сестра
не держала зла на брата, а дочь не сердилась на отца.
     -  Господь с тобой,  при  чем тут  я? Кто дал  мне  право  обвинять или
прощать?
     - Не судимы будете? - понимающе усмехнулся Иуда. - Вздор. Обман слабых.
Все будут судимы. Особенно те, кто не умел судить, когда требовалось.
     - Во всяком случае, ты мне не брат. И не отец.
     - Иисус признавал меня своим братом, - твердо сказал Иуда. - Для него я
был хорош. Так кто ты такая, если он не бросил мне ни слова упрека?..
     - Можно сказать,  я никто. Человек. Я просто человек, который через две
тысячи лет после тех событий открыл Книгу и встретил  в ней твое имя. Твое и
Иисуса.
     Иуда подошел к подоконнику, сгреб пачку сигарет. Спичка дрогнула у него
в руке.  Кое-как прикурил  от следующей, чиркнув ею о  грязно-серого картона
коробок с профилем А