тех
пор, пока не выйдет из нее.  Но  вскоре он набрел на  заросли спелых ягод, и
срывал их аппетитными пригоршнями, в промежутках  пережевывая  сухие  крошки
бутерброда.
     Эту  ночь  он провел  в шалаше,  наскоро сделанном  из веток.  Он  спал
крепко, хотя ему снились страшные сны. Когда он проснулся, день был таким же
серым.
     Едва он прошел четверть мили, дорога раздвоилась. Более широкая мощеная
дорога, которой  он  следовал с  тех  пор  как прошел через зеркало Мерлина,
поворачивала налево. Другая тропинка, гораздо менее  заметная и начинающаяся
крутым подъемом, шла прямо.  И она указывала в направлении огонька,  который
он увидел с башни.
     Грег  рассматривал  тропу. Она взбиралась выше  и  выше,  оканчиваясь у
темного  входа  в  расщелину  или  пещеру.  Снова  вилка-копье в  его  руках
подталкивала его  в  самую  середину этой  черной дыры.  Он  попытался найти
окружную тропинку, но пройти не было никакой возможности, а вилка тянула его
и не давала отвернуть -- разве только бросить ее.
     Грег  пробрался  вперед,  и холодные каменные  стены быстро  сомкнулись
вокруг него. Где-то впереди ему  слышался далекий шум  воды. Вилкой он начал
выстукивать  дорогу перед собой, чтобы не  упасть  в  какой-нибудь подземный
ручей.
     Темнота была такой плотной, что у Грега возникло странное ощущение, что
можно  собрать ее  в ладонь, подержать ее. Когда он обернулся, вход виднелся
слабым  отсветом  серого,  почти  неразличимым,  потом  проход  поднялся,  и
осталась лишь ужасная темнота, которая поглотила его. Грег почувствовал, что
у него перехватывает  дыхание, что он в западне. Сердце отчаянно билось. Ему
очень хотелось повернуться и бежать, бежать...
     Потом  он прислушался к  тому, что, как подсказывало  ему  воображение,
может  здесь  таиться. Но все  равно  он продолжал идти, хотя от усилия  над
собой у  него  кружилась голова, не  смея задерживаться, чтобы действительно
чего-нибудь не услышать.
     --  Железо,  холодное железо, -- сначала  он прошептал эти слова, потом
сказал их вслух нараспев. Вилка-копье  повернулась в  такт.  Ее вес  в руках
начал  придавать  ему уверенности, пока в конце концов он не увидел еще один
отблеск серого света, и вышел на уступ, возвышающийся на несколько футов над
широким плато, на которое он мог легко спрыгнуть.
     На дальнем краю  ровного плато виднелась вымощенная поверхность, и Грег
обнаружил, что это дорога, петляющая между рядами  странных колонн.  Сначала
Грег  подумал, что это опоры разрушенного здания. Затем он увидел,  что  они
стояли  неправильными группами, либо,  безо всякого плана, были  рассеяны по
одной.
     Посреди  колонн были остатки костра. Топливом для  него послужили целые
стволы деревьев, и доставить их на это опустошенное плато должно быть стоило
немалого  труда. Но он не видел ни повозок, ни людей,  хотя огонь  не совсем
потух. Тонкая  струйка  дыма  поднималась  вверх, и в воздухе  стоял горький
запах.
     Грег  спрыгнул  на  плато,  и прошел между  колонн  к костру.  Каким-то
образом, глубоко внутри, он  знал, что это была цель его путешествия, и  что
теперь он должен будет сделать то, зачем его сюда послали. Он  не сомневался
в том, что его отправили,  чтобы вернуть один из талисманов. Но что это было
за  сокровище,  и  у  кого  его  надо было отобрать, оставалось до  сих  пор
загадкой.
     Между ним и костром оставалась одна колонна, и он коснулся ее рукой. Но
его пальцы почувствовали не камень -- он прикоснулся к чему-то другому! Грег
отдернул руку.  Где-то впереди  него  или над головой он услышал  звон,  как
будто кто-то предупреждающе дергал за шнур с серебряными колокольчиками.

Морская дорога.

     Под ногами Эрика струился песок. Морская птица закричала и спикировала,
чтобы схватить извивающуюся  серебристую рыбу из волн. Резкий  свежий  ветер
дул Эрику в лицо и трепал волосы.
     Он забрался на вершину самой высокой дюны, чтобы осмотреть окрестность.
Пляж раскинулся широко.  Далеко за дюнами виднелись темные участки,  которые
могли  быть  деревьями или кустарниками, но они были  слишком далеко,  чтобы
хорошо их разглядеть. Тем не менее, он  был уверен, что его путь, который не
был настоящей дорогой, как у Грега, лежал по воде в открытое море.
     Поэтому  он повернулся лицом  в том направлении, и увидел темную точку,
пляшущую вверх-вниз, которую  нес на берег  перекатывающийся  прибой. Лодка?
Может быть, хотя точно сказать на таком расстоянии было невозможно.
     Далеко у горизонта виднелась неясная тень. Она не двигалась,  выглядела
темнее  облака,  и  Эрик  подумал,  что  это  земля,  возможно, остров.  Она
находилась прямо перед той точкой, в которой он попал в эту  страну, поэтому
он был уверен, что цель его путешествия там.
     Но разве можно было ожидать что он проплывет всю  дорогу туда! Возможно
ли было сделать это на лодке -- хорошей, крепкой лодке?
     Эрик  спустился к морю  по склону дюны и побежал по влажному  песку, на
который накатывали волны. Не  торопясь, он снял рубаху  и джинсы  и забрел в
море.   Вода  оказалась  холодной  настолько,   что  покусывала  оцарапанные
можжевельником руки и ноги.  Перед ним, вне пределов досягаемости, лежала на
волнах  лодка. Эрик сделал еще два шага, и дно резко ушло у него из-под ног.
С  криком  он  погрузился  с головой,  шумно  вынырнул.  Он был прав -- воде
никогда  нельзя  доверять, попробуйте  и  пропадете  в  один  миг! Затем  он
вспомнил терпеливые  наставления  Слима на уроках плавания в  прошлом году в
лагере,  и,  барахтаясь,  доплыл  до  лодки. Схватившись  за  планшир,  Эрик
осмотрел посудину. Она была  до половины  залита водой, отчего сидела низко,
но  казалось,   что  в  бортах  пробоин  не   было.  Он  подумал,  что  надо
отбуксировать ее  к берегу,  вытащить  и  для  большей уверенности тщательно
осмотреть.
     Легче было сказать, чем сделать. Лодка была неповоротливая и скользкая,
и Эрику пришлось потратить много сил, прежде чем вытащить ее на берег. Когда
она ткнулась тупым носом в песок, он упал рядом совершенно обессилевший.
     Через  некоторое  время он поднялся, и насухо  вытерся рубахой.  Больше
всего на свете ему  хотелось  вытянуться и уснуть,  но его ждала лодка,  и у
него было странное чувство, что время имело важное значение, и он не мог его
терять.
     К  счастью,  лодка была  небольшая,  и  сделана  из легкого  материала,
поэтому  он  справился  с  ней  в  одиночку.  Рассмотрев  ее  поближе,  Эрик
обнаружил,  что шпангоуты были  покрыты  чешуйчатой  кожей.  Должно быть, на
обтяжку лодки пошла гигантская рыба.
     Когда он вылил воду, лодка всплыла, и он целиком вытащил ее из воды. Он
перевернул ее вверх дном, чтобы поискать пробоины в корпусе. Лодка выглядела
как  большая черепаха, которая втянула голову,  ноги  и хвост  под  панцирь.
Высохшие  на солнце чешуйки  радужно поблескивали, но они оказались жесткими
как напильник, когда Эрик провел рукой по поверхности.
     Убедившись в том, что лодка цела,  Эрик  сел на песок и немного поел из
того, что дала ему Сара. Ему хотелось пить, но надежды найти в дюнах пресную
воду не было.
     Тогда он сложил  узелок с едой и  ложку в лодку, вытолкнул ее в  воду и
забрался внутрь. Под его весом лодка осела, и только в этот момент он понял,
что у него не было весел.
     Он думал вновь сойти на берег и поискать кусок плавника, который мог бы
служить веслом, когда наступил ногой на ложку и поднял ее.
     -- Холодное железо, -- произнес он вслух, толком не зная почему.
     Затем его глаза округлились от удивления. Чайная  ложка  выросла  в его
руках до размеров половника, потом еще, пока в руках его не оказался предмет
в  форме ложки, но размером с небольшую  лопату.  Чудеса, настоящие  чудеса,
подумал он, слегка взволнованный.
     Хотя она была  велика, с ее весом вполне  можно было справиться. Не без
опасения что она может уменьшиться так же внезапно как увеличилась, Эрик для
пробы окунул ее за борт, и, работая ей как веслом, вышел в море, направляясь
к прибрежному острову.
     Он не  был опытным лодочником, а кожаная  лодка и  ложка  не были самым
подходящим  средством  передвижения  для  такого  путешествия.  Но  он  греб
импровизированным веслом с большой энергией, а временно спокойная вода также
работала в его пользу. Чем дальше он  отходил  от берега, тем больше морских
птиц собиралось над ним, сопровождая его в открытое море.
     Тренировка  помогла.  Его   первоначальная   неуклюжесть   уменьшилась,
скорость  увеличилась, хотя  ему было трудно удерживать  лодку в  правильном
направлении.  А если он переставал  грести чтобы  отдохнуть,  накатывающиеся
волны несли его назад, и он терял с трудом пройденное расстояние. Для Эрика,
самого нетерпеливого из Лоури, сама  медлительность  продвижения была мукой,
но он продолжал грести.
     Медленно,  остров  поднимался  выше  из  воды.  Казалось,  там  не было
прибрежного  пляжа. Прямо из моря поднимался утес, позволяя  никому,  кроме,
разве что, птиц,  высадиться на острове. Стая птиц,  сопровождавших  Эрика в
его медленном продвижении, теперь улетела вперед и уселась на утесе.
     Дюйм за дюймом подходя к берегу, Эрик увидел, что даже если у  подножия
этих скал и  был кусочек пляжа, он никак не сможет  выбраться наверх. Хотя в
самих скалах  были проходы, в которые море протягивало длинные языки волн. С
трудом Эрику удалось направить свое легкое суденышко  вокруг скалистого мыса
в надежде найти место для высадки со стороны моря.
     Он обошел вокруг всего острова, который был невелик, и не нашел то, что
искал. Тем не менее, он был уверен,  что ему необходимо высадиться  здесь. И
до тех пор пока он не выполнит задания, данное ему зеркалом -- или Мерлином,
-- назад он не вернется.
     Под  маской  внешней  нетерпеливости  в   Эрике   скрывалась   изрядная
настойчивость. И  именно она помогала ему описывать осторожные  круги вокруг
острова,  хотя у  него  болели плечи  и руки налились  свинцом.  Раз не было
пляжа,  значит надо  искать другой путь --  может  быть, через одну из этих,
разинутых как  пасти,  пещер. Он выбрал самую большую,  и начал грести  в ее
сторону.
     Арка свода виднелась высоко над головой, и дневной свет проникал внутрь
примерно на  три  корпуса лодки. Эрик призвал  на помощь весь свой небольшой
навык,  чтобы  удержаться  посередине  протоки  на приличном  расстоянии  от
каменных  уступов, с которых свисали длинные зеленые водоросли. Сильно пахло
морем, но к нему примешивался иной запах, не такой приятный.
     Когда свет померк и стены начали смыкаться, Эрик подумал, что его выбор
был  не таким уж правильным. Но все  равно он плыл вперед, даже когда уступы
подошли так  близко, что  могли  оцарапать. Потому  что  ему  казалось,  что
впереди  он видит  проход пошире.  Он  был  настолько  уверен  в  этом,  что
последние несколько футов проталкивал лодку, отталкиваясь ложкой от скал как
шестом. Послышался скрежет и он выплыл на освещенное пространство.
     Высоко  над  головой, в проломе скал,  виднелось небо  и  пыльные  лучи
солнца падали в спокойное озеро. Налево от Эрика был пляж, который он искал,
на котором виднелся сухой белый песок гораздо выше уровня воды.
     Когда  киль  лодки заскрипел  по  маленькому  пляжу, Эрик перелез через
тупой нос, вытащил легкое суденышко за собой. Запах моря здесь был  такой же
сильный, что снаружи пещеры, но чувствовался и другой запах.
     Эрик  целиком  вытащил  лодку  из  воды,  перед  тем,  как  исследовать
окрестности.  Добраться до пролома наверху не  было никакой  возможности. Но
пляж поднимался  в  гору, и он пошел туда,  потому  что  никакой стены в том
направлении видно не было.
     Сейчас  ему  по-настоящему  хотелось  пить,  и  чувство   жажды  только
увеличивалось  от  звука набегающего на скалы моря. А он надеялся обнаружить
на острове родник, или пресноводное озерко. Вспомнив про лимонад, который он
пил так давно, Эрик провел языком по сухим губам.
     Уклон   пляжа  шел  вверх  и  привел   его  к  темной  расщелине.  Эрик
засомневался. Там было так темно, что мысль о том, что надо идти  дальше, не
очень-то радовала его.
     В конце концов, он  двинулся вперед,  вытянув  перед собой ложку, чтобы
ощупывать дорогу. Расщелина  оказалась узким  коридором, который оканчивался
колодцем. Только теперь, при свете кусочка неба над головой, он смог увидеть
небольшие  выступы  и  впадины,  которые  могли  дать  опору для рук  и  ног
решительного скалолаза.
     Прицепив ложку  к  поясу,  Эрик  полез наверх. Если бы  не  жажда,  это
восхождение  вовсе не показалось  бы ему трудным. Но  теперь  он  мог думать
только о пресной воде. Хотелось много воды, и как можно быстрее.
     Подтянувшись  последний  раз,  он вылез наружу  и, тяжело дыша, упал на
толстый ковер колючей травы. Морские птицы кричали громко и резко, их галдеж
почти оглушал. И  странный  запах,  который висел в  пещере, здесь  был  еще
сильнее. Он сел и огляделся.
     Утесы, которые отгораживали остров от моря, были на самом деле внешними
стенами гигантской чаши. Уступами они понижались в долину, центральная точка
которой находилась чуть выше уровня моря.
     Уступы местами были покрыты густой зеленой травой, в которой оставалось
свободное место для сотен гнезд, старых гнезд, решил Эрик осмотрев ближайшее
к  нему.  Если это  место  служило детским  садом для  морских  птиц,  то  в
настоящее время им не пользовались.
     В  самом  центре  круглой  долины лежала большая круглая куча  палок  и
мусора, которую могла собрать только какая-нибудь гигантская  птица. Или там
просто скапливался многолетний мусор из гнезд, сметаемый ветром?
     Сейчас Эрика больше интересовал маленький родник, журчащий с уступа  на
уступ на  противоположной  стороне чашеобразной долины. Он  был уверен,  что
такой  тонкий  ручеек вытекал не из  моря, чего ему больше всего  хотелось в
этот момент.
     Он начал обходить вокруг долины, не  желая проходить более прямым путем
мимо вонючей кучи в центре.  Птицы продолжали летать и галдеть вокруг  него,
взлетая в воздух, когда он подходил, и снова садясь на уступы позади него.
     Они  были похожи,  подумал  он, на зрителей, собирающихся на  обещанное
представление.  И он был уверен, что больше и больше птиц прилетало с моря и
рассаживалось по верхнему краешку чаши. Но ни  одна из  них  не налетела  на
него, пытаясь защитить старое гнездо. И он не боялся их присутствия.
     Однако  в воздухе  висело  ожидание,  и предчувствия  Эрика  усилились.
Теперь он заметил, что на верхних уступах гнезда сидели плотно, более свежие
порции  высушенного  строительного  материала  лежали  поверх  распадающихся
остатков старого, а на  значительном  расстоянии от центральной кучи не было
маленьких гнезд, и широкие уступы были пусты.
     Эрик дошел до ручейка  и попил из  сложенных вместе  ладоней, откусывая
хлеб  с водой.  Затем он поплескал себе на разгоряченное лицо  и шею. С этой
точки  ему хорошо  была  видна  куча в  середине долины. И чем дольше  он ее
рассматривал, тем сильнее у него возникало подозрение, что это не отбросы со
старых  гнезд на  верхних  уступах,  а само по  себе большое  гнездо, свитое
специально такого размера и формы,
     -- Орлиное? -- задумался Эрик, жалея, что не знает о птицах больше.  Он
вспомнил  картинки  в  старом  номере  National  Geographik  с  изображением
южноафриканского  кондора.  Да, точно  -- это кондор!  Они  вырастали такими
большими,  что могли унести овцу. Значит это --  гнездо кондора? Судя  по их
состоянию,  все  остальные гнезда были прошлогодние, может,  и большое  было
такое же. Эрик сел и уставился вниз.  Меньше всего ему хотелось спускаться и
рыться в этой куче.  Но,  точно  так  же,  как его притягивало  с берега  на
остров, сейчас его притягивало к этому большому гнезду.
     Он наклонился вперед, поставил локти на колени и поддерживая подбородок
руками. В  этом  месиве были запутаны странные предметы.  Он был уверен, что
видел солнечный луч, отразившийся от металла.
     Но  теперешнее  странное  поведение птиц  удерживало  его  от  поисков.
Верхние  ярусы были  почти переполнены ими. И их  крики стихали. Они сидели,
сложив крылья, плотно, рядом друг  с другом, и все смотрели  на  него. Эрику
это  не нравилось. Он хотел отступить обратно в  прибрежную  пещеру к  своей
лодке. Но ему не удалось.
     Вдруг  ложка,  которая  была прицеплена  у  него на ремне, выскользнула
наружу. Эрик безуспешно пытался поймать ее. Она прогромыхала по нижним голым
уступам, подскочила,  и залетела в самую середину массивного гнезда. Там она
и осталась, только ручка торчала наружу.
     Он не мог вернуться к  лодке без нее. Эрик поднялся. Птицы  сидели  так
спокойно, будто затаили  дыхание перед каким-то важным событием. Внутри себя
Эрик  боялся   трогать  это   гигантское  гнездо,  чтобы  не  наткнуться  на
какую-нибудь  неслыханную  опасность.  Ему  нужна была  ложка, а  он  не мог
осмелиться взять ее.
     Поборов  страх,  Эрик спрыгнул с одного уступа  на  другой, опускаясь к
куче сухих сучьев и другого материала. Чтобы  добраться до  ложки,  ему надо
было прыгнуть в самую середину кучи.
     Ни  одна  птица не  кричала теперь,  во всей долине  не  было слышно ни
единого звука.  Эрик  прыгнул. Издалека донесся резкий вскрик, и  он по пояс
ушел в эту дрянь, из которой было сделано гнездо.

Лесная дорога.

     В  лесу,  куда  ее  привело зеркало  Мерлина, Сара забралась под защиту
куста, и внимательно наблюдала за лисом,  не уверенная в  его дружелюбии. Но
она была  убеждена,  что тот рассердился на  птицу, которая пряталась где-то
среди ветвей  над головой. Она надеялась, что его приход отгонит злую ворону
(или это не ворона?)  прочь.  Сара слышала, как птица возилась наверху.  Она
больше  не  кричала, но скрип когтей  о  кору  и шелест крыльев  выдавали ее
присутствие.
     Сейчас лис  смотрел прямо на Сару.  Встретив  его  внимательный взгляд,
Сара  перестала бояться. Она  выкарабкалась из  кустов  и  встала, отряхивая
грязь и мусор с рубашки и джинсов. Птица на дереве захлопала крыльями  и лис
угрожающе заворчал. Потом она взлетела высоко над ними и описала круг.
     -- Кар-р-р, -- но это был крик злости и поражения.
     Лис  ответил  резким тявканием и  черная  птица  взмыла  и  исчезла  за
верхушками  деревьев.  Сара  посмотрела  ей  вслед  с  облегчением.  Хриплое
карканье  затихало  вдали  и девочка  облегченно вздохнула. Правда, это была
всего лишь птица, но было  что-то пугающее  в ее нападении, потому, что  это
была всего лишь  птица, существо  намного меньше  ее самой,  но  которое все
равно хотело напасть.
     Кто-то  очень  осторожно потянул  ее  внизу за  джинсы,  и она обратила
внимание на своего нового компаньона. Лис хватал зубами  ткань как  ласковая
собака, легонько  тянул,  а  потом отбегал на несколько шагов,  приглашая ее
взглядом. Сара подняла корзину и последовала за ним.
     Рыжий хвост с острым белым  кончиком мотался из стороны в сторону, пока
ее  провожатый не вывел ее между  двух  кустов на  тропинку,  где  побеги  и
поросль тянулись выше  и выше и смыкались зеленой аркой над головой. В  этом
зеленом мире они были не  одни. Хотя Сара не видела никого, кроме лиса,  она
слышала  треск, возню  и  шорохи  за  стенами  из листьев, как  будто  толпа
маленьких  лесных  человечков   собиралась  посмотреть  как  они  пройдут  и
разговаривала на своем языке.
     Зеленый  проход темнел, потому что широколиственные кустарники уступили
место вечнозеленым растениям с темными иглами. Приятный аромат и пружинистый
ковер  из опавших иголок под ногами,  делали прогулку  приятной, несмотря на
увеличивающиеся тени.
     Теперь,  когда  они  шли  среди  хвойных  деревьев,  звуки,  издаваемые
невидимыми наблюдателями, исчезли и лис замедлил  шаг.  Он навострил уши  и,
видя его осторожность, Сара  снова забеспокоилась. Темнота была полна угрозы
и она прошла вперед, пок