венно-исторический словарь в 6 томах
     1 словарь полинезийских наречий
     3 стопы писчей бумаги
     2 чистые конторские книги

     Посуда

     1 котел железный
     6 медных луженых кастрюль
     3 железных блюда
     10 алюминиевых приборов
     2 чайника
     1 маленькая переносная плита
     6 столовых ножей

     Нельзя не признаться, - сказал журналист,  окончив  опись,
что владелец этого ящика был человек практичный Здесь есть все'
инструменты, приборы, оружие, одежда, посуда, книги - ничего не
забыто.   Можно   подумать,   что   он   рассчитывал  потерпеть
кораблекрушение и принял заранее свои меры.
     - Да, действительно, здесь  все  есть,  проговорил  Сайрес
Смит с задумчивым видом.
     - Корабль,  который  вез  ящик  и  его  владельца,  не был
пиратским судном, - прибавил Харберт.
     - Если только владелец судна не попал в плен  к  пиратам,-
сказал Пенкроф.
     - Это    невозможно,-   возразил   журналист.-   По   всей
вероятности, какое-нибудь судно, американское или  европейское,
пригнало  бурей  в  эти края, и пассажиры, желая спасти хотя бы
самое необходимое, наполнили этот ящик и бросили его в море.
     - Согласны вы с этим, мистер Сайрес"? - спросил Харберт
     - Да, мой мальчик,- ответил инженер, это могло быть и  так
Возможно,  что  во  время  крушения или в ожидании катастрофы в
ящик сложили различные пред меты  первой  необходимости,  чтобы
потом подобрать его на берегу
     - Даже фотографический аппарат, - заметил Пенкроф довольно
недоверчивым тоном.
     - Я  не  совсем  понимаю, зачем нужен аппарат, - продолжал
инженер. - Для нас, как и для всех потерпевших крушение, был бы
полезнее  более  богатый  ас  сортимент  одежды  или  некоторый
избыток боевых припасов.
     - Но  нет  ли  на  этих  приборах, инструментах или книгах
какой-нибудь пометки или  адреса,  позволяющего  определить  их
происхождение? - спросил Гедеон Спилет.
     Это нужно было выяснить.
     Каждый  предмет  был  тщательно осмотрен - особенно книги,
инструменты и оружие. Ни оружие, ни приборы, вопреки обычаю, не
имели на себе клейма фабриканта Они были в прекрасном состоянии
и, видимо, никем еще не употреблялись Инструменты и посуда тоже
были совершенно новые, что доказывало, что эти предметы не были
собраны второпях и брошены в ящик;  наоборот,  их  тщательно  и
вполне  обдуманно отобрали. Цинковый чехол, который предохранял
содержимое ящика от сырости, тоже не могли бы запаять второпях.
     Словари естественно-исторический и полинезийских  наречий,
оба английские, были напечатаны без указания фамилии издателя и
даты выхода в свет.
     Библия  на  английском  языке  в  четвертую  долю  листа -
замечательный образец типографского искусства - также не  имела
этих указаний. Ею, по-видимому, часто пользовались.
     Что  касается атласа, то это было великолепное современное
издание с несколькими картами  Земли  и  многими  -  планисферы
(26),  начерченными по меркаторской системе (27). Названия были
французские, но имя издателя и год издания тоже отсутствовали.
     Итак, ни на одном  из  этих  предметов  не  было  никакого
указания,   которое   позволило  бы  определить  национальность
корабля, недавно побывавшего в районе острова. Но откуда бы  ни
явился  этот ящик, колонисты были теперь богаты. До сих пор они
сами создавали все средства для обработки произведений  природы
и с помощью разума справлялись со своим делом. Казалось, судьба
хотела вознаградить тружеников, посылая им все эти произведения
рук человеческих, и они были полны благодарности.
     Впрочем,  один  из  колонистов  -  Пенкроф - был не совсем
удовлетворен. Видимо, в ящике не было одной вещи, которой моряк
очень  дорожил.  С  каждым  новым  предметом  его   восклицания
становились   все   менее  восторженными;  наконец  он  грустно
пробормотал:
     - Все это прекрасно, но вот увидите  -  для  меня  в  этом
ящике ничего не будет.
     - Но чего же ты ожидал, дружище Пенкроф? спросил его Наб.
     - Полфунта  табаку, и я был бы на седьмом небе, - серьезно
ответил Пенкроф.
     Все засмеялись, глядя на моряка.
     Теперь, после того как был найден ящик, казалось абсолютно
необходимым  тщательно  обследовать  остров.  Было  решено   на
следующий  же  день с рассветом пуститься в путь и подняться по
течению реки до западного берега. Если на  этой  части  острова
находились  потерпевшие  крушение, они могли быть в бедственном
положении, и им нужно было оказать немедленную помощь.
     В течение дня содержимое ящика было перенесено в Гранитный
Дворец и  различные  предметы  аккуратно  разложены  в  большой
комнате.

     ГЛАВА III

     Отъезд.  - Начало прилива. Вязы и каркасы. - Разнообразная
растительность. - Якамар. - Вид леса. - Гигантские эвкалипты. -
Почему их называют "лихорадочными деревьями". - Масса  обезьян.
- Водопад. - Ночной лагерь.

     На  следующий  день,  30  октября,  все  было  готово  для
экспедиции,  казавшейся  столь   необходимой   после   недавних
событий.  Действительно, дела приняли новый оборот, и обитатели
острова Линкольна могли думать,  что  им  придется  не  просить
помощи, а оказывать ее другим.
     Колонисты  решили  подняться по течению реки Благодарности
насколько возможно выше.  Таким  образом,  можно  будет  пройти
большую  часть  дороги,  не утомляясь, и исследователям удастся
доставить запасы и оружие  в  достаточно  отдаленный  пункт  на
западе острова.
     Конечно,   следовало   подумать   не  только  о  том,  что
необходимо захватить с собою, но и о предметах,  которые,  быть
может,  придется  нести  с берега в Гранитный Дворец. Если, как
можно  было  предполагать,  у   побережья   острова   случилось
кораблекрушение,  на  берегу должно было быть много выброшенных
морем предметов, которые очень пригодились бы колонистам.  Имея
это  в  виду,  следовало, конечно, взять с собой тачку, которая
была бы удобнее, чем утлая пирога, но тяжелую, громоздкую тачку
пришлось бы тащить волоком. По  этому  поводу  Пенкроф  выразил
сожаление, что в ящике не нашлось, кроме полуфунта табаку, пары
крепких  нью-джерсейских лошадок, которые были бы очень полезны
на острове. Запасы провизии, которые Наб уже погрузил, состояли
из сушеного мяса и нескольких  галлонов  пива  и  браги;  этого
должно  было хватить на три дня, то есть на срок, установленный
Сайресом Смитом для проведения экспедиции.  Впрочем,  колонисты
рассчитывали, в случае нужды, пополнить свои запасы в дороге, и
Наб позаботился захватить с собой переносную плиту.
     Из инструментов были взяты два топора, которыми предстояло
прокладывать  дорогу  в чаще, а из приборов - подзорная труба и
карманный компас.
     Вооружение  исследователей  состояло  из  двух   кремневых
ружей,  более полезных на острове, чем пистонные: для кремневых
ружей требовался только кремень, который  легко  было  сменить,
тогда  как  запас  пистонов  при частом расходовании должен был
быстро истощиться. Тем  не  менее  колонисты  прихватили  также
карабин  и несколько патронов. Что же касается пороха, которого
было фунтов пятьдесят, то его тоже, конечно, пришлось взять, но
инженер надеялся приготовить взрывчатое  вещество,  позволяющее
экономить  порох. К огнестрельному оружию добавили пять ножей в
крепких кожаных чехлах; с такими  средствами  защиты  колонисты
могли углубиться в густой лес, не очень рискуя жизнью.
     Излишне  добавлять,  что Харберт, Пенкроф и Наб, прекрасно
вооруженные, были на верху блаженства, хотя Сайрес Смит взял  с
них обещание не тратить без надобности ни одного заряда.
     В  шесть  часов  утра  пирогу спустили на воду. Все, в том
числе  и  Топ,  сели  в  лодку  и  направились  к  устью   реки
Благодарности.
     Прилив  начался  всего  полчаса  назад.  Вода  должна была
прибывать  еще  несколько  часов,  и  этим  временем  следовало
воспользоваться,  так  как  позже,  при отливе, было бы труднее
плыть против течения. Прилив был уже сильный -  через  три  дня
должно  было  наступить  полнолуние,  -  и  пирога, требовавшая
только направления, без помощи весел быстро плыла между крутыми
берегами.
     Через несколько минут исследователи достигли излучины реки
Благодарности и оказались у того  поворота,  где  Пенкроф  семь
месяцев назад построил свой первый плот.
     После  довольно  крутого поворота река, закругляясь, текла
на юго-запад; воды  ее  струились  среди  высоких  вечнозеленых
хвойных деревьев.
     Вид  на  берега  реки  был великолепный. Сайрес Смит и его
товарищи могли вдоволь восхищаться эффектами, которых так легко
достигает природа с помощью воды и деревьев. По  мере  движения
лодки  характер леса менялся. На правом берегу реки возвышались
экземпляры   ильмовых   (28)   -   драгоценные   вязы,    долго
сохраняющиеся  в  воде,  которыми так дорожат строители. С ними
перемешивались группы деревьев  из  того  же  семейства,  между
прочим,  каркасы  (29),  орешки которых содержат очень полезное
масло. Далее  Харберт  заметил  несколько  деревьев  с  гибкими
ветвями,   из  которых  выходят,  если  их  размочить  в  воде,
превосходные канаты,  и  два-три  эбеновых  дерева,  поражающих
черным цветом ствола с прихотливо разбросанными прожилками.
     Время  от времени пирогу останавливали в таких местах, где
можно было пристать к берегу. Гедеон Спилет, Харберт и  Пенкроф
брали ружья и вместе с Топом обследовали побережье. Не говоря о
дичи,  там  могло  встретиться  какое-нибудь полезное растение,
которым    не    следовало    пренебрегать.    Надежды    юного
естествоиспытателя  не  были  обмануты:  он нашел дикий шпинат,
множество растений из семейства крестоцветных, рода  капустных,
которые  нетрудно  было  "цивилизовагь"  посредством пересадки:
кресс, репу, хрен, и, наконец, растение  с  ветвистыми,  слегка
лохматыми  стеблями  в  метр  высотой  и  со светло-коричневыми
семенами.
     - Ты знаешь, что это за растение? - спросил Харберт моряка
     Табак' воскликнул  Пенкроф,  который  видел  свой  любимый
продукт уже в головке трубки
     - Нет,  Пенкроф,  это  не  табак  -  это горчица,- ответил
Харберт
     - Горчица..  -  разочарованно  протянул  моряк.  Если  вам
когда-нибудь  попадется  росточек  табака,  не пренебрегите им,
пожалуйста
     - Наступит день, когда мы его найдем, - утешил его  Гедеон
Спилет.
     - Неужели^  -  вскричал  Пенкроф.- Чудесно! В этот день не
знаю. чего уж будет не хватать на нашем острове!
     Растения были тщательно извлечены из земли, и их перенесли
в пирогу, которую не покидал Сайрес Смит, погруженный все время
в глубокую задумчивость
     Харберт, Пенкроф и журналист несколько раз выходили то  на
правый,  то  на  левый берег реки Левый был менее крут, но зато
лес на правом берегу был гуще Инженер определил  по  карманному
компасу,  что после излучины река направлялась с северо-востока
на юго-запад и текла на расстоянии почти трех  миль  по  прямой
линии  Но  дальше  направление  должно было измениться, и река,
вероятно, сворачивала  на  юго-запад  возле  подступов  к  горе
Франклина, с которой стекали питающие ее воды.
     Во  время  одной  из  этих вылазок Гедеону Спилету удалось
захватить живьем две пары представителей семейства куриных  Это
были   птицы   с  длинными  тонкими  клювами,  вытянутой  шеей,
короткими  крыльями  и  без  всяких  признаков  хвоста  Харберт
совершенно  правильно  назвал их "тинаму"; было решено, что эти
птицы явятся первыми обитателями будущего птичьего двора.
     Однако ружья пока молчали. Первый выстрел, прозвучавший  в
лесу  Дальнего  Запада,  был  вызван появлением красивой птицы,
напоминавшей зимородка.
     - Я ее узнал! вскричал Пенкроф, и его ружье выстрелило как
бы само собой.
     - Что вы узнали? - спросил журналист.
     - Птицу, которая ускользнула от нас в день нашего  первого
похода. Мы назвали в честь ее эту часть леса.
     - Это якамар! - вскричал Харберт.
     Это  действительно  был  якамар  красивая  птица  с густым
оперением, отливающим сталью. Заряд дроби уничтожил якамара,  и
Топ  принес  его в пирогу вместе с дюжиной турако лазающих птиц
величиной с голубя. Перья их были испещрены  зелеными  пятнами,
крылья  - наполовину красные, а торчащий хохолок окаймлен белой
полосой. Птицы были убиты меткими выстрелами Харберта, и  юноша
очень  этим  гордился.  Турако  -  более  вкусная  дичь, нежели
якамар, мясо которого жестковато, но Пенкрофа  трудно  было  бы
разуверить, что он застрелил не лучшую из съедобных птиц.
     В  десять  часов утра пирога достигла второй излучины реки
Благодарности, примерно в пяти милях от  устья.  В  этом  месте
сделали  привал,  чтобы  позавтракать;  отдых под тенью могучих
деревьев длился полчаса.
     Ширина реки по-прежнему была шестьдесят-семьдесят футов, а
глубина футов пять-шесть. Как заметил инженер, в нее  вливались
многие  притоки,  но  это  были  узкие, несудоходные речки. Что
касается лесов Якамара  и  Дальнего  Запада,  то  они  казались
бесконечными.  Ни в чаще, ни под прибрежными деревьями ничто не
выдавало присутствия  человека.  Исследователи  не  увидели  ни
одного подозрительного следа; было ясно, что топор дровосека не
касался   этих   деревьев  и  ничей  нож  не.  пересекал  лиан,
переплетающихся между деревьями,  среди  густых  кустарников  и
высокой травы. Если потерпевшие крушение высадились на острове,
они,  очевидно,  не  уходили с берега, и не под густым покровом
леса  следовало  искать   несчастных,   которые   уцелели   при
предполагаемой катастрофе.
     Поэтому  инженер  стремился  как  можно  скорее достигнуть
западного берега острова Линкольна, до которого, как он  думал,
было  миль  пять.  Поход  возобновился,  и,  хотя течение реки,
видимо, направлялось не к берегу, а скорее  к  горе  Франклина,
исследователи  решили  не  покидать пироги до тех пор, пока под
ней  будет  достаточно  воды,  чтобы  плыть.  Это  экономило  и
сберегало  силы  и  время,  так  как  дорогу сквозь густую чащу
пришлось бы прокладывать топором.
     Но  вскоре  течение  совсем  прекратилось:  либо  наступил
отлив,  который начинался в это время, либо влияние моря совсем
не чувствовалось на таком расстоянии от  устья  реки.  Пришлось
взяться за весла. Наб и Харберт заняли места на скамье, Пенкроф
стал на корму, и лодка снова двинулась вверх по течению.
     Лес  в  районе  Дальнего Запада становился как будто реже:
чаща была не так густа, деревья нередко стояли в  одиночку.  Но
благодаря  простору  они  могли  в изобилии пользоваться чистым
воздухом и разрослись во всю ширь; они были великолепны.
     Какие  замечательные  экземпляры  флоры  этих  широт!   Их
присутствие  позволило  бы любому ботанику определить параллель
острова Линкольна.
     - Эвкалипты! - вскричал Харберт.
     Действительно,    то    были    чудесные     представители
растительного  царства, последние великаны субтропической зоны,
сородичи  эвкалиптов  Австралии  и   Ново-Зеландии   -   стран,
расположенных  на  той  же  широте,  что  и  остров  Линкольна.
Некоторые из них достигали двухсот футов высоты. Окружность  их
ствола    у   основания   равнялась   двадцати   футам,   кора,
изборожденная полосками благовонной смолы, была  почти  в  пять
дюймов  толщиной.  Ничего  нет  прекраснее,  но вместе, с тем и
диковиннее этих  огромных  представителей  семейства  миртовых,
листья  которых  обращены  к  свету боком и свободно пропускают
солнечные лучи.
     У подножия эвкалиптов росла свежая трава, из которой то  и
дело вылетали стайки маленьких птичек, блиставших в ярких лучах
света, словно крылатые рубины.
     - Вот  так  деревья!  воскликнул  Наб.-  Но  какая  от них
польза?
     - Эка невидаль! - ответил Пенкроф.-  Среди  деревьев  тоже
должны  быть  великаны,  как  и среди людей. Они только на то и
годны, чтобы показываться на ярмарках.
     - Думается, вы неправы, Пенкроф, - возразил Гедеон Спилет.
- Эвкалиптовое дерево с большой пользой употребляют в столярном
деле.
     - Добавлю,  сказал  Харберт,-  что   к   одной   семье   с
эвкалиптами принадлежит много полезных деревьев:
     гвоздичное  дерево, приносящее гвоздичное масло; гранатное
дерево; eugenia cauliflora,  из  плодов  которого  приготовляют
неплохое  вино;  митр  ugni,  содержащий  прекрасный опьяняющий
ликер; митр caryophyllus, из коры  которого  получают  отличную
корицу;   eugenia   pimenta,   дающая   ямайский   перец;  мирт
обыкновенный,  ягоды  которого  заменяют  приправу;  eucalyptus
robusta,  дающий  превосходную  манну;  eucalyptus  Guinei, сок
которого, перебродив, похож  на  пиво.  Наконец,  все  деревья,
известные  под названием "дерево жизни", или "железное дерево",
тоже принадлежат  к  семейству  миртовых,  которое  насчитывает
сорок шесть родов и тысячу триста видов.
     Никто  не  прерывал юношу, который с увлечением читал свою
маленькую лекцию по ботанике. Сайрес Смит слушал его с улыбкой,
а Пенкроф испытывал невыразимое чувство гордости.
     - Прекрасно, Харберт, -  сказал  Пенкроф,  -  но  я  готов
поклясться, что все эти полезные образцы, которые ты только что
перечислил, не так громадны, как эти эвкалипты
     - Ты прав, Пенкроф, - подтвердил Харберт.
     Значит,  это  подтверждает  то, что я сказал: от великанов
нет никакого проку.
     - В этом вы ошибаетесь, Пенкроф,-  возразил  инженер.  Эти
гигантские  эвкалипты,  под  которыми  мы  сидим, тоже приносят
пользу.
     - Какую же?
     - Они оздоровляют местность. Знаете ли вы, как их называют
в Австралии и Новой Зеландии?
     - Нет, мистер Сайрес.
     - Их называют "лихорадочное дерево".
     - Они нагоняют лихорадку?
     - Нет - прогоняют ее.
     - Это надо записать, сказал журналист.
     - Записывайте, дорогой Спилет. По-видимому, доказано,  что
присутствие  эвкалиптов  обезвреживает  болотные  испарения Это
предохранительное  средство  испытывали  в  некоторых  областях
Южной Европы и Северной Африки, где климат, безусловно, вреден,
и  здоровье  населения улучшалось В районе распространения этих
деревьев  исчезла  перемежающаяся  лихорадка.  Это  несомненный
факт, чрезвычайно приятный для обитателей острова Линкольна.
     - Что  за остров! Что за благословенный остров! - вскричал
Пенкроф. - Говорю вам, тут есть все, кроме .
     - И это будет, Пенкроф, и это найдется, - сказал инженер -
Но двинемся дальше и будем плыть до тех пор, пока  река  сможет
нести нашу пирогу.
     Поход  продолжался.  Исследователи проплыли еще около двух
миль среди зарослей эвкалиптов, которые покрывали всю эту часть
острова. Занятая ими часть территории  по  обоим  берегам  реки
Благодарности казалась необозримой; русло реки извивалось между
высокими  зеленеющими  берегами.  Дно его было во многих местах
покрыто  травой  и  даже  острыми  камнями,   что   значительно
затрудняло плавание. Работать веслами стало неудобно, и Пенкроф
пустил  в  дело  шест.  Поверхность дна понемногу повышалась, и
можно было предугадать, что лодка остановится Солнце уже начало
склоняться к горизонту; гигантские тени деревьев протянулись по
земле. Видя, что им не  достигнуть  засветло  западного  берега
острова,  Сайрес  Смит решил заночевать на том самом месте, где
станет лодка. По его расчету, до  берега  оставалось  еще  миль
пять-шесть  -  слишком  большое  расстояние, чтобы идти ночью в
этом незнакомом лесу
     Лодку продолжали неустанно  проталкивать  среди  зарослей,
которые становились все более густыми и населенными, по крайней
мере,  зоркие  глаза  моряка как будто заметили обезьян, стаями
бегавших   по   деревьям.   Несколько   раз    животные    даже
останавливались  на некотором расстоянии от лодки и без всякого
страха рассматривали колонистов. Очевидно, они видели  людей  в
первый   раз  и  не  знали,  что  их  следует  опасаться.  Этих
четвероруких  легко  было  бы  застрелить,   но   Сайрес   Смит
воспротивился    бессмысленному   избиению,   которого   жаждал
нетерпеливый  Пе