лчал.
   --  Ничего особенного, Петя. Так... из разряда красивостей. Чистилище.
   --  Что?
   Если сейчас дед еще способен был смущаться, то это произошло.
   --  Я же говорю -- абсолютная лирика! Чем-то подобным я представлял себе
тот  свет.  Ни  рай, ни ад, а именно чистилище. Как там, у Данте... э... "я
поднял взгляд очей"... э...
   --  "Казалось, твердь ликует их огнями; о северная сирая страна, где  их
сверканье не горит над нами!" -- невольно подхватил я.
   Маша громко фыркнула. И неожиданно попросила:
   --  Андрей  Валентинович,  не  давите  нас поэзией! Боюсь, тут все будет
куда реальнее и неприятнее, чем загробный мир.
   Я уставился на деда. Первый раз после воплощения в теле рептилоида  Маша
заговорила  с ним. Неужели все же согласилась, что он остался человеком и в
теле счетчика?
   Но вряд ли дед способен простить ей предательство...
   --  Хорошо,  Маша,-- добродушно  ответил  дед.-- Не   буду   давить.   Я
прекрасно   помню,   что   твоим   любимым   поэтом   был  Пушкин,  любимым
писателем -- Толстой, а любимой музыкой -- "Лунная соната".
   Кажется, она покраснела.  Вот  уж  не  пойму  почему.  Вроде  бы  ничего
обидного дед не сказал.
   С   минуту   еще   мы  топтались  вокруг  корабля,  будто  ожидая.  Чего
угодно -- торжественной делегации с цветами,  толпы  мыслящих  грибов,  или
танкового корпуса. Но мир Тени игнорировал нас столь хладнокровно, словно и
впрямь состоял лишь из голой равнины.
   --  Ну    что,    пойдем? -- Данилов    вопросительно    посмотрел    на
меня.-- Кажется, туда...
   --  Счетчик  помнит  точное  направление,-- сказал дед.-- Он просит меня
уйти на второй план... так что -- до свидания.
   Рептилоид выдержал короткую паузу и продолжил:
   --  Я готов служить проводником. Будем двигаться?
   Я кивнул.
   --  Эти  идиоты  Геометры,-- буркнула  Маша,-- могли   предусмотреть   в
корабле  какой-нибудь  НЗ.  Компас,  оружие,  палатка...  хотя бы на случай
аварийной посадки.
   --  У них не бывает аварийных посадок,-- бросил  Данилов.-- Хорошо  еще,
что они не разучились питаться в процессе эволюции.
   Вспомнив приторно-солоноватый вкус пищи Геометров, я покачал головой:
   --  Когда попробуешь содержимое консервов, у тебя появится шанс изменить
мнение.
   Идти было легко. Поверхность казалась выглаженной, утрамбованной. Словно
и  впрямь,  как  в версии деда, тут проводили какие-то испытания. Почему-то
вспоминались степи вокруг Байконура -- однажды, после посадки, мы  устроили
ночной пикник с ребятами из русских экипажей, казахскими техниками и Мэн Ли
Дзяном, начальником отдела грузовых перевозок. Только тогда  горел  костер,
жарились  шашлыки,  бывший  выпускник  МГУ  Сакен Жубанов по просьбе Мэн Ли
виртуозно  исполнял  на  домбре  китайские  песни,  рекой  лилась   мерзкая
синьдзянская   рисовая   водка,   а   я   потягивал   бутылочку  пекинского
пива -- неожиданно приятного на вкус... Звезд, конечно, в небе было меньше.
И  пыли  побольше.  Здесь  почему-то  пыли нет совсем. И травы нет никакой.
Впору устраивать санаторий для аллергиков и астматиков.
   --  Абсолютное отсутствие растительности,-- словно прочитав  мои  мысли,
произнес Данилов.-- Очень странно. Откуда кислород?
   --  Из морей,-- немедленно заключила Маша.
   --  Здесь  материки  занимают в четыре с лишним раза больше площади, чем
моря,-- ответил я, вспомнив доклад корабля.
   --  Вполне достаточно.
   --  А откуда тогда плюсовая температура?
   Маша промолчала. Лишь через несколько минут заметила:
   --  Нас поразило то, что Геометры перестраивали свою  планету  на  манер
учебника.  Нас  привело  в ужас, что они способны передвинуть свою звездную
систему через всю галактику. Но создать целую планету...  ладно,  пусть  не
создать -- окружить   кислородной   атмосферой   и   отапливать -- полагаю,
Геометрам это не под силу.
   С ней никто не спорил, но вскоре Маша добавила:
   --  Петр, у  меня  нет  ни  малейших  надежд  тебя  переубедить.  И  все
же -- тебе   не  кажется,  что  не  стоит  рассчитывать  на  союз  с  такой
цивилизацией? По меньшей мере наивно ждать помощи от  тех,  кто  использует
планеты в качестве темных чуланов...
   Я покачал головой.
   --  Маша,  ты  и  представить  себе  не  можешь, как меня порадовала эта
планета. С ее искусственным подогревом, из ниоткуда  взявшейся  атмосферой,
полным запустением...
   --  Почему?
   --  Да потому, что это вполне человеческий подход.
   Данилов тихо засмеялся, спросил:
   --  Тогда, может быть, русский подход?
   --  Если  окажется,  что эта планета совсем никому не нужна и создана на
авось -- тогда русский.
   Кажется, Маша обиделась. Причем не на Данилова, а на меня.
   Какой-то разный у нас с ней патриотизм. Принципиально разный.
   --  У людей есть большое преимущество перед моей  расой,-- вдруг  сказал
счетчик.-- Различия между культурами человеческого общества так велики, что
вы изначально были готовы к существованию в рамках Конклава.
   --  Тут  нечему  завидовать,  Карел,-- ответил  я.-- Будь  эти  различия
поменьше... быть может, тогда наши корабли взяли бы в плен хиксоидов.
   Спорная  мысль,  конечно.  Что  ни  говори,  а  споры  и конфликты между
государствами всегда подстегивали  человеческий  прогресс.  Но  счетчик  не
спорил. Дальше шли молча, все отвлеченные темы будто выдохлись под звездным
океаном, оказались слишком мелкими и ничтожными.
   Когда мы  прошагали  километра  три,  корабль  почти  скрылся  из  виду.
Поднявшись на очередной холмик, все, не сговариваясь, обернулись.
   Тускло-серый  металл  сливался  с равниной. Лишь слабые радужные отсветы
позволяли отличить его.
   --  Может, вернемся? -- предложил Данилов. В голосе  была  ирония,  и  я
промолчал.  Но  Данилов  не унимался: -- Петя, а ты знаешь, что будет самым
неожиданным концом нашего путешествия?
   --  Знаю.
   --  Если мы никого не встретим. Ничего не найдем. Будем  блуждать,  пока
не  съедим  всю  пищу  и  не  истопчем всю обувь. А после этого вернемся на
Землю.
   --  Я знаю, Саша.
   Данилов кивнул. И вдруг коснулся моего плеча:
   --  Петр, я бы не хотел такого исхода.
   --  Тогда пошли.
   Мы начали спускаться с холма. Последний ориентир исчез, а звезды в  этом
сумасшедшем  небе ничем помочь не могли. Оставалось надеяться на счетчика с
его способностями.
   --  По меньшей мере семь...-- неожиданно сказал Данилов.
   --  Что -- семь? -- не понял я.
   --  Мы нарушаем семь пунктов устава, просто гуляя по этой планете. Я  не
говорю о тех мелочах, что предшествовали прогулке.
   --  И тебя это пугает?
   --  Нет.  Уже,  скорее,  забавляет,-- Данилов  пнул ботинком камень.-- А
обувь ведь и впрямь долго не выдержит... не по станции порхаем...
   --  У нас была возможность прибыть сюда во всеоружии,-- напомнил я.
   Данилов смолчал.
   --  По  крайней  мере,  настоящее  оружие  нам   тут   не   требуется...
пока...-- вступилась за него Маша.-- Петр...
   --  Что?
   --  Ты знаешь Геометров куда лучше нас. Что их могло напугать?
   Мне  хотелось  сказать  "небо",  но  ведь  и  Геометры жили под таким же
сиянием...
   --  Не знаю.
   --  Может быть -- именно эта мощь? Бессмысленная, чудовищная. Пустая, но
пригодная для жизни планета...
   --  Нет,-- вот  тут  я  не  колебался.-- Любая  сила,  даже  многократно
превосходящая доступное им, послужила бы только вызовом.  Они  бы  ловчили,
искали обходные пути, но никогда не пустились в бегство.
   --  Тогда -- что-то   абсолютно   чуждое.   Непонятное   им,   и  оттого
пугающее,-- без особой уверенности сказала Маша.
   --  Теплее,-- сказал Данилов.
   --  Правда?
   --  Я в буквальном смысле,-- уточнил он.-- Мне  кажется,  стало  теплее.
Впрочем, и твое предположение интересно.
   --  Второе предположение?
   --  И  второе,  и  первое. Мы настолько мало знаем, что вправе выдвигать
любые версии.
   Казалось, что Данилов почему-то задался целью  подтрунивать  над  Машей.
Мысль  пришла не только мне -- Маша замедлила шаг, пристально посмотрела на
полковника. Но тот шел с выражением полной невинности на лице.
   --  Петр, Андрей Хрумов хочет  говорить  с  тобой,-- неожиданно  сообщил
счетчик.
   Я  остановился.  Едва рептилоид оставил на переднем плане сознания моего
деда, как его скорость упала до черепашьей. Видимо, мелко семенить четырьмя
лапками -- не лучший способ передвижения для человека.
   --  Петя, я начинаю понимать. Мне так кажется,-- без предисловий выпалил
дед.-- А ну-ка, поворочай мозгами!
   Маша с Даниловым тоже остановились.
   --  Дед, я пока не  могу  понять,  что  их  напугало.  Здесь  нет  явной
опасности...
   --  Ну! -- подбодрил дед.
   Я  окинул  взглядом  равнину.  Звездное море над головой, тишина, легкий
ветерок... и впрямь теплее становится...
   --  Здесь нет  опасности,-- сказал  я.-- Так?  Здесь  нет  борьбы,  дед!
Цивилизация Тени -- не сопротивляется?
   Если  при  первых  словах рептилоид дернул мордой, словно соглашаясь, то
дальше наши догадки явно разошлись.
   --  Не   так   просто!   Будь   это   мир   трудолюбивых   и    покорных
пацифистов -- Геометры  проглотили  бы его в момент! Думай, мальчик, думай!
Сильные, сплоченные, способные выложить все ресурсы ради поставленной цели,
готовые  пасть в борьбе, имеющие жесткую власть, не останавливающиеся перед
насилием  Геометры -- бежали.  Постыдно  бежали,  причем  они  и  сами  это
понимают! Ну? Что произошло?
   Неужели дед действительно что-то понял?
   --  Тень -- те        же        самые       Геометры? -- рискнул       я
предположить.-- Цивилизация с такой же  этикой  и  целеполаганием?   Только
более мощная?
   Рептилоид зевнул. Наверное, дед пытался изобразить вздох.
   --  Я  никудышный  воспитатель,-- сказал дед.-- Наставника из меня бы не
вышло. Если уж такого изначально талантливого человека, как ты, я не  сумел
научить мыслить нестандартно... убив на это столько времени...
   Умеет дед ругать себя так, что идиотами оказываются окружающие.
   --  Андрей Валентинович,-- Данилов чуть повысил голос.-- Если вы поняли,
что тут происходит...
   --  Нет. Ничего я объяснять не буду,-- заявил  дед.-- Если  моя  догадка
верна -- то  это  просто  не  нужно. Если неверна -- то зачем нагружать вас
ложными версиями?
   Данилов посмотрел на меня, и в его  взгляде  явно  читалось  сочувствие.
Честное  слово,  за это неожиданное понимание я готов был простить ему даже
предательство!
   --  Ничего он не скажет,-- подтвердил я.-- Можешь мне поверить.
   Мой дед наставительно произнес:
   --  Любое сужение вариантов ведет к проигрышу.  Жестко  заданный  вектор
может  быть тактически выигрышным, но стратегически рано или поздно обречен
на провал. Обдумывайте ситуацию сами.
   В его голосе читалась ирония.
   --  Ладно. Я уступаю место Карелу,-- решил дед.-- Если я попытаюсь  идти
самостоятельно, мы тут застрянем на пару недель.
   Рептилоид упруго встряхнулся, и я спросил:
   --  Карел, а ты знаешь, что предположил дед?
   --  По   условиям   нашего  соглашения  я  не  могу  контролировать  его
мысли,-- быстро ответил счетчик.
   Наверное, это  навсегда  останется  утверждением,  которое  я  не  смогу
проверить.
   Но выхода не было, и я молча кивнул.
   --  Еще  километров пять,-- сказал Данилов.-- Верно? Петр, а если мы там
_ничего_ не найдем?



   Победителей, как известно, не судят.
   Я думал об этом,  пока  наша  странная  экспедиция  продолжала  путь  по
планете  Тени.  Может  быть,  я  действительно  не  прав? И Данилов с Машей
приняли единственно верное решение, приведя корабль Геометров к Земле?
   Я ведь слишком привык побеждать. С самого детства. Даже когда  случались
в  жизни поражения -- все они были лишь раздражителем, трамплином для новых
успехов. Все эти дурацкие олимпиады... "молодая надежда России"... "будущая
гордость  отечества"...  Училище, космофлот... Да, никаких особых жизненных
амбиций у меня не было. Зато уверенность в  том,  что  любое  начатое  дело
окончится   победой -- никогда  меня  не  оставляла.  Даже  когда  я  сажал
несчастную  "Спираль"  на  шоссе -- под  всей  паникой,   под   злостью   и
покорностью судьбе оставалась уверенность -- справлюсь.
   Победителей  не  судят,  но  почему я решил, что смогу победить и в этот
раз?
   Если цивилизация Тени окажется еще большим злом, чем Конклав и обитатели
Родины?  Если  мы  просто  не  в  силах  будем  ее понять -- как, возможно,
случилось и с Геометрами? Если эти планеты -- пусты?
   И последнее предположение казалось все более и более обоснованным.
   Данилов начал насвистывать мелодию, безбожно фальшивя, и я узнал  ее  не
сразу.  "На  пыльных  тропинках  далеких  планет"...  Впрочем, следов мы не
оставляли -- эта планета казалась хорошо убранной и пропылесошенной.
   До той точки, которую корабль обозначил как  "нехарактерную  структуру",
оставался  какой-нибудь  километр.  Но  я  не  видел  там ничего, абсолютно
ничего. Никаких сооружений,  никаких  энергетических  вихрей,  ничего,  что
только можно было бы принять за проявление иного разума.
   Равнина.  Пригорок.  Звездный  свет.  Мы шли вперед, счетчик по-прежнему
уверенно вел нас, но с каждым шагом меня все  больше  и  больше  охватывало
отчаяние.
   --  Мне очень жаль,-- вдруг сказал Данилов.-- Петр, ты слышишь?
   До  боли в глазах я всматривался в залитую разноцветным сиянием пустыню.
Может быть, за холмом?
   Вот только что там может скрываться?
   --  Мы вполне можем исследовать другую  подобную  аномалию,-- произнесла
Маша.-- Или  полетать  над  планетой.  Корабль  же  способен на атмосферные
полеты?
   Это было сказано вполне доброжелательно. Примерно с тем же снисхождением
я  отнесся  к Маше и Данилову после их пленения -- когда они убедились, что
выхода нет и сопротивляться не стоит.
   Только счетчик молчал. Топал вперед, целеустремленно и неутомимо.  Он-то
и впрямь был на моей стороне, вряд ли их цивилизацию устроит альянс Земли и
Геометров,  а  уж  тем   более -- потеря   привилегированной   роли   живых
суперкомпьютеров.  Но  неужели он еще не понимает -- орешек оказался нам не
по зубам? То, что напугало Геометров,  останется  для  нас  непостижимым...
значит, мы не сможем вмешаться в надвигающиеся события.
   --  Карел, ты видишь там хоть что-нибудь необычное? -- спросил я.
   Рептилоид ответил не сразу. Остановился, задрал голову. Потом попросил:
   --  Возьми меня на руки.
   Я поднял его, со странным ощущением -- в моих руках, укрытые в маленьком
теле,  были  сейчас  два  разума...  вероятно -- одни  из  самых  острых  в
галактике.  Плоть  хрупка.  Слишком  хрупка для силы, которую ей приходится
вмещать.
   --  Подними выше,-- приказал рептилоид.
   Выжав его вверх, я застыл. Странную группу мы представляли -- человек  с
серым вараном на воздетых к небу руках.
   --  Вижу,-- спокойно сообщил рептилоид.-- Опускай.
   --  Что там? -- спросил Данилов. Голос его напрягся.
   Глаза рептилоида сверкнули:
   --  Человек.
   --  Что? -- Данилов      посмотрел      вперед,      наклонился      над
рептилоидом: -- Где?
   --  За холмом. Человек. Один. Движется навстречу.
   Через мгновение мы уже бежали вперед.  Подъем  был  пологим,  нетяжелым,
рептилоида  мы  опередили  вмиг, но ничего, совершенно ничего необычного не
видели.
   Пока не достигли вершины холма.
   Бежавший впереди Данилов застыл, присел  в  стойке  стартующего  бегуна,
словно  пытаясь  спрятаться.  Рядом замерла Маша. Я остановился между ними,
всмотрелся.
   Метрах в ста от нас стоял человек.
   Кажется -- девушка. Кажется -- молодая. Звездная  иллюминация  позволяла
различить лишь фигуру и длинные волосы, но не черты лица.
   --  Ну  вот,-- неожиданно  спокойно  сказал  мне  Данилов.-- Ты оказался
прав, парень. Хотя бы в чем-то...
   Человек не шевелился. Стоял, подняв голову, глядя на вершину  холма,  на
нас.   Казалось,   что  особого  удивления  он  не  испытывает.  Словно  на
бесконечных пустынных просторах люди встречаются постоянно.
   Люди?
   А  ведь  Карел  не  удивился  тому,   что   нам   встретился   гуманоид!
Неужели -- ждал именно этого?
   Я  отстранил  Данилова. Вышел вперед. Поднял руку -- пытаясь обратить на
себя внимание.
   Фигурка  шевельнулась.  Тоже  махнула  рукой,  плавно,  неторопливо.   И
двинулась навстречу.
   Вот и контакт!
   Шаг,  другой...  Я  вдруг  увидел, что девушка -- именно девушка, теперь
сомнений в этом уже не оставалось, шла не совсем к нам. Куда-то вбок...  на
каменистый  пятачок, чем-то неуловимо отличающийся от остальной пустыни. То
ли выглаженный ровнее, то ли более темный -- словно над ним не властен  был
звездный свет.
   --  Стойте! -- крикнула Маша.-- Подождите!
   --  Эй! -- завопил Данилов.
   Мы  поняли,  что сейчас произойдет, одновременно. Но ничего поделать уже
не могли. Девушка замедлила шаг, будто колеблясь.  Да  что  же  это  такое,
неужели наши крики и жесты не вызывают у нее ни малейшего любопытства?
   Девушка продолжала идти.
   --  Смотри! -- Данилов схватил меня за руку.-- Смотри!
   Воздух наполнился дрожью. Дохнуло холодом. Фигурка девушки заколебалась,
словно отражение в воде. Над площадкой,  к  которой  она  и  шла,  которую,
похоже,  видела  куда  более  отчетливо,  чем  мы, разлилась волна бледного
света. Короткая, мягкая волна -- стирающая ее фигуру, растворяющая краски и
формы.
   Когда свет померк, перед нами никого не было.
   --  Ворота,-- хрипло сказала Маша.-- Это -- ворота.
   --  Шлюз,-- поправил  ее  Данилов.  Посмотрел на меня: -- Петя, я понял,
что мне напоминает эта планета...
   Я кивнул. Я тоже понял.
   --  Карантинный блок.
   Может  быть,  это  была  ложная  ассоциация.  Я  лишь  раз  находился  в
карантинном  блоке, на ознакомительных курсах в училище. Мог туда загреметь
и после посадки с  рептилоидом,  но  вот...  не  случилось.  Однако  теперь
вспомнился  сразу  и  дрожащий,  раздражающий  свет  потолочных  панелей, в
которые были вмонтированы  бактерицидные  лампы,  и  синтетический  привкус
стерильного, озонированного воздуха, и тяжелая, густая тишина.
   --  Это же просто их форпост,-- прошептал Данилов.-- Планета, на которую
позволяют сесть кому угодно! А дальше -- их транспортом...
   --  Куда -- дальше? -- спросила Маша.
   --  Откуда мне знать? На другую планету.  В  подземные  города.  На  тот
свет!
   --  Карел, кто была эта девушка? -- я глянул на рептилоида.
   --  Я не знаю. Возможно -- она пилот Геометров, из тех, что не вернулись
отсюда. Возможно -- местная.
   --  И ты не удивлен, что эта цивилизация -- тоже человеческая?
   Рептилоид посмотрел на меня со снисходительным удивлением:
   --  Ничуть. Если Геометры принимали тебя за агента Тени -- значит,  этой
цивилизации доступен и человеческий облик.
   --  А что же случилось с девушкой?
   --  Вероятно -- Данилов прав. Здесь транспортная зона. Врата.
   --  И что теперь делать?
   --  Возвращаться. Или двигаться следом. Я предпочту войти в этот круг.
   --  А  я бы предпочел вернуться,-- сказал Данилов.-- Но это имеет смысл,
лишь если согласишься и ты, Петр.
   Я смотрел на  место,  где  исчезла  девушка,  и  что-то  во  мне  упорно
протестовало -- "не  ходи!"  Нет,  я  не думал, что мы только что наблюдали
изощренный вариант самоубийства -- скорее всего, это и впрямь  транспортный
терминал наподобие кабин Геометров.
   Просто  делая  шаг  вперед,  мы  принимали правила игры, по которым жила
цивилизация Тени. Кем бы они  ни  были -- такими  же  людьми  как  мы,  или
существами, способными к метаморфозам, подобно куалькуа,
   Они  не считали нужным охранять планету, вся функция которой сводилось к
одному -- служить посадочной площадкой. Может  быть,  чем  черт  не  шутит,
вдобавок здесь и впрямь осуществлялась дезинфекция визитеров...
   А потом перед гостями представала разбросанная по всей суше сеть "врат".
Только  что  нам  продемонстрировали -- неужели  случайно?..   никогда   не
поверю!.. как ими пользоваться. Вот и весь выбор.