ах-та-ра-рах, -- протянул он. -- Уж не этой ли дрянью
нам предстоит заниматься?
     -- Угадал, -- ответил я.
     -- Фан-та-зин, -- Миша словно попробовал таблетку на вкус.
По-моему, название, даже такое, было приятнее самого лекарства.
-- Ничего девчонка. Но без изюминки. Не spice girl.
     -- Между прочим, это Мисс Ленинградская область.
     --  Ох,  прошу  пардону, ваша миловидность. -- Он шутовски
поклонился перед окном. -- Впрочем, в вашем фанталэнде, похоже,
грядет государственный переворот. Скоро наша  Леночка  будет  у
вас королевой, президентом и премьер-министром.
     -- Не, Леночку ты не трожь.
     Я  уже  оделся  и  возился  с завтраком на кухне. Для себя
одного я не стал бы стараться, но Миша выразил  желание  плотно
перекусить.  Ему  все  не сиделось, он бродил от плиты к окну и
задумчиво шевелил губами.  Наконец  остановился,  поднял  палец
вверх и продекламировал:
     -- Заходите в магазин -- покупайте фантазин!
     -- По ебальнику получит то, что вас гнетет и мучит, -- без
паузы  добавил  я,  и  мы  расхохотались. -- Таких экспромтов я
насочинял вчера на томик собрания сочинений. И ни одного, чтобы
можно было бы использовать. Так что теперь твоя очередь думать.
     В офисе я  устроил  общее  собрание.  Популярно  объяснил,
насколько  нам  важен  этот  заказ,  парней  отправил творить в
соавторстве, а Леночку посадил на телефон гнать всю мелочевку и
договариваться с исполнителями. Работа закипела, и  сам  я  мог
закрыться  в  каморке,  называемой кабинетом директора фирмы, и
поиграть в "Doom". К обеду мы снова собрались в приемной.
     Леночка со  своей  работой  справилась,  но  Миша  и  Дима
выглядели смущенно.
     --  Почему-то  ничего  не  идет  в голову, -- оправдывался
фотограф. Развязности как не бывало. -- Только всякие идиотские
стишки, даже Димке.
     Наш компьютерщик за всю жизнь не срифмовал двух слов.
     -- Самое лучшее, что  получилось  --  вот,  --  и  он  без
выражения зачитал:
     В ваш не самый легкий час,
     На работе, дома, в поле
     Фантазин избавит вас
     От любой телесной боли.
     Лена  хихикнула;  это  выглядело  как  начало  истерики. Я
посмотрел на парней, но они пялились куда угодно, только не  на
меня.
     --  Абсолютный  маразм, -- подытожил я. -- Никаких стишков
на фиг не надо. Подумайте над концепцией, детали придут потом.
     Я прислушивался к своему голосу и  не  узнавал.  Казалось,
что  вместо  головы  у  меня  телевизор. Не было ни одной своей
мысли. Если это творческий застой, то вся надежда на мальчиков.
Но они, похоже, были готовы подвести.
     До меня издалека донесся голос Миши:
     --  Может,  это...  если  все  мы  в...  кризисе,   просто
передадим  заказ  кому-нибудь  еще.  Получим  свой  процент  за
посредничество...
     Нет, это  просто  массовый  гипноз.  Мы  все  участвуем  в
каком-то   паршивом   спектакле.   И   снова,  как  в  кабинете
фанта-фармского менеджера, я потрепал себя по щекам и  ущипнул,
а  затем  потянулся  к  карману и выудил из коробочки таблетку.
Точь в точь такую, как у Виталия Юрьевича.  Я  проглотил  ее  и
пелена разорвалась.
     Я  подтолкнул  коробочку  по  столу  ребятам;  ни о чем не
спрашивая они взяли по таблетке. Кроме Лены.
     Уже довольно поздно  вечером,  так  ничего  путного  и  не
придумав,  мы стали-таки расходиться. Леночка долго собиралась,
а потом предложила мне пригласить ее к себе. Я и сам хотел  это
сделать, да никак не мог понять, кто мы сейчас друг другу.
     После   прогулки   пешком  (романтические  влюбленные)  мы
устроились  в   полумраке   комнаты,   тихо   разговаривали   и
целовались.  Вдруг все пошло наперекосяк -- с того момента, как
у  меня  из  кармана  вывалилась  проклятая   коробочка.   Лена
прибавила освещения и встала спиной к окну.
     --  Слушай, а откуда вообще взялся этот Фанта-Фарм? Они не
звонили в офис...
     -- Тот тип позвонил мне прямо домой, с  утра  пораньше.  Я
еще  хотел  спросить  его,  почему  не  в контору, но он быстро
повесил трубку. Я думал, что ты дала мой  телефон,  потому  что
дело срочное...
     -- Я не давала. Я вообще услышала о нем только от тебя.
     -- Фанта-лэнд, -- пробормотал я.
     -- Что?
     --  Фанталэнд  -- волшебная страна, где все жрут фантазин.
Так придумал Миша. А королева этой страны -- на плакате у  тебя
за  спиной. -- Лена обернулась и посмотрела в окно. -- А еще он
сказал, что  мы  готовим  переворот  и  королевой  станешь  ты.
Обычная история. Что ты там увидела?
     Лена  все  еще  смотрела  в  окно,  не  слыша моих слов. Я
подошел и тоже остолбенел.
     С рекламного щита смотрела Леночка.
     Я  еще  подумал,  что  если  бы  это   увидел   Миша,   он
почувствовал  бы укол профессиональной ревности. Момент схвачен
грамотно, лицо как живое. Застывшая Лена по  эту  сторону  окна
казалась подделкой.
     --  Фанта-стика, -- прошептал я. -- Сегодня утром там была
Мисс Ленинградская область.
     -- Закрой занавески, -- произнесла наконец Лена. --  Я  не
хочу ничего знать.
     А мне вдруг захотелось проглотить еще пилюлю.
     --  Знаешь  что,  Леночка, -- сказал я, когда мы прошли на
кухню  и  яркий  свет  отрезал  возможность  того  напряженного
интима,  который мы пытались создавать на протяжении вечера, --
этот фантазин -- очень интересная штука. Не думай, что я  схожу
с  ума,  но  мне кажется, что он исполняет любые желания. Ну, в
пределах разумного. На это же намекал и  человек  из  фирмы,  с
которым  я  общался.  Прямо  он,  конечно, так не сказал, но...
Каждый раз, когда я съедаю таблетку, я получаю то, чего  больше
всего хочу. Я мечтал о хорошем денежном заказе -- мы его имеем.
В  другой  раз он подействовал как снотворное. А сегодня у всех
нас начала съезжать крыша -- фантазин ее поправил...
     -- А отчего она поехала? -- Лена посмотрела  мне  прямо  в
глаза. -- От твоего фантазина.
     Да,  это  так, подумал я. Хотя почему так? Мы работали и у
нас не клеилось. С тем  же  успехом  могло  не  быть  идей  для
рекламы какого-нибудь автосервиса.
     Лена прочла мои мысли по лицу.
     --  Это просто какой-то наркотик. А ты сел на него и ищешь
оправданий.
     -- Хорошо. Может, и так. Но  попробуй  сама.  Если  ты  не
получишь того, о чем мечтаешь... -- Я не знал, что будет тогда.
То есть знал, но в любом случае это было не в моей власти.
     Вдруг Лена решительно протянула руку:
     -- Давай.
     Я  вытащил коробочку и вытряхнул из нее маленькие пакетики
с сиропом. Стрелка на  полиэтилене  указывала,  где  надорвать,
чтобы  выдавить  содержимое в ложку. Стоит ли говорить, подумал
я, что это лекарство еще и меняет произвольно упаковку?
     Лена выдавила содержимое пакетика прямо на язык; я  сделал
то же самое.
     -- Теперь, может, ты скажешь, что загадала?
     --  Нет.  Пока  что  я хочу домой, как ты на это смотришь?
Такое желание сбудется?
     -- Не останешься?
     -- Нет. -- Она вдруг погрустнела и заговорила нежно и  как
бы  извиняясь:  --  Правда,  я сегодня очень устала. И чувствую
себя неважно. Отвези меня домой.
     Мы  снова  стали  влюбленными,  только   не   пылкими,   а
печальными.  Грусть  была  светлой; такие чувства двигают рукой
поэта, когда он создает лучшие строки в своей жизни.
     Вернулся я далеко за полночь и сразу заснул.
     Этой ночью сон был куда приятнее вчерашнего.  Мне  снилась
Лена; мы занимались любовью, и это было нечто бесподобное. Мы и
вообще  хорошие  любовники, но, прошу прощения за каламбур, то,
что происходило во сне, нам и не снилось. Может, просто потому,
что это был сон.
     Утром (я проснулся  рано,  но  чувствовал  себя  прекрасно
отдохнувшим)  первым делом я взглянул на рекламный щит. На меня
смотрела не Леночка, а Мисс Область, Виктория М-м-м...  как  ее
там...
     В голове что-то щелкнуло и загудело. Виктория эм...
     Я бросился к стеллажу и откопал школьный выпускной альбом.
Лихорадочно    перекидывая    толстые    картонные    страницы,
всматривался в полудетские лица одноклассников. Вот!
     Господи, что же это было с моей головой? Вика Мартова. Моя
первая любовь, ныне Мисс Ленинградская область, заглядывающая в
мое окно с плаката фирмы  Fanta-Farm.  Это  она,  и  совершенно
непонятно,   почему  я  думал  иначе.  Да  ведь  она  почти  не
изменилась!
     Так-так-так, погоди, заговорил я  сам  с  собой.  С  твоей
головой может быть что угодно, но Леночку на этом плакате вчера
видел не ты один. Звони ей прямо сейчас!
     Я набрал номер, и трубку на том конце сняли почти сразу.
     -- Леночка, прости, что я разбудил...
     -- Я уже не сплю, ничего. Что стряслось?
     -- Что ты видела вчера на рекламном щите у меня из окна?
     -- Не надо... -- ее голос сразу потускнел.
     --  Но  Леночка, это очень важно. Иначе я буду думать, что
спятил.
     -- Нет, ты не спятил. Ты это действительно видел.
     -- Что -- это? Скажи же. Назови.
     -- Не  надо,  пожалуйста...  --  Совершенно  непреодолимая
стена, не каменная, но еще более неприступная.
     -- Ладно. Прости. -- Я жалел, что так вцепился в нее.
     -- Знаешь, что... Откажись от этого заказа...
     -- Что? От Фанта-Фарма? Почему?
     Она не отвечала.
     --  Лена!  Почему  отказаться?  Что  случилось? Приехать к
тебе?
     Она молчала. Я уже догадывался,  в  чем  дело.  Не  точно,
несколько  вариантов кружились в голове, и что-то говорило мне,
что один из них -- верный. А возможно и несколько. И вдруг черт
дернул меня попробовать наудачу:
     -- Я знаю, что тебе снилось. Разве ты не получила то, чего
хотела? Даже сделав все, чтобы не получить? -- И добавил  после
паузы: -- Ну и как тебе фантазин?
     Линия  разъединилась.  Жаль,  что я не видел в этот момент
Леночкиного лица, представляю, какая гамма выражений  пробежала
по нему.
     Но в одном она права. С этим фантазином надо завязывать. И
с лекарством,  и  с  фирмой. Ощущение от этой мысли было такое,
будто я пришел к ней  логическим  путем.  Но  сначала  все-таки
поговорить с Виталием Юрьевичем.
     Как  ни странно, телефона фирмы Fanta-Farm у меня не было.
Кроме номера в Хельсинки, написанного на коробочке.  Я  заказал
срочный   междугородний   разговор   и  попросил  соединить  со
справочной в Выборге. Минут через пятнадцать я  уже  говорил  с
ними,  но  о  существовании представительства Фанта-Фарма им не
было известно.
     -- Минуточку, девушка! -- Я порылся в  записной  книжке  и
продиктовал  адрес,  по  которому  нашел  менеджера  рекламного
отдела. После минутного ожидания мне строго сообщили:
     -- На этой улице нет дома с таким номером.
     Вот так. Я повесил  трубку.  Никаких  проблем  в  связи  с
отсутствием  их  возможного источника. Интересно, что скажет на
это Леночка? И над чем сегодня будут  работать  парни,  Дима  и
Миша?
     Но  коробочка  фантазина  лежала в кармане как ни в чем не
бывало. В ней опять были капсулы; я  раздавил  одну,  и  оттуда
высыпался  порошок. Может, ни вчерашнего, ни позавчерашнего дня
вообще не было? Я оглядел коробочку со всех сторон -- как  я  и
подозревал,  ни намека на надпись о необходимости параллельного
лечения. Только -- "Беречь от детей!" Я  подумал,  что  следует
добавить:  "А  также от подростков, стариков и людей в расцвете
лет". Зачем я вообще купил эту отраву?
     Реклама! Рекламный щит и Вика Мартова,  протягивающая  мне
яд, чтобы отомстить за какой-то забытый грех молодости.
     Я  бросил  взгляд в окно -- и все окончательно спуталось в
голове. На щите была реклама какого-то автосервиса, а на  меня,
держа  маленькую,  будто игрушечную машинку на ладони, смотрела
Леночка.
     Как живая.

     Alter omnia

     -- Спокойно ночи, дорогуша,  --  сказала  Лиз  и  натянула
одеяло до ушей.
     Дорогуша  --  она  называла  меня так, а я звал ее Лиз. Мы
познакомились  еще  в  те  советские  времена,   когда   всякое
подражание  западному  было  шикарным.  Мое  прозвище появилось
позже, когда модными стали педики. Если уж жить с человеком, то
как-то надо друг друга называть, а всякие "зайчики", не  говоря
об  именах  или  --  упаси  бог!  --  фамилиях,  вызывают у нас
тошноту. Это то немногое, что объединяет  нашу  примерную  чету
спустя десять лет после свадьбы.
     Я  повернул лампу к себе и вытащил из кучи на полу книжку.
Наша супружеская кровать  разделена  посредине  проходом,  куда
каждый  сваливает все, что может понадобиться ночью. Два плеера
и  десяток  кассет,  стопка  модных  журналов,  уползающая  под
кровать  Лиз, мои бумажки и книжки, а также всякие шмотки -- но
эта книга лежала сверху.
     Я купил ее сегодня. Новая книга Виталия Москвина. Я скупал
все книги этого автора и читал их по нескольку раз от корки  до
корки.  Даже  не смотря на то, что заранее знал, о чем написано
на каждой странице. Нет -- именно  поэтому.  Я  все  ждал,  что
следующая книга будет его, а не моей. Но ничего не происходило.
Вернее, происходило черт знает что!
     Я не написал ни одной книги, но сочинил множество. Сколько
я себя  помню,  мой  мозг работал на два фронта. Одно полушарие
занималось текущими делами --  я  куда-то  шел,  что-то  делал,
разговаривал,  занимался любовью, -- и полголовы вникало во все
эти проблемы. А вторая половина придумывала.  Романы,  повести,
рассказы,  стихи  --  все  было классным. Не будь я собой, я бы
читал только эти книги. Но писать  их  у  меня  не  получалось.
Может  быть, потому, что когда я пытался делать это, включалось
другое  полушарие,  а  оно  было  создано  для  всякой   прочей
дребедени,  только  не  для  сочинительства.  И я ничего не мог
поделать.
     Омерзительная работа, в которой я увяз, добывая средства к
существованию -- а у меня уже была полноценная семья, и  какими
бы  странными  ни были отношения с Лиз, дочку я любил -- работа
моя заключалась в том, что я набирал на компьютере  тексты.  На
профессиональном  языке  это называется кодированием, а на деле
это лекарство от здорового образа  жизни.  Дома  у  меня  стоит
компьютер,  издательство  "Августа"  дает мне поганую рукопись,
через неделю я отдаю эту самую рукопись и дискету,  а  в  конце
месяца получаю деньги.
     Деньги!  К  деньгам  я  стал испытывать легкое отвращение,
потому что  они  попали  в  прямую  зависимость  от  того,  что
программисты  называют  "топтать  кнопки". По крайней мере -- к
деньгам из "Августы". Но если бы не эта работа, я так бы  и  не
узнал про Виталия Москвина.
     Несколько  лет  назад  мне довелось посетить пару раз одну
литературную  тусовку.  Лиз  назвала   эти   сборища   "рыбными
четвергами".  Может  быть,  стихи,  которые  я  писал,  были не
гениальны, но во всяком случае грамотны. А  в  той  компании  я
чувствовал  себя  усталым,  тупым  и бездарным. И перестал туда
наведываться. Но  там  я  познакомился  с  ним  --  с  Виталием
Москвиным.  Хотя какое знакомство -- оказалось достаточно одной
беседы,  чтобы  понять,  что  в  этом  знакомстве  нет   нужды.
Сероватый, вяловатый, бездарноватый -- даже отрицательные черты
были  в  нем  какие-то  уполовиненные. Совершенный недочеловек.
Впрочем, это теперь я так злопыхаю, а тогда забыл о нем сразу.
     А пару лет спустя после той  встречи  в  издательстве  мне
дали  рукопись. Тоненькую, страниц сто пятьдесят на машинке. На
титульном листе было написано его имя. Я тут же  прочел  первый
абзац.  А  вот  текст  был  мой.  С тех пор мои тихие несчастья
перерождаются в буйную манию.
     Я почитал книгу минут десять и  бросил.  Все  и  так  было
слишком  хорошо  известно мне. Этот ублюдок даже запятые ставил
там, где это мог бы сделать я.  Повторение  пройденного.  Лучше
продолжить  очередную  свою  историю,  которая  увлекла  меня в
последние дни. Перед сном я обычно  смотрел  как  бы  фильм  по
своему роману. Точнее, сериал, по придуманному за день кусочку.
     Вскоре  я  заснул,  а  под  утро  пришел сон. Все было как
наяву, я сидел за своим столом, а напротив сидел  еще  один  я.
Этот  второй  я  только  что появился; он развалился на стуле и
сказал:
     -- Ну, здравствуй... дорогуша!
     Тут до меня дошло, что это  не  совсем  сон.  Что  человек
напротив -- мой двойник, и ему чего-то от меня надо. И сразу же
почувствовал,  что  это не так. Все, что он хотел у меня взять,
он получил, а теперь просто зашел  поглумиться.  Показать  свою
силу и безнаказанность.
     -- Догадался, умненький ты мой! Все правильно. -- Он делал
умильную рожу и растягивал гласные.
     -- Что ты хочешь?
     --  Чем  занимаемся?  -- проигнорировал он вопрос. -- А-а!
Пописываем!
     Я посмотрел на экран. Там красовался мой текст!  Это  была
новая  история,  та часть, которая дошлифовывалась вечером. И я
-- я ее написал! Чтобы удостовериться в этом, я занес руки  над
клавиатурой, и через минуту появился последний абзац.
     -- Вот и славненько, -- сказал двойник и завладел мышью. Я
непонимающе  следил  за его действиями. Он скопировал мой текст
на дискету и сунул в карман.
     -- Зачем ты это сделал?
     -- Душечка! -- Лиз иногда называла меня и  так.  --  Мы  с
тобой  --  одно целое. Неужели тебе жалко дать почитать это, --
он постучал пальцем по карману, -- самому близкому человеку  на
свете.  Самому  себе!  -- последнюю фразу он рявкнул, подавшись
вперед.
     -- Что? Я ничего не понимаю. Если  ты  --  это  я,  то  ты
должен знать все не хуже меня.
     --  А  вот  и  нет.  Я  --  не совсем ты. Я -- твоя лучшая
половина. Я избегал встреч с тобой,  я  боялся  твоего  дурного
влияния.  Ведь  ты весь такой несчастливый. А я -- наоборот. Но
по большому счету, мы ближе, чем родные братья.
     -- Почему бы нам, вместо этого мистического  свидания,  не
встретиться наяву, по-человечески. Мне кажется, ты знаешь много
того, что мне хотелось бы выяснить.
     --  Да,  я  знаю  все,  что тебе интересно. Ведь я -- твоя
счастливая и удачливая половина. Все, что у  тебя  плохо  --  у
меня хорошо. И наоборот. Но у меня все хорошо! А встретиться мы
можем только здесь.
     -- Ладно. Все равно -- все это обычный сон.
     --  Сон?  --  он  вскинулся.  -- Да, это сон, но не совсем
обычный. Дай-ка свою руку, -- он хихикнул: -- чуть не сказал --
мою.
     Я положил кисть на стол ладонью вверх.
     -- Не, не так. -- Он перевернул ее. -- Теперь потерпи,  --
и сильно ущипнул тыльную сторону кисти.
     -- Э! Э! -- Я отдернул руку; выступила капелька крови.
     --  Ну  что, ты проснулся? Говорят, это лучший способ уйти
от кошмара -- ущипнуть себя во сне. Правда, когда снятся всякие
гадости, никто  не  вспоминает  о  нем.  Проснувшись,  посмотри
первым  делом  на  мое  доказательство.  Ты  будешь носить его,
наверное, не одну неделю.
     -- Хорошо. Допустим, я тебе верю. А где обитает моя лучшая
счастливая половина? Во сне?
     -- Он допускает, что верит мне! Да  провались  ты  в  свою
паршивую нищенскую конуру к своей жене, с которой ты забыл, что
такое  любовь!  Я  не  Исус  Христос, и мне твоя вера на фиг не
нужна!
     -- Не ори. Так где ты  все-таки  находишься,  господин  Я,
если не в моей конуре и не с моей женой?
     --  Хороший вопрос. Ты, умник, на него ответил бы лучше. Я
и сам толком не знаю. -- Он посерьезнел и как-то погрустнел. --
Может, моей заслуги в этом нет. Я думаю, что я  живу  в  другом
рукаве  реки времени. Когда-то время разделилось на два потока,
и все люди оказались и здесь, и там. Но перед  тобой  --  перед
нами  -- в это мгновение, наверно, стоял выбор. Принципиальный.
Одного из нас слегка тряхнуло, и он сделал не так, как  другой.
Это моя гипотеза.
     -- А как ты попадаешь сюда?
     --  Не  знаю.  Я  давно  уже  бывал  в  твоих снах, только
прятался. И брал твои идеи. Ведь они же и  мои?  А  у  меня  по
сравнению с тобой башка абсолютно деревянная.
     Он помолчал; и мне было нечего сказать.
     --  А  потом  я  вдруг  попал  в  чужой сон. И еще. Всего,
случается, бываю во снах нескольких человек. Наверно, тех,  кто
тоже разные в