спусковой  крючок.  Я  даже  не  стал
отпрыгивать.  Реакция у меня вообще неважная, за последние часы
здорово обострилась. Но не быстрее же пули. Выстрелов,  однако,
не было. Странно, что его "калашников" стоял на предохранителе.
Странно также, что я тут же не превратил его в кровавое месиво.
Но  ничего  странного не было в том, что второго шанса я ему не
оставил. Я огрел его дубинкой по уху;  в  этот  раз  получилось
куда  профессиональнее:  он  упал  без  сознания, из-под головы
вытекла кровавая лужица. Череп, конечно, резиной не  раскроить,
но его ухо наверняка теперь будет вполне боксерское.
     Вывод  из  приключения  я  сделал  следующий:  человеку  с
оружием нельзя  давать  возможности  применить  его.  Кто  взял
автомат, тот сам виноват.
     Я  склонился  над  раненым,  поднял его оружие и отстегнул
магазин: он был полный. Тот солдатик,  которому  ствол  вручили
сегодня  утром, сам им тоже не воспользовался. Зато мой арсенал
теперь насчитывал патронов сорок. Или  пятьдесят.  Жить  можно.
Если  не  стрелять  очередями.  Я  переставил предохранитель на
одиночные и высунулся на улицу.
     Внешне все было спокойно, но теперь в каждой  щели  сидели
давешние  наблюдатели,  только  вооруженные.  Я зашел во двор и
поднялся на чердак дома. По крышам можно отойти на  квартал  от
этого места, и там, где я спустился, было безопаснее.
     Теперь  я направился к вокзалу. Городские бои мне порядком
надоели, если уж вести  партизанскую  войну,  то  в  лесу.  Мне
хотелось  с  наименьшими приключениями покинуть город; на худой
конец добраться до дома, а железнодорожная  ветка  проходила  в
километре-двух от него.
     Улочка  была  пуста,  лишь  несколько  трупов  валялись на
тротуарах, а на проезжей части стояли две столкнувшиеся машины.
Я крался вдоль  домов,  осторожно  заглядывая  в  подворотни  и
парадные;  никого  не  было. Вдруг со стороны вокзала раздались
выстрелы,  взрыв  гранаты;  отъехал   автомобиль.   Перестрелка
продолжалась,  кажется,  лопнула покрышка, машину занесло и она
перевернулась. Преследователи приближались к этой улице.
     Мне ничего не оставалось, как броситься к ближайшей двери,
оказавшейся входом в булочную. Магазин успели открыть, пока еще
все находились в своем уме, а закрывать уже никого не  нашлось.
Внутри  было  темно и пусто. Я пытался заклинить входную дверь,
когда почувствовал быстрые шаги за спиной. Резко обернувшись, я
успел треснуть метнувшуюся ко мне  тень  прикладом  по  верхней
части. Та пискнула и растянулась на полу.
     Чиркнув  зажигалкой,  я  присел  рядом на корточки, ожидая
любого коварства. Это была девушка,  и  похоже,  что  мой  удар
сломал  ей  нос и выбил все передние зубы. Так что сюрпризов от
нее  ждать  было  бесполезно.  Я  закурил  и  погасил   огонек,
продолжая  задумчиво сидеть рядом. Время едва еще перевалило за
обеденное,  но  усталость  наваливалась   страшная.   Постоянно
приходилось  бегать, драться; голова тоже работала напряженно и
в непривычном направлении. Полумрак, с улицы уже не  доносилось
ни  звука,  а  тут еще девушка... Она, правда, страшно хрипела,
булькая своей кровью, и -- цоп! -- тонкая рука сжалась на  моем
горле  и дернула вниз. Я потерял равновесие и повалился на нее;
сигарета зашипела в кровавой каше рта.
     Автомат висел у меня на животе дулом кверху, а руку, после
того, как засунул зажигалку в карман, я  положил  на  спусковой
крючок. Теперь автомат был между нами, и он выстрелил. Один раз
--  ведь  я  переставил его на одиночные. В лицо плюнуло огнем,
порохом и обгорелой плотью, а рука отпустила мое горло. Я встал
на  четвереньки,  и  оружие  загремело  по  каменному  полу.  Я
удивился,  что  слышу  этот  звук,  казалось, что слух вернется
нескоро. Отеревшись рукавом, я разглядел,  что  девушке  снесло
лицо начисто.
     Ничего не оставалось, как устало выругаться.
     Я  отполз  к  прилавку  и поднялся на ноги. Пошарил и взял
какую-то булку. Она показалась резиновой, хотя была еще свежей.
В голове стали метаться шальные мысли, так бывает за минуту  до
засыпания.  Я  подумал,  что  можно  пошарить  в  кассе.  И что
девушка, должно  быть,  еще  теплая.  А  соседний  прилавок  --
кондитерский,  но  хочется  мяса,  а  не  сладостей.  И  еще до
невозможности хочется спать.  Хоть  несколько  минут.  Организм
просил тайм-аут.
     Сделав  последнее  усилие,  я  сломал  столик,  на котором
старухи распихивают  покупки  по  кошелкам,  и  заклинил  одной
ножкой  входную  дверь.  Обшарив безлюдные подсобные помещения,
тем же образом запер служебный выход во двор. Теперь можно было
обрести немного покоя.
     В кабинете директора магазина стояло кресло, в  котором  я
растянулся.   Автомат   положил   на   колени,   предохранитель
переставил на автоматическую стрельбу. Спросоня можно оказаться
не столь метким. Вырубился мгновенно. И тут же пришел сон.
     Раньше бывали просто кошмары. И теперь  все  началось  как
обычно.  Какая-то комната, довольно большая, даже очень большая
--  посредине  свод  подпирает  колонна.  Вся   она   уставлена
двухэтажными  кроватями,  и  на  каждой спит человек. По одному
человеку.  Мужчины  и  женщины,  и  дети  --  те   так   совсем
безобразны:  выражение  невинной  тупости на расслабленном лице
способно привести меня в невменяемое состояние. Если кто-то  на
небесах  задался  целью свести людей с ума, то таким образом он
нашел ключик и ко мне.
     Была страшная тишина, я  шел  через  эту  комнату,  а  она
оказалась   огромной,   совершенно  нескончаемой,  ботинки  мои
громыхали по каменному полу, как будто звонил колокол. И я  все
еще  держал  автомат,  иногда  он лязгал о кровати, но никто не
просыпался. Они, как и  положено,  дышали,  храпели,  бормотали
что-то неразборчиво или вскрикивали, переворачивались с боку на
бок,  свешивали руки или высовывали голые ступни в проход. Меня
тошнило, страшно кружилась  и  раскалывалась  голова,  хотелось
упасть и умереть.
     Но они не спали.
     Они  притворялись, а на самом деле следили за мной. Во сне
проходила их жизнь, и слава богу! Спящие безопасны -- когда они
все просыпаются, начинается Армагеддон.

     Девушка с рекламного плаката

     Под моими окнами проходит оживленная улица. Между проезжей
частью и домом (а я живу на втором этаже) прямо  напротив  окна
торчит  огромный  рекламный  щит.  Его  установили  недавно, не
перпендикулярно дороге, а под небольшим углом; с тех пор ко мне
в  комнату  постоянно  заглядывает   какая-нибудь   симпатичная
девушка.  Время  от  времени  они  меняются,  были даже периоды
безликих плакатов -- пачка сигарет, парящая  над  американскими
небоскребами,  --  но  как  правило  там  все-таки девушки и, в
общем, приятные.
     Я и  сам  содержу  маленькую  рекламную  контору,  которая
влачит   бессмысленное   существование  в  ожидании  настоящего
заказа. Вроде такого щита. Лена,  моя  секретарша,  очень  даже
могла   бы   украсить  такой  огромный  плакат,  независимо  от
предмета,  который  соблазняла  бы  вас  купить:  таблетки   от
головной боли, лимонад, презервативы или автозапчасти. Фотограф
Миша  в  начале работы над каждым проектом неизменно предлагает
сделать Леночку рекламным лицом  очередного  заказчика.  Теперь
мне  надоело,  а  поначалу я отвечал что-то вроде того, что эта
шваль не заслуживает даже надписей углем на стенах, довольно  с
них  наших  листовок и самоклеек. Леночка -- лицо нашей фирмы и
больше ничье.
     Хотя, пожелай того заказчик вот  такого  щита  --  и  Лена
украшала  бы  его.  Или  я  потерял  бы  секретаршу  и подругу.
Впрочем, черт его знает...
     В  окно  заглядывало  лицо  девушки,  страшно  похожей  на
Леночку. Но не она. Я почему-то был уверен, что это -- девушка,
которую я когда-то давно знал. Мы вместе учились в школе, я был
в нее влюблен и даже несколько раз приглашал на свидания. Потом
она вроде бы поселилась где-то в пригороде. Многие мои знакомые
детства жили теперь там.
     Черт возьми, я даже не мог вспомнить, как ее звали.
     Девушка со щита уговаривала отведать таблетки. FANTAZIN --
было написано  на  коробочке,  а  слоган  поверх  всей картинки
гласил: "ФАНТАЗИН -- боль в прошлом".
     Довольно идиотское название для лекарства,  подумал  я,  и
заметил  логотип  фирмы  в  углу  коробки: FANTA-FARM, и гном с
мечом и таблеткой вместо щита. Ничего более дурацкого придумать
было нельзя. Вот если бы эту рекламу заказали моей фирме...
     Если бы я делал эту рекламу! Я плюхнулся на диван,  закрыл
глаза,  и  перед  мысленным взором прошла череда плакатов, один
лучше другого. Половину  из  них,  правда,  выполнить  было  бы
нереально,  -- что правда, то правда, меня порой заносит, -- но
оставшихся хватило бы на шикарную кампанию. Может,  вытеснившую
даже   прочие  препараты,  кроме,  разве  что,  анальгина.  Это
название нацарапано у всех  на  внутренней  стороне  черепа,  а
мозги пропитаны им, как губка.
     Fantazin.
     Под конец рабочего дня я решил съездить в офис. Интересных
дел не  было,  а  с  текучкой  справлялся  Дима  -- четвертый и
последний сотрудник фирмы. Десять  часов  он  сидел  у  нас  за
компьютером,  потом  ехал домой и еще десять шарил по серверам.
Четыре оставшиеся часа в сутки он тратил на дорогу  домой  и  в
офис,   еду  и  сон.  Если  бы  наши  компьютеры  подключить  к
Интернету, он бы сэкономил на поездках.  Правда,  тогда  бы  он
копался в сети все двадцать часов...
     Когда  я  вошел  в  приемную, официальная Леночкина улыбка
сменилась дружеской. Мне нравилось наблюдать, как  меняется  ее
лицо;  иногда я даже специально расстраивал ее, а потом утешал,
и она знала, зачем я это делаю, но все равно  расстраивалась  и
утешалась  искренне.  В видеорекламе выразительности ее лица не
было бы цены.
     -- Здравствуй, Леночка.
     -- Здравствуй.
     Это приветствие нужно было, чтобы определить, в  каких  мы
отношениях  в данный момент. Мы были одновременно начальником и
подчиненной, добрыми  друзьями,  романтическими  влюбленными  и
циничными  любовниками.  Не  буквально одновременно -- эти роли
постоянно менялись.
     -- Чем занимаешься?
     -- Собираюсь уходить.
     Мы были друзьями. Можно было пригласить ее на чашечку чая,
но она  отказалась.  Ей   надо   было   съездить   к   какой-то
родственнице.  У  той  на прошлой неделе был день рождения. Или
будет  на  следующей  --  неважно.  Важно,   что   сегодня   --
единственная возможность навестить ее.
     -- А что парни?
     --  Мишка  свалил  еще  днем,  ему  делать нечего, а Димка
пашет.
     Мне тоже здесь нечего делать. Улюлюкнул телефон, но звонил
не клиент с большим заказом, а Леночкина подружка.  Я  побродил
по  приемной,  подошел  к  двери  и  помахал  Леночке рукой; не
отрываясь от разговора, она сделала ответный  жест.  В  дверном
проеме я вдруг остановился и обернулся.
     --  Минуточку,  --  сказала  Лена в трубку и уставилась на
меня.
     -- Кстати, ты знаешь, что такое -- фантазин?
     -- Что?
     -- Ничего. До завтра.
     По дороге домой я задержался у аптечного  ларька  и  купил
этот  проклятый  фантазин.  И еще всю дорогу пытался вспомнить,
как звали ту школьную подругу, но так и  не  смог.  А  ведь  мы
целовались, и я шептал все уменьшительные варианты ее имени.
     Я  не стал ничего специально готовить или разогревать себе
на ужин. Посмотрел телевизор, потом вынул коробочку  лекарства.
На  бумажке, вложенной в нее, было написано, что таблетки можно
принимать при головной, зубной, сердечной  боли,  при  травмах,
гастрите и язве желудка, ожогах и -- список тянулся бесконечно.
Просто какой-то универсальный препарат. Панацея.
     В  коробочке были не таблетки, а капсулы. Я раздавил одну,
и  на  пальцы   высыпался   голубоватый   порошок.   Совершенно
безвкусный   --  я  лизнул  его;  ощущение  было,  что  во  рту
мелкий-мелкий  песок.  Кристаллики   долго   не   растворялись,
пришлось проглотить их.
     Перед  сном я съел капсулу фантазина целиком. Сам не знаю,
зачем.
     В десять  утра  в  моей  квартире  раздался  междугородний
телефонный звонок.
     -- Здравствуйте. -- Приятный мужской голос. -- Зовите меня
просто  Виталий  Юрьевич.  Я  менеджер  рекламного отдела фирмы
Fanta-Farm. Слышали про такую? Нам требуется  провести  хорошую
рекламную кампанию. Нашего нового препарата.
     -- Фантазин?
     --  Именно.  -- Голос просто наполнился удовлетворенностью
до краев. -- Способно ли ваше агентство взяться за эту  работу.
Вот что я хотел бы узнать.
     "Взяться-то  любой  дурак  способен",  -- мелькнула мысль,
потом я вспомнил вчерашние прожекты и то, как  долго  мы  ждали
настоящего большого заказа.
     -- Я даже думал уже, что как можно сделать.
     --   О!   Чувствую  профессионала.  Пришлите  курьера,  мы
передадим   необходимые   материалы.   Наше   представительство
находится в Выборге...
     --  Я  приеду сам. Я обязательно принимаю непосредственное
участие в работе над каждым проектом.
     -- О! Я не ошибся. Мы с вами профессионалы. -- Он  сообщил
адрес и посоветовал, как лучше добраться. -- Жду вас в половине
третьего.
     --  А почему вы позвонили мне домой, а не в офис? -- но из
трубки уже доносились короткие гудки.
     Я позавтракал фруктами и отправился в путь.
     Выборг мне очень нравился. Я  вообще  люблю  прибалтийские
города,  во  всяком  случае те, где доводилось бывать. Впрочем,
любой город, в  котором  оказываешься  проездом  (а  почти  все
путешествия  -- дорога из дома домой), оставляет воспоминания о
мелких необычных происшествиях. Все, что  в  них  происходит  и
встречается  --  самое  обыкновенное, но оно видится что ли под
другим углом. Тени от солнца других широт.
     Виталий Юрьевич дожидался меня в своем кабинете. К нему не
было барьера  из  секретарш  и  охранников.   Представительство
Fanta-Farm  размещалось  в  маленьком  двухэтажном особнячке, и
судя по запаху где-то там  была  еще  столовая  или  кафе.  Сам
менеджер  рекламного  отдела внешность имел совершенно никакую.
Составляя фоторобот этого человека, можно получить что  угодно.
Единственной  особой  приметой были восклицания в начале каждой
фразы.
     -- О! Я вас жду. -- Когда я открыл дверь, он торчал  около
нее,  а не за столом, так что создалось впечатление, что хозяин
кабинета действительно нетерпеливо поджидал меня под дверью.
     На специальном столике лежала  стопка  приготовленных  для
меня  бумажек  и  фотографий и горка коробочек. Fantazin. Кроме
уже известных мне капсул, лекарство было в таблетках, порошках,
каплях, даже в баллончиках с распыляющей насадкой.
     Я  вспомнил  ощущение  песка   на   зубах.   Неужели   эти
кристаллики  растворяются?  Почему-то очень ясно представилось,
как они до сих пор лежат на дне желудка, такие же голубоватые.
     На стене  красовалась  маленькая  копия  плаката  напротив
моего  окна.  Совершенно  точно,  это  она, моя одноклассница и
первая любовь. Как только ее зовут?..
     Виталий Юрьевич  налил  в  две  чашечки  кофе  и  принялся
объяснять,  что  компания  хочет  от  меня.  И вдруг я с ужасом
понял, что ничего не понимаю. Даже  отдельных  слов,  будто  он
говорил  на незнакомом мне языке, -- ощущение из страшного сна.
Я потер щеки и незаметно ущипнул себя, потом попросил менеджера
повторить сначала. Что-то я себя неважно чувствую.
     Он механически улыбнулся и  вынул  из  кармана  коробочку.
Fantazin.  В  этой  были таблетки, одну он протянул мне, другую
заглотнул  сам.  Я  взял  таблетку  двумя  пальцами.  Она  была
странного вида: диаметром больше обычной и тоньше. Как монета.
     --  О!  --  воскликнул  мой  собеседник.  -- Глотайте. Это
поможет. Мы все  пользуемся  только  лекарствами  нашей  фирмы.
Такое правило. И все работники Fanta-Farm абсолютно здоровы.
     -- Похоже, ваше лекарство лечит от всех болезней.
     --  Не  от  всех.  И  не  лечит.  Фантазин устраняет любые
неприятные симптомы. Все симптомы. Человеку становится  хорошо.
Но  лекарством  нельзя злоупотреблять. Болезнь-то продолжается.
Мы обязательно указываем на  каждой  коробке,  что  параллельно
необходимо проводить обычное лечение.
     Никакой  подобной  надписи на своей коробочке я не помнил,
но не стал говорить об  этом.  Мне  почему-то  показалось,  что
вернувшись   домой  я  увижу  эту  фразу  и  на  коробке,  и  в
инструкции. По-моему даже, она там была.
     Мы вернулись к обсуждению  рекламной  кампании.  Разъяснив
все  вопросы  и  собираясь  уже  уходить,  я  бросил  взгляд на
плакатик на стене. Девушка с забытым именем. Я спросил:
     -- Виталий  Юрьевич,  удовлетворите  мое  профессиональное
любопытство. Кто делал вот это?
     --  О!  Мы  сами.  Наше представительство здесь -- это мой
отдел и лаборатория.  Кстати,  очень  хорошая  лаборатория.  На
самом  современном  уровне.  Лучшие  фармацевты  России.  А  на
плакате,  между  прочим,   --   Мисс   Ленинградская   область.
Виктория...   М-м-м...   не  то  Моргунова,  не  то  Моргулова.
Выскочило из головы. Очень симпатичная девушка.
     Нет, не она, подумал я. Не помню, как звали ее,  но  точно
не Виктория и фамилия точно не на М.
     Всю  обратную  дорогу  в  голове  вертелись  стишки. Самой
пристойной рифмой была фантазин -- кретин.
     В офис ехать  было  уже  поздно,  и  я  приволок  сумку  с
образцами  домой. Позвонил Леночке, объяснил ситуацию. Она даже
захлопала в ладоши:
     -- Двадцать щитов и на пятьдесят тысяч баксов  в  газетах?
Значит, живем?!
     -- И это только начало.
     --  Ты  говоришь,  фантазин?  -- ее голос вдруг стал очень
серьезным. -- Я вчера была в гостях у тети, она рассказала  про
свою  школьную подругу. Та недавно умерла от рака. Она ела этот
фантазин  до  последнего  дня  и  чувствовала   себя   неплохо.
Выглядела,  по  крайней  мере. Тетя говорит -- никакой боли и в
сознании.
     -- Наверно, это действительно  что-то  фантастическое,  --
мне  не  хотелось говорить о своих опытах с этим лекарством. --
Слушай, Лена, я страшно устал, так что ты разыщи Мишу, пусть он
завтра утром заберет у меня сумку с этим барахлом. С образцами.
С завтрашнего дня начинаем работать.
     Сам я попытался начать работу сразу же. Только эффект  был
на уровне давешнего "кретина". Черт побери, ведь это было вчера
-- куча распрекрасных идей! Куда они подевались?
     Часам  к  одиннадцати я дошел до предела. Нервы взвинчены,
кровь кипит от злобы, голова тупая, как том истории КПСС. Бог с
ним, что в таком состоянии нельзя работать, но ведь  и  заснуть
невозможно!
     Я  заварил  крепкий сладкий чай (может, как снотворное это
не лучшее средство, но  вполне  сойдет,  чтобы  успокоиться)  и
проглотил капсулу фантазина. Потом достал из коробочки еще одну
и  раздавил  ее.  На ладонь брызнул матовый, слегка голубоватый
сироп, так неожиданно, что я вздрогнул. Такой же безвкусный, но
еще более противный, чем порошок. Очень похожий  на  сперму.  Я
тщательно  вымыл руки и улегся с книжкой. Уснул я, по-моему, не
успев перевернуть страницы.
     Мне снилась девчонка, в которую я  был  влюблен  в  школе.
Такой,  как  я  ее  знал  в  четырнадцать  лет.  Она смеялась и
предлагала мне попробовать фантазин. Таблетки были  размером  с
блюдце  и  тонкие,  как бритва. Она поднесла одну к своему рту,
губы раздвинулись, как утиный клюв,  и  поглотили  таблетку,  а
девчонка  превратилась  в молодую женщину с рекламного плаката.
Она съела еще  таблетку  и  превратилась  в  Леночку.  Потом  в
Виталия  Юрьевича.  И все они предлагали лекарство мне, но я не
хотел и боялся. Вдруг я догадался,  что  следующее  превращение
будет  в  меня,  и  таким  образом  я буду вынужден тоже съесть
таблетку. Логика сумасшедшего, но во сне она  была  безупречна.
Слава  богу,  меня  разбудил Миша, пришедший за моей добычей из
Выборга.
     Пока я приводил  себя  в  порядок,  наш  фотограф-художник
слонялся по квартире и наконец заметил рекламный щит под окном.
     -- Тр