твердая, но хрупкая, соскочит резец - вот и трещина, и
начинай сначала.  В  кустах  зашуршала,  засопело,  как  будто  через  них
ломилось стадо коз. Ребятишки  воображали,  что  подкрадываются  бесшумно.
Н'Даннг  сдержал  улыбку,  отложил  резец  и  рассматривал  почти  готовую
фигурку. Это было крохотное,  но  точное  подобие  дракона,  которого  они
прикончили в Змеином Ущелье: пучеглазого, с длинными шипами  на  хвосте  и
крыльях. Целая жизнь пролетела с тех пор. Годы отняли у него прежние  силу
и быстроту движений, но пощадили то, чем он больше всего дорожил - память.
Образы, которые она хранит, Н'Даннг пытается теперь оживить  в  деревянных
фигурках...
     С воплями и  смехом  из  кустов  вывалилась  жизнерадостная  команда.
Первым к пещере подбежал вожак, сорванец Манута, запрыгал вокруг Н'Даннга,
затормошил:
     - Покажи, покажи!
     Старик ушел  в  пещеру,  вынес  несколько  готовых  фигурок,  раздал.
Детские голоса заполнили поляну, словно звонкий источник  пробился  наружу
из подземных глубин тишины.
     - Почему ты вырезаешь только драконов и  воинов,  старик?  -  спросил
Манута, вертя в руках статуэтку. - У тебя  получатся  и  слоны,  и  речные
девы, и злые духи - только попробуй!
     - Я делаю только тех, кого видел сам, - попытался объяснить  Н'Даннг,
но дети, которые внимательно слушали их разговор, громко  засмеялись.  Его
слова звучали для них шуткой.
     - Ты все же постарайся вырезать хотя бы слона, - важно сказал Манута,
- а то твоими драконами можно играть не во все игры.
     Старику было и смешно, и грустно. Он  сидел  на  деревянной  лавке  у
входа в свою пещеру, смотрел на ребятишек, которые носились наперегонки по
поляне, на время забыв  о  нем.  Хорошо  хоть,  они  не  боятся  его,  как
взрослые. Когда он вернулся  в  Озерную  долину,  старейшинам  деревни  не
хватило духа отказать ему. Но они не скрывали радости, когда  узнали,  что
он хочет поселиться не в деревне, а в земляной пещере,  вырытой  в  склоне
холма. Тому уже  немало  лет;  и  для  жителей  деревни  он  просто  нищий
отшельник, непонятный и опасный человек, колдун - разве простому смертному
столько прожить? - а для детей и того проще, старик. Имя его  давно  стало
легендой, воин  Н'Даннг  занял  место  среди  ушедших  героев,  о  которых
повествуют сказители. Уже выросло поколение ребятишек, которые не видели и
не увидят драконов, для которых драконы - такая же сказка, как злые духи и
речные девы. Впрочем, может быть,  злые  духи  как  раз  и  не  сказка.  В
последнее время до него все чаще стали доходить смутные слухи  -  из  тех,
которые передают друг другу вполголоса, оглядываясь, и никогда в  темноте.
Короток оказался век добра, если так...
     Незаметно для себя Н'Даннг задремал. Снилось ему, что  детвора  снова
обступила его, заглядывают в глаза, спрашивают:
     - Сколько лет тебе, старик?
     - Не знаю, - устало бормочет он. - Лет сто, наверное.
     - Сто! - смеются дети. - Скажи лучше, тысяча! Разве  ты  не  помнишь,
как была морем эта суша? Давно, в начале начал, когда еще были драконы!
     - Драконы были недавно, совсем недавно! -  хочет  крикнуть  он  и  не
может, и просыпается. Глупый сон расстроил его, солнце напекло голову,  от
неудобного положения затекла спина. Ребятня разбежалась, кто-то забрался в
пещеру, другие шуршат  в  кустах.  Н'Даннг  поднялся,  вынес  из  кладовой
лепешки, которые пек сам, мед, орехи. Дети принесли ему из деревни  масло,
сыр, молоко: получился неплохой завтрак. Пришло время объявиться  истинной
причине их прихода...
     - Расскажи  сказку,  старик!  -  это  снова  Манута,  нетерпеливый  и
прямодушный.
     - Какую?
     - Расскажи о последнем драконе.
     Н'Даннг долго смотрит вдаль, туда,  где  высоко  над  равниной  парит
орел. Детвора молчит, притихшая. Старый  воин  отнимает  ладонь  от  глаз,
обводит взглядом слушателей. Кажется  ему,  люди  никак  не  могут  понять
чего-то важного о времени, хотя думают, что знают все, что нужно.  Суть  в
том, что время никуда не уходит - протяни руку, коснись,  вот  оно!  -  но
сами люди бегут вперед и вперед, без оглядки.
     - Слушайте...


     Говорят, город стоял на трех холмах. Хотя в действительности никто не
мог этого подтвердить, потому что никто не бывал за его высокими  стенами,
облицованными  черным  и  зеленым  камнем.  Ворота,  поверхность   которых
покрывали рисунки и письмена столь древние, что никто из ныне  живущих  не
мог постигнуть их смысл, открывались только затем, чтобы выпустить  отряды
лучников и копейщиков, которые наводили ужас на окрестные поселения. Вслед
за ними шли сборщики дани с большими корзинами, и никто не мог укрыться от
их жадного глаза. Они не брезговали ничем, отбирая последний кусок хлеба у
сироты, у нищего - только что  поданный  ему  грош,  единственную  козу  у
крестьянина.
     - Именем Дракона! - звучали грозные слова.
     И никто не осмеливался роптать. Ибо копья были остры, а стрелы разили
без промаха; и было нечто другое, чего  боялись  больше,  нежели  стрел  и
копий. Даже  самые  храбрые  из  храбрецов  отводили  глаза,  когда  вновь
отворялись ворота, впуская стражников и сборщиков дани,  исполнивших  свой
долг. Потому что никто не хотел увидеть, что творилось  там,  за  стенами,
отделанными камнем под чешую. А те, кто хотел - что ж, им  стоило  шепнуть
об этом, доверившись лучшему другу или деревянному  идолу  на  перекрестке
дорог, - и стражники на следующий день уводили их с собой, и больше они не
покидали Город Дракона, живые ли, мертвые ли.
     Иногда желтое зарево стояло несколько ночей  подряд  над  городом,  и
глухой звук барабанов доносился словно из-под  земли.  Или  в  разгар  дня
слышался долгий, протяжный крик на высокой ноте, и замирали в  ужасе  все,
кто слышал его. Он разносился далеко,  над  лесами,  полями  и  селениями,
долетал до самых пределов горной страны и там  дробился  о  скалы,  рождая
многократное эхо и горные обвалы.  Это  кричал  дракон,  требуя  очередную
жертву.
     Несколько поколений назад одна из лавин обрушилась на тропу,  которая
вела на большое плато, где располагалась горная страна,  преградив  доступ
проходящим путникам, которые раньше пересекали в этом месте горный хребет.
За давностью лет неизвестно, был ли то случай, или умысел  Дракона.  В  те
времена будто бы город не имел над  страной  такой  власти,  довольствуясь
пожертвованиями  и  дарами  странствующих  купцов,  которые  почитали  его
древней и опасной святынею, и считали  за  лучшее  задобрить  судьбу.  Но,
оказавшись вдали от руки дающей, жрецы обратили внимание на окрестный люд.
Восстановить  разрушенную  тропу  было  нельзя;  тогда   довершили   дело,
воздвигнув стену, преграждавшую путь на  плато,  по  другую  его  сторону.
Первое время  нет-нет,  да  и  поднимались  путники  по  знакомой  дороге,
любопытствуя, что происходит наверху, но их неизменно встречал град камней
из-за каменной стены, на которой  была  грубо  нарисована  морда  дракона.
Краски светились в темноте, и ночью казалось, что рисунок оживает.
     Любопытство - не столь важная причина, чтобы жертвовать жизнью, и  со
временем внизу забыли о горной стране, а  некогда  торная  дорога  поросла
травой и кустарником, стала непроходимой из-за частых обвалов. Жизнь текла
неизменно на затерянном плато, только от года к году все зорче становились
сборщики дани, все громче стучали барабаны и чаще  кричал  дракон,  требуя
жертву... А на равнине происходили перемены.
     Нашлись среди людей смельчаки, которые отважились выйти  на  битву  с
драконами. И оказалось, что чудовища, хоть и  опасны,  но  смертны.  Много
славных воинов полегло в  сражениях,  но  вместо  них  брались  за  оружие
другие.  Все  больше  становилось  охотников,  и  они  преследовали  врага
повсюду: в лесах и на болотах,  в  горных  ущельях  и  подземных  пещерах.
Вот-вот должен был угаснуть ненавистный драконий род.
     В то время странствовал со своей дружиной по  равнинам  к  северу  от
Великой Скальной Гряды великий воин Влах, по прозвищу Светлоглазый. Был он
уже немолод, и немало сказаний о его подвигах сложили  бродячие  певцы.  А
второе прозвище ему было Освободитель; так звали его те, кого  он  избавил
от  драконьей  напасти.  Охотники  останавливались   в   каждом   селении,
расспрашивали жителей предгорья, не укрылся ли  где  дракон,  от  которого
когда-нибудь сможет возродиться вражье племя.
     - Спасибо вам, воины, - отвечали им люди, - нет  их  больше  в  наших
краях; надеемся, что, милостью Небесного, и не будет.
     Лишь один дряхлый старик сказал после глубокого раздумья:
     - Есть где-то в горах затерянная страна, но  давно  позабыты  дороги,
которые туда ведут. Быть может, там еще остались драконы.


     Долог, труден, опасен был путь Влаха и его товарищей, но однажды утро
застало их перед каменной стеной, на которой еще виднелся прежний рисунок.
Краски выжгло солнцем, смыло дождями,  но  остались  глубокие  царапины  в
камне, и в изображении воины признали того, за кем охотились.
     Они перебрались через стену, которая давно уже не охранялась - не  от
кого, - и направились вглубь плато. В первом же селении испуганные  жители
пытались бежать от них, сочтя чужаков новыми прислужниками дракона. Немало
усилий стоило растолковать им, что цель охотников - убить  Дракона,  а  не
служить ему. Весть облетела всю округу. Тысячная толпа во главе с дружиной
Влаха отправилась в город.
     Влах поднял свою секиру и, размахнувшись, ударил по воротам.  Загудел
древний  металл,  застонал,  словно   ужасаясь   кощунству,   совершенному
человеком. А воин ударил еще раз, и еще.  Тогда  впервые  за  многие  годы
ворота отворились не для того, чтобы выпустить стражников. Сбоку открылась
неприметная дверца, и вышли осанистые мужи в богатых одеждах.
     - Кто вы, дерзко нарушившие покой священных стен?- обратились  они  к
воинам. - Дракон покарает вас!
     - Вот за ним-то мы и пришли!- воскликнул Влах. - Впустите нас,  и  мы
избавим страну и город от проклятия. Но, может быть,  вы  по  доброй  воле
служите дракону?
     - О нет!- поспешно вскричали городские вельможи, глядя на мечи воинов
и на толпу вооруженных вилами и мотыгами крестьян, которые подались вперед
при последних словах Светлоглазого. - Мы денно и нощно призываем  кары  на
голову мерзкого чудовища. Приветствуем вас, воины!
     Разошлись в стороны створки ворот, но никто из крестьян  не  вошел  в
город - старый страх пересилил. Они стояли и  смотрели  молча,  как  город
поглотил отряд чужеземцев. На площади перед воротами  охотников  встречала
толпа  горожан.  Выглядели  они  не  лучше  крестьян,  такие  же  нищие  и
несчастные.
     - Смерть Дракону! - выкрикнул, выйдя из толпы, темноволосый  юноша  и
другие подхватили его крик.
     Толпа увлекла воинов вглубь запутанного лабиринта улиц  и  переулков.
Как скорлупа скрывает в себе плод, город таил  в  самой  своей  сердцевине
ядовитое зерно - Храм дракона. Угрюмые стены, сложенные  из  черного,  без
единой прожилки, камня, охватывали его плотным кольцом, словно браслет. На
воротах корчились, разинув рты, застывшие навечно древние демоны  -  глаза
их были закрыты, словно они устали взирать на мир.  И  снова,  как  только
ворота стали отворяться, толпа за спинами воинов отхлынула прочь, оставляя
их наедине с опасностью. Ибо  гораздо  больше,  чем  крестьяне  попасть  в
город, боялись горожане оказаться в  Храме  дракона.  Влах  оглядел  своих
бойцов, читая смятение на лицах.
     - Идем, - сказал тогда Светлоглазый, - или мы не привыкли, что смерть
ходит за нами следом? Идем и попытаемся достать дракона  в  его  логовище.
Ворота медленно закрылись за ними.
     Вокруг не было ни души, лишь одинокое эхо считало их  шаги.  Невольно
пригибаясь, воины прошли под тяжелыми каменными сводами галереи и вошли  в
храм.  Их  ждал  жрец,  закутанный  в  ниспадающие  одежды,  с  капюшоном,
закрывающим лицо.
     Все вниз и вниз вел  он  их  по  коридорам,  вырубленным  в  каменном
основании плато, где никогда не светили солнечные лучи.  Казалось,  прошли
часы; и вот  он  остановился  перед  дверями,  во  всем,  кроме  величины,
подобными воротам храма. Только глаза подземных  демонов  были  открыты  и
сверкали варварским блеском  драгоценных  камней.  Внезапно  двое  воинов,
которые стерегли жреца, с криками бросились  к  стене:  провожатый  исчез,
ушел сквозь камень. У них остался единственный факел.
     С  обнаженными  мечами  в  руках  они  ворвались  в   огромный   зал,
противоположная стена которого терялась во мраке. Слабый свет выхватил  из
тьмы фигуру исполинского дракона - один лишь клык чудовища мог бы  служить
воину палицей. Дракон не двигался, как будто не замечал  их.  Рассыпавшись
цепью, воины  двинулись  вперед,  вслушиваясь  и  всматриваясь  в  пустоту
подземного зала. Внезапно сверху упали железные клетки, безошибочно накрыв
охотников.
     Заурчали барабаны. В зал вбежали люди, и факелы в их  руках  осветили
зал. В изумлении увидели воины, что были обмануты - дракон не  был  живым,
это было огромное, искусно сделанное чучело, останки настоящего  чудовища;
но сейчас, при всей своей величине, не опаснее дохлой мыши.
     Явился тогда жрец, который был им  проводником,  но  в  сопровождении
свиты. Откинул покрывало с лица, и воины узнали юношу из толпы, кричавшего
"Смерть дракону!" Он  засмеялся  злым  смехом  и  велел  унести  клетки  с
воинами, оставив только предводителя. Когда они  остались  наедине,  юноша
сказал:
     - Я главный жрец  этого  храма,  владыка  города  и  страны.  Дракон,
которого ты видишь, состарился и издох много лет назад. Но он оставил  нам
потомка.
     Жрец засвистел в костяную трубочку, и на свист из  бокового  коридора
вышло четырехлапое  существо  величиной  с  большую  собаку.  Оно  ступало
неуверенно,  таращило  круглые  глаза.  Из  пасти  его  капала  слюна.   В
нескольких шагах от них оно остановилось и не желало подойти ближе.
     - Пошел прочь,  Лопоухий!-  топнул  ногой  жрец.  -  Видел?  Когда  я
взглянул на него впервые, то чуть не сошел с ума от  ярости.  Я  проклинал
древних демонов ворот, которых считал  покровителями  храма,  и  пригрозил
ослепить их, вырвав драгоценные камни из глазниц. Они откупились  от  меня
вечной молодостью, но в придачу я получил вечную скуку. Редко,  когда  мне
удается устроить себе такое развлечение, как сегодня.
     - И это достойное жалости создание способно кричать так  громко,  что
рушатся скалы? - спросил Влах.
     - Нет, - усмехнулся жрец. - Это те,  кого  я  приказываю  пытать  для
своего увеселения, кричат в особую железную трубу.
     - Ты сам - хуже дракона, - сказал охотник и плюнул жрецу под ноги.
     Жрец засмеялся гневу воина.
     - Говори! - приказал жрец. - Я хочу услышать, что  происходит  внизу,
прежде чем велю отправить тебя к праотцам.  Говори,  и  ты  продлишь  свою
жизнь.
     Молчал гордый воин. Его терзали  пытками,  заставляли  смотреть,  как
мучаются и умирают его  товарищи.  Но  не  проронил  ни  слова,  ни  стона
Светлоглазый. Тогда жрец разогнал в гневе своих палачей, решил сам сломить
стойкость воина. Собственноручно развел костер  под  пыточным  столбом,  к
которому был прикован Влах.
     - Вот, - сказал, - видишь? Это и  есть  железная  труба,  из  которой
несется крик дракона. Сегодня ты у нас дракон, кричи!
     И воин закричал что было силы. Страшный крик разнесся над страной,  и
каждый в городе и селениях слышал его:
     - Дракон мертв!
     И горное эхо подтвердило громовыми раскатами:
     - О-он... о-он... о-ортф... о-ортф...
     С нечеловеческой силой рванул Влах  -  и  выдернул  из  земли  столб.
Вместе со столбом рухнул он на железную трубу и смял ее. Но разорвалось от
усилия его храброе сердце, и бездыханный лежал великий воин, свершив  свой
последний подвиг...
     От крестьянина к  крестьянину,  от  селения  к  селению  передавалась
весть: "Дракон издох, чего мы ждем?" На  третий  день  по  следам  дружины
Влаха пришел еще один отряд, который вел друг  воина.  Вместе  с  тысячной
толпой они ворвались в храм, и не спасли правителя ни копья стражников, ни
каменные стены, ни древние демоны: толпа разорвала его в  клочья.  Он  был
еще более ненавистен людям, чем оказался бы настоящий дракон.
     Так обрели свободу жители горной  страны,  так  завершился  долгий  и
кровавый век дракона...


     Ребятишки убежали, прихватив с  собой  деревянные  фигурки  драконов.
Теперь  нескоро  появятся,  подумал  Н'Даннг,  хватит  им  надолго  игр  и
разговоров. Он вдруг почувствовал себя тем, кем его считали  в  деревне  -
нищим стариком, уставшим от жизни и одиноким.  Драконы  стали  прошлым,  а
вместе с ними ушли безвозвратно воины - драконоборцы. Он и сам принадлежит
прошлому, как принадлежит зиме последний островок снега, в  глубокой  тени
оврага доживший до весны. Намного ли этот мир лучше  того,  в  котором  он
появился на свет?..
     Н'Даннг поднялся, зашел в пещеру, напился прохладной воды из кувшина.
     - Выходи, Лопоухий, - позвал он негромко. - Не бойся, они ушли.
     Существо величиной с большую собаку опасливо вылезло из-под  лежанки.
Старик похлопал его по тяжелой шишковатой голове, спросил сам себя:
     - Поймут ли они, как понял когда-то я, что дело совсем не в драконах?
     Лопоухий вдруг разволновался, виновато лизнул пыльным  языком  колено
Н'Даннга и убрался обратно под лежанку, кося глазом в сторону входа.
     - Есть тут кто? - позвал молодой сильный голос.
     Они стояли на пороге, четверо юношей в  простых  накидках  воинов,  с
мечами на перевязях. И показалось Н'Даннгу: с  ними  вошли  в  его  жилище
вольный ветер гор, жаркое солнце равнин и прохлада великих  рек.  Ему  был
знаком этот блеск в глазах, упрямо сжатые губы  -  словно  время  нарушило
ход, и он снова видел себя и своих друзей, в самом начале долгого пути...
     -  Здравствуй,  Н'Даннг,  прославленный  воин!  -  нечаянно  охрипшим
голосом сказал тот, в ком старик сразу признал вожака. - Мы пришли просить
тебя - будь нашим учителем. Мы хотим  овладеть  искусством  битвы,  и  нет
никого, кто знал бы его лучше тебя.
     - Я думал, что у меня больше нет имени,  что  я  всего  лишь  старик,
рассказывающий сказки, - пробормотал Н'Даннг. -  Но  для  чего  вы  хотите
применить мое знание, с кем собрались сразиться?
     - Зло поднимает голову, - сурово произнес самый младший из  четверых.
- Нужно ее отсечь!
     - У зла много голов, -  заметил  старый  воин.  -  Мы  тоже  когда-то
считали, что отрубаем последнюю.
     - Ничего, мы с ним разделаемся, - рассмеялся первый юноша. -  Так  ты
берешь нас в ученики?
     - Да, - ответил Н'Даннг.
     Быть может, вы сделаете то, в чем сейчас так уверены, - подумал он, -
но, даже если нет, я знаю теперь: за вами придут другие. Медленная улыбка,
словно отблеск далекого костра, осветила лицо старика.