- Не высовывайся, - предупредил Мишель.  -  Фигура  человека  заметна
издалека. Прижмись к скале. Я ведь могу и ошибаться: это  может  быть  все
что угодно. И, во всяком  случае,  будет  величайшей  глупостью,  если  мы
пустимся наутек. Валун послужит нам отличной крепостью.
     Туча пыли поднималась все выше. Вскоре уже можно  было  разглядеть  в
ней более темные силуэты. Степь  почернела.  Казалось,  на  одинокий  утес
накатывается волна цунами.
     Еще несколько минут - и Мишель с  уверенностью  определил:  в  облаке
пыли на них несется многотысячный табун кавали -  смарагдианских  лошадей,
длинношеих и коротконогих. Грохот  копыт  стал  таким  оглушительным,  что
молодые люди перестали слышать собственные голоса.
     Животные скакали группами, и каждую возглавлял вожак, старый самец  с
сивой гривой.
     Кавали проносились совсем рядом: до их спин при  желании  можно  было
дотянуться рукой. Мишель заставил девушку втиснуться поглубже в расщелину.
     Табун несся бурей, обтекая валун по сторонам и метрах в  двадцати  за
ним смыкаясь снова. Мимо  проносились  тысячи  и  тысячи  животных.  Среди
кавали то и депо мелькали  местные  короткошерстные  козы  с  единственным
рогом посреди лба и с третьей парой ног - рудиментарных отростков, жалко и
бесполезно болтающихся по бокам.
     Через некоторое время шум  ослабел.  Основная  масса  кавали  прошла,
теперь мимо валуна проносились отставшие.
     Пыль  застилала  солнце.  Мишель,  отплевываясь  и   кашляя,   протер
запорошенные глаза. И вовремя.
     Накатывалась новая волна. На этот  раз  это  были  незнакомые  Мишелю
массивные толстокожие животные с  низко  посаженными  головами,  горбатыми
спинами и  длинными,  волочащимися  по  земле  хвостами.  Шум  снова  стал
невыносимым, однако и его время  от  времени  прорезали  дикие  взвизги  -
словно тысячи обезумевших саксофонистов  принимались  разом  дуть  в  свои
саксофоны. Не широких спинах толстокожих виднелись удивительные  наездники
- маленькие обезьянки. То одна, то другая не выдерживала бешеного аллюра и
сваливалась наземь, чтобы после нескольких отчаянных прыжков погибнуть под
ногами своих "лошадей".
     А  следом  уже  хлынул  новый  вал.  Теперь   уже   катилась   просто
беспорядочная масса тел. Здесь были перемешаны  образчики  фауны  со  всех
материков планеты. Бежали двурогие создания странного и неприятного  вида:
в профиль они напоминали  ожившие  скелеты.  Скакали  и  другие  существа,
покрупнее, покрытые как бы необычной жестяной чешуей, которая  трещала  на
их боках, как огромные кастаньеты.
     Молодые люди дивились многообразию форм животного мира Смарагда. Мимо
бежали  существа,  представляющие  собой  немыслимую   помесь   жирафа   с
носорогом,  длинными  прыжками  неслись  испуганные  кенгуру  с   орлиными
головами, ползли пятидесятиметровые сороконожки и  гусеницы,  напоминающие
веселых  страшилищ  из  какого-нибудь  Луна-парка.  Крылатые   гориллы   с
истерическими криками топотали по  живому  крову  из  миллионов  клювастых
черепах, лапки которых двигались, как у испорченных заводных игрушек.
     Величественные и медлительные даже в панике  ходульники  травянистые,
полурастения-полуптицы с листьями вместо оперения, то  и  дело  высовывали
длинные  вибрирующие  языки  в  виде   флейты   и   оглашали   окрестности
омерзительными скрежещущими воплями. Ходульники словно плыли над землей, и
при каждом шаге из-под их ногокорней прыскали в стороны легионы кенгуровых
крыс и ящериц с  оранжевыми  головами,  между  тем,  как  менее  проворные
скарабеи-чистильщики и ядовитые радужные змеи гибли  сотнями.  То  и  дело
какое-нибудь  крупное  животное  в  корчах  валилось  замертво,  ужаленное
соседом куда более скромных размеров.
     Грохот постепенно сменялся низким давящим  гулом.  Это  жужжали  тучи
насекомых. Сквозь мощное  гудение  хитиновых  крылышек  едва  слышны  были
пронзительные крики стай обезумевших птиц.
     Пыль осела и теперь клубилась над самой землей.
     Лавина бегущих от неведомой опасности созданий захлестывала  одинокий
утес. Беспокойные мелкие зверюшки забирались наверх и в  поисках  спасения
жались к ногам молодых людей.  Им  теперь  время  от  времени  приходилось
пускать в ход пистолеты, чтобы огнем очистить скалу ниже себя  от  опасных
пресмыкающихся.  Но  ядовитых  тварей  становилось  все   больше,   и   им
приходилось ползти все выше и выше, волоча за собой рюкзаки.  Наконец  они
оказались в естественной скальной выемке неподалеку от  вершины.  Там  они
кое-как и расположились.
     Вдали  зародился  новый  звук:  низкий  металлический  рокот.  Мишель
привлек девушку к себе.
     - Вот что заставило зверье спасаться бегством, - прокричал он  ей  на
ухо. - Я хочу поглядеть, в чем там дело!..
     Не без труда он вскарабкался на верхушку скалы и осторожно выглянул.
     - Машины! - крикнул он тут же. - Колонны боевых машин!
     - Наши?!
     - Нет! Таких машин я еще не видел! Они слишком плоские и приземистые,
странно раскачиваются на ходу!.. Пока еще плохо видно... Не  нравится  мне
все это!
     Девушка хотела подняться к нему наверх, но он жестом остановил ее.
     - Сиди на месте! У меня только и осталось времени, чтобы спуститься к
тебе! Я не хочу, чтобы нас застали врасплох. Ну-ка, посторонись...
     Он пополз вниз и через минуту сжался в комок рядом с ней.
     - Сдается мне, что это самое страшное из всего, что нам  встречалось,
- шепнул он девушке. - Замри и не двигайся!
     Железный лязг становился все громче. Мишель  покосился  на  спутницу.
Девушка была вся в пыли, даже золотые волосы стали  неотличимы  от  камня,
покрытого толстым слоем пыли. Мишель понял, что и сам выглядит  точно  так
же. Нечаянная мимикрия была им на руку.
     Мишель ободряюще улыбнулся девушке и  осторожно  выглянул  за  кромку
скалы. Глаза его широко раскрылись.
     Передовые колонны машин были рядом. Мишель ожидал, что  в  них  будут
серые карлики, однако в открытых  люках  виднелись  совершенно  незнакомые
существа, и выглядели они так, словно вышли из ночного кошмара.



                                   11

     Существа отдаленно походили на людей, но только отраженных  в  кривом
зеркале. Их головы были вытянуты наподобие бутылок, а  туловища  отдаленно
смахивали на корявые палки. Однако самым удивительным был  цвет  их  кожи:
они были зеленые!
     "Это уж слишком,  -  подумал  Мишель,  чувствуя,  что  его  пробирает
невольная дрожь. - На кой дьявол  им  понадобились  этакие  ужасы?  Неужто
нельзя было обойтись обычным комплектом?.. Стой, о чем это я?! Кому нельзя
было обойтись? Не  этим  же  омерзительным  созданиям?!  Цеподам?..  Мысли
путаются... Бог мой, как голова разболелась!"
     Неведомые существа были практически нагими, если не считать какого-то
подобия  юбочек  из  матерчатых  полосок  на  бедрах.  В  каждом   экипаже
находилась дюжина зеленых  голенастых  уродов  -  по  шесть  в  ряду  друг
напротив друга.  На  коленях  они  держали  оружие:  стеклянные  трубки  с
металлическими прикладами.
     "Что это?! - лихорадочно думал Мишель.  -  Бред?  Сон?  Не  могли  же
цеподы перебросить нас на другую планету так, что я ничего  не  заметил?!"
Чтобы выдерживать верное направление, он каждую ночь  глядел  на  небо,  и
рисунок созвездий был именно таким, каким должен выглядеть со Смарагда.
     Как околдованный, широко раскрыв глаза, он  смотрел  на  проползающие
внизу боевые машины.
     Неожиданно одна из них нарушила  строй,  свернула  к  скале  и  резко
остановилась. Рядом  затормозила  другая.  Их  экипажи  выбрались  наружу,
спрыгнули наземь и отправились к утесу.
     Мишель был уверен, что  снизу  его  увидеть  невозможно,  и  все-таки
сердце у него екнуло. Он  едва  удержался,  чтобы  не  нырнуть  обратно  в
выемку. Рассудок приказал ему: "Не двигайся!".
     Около дюжины гуманоидов взяли оружие  на  изготовку  и  двинулись  на
штурм утеса. Остальные рассыпались в цепь вокруг.
     У молодого человека  сразу  пересохло  в  горле,  перед  глазами  все
поплыло. Он втиснулся в  камень  и  сам  окаменел.  А  кошмарные  создания
взбирались по отвесному склону с легкостью мух. Очевидно, ступни  их  были
снабжены присосками.
     Нервы Мишеля не выдержали. Он вскочил, вырвал из  кобуры  пистолет  и
выпалил вниз. Рядом с ним встала Инесс. В  ее  руке  тоже  был  взведенный
пистолет. При виде зеленых страшилищ она вскрикнула от ужаса.
     - Вернись на место! - гаркнул Мишель.
     Впервые за все время девушка не подчинилась. Она тоже открыла  огонь.
Гуманоиды посылались вниз, а их  изломанные  тела  застыли  на  песке  как
снесенные топором хворостинки.
     Поодаль тут же остановилось сразу с десяток  бронемашин,  и  полсотни
зеленых солдат бросились в атаку.  Через  минуту  их  осталось  не  больше
половины:  молодые  люди  зарядов  зря  не  тратили.   Однако   оставшиеся
ужесточили огонь  из  своих  стеклянных  ружей,  мерцающие  световые  лучи
скрестились на осажденных - и вскоре все было кончено. Инесс повалилась на
дно выемки, Мишель навзничь рухнул на нее.
     Он был парализован, однако сознание не потерял.  Ситуация  напоминала
ему уже пережитое однажды: мыслящий мозг в  стеклянной  банке  куда  более
беспомощный, и все ж...
     Боли он не ощущал, если не  считать  болью  душевные  муки:  ведь  он
чувствовал на своей шее девичью руку,  волосы  Инесс  касались  его  щеки.
"Мертва или только  парализована,  как  и  я?"  -  мучился  неизвестностью
молодой человек.
     Он хотел окликнуть ее, но не сумел разлепить окостеневшие губы. В это
время  из-за  гребня  показались  головы  карабкающихся   к   их   укрытию
гуманоидов. Чтобы не видеть мерзкие зеленые хари, Мишель попытался отвести
взгляд в сторону - и это ему удалось: не сразу, но в попе зрения  все-таки
появились стройные шеренги ползущих  по  степи  на  юг  боевых  машин.  Он
обрадовался: значит, глазные яблоки не потеряли способности  двигаться!  И
тут же понял, что отдал бы все земные сокровища за один  только  взгляд  в
глаза любимой.
     Ему показалось, что  он  кожей  шеи  ощущает,  как  бьется  пульс  на
запястье девушки. Но не успел он разобраться, так ли это  или  воображение
заставляет выдавать желаемое за действительность, как на его  плечо  легла
сухая холодная рука гуманоида.
     Молодого человека бесцеремонно выволокли  из  углубления  в  скале  и
спихнули вниз.
     Он кубарем покатился по склону, ушибаясь и раздирая  кожу  об  острые
выступы. Боли он  по-прежнему  не  чувствовал.  Проклятие!  Еще  несколько
секунд - и он знал бы наверняка, жива ли Инесс!
     Эта мысль привела  его  в  исступление,  и  он  завыл  сквозь  сжатые
судорогой зубы, в мыслях осыпая ужасными проклятиями врагов.
     Наконец он мешком свалился к подножию утеса и ничком распростерся  на
песке. В щеку закололо: наверное, попался острый камешек... И вдруг Мишель
понял: одеревенение проходит, он начинает чувствовать боль!
     Он лежал, уткнувшись лицом в песок, и  в  попе  его  зрения  попадало
только ведущее колесо и фрагмент гусеницы  стоящего  неподалеку  броневика
"зелененьких", да еще рядом с  лицом  то  и  дело  двигались  тонкие,  как
тростинки, лягушачьего цвета ноги.
     Вдруг в метре от него что-то грузно свалилось на песок. Инесс!
     Видна была только ее рука с повернутой вверх раскрытой ладонью.  Лицо
девушки  укрывали  рассыпавшиеся  волосы.   Мишель   сходил   с   ума   от
беспокойства.
     "Она так неловко упала, она могла что-нибудь сломать! А если она  при
падении разбила нос? Течет кровь, а она не может переменить позу!  Она  же
захлебнется!"
     Над  девушкой  остановился  какой-то  гуманоид.  Его  пупырчатая   от
множества присосков ступня едва не касалась разметавшихся по земле золотых
волос.
     "Идиоты! - кипел от ненависти и омерзения молодой  человек.  -  Куклы
проклятые! Неужели вы не видите, что она может умереть!"
     И вдруг он забыл обо всем. Буквально в нескольких сантиметрах от  его
лица торопливыми мелкими шажками  пробежала  ярко-красная  ящерица  ростом
чуть больше мизинца. Мишель знал, что укус ее смертелен.
     Ящерица  остановилась  на  полпути  между  ним  и  Инесс,   столбиком
поднялась на задних  лапках  и  принялась  разглядывать  неподвижную  руку
девушки. Мишелю было видно, как пульсирует нежно-розовое горлышко ящерицы,
украшенное золотистыми крапинками.
     Поразмыслив,  ящерка  неуверенно  приблизилась  к  безвольной   руке,
опасливо обнюхала ноготь на большом пальце и снова замерла. Теперь  Мишелю
не было видно, что она делает: ее широкий  затылок  с  ядовитыми  железами
закрывал поле зрение.
     "А вдруг она уже укусила Инесс?! - бился в висках Мишеля ужас,  а  из
груди рвался и не мог вырваться дикий крик: - Она убьет ее!!"
     Когда зверек переместился чуть в  сторону,  молодой  человек  испытал
чуть ли не болезненное чувство облегчения: стало ясно, что  с  Инесс  пока
ничего плохого не случилось.
     Ящерица искала тепла. Она  хотела  согреться,  а  ладонь  была  такая
теплая...   И   зверек   поставил   на   ладонь   одну   лапку   с   пятью
пальчиками-волосками, украшенными микроскопическими коготками.  Ничего  не
случилось. Тогда ящерка отважилась на еще один шаг. А через минуту она уже
удобно расположилась во впадине между большим пальцем  и  указательным  и,
довольная, несколько раз медленно мигнула круглыми веками.
     Мишель снова встревожился.  Пока  Инесс  не  двигалась,  она  была  в
безопасности. Но вот жива ли она еще?
     И тут пальцы девушки чуть заметно пошевелились. Мишель понял,  что  к
ней   возвращалась   способность   двигаться   и    она    восстанавливала
кровообращение в кисти. Надежда вспыхнула в  сердце  Мишеля  -  и  тут  же
сменилась леденящим страхом:  что  если  девушке  щекотно  от  присутствия
ящерицы?!
     А жизнь возвращалась в руку Инесс. Большой палец медленно согнулся  и
погладил по спине  маленькую  смертоносную  тварь.  Пока  что  ящерица  не
обратила на это внимания, но пальцы двигались все  заметнее!  Вот-вот  они
сожмутся - и тогда... Тогда - смерть!
     Мишель  хотел  крикнуть,   предостеречь,   но   сумел   выдавить   из
парализованной гортани только слабый стон. Зато он сделал новое  открытие:
губы обрели подвижность! Значит, и у него проходят оцепенение!
     К несчастью, стон  привлек  внимание  врагов.  Грубым  пинком  Мишеля
перевернули на спину. "Зелененький" нагнулся к нему,  поднял  и  тщательно
связал. После этого он зашвырнул молодого человека в машину, словно  мешок
с картошкой.
     Через несколько секунд безвольное тело девушки свалилось рядом с ним.
Инесс тоже была связана. К этому времени способность говорить вернулась  к
Мишелю, и первыми его словами было:
     - Ну, как ты себя чувствуешь, маленькая моя?
     Он едва не заплакал от счастья, когда Инесс улыбнулась в  ответ.  Нос
ее был целехонек; на  щеке,  правда,  виднелась  царапина,  да  и  на  лбу
красовалась шишка, но все это были такие мелочи!..
     - Все в порядке, - отозвалась она. - Вот только, - она поморщилась, -
только рука огнем горит. Жжет - до самого локтя!
     Мишель похолодел, но постарался  ничем  не  выдавать  своей  тревоги.
После нескольких безуспешных попыток ему  удалось  сесть,  и  он  осмотрел
связанные за спиной руки девушки. Кисть левой опухла и покраснела,  словно
на ней была надета малиновая перчатка. У основания большого пальца темнели
две микроскопические точки. Голова у  Мишеля  пошла  кругом.  Он  едва  не
потерял сознание от ужаса, однако нашел в себе силы  говорить  спокойно  и
уверенно. Паника - плохое лекарство. Если Инесс испугается...
     - Какая-то дрянь цапнула тебя за  палец.  Кисть  опухла;  дело  может
принять довольно неприятный оборот. Придется высасывать отраву.
     - Это так серьезно?
     - Видела бы ты свою руку - долго не размышляла бы.
     - Ладно, раз уж нельзя обойтись без этого...
     Изгибаясь как  червяк  и  выгибаясь  дугой,  Мишель  снова  переменил
позицию. Он всем телом навалился на ноги Инесс и впился  зубами  в  ладонь
девушки. Связанные руки судорожно дернулись, Инесс вскрикнула.
     Мишель выплюнул клочок кожи. Из ранки  потекла  почти  черная  густая
кровь. Молодой человек припал к ранке и  изо  всех  сил  принялся  сосать.
Гуманоиды невольно оказали им почти  неоценимую  услугу:  сразу  же  после
укуса запястья девушки были  натуго  скручены  веревкой  и  кровообращение
замедлилось. Если бы не веревка, Инесс была бы уже мертва.
     Не успел Мишель в третий раз выплюнуть  натекшую  в  рот  отравленную
кровь, как его пинком отшвырнули от девушки. В кузов машины один за другим
забирались  "зелененькие"  и  с  непроницаемыми  лицами  рассаживались  по
лавкам: шесть у одного борта, шесть - у другого. Водитель сидел отдельно.
     Броневик тронулся и грузно закачался на неровностях почвы.
     Мишеля захлестнула дикая ярость. Он, как древний норвежский  берсерк,
почувствовал полную власть над своим телом. Мускулы на его руках  вздулись
- и веревка, стягивающая запястья, лопнула как гнилой шнурок!
     Свободен!
     Недолго  думая,  Мишель   схватил   рахитичные   лодыжки   ближайшего
"зелененького" и резко дернул вверх. Солдат вылетел за  борт,  его  оружие
брякнулось на пол. Мишель подхватил его за ствол и с  размаху  обрушил  на
голову соседнего урода. Он опасался, что стеклянный  ствол  разлетится  на
мелкие осколки, но ничего подобного: ружье  осталось  целым,  зато  голова
солдата лопнула как пивная бутылка.
     Солдаты опомнились и бросились на Мишеля. Началась свалка. В  тесноте
"зелененькие" не могли воспользоваться своим парализующим оружием и только
мешали друг другу. Зато Мишель отвел душу. Ярость удесятерила его силы. Он
переломал солдат поодиночке и побросал  за  борт,  под  гусеницы  соседних
машин.
     Транспортер резко вильнул: водитель оглянулся на шум  свалки.  Мишель
тут же угостил его таким ударом, что голова солдата буквально отлетела.
     Покончив с врагом,  Мишель  нагнулся  над  девушкой  и  одним  рывком
разорвал пути на ее руках. Она вскрикнула. Неожиданно  машина  с  грохотом
подпрыгнула, молодые люди покатились на пол.
     Предоставленный самому  себе  броневик  на  полном  ходу  врезался  в
соседнюю машину и перевернул ее. В туче белой пыли за кормой  мелькнули  и
пропали  бешено  молотящие  воздух  гусеницы.  А  неуправляемый   броневик
помчался дальше, виляя и подскакивая на кочках.
     - Ага!
     С торжествующим воплем Мишель бросился к рычагам и развернул  тяжелую
машину. Снова грохот.  Еще  один  боевой  экипаж  врага  перевернут  вверх
гусеницами. Мишель повел броневик на третью машину, таранил и ее, подмял и
раздавил гусеницами.
     В его плечи вцепилась Инесс.
     - Наши пистолеты! - прокричала она.
     Мишель оглянулся. В самом деле, их оружие в кобурах  мирно  болталось
На задней дверце.
     - А как твоя рука?
     Девушка беспомощно  показала  ему  ладонь.  Рука  распухла,  краснота
поднялась выше.
     - Высасывай кровь из ранки! - крикнул Мишель  сквозь  грохот.  -  Это
очень опасная штука! Нельзя дать яду распространиться!
     Девушка послушно села на пол и  занялась  рукой.  А  отважный  Мишель
зигзагами   погнал   машину   дальше   между   бронированными   колоннами.
Остановиться он не мог, даже если бы и захотел: он просто не знал, как это
делается!
     А  со  всех  сторон  уже  хлестали   лучевые   трассы,   вышибая   из
бронированных бортов экипажа снопы искр. Спасения не было, и Мишель  решил
подороже продать жизнь. Одной рукой цепляясь за руль, он схватил  пистолет
и осыпал врага ливнем убийственных  разрядов.  С  чуть  ли  не  спортивным
азартом он заставлял взлетать на воздух одну вражескую машину за другой.
     И вдруг с небес обрушился громовой  удар.  Он  заглушил  и  взрывы  и
скрежет гусениц тысяч бронемашин. Мишель поднял голову.
     - Ура! - завопил он. - Земной флот!
     Эскадрильи