вновесия и "Декларации о роспуске армий", он был  танкистом.  И  по  сей
день посол частенько  перечитывал  на  сон  грядущий  Гудериана.  Впрочем,
коллеге Хаджибулле этого было не понять: он служил в авиации и встречаться
в те дни им, кажется, не приходилось.
     - Они, однако же, затягивают, - Хаджибулла посмотрел на часы.  -  Что
такое?
     - Думаю, все в порядке. Уже недолго. Включать?
     - Давайте!
     Панель  приемника  осветилась  и  дружескую  тишину  кабинета  рассек
гортанный, резковатый для слуха голос: "Братья и Сестры!"...
     - Братья и сестры! Дети Свободного Дархая! - Вождь подался вперед, и,
на шаг опередив его, к краю трибуны выдвинулись молоденькие автоматчики. -
Мы   не   хотели   войны,   нас   вынудили.   Веками   дархаец-созидатель,
дархаец-труженик был не более, чем грязью под ногами нелюдей  в  оранжевых
накидках. Вам ли говорить,  какова  была  судьба  жителей  гор  и  Долины?
Тысячами жизней вымощена дорога к возлюбленной Свободе; ее еще  нет,  есть
только слабые ростки грядущих дней, когда каждый дархаец увидит Солнце. Мы
вступили на эту дорогу без трепета -  и  никто  не  сможет  заставить  нас
свернуть или остановиться!
     - Дай-дан-дао-ду! - коротким ревом взорвалась толпа и снова  замерла.
Сотни тысяч глаз были устремлены на хрупкую фигуру Любимого и  Родного.  В
эту минуту каждый  ощущал  себя  лишь  крохотной  искрой  могучего  факела
Свободы, зажженного восемь  лет  назад  этим  худощавым  седым  человеком.
Впрочем, нет, не человеком. Вождем!
     Великий  город  Пао-Тун  пятнистой  курткой   борца   раскинулся   на
окровавленном глиноземе Долины. Пять лет назад, после кровавых боев, здесь
простирались только развалины. Не боги,  ушедшие  вместе  с  полосатыми  в
священный Барал-Гур, а люди, стоящие сейчас перед  трибуной,  восстановили
его и сделали еще более прекрасным по  безошибочным  наметкам  Любимого  и
Родного. Только проспекты остались незамощенными, как и тысячелетие назад.
Ибо Вождь сказал: "Обычаи следует уважать".
     - Родные мои!  Врага  ничто  не  остановит,  если  мы  не  сплотимся.
Смотрите! - один из автоматчиков вытолкнул к самому краю трибуны мальчишку
в рваном, свисающем клочьями комбинезоне. -  Этот  юный  герой  -  вестник
Восемьдесят Пятой, Бессмертной, заставы. Сколько  могли,  они  задерживали
врага и пали смертью героев. Почтим их память...
     - Дай. Дан. Дао. Ду, - мерно произнесла площадь.
     - Чем можем мы воздать героям? Если бы  кайченг  Ту  Самай  был  жив,
сегодня он стал бы даоченгом. Я думаю, юный борец  А  Ладжок  не  посрамит
этого звания...
     Из толпы вырвался крик:
     - Равняемся на Ладжока!
     - Мальчик, с честью  носи  эти  нашивки.  И  помни:  народ  не  любит
угнетателей! - Вождь приблизил подростка к себе, приобнял и заглянул прямо
в глаза. - Борьба продолжается. Мы победим!
     С криками "Дай-дан-дао-ду!" толпа растекалась.
     Адъютант, неслышно возникнув на трибуне, почтительно наклонил голову:
     - Посол ожидает, брат Вождь...


     Плотные  оранжевые  портьеры  гасили   мелодичный   перезвон   мириад
священных  бубенцов.  Начальник  Генштаба  был,  как  всегда,  подтянут  и
сдержан. Он склонил голову перед Бессмертным Владыкой ровно на столько, на
сколько полагалось по ритуалу лицу, принадлежащему к одному из  Семнадцати
Семейств.
     - Владыка! Первая часть  операции  прошла  безукоризненно.  Оранжевая
линия взломана!
     Холеное лицо Владыки оставалось бесстрастным.
     - Я не сомневался в этом, маршал. Придет  время  -  и  я  поблагодарю
ваших почтенных предков. А пока назначаю вас губернатором Пао-Туна.  После
взятия город необходимо почистить.
     - Весьма почтительно  припадаю  к  стопам  Бессмертного,  -  выдержка
начальника Генштаба не уступала выдержке Владыки. - Осмелюсь заметить, что
взятие вверенного моим заботам Пао-Туна предусмотрено  как  заключительный
этап операции "Возвращение". И он невозможен... Простите, вряд ли возможен
без участия сверхтяжелых танков.
     - Чертог  Блаженств  рассмотрит  предложение  Генштаба.  Не  откажите
передать привет вашей прелестной супруге.
     Все-таки Владыка не сумел скрыть  охватившее  его  возбуждение:  чуть
расширились и  сверкнули  карие  с  желтинкой  глаза.  Начальник  Генштаба
позволил себе  внутренне  усмехнуться.  Умение  владеть  собой  -  высокое
искусство, доступное далеко не всем. И уж, конечно, не сыну танцовщицы  из
края горных лунгов. Покойный  Бессмертный  Владыка,  отец  нынешнего,  был
несколько вольнодумен - он выбирал наложниц за красоту.
     Когда вновь назначенный губернатор Пао-Туна был  уже  у  дверей,  его
остановил медовый голос личного секретаря Чертога Блаженств:
     - Маршал, вы забыли взять свой орден.
     ...Спустя  восемнадцать  минут  посол   дон   Мигель   Хуан   Родриго
Санта-Мария де Гуэрро-Бланко-и-Карвахаль принял Бессмертного Владыку.


    ОМГА сообщает:
     ...Трагическая неудача экспедиции в кратер Энарба на  планете  Галуг.
Доктор Зигель говорит: "Мы повторим попытку".
     ...Напряженные   дебаты   развернулись   на    пленарном    заседании
экономической секции Конференции по вопросам использования боэция. Попытки
обструкции терпят фиаско.
     ...Громкий скандал разразился в Управлении Финансового Контроля  ДКГ.
Инспектор,  известный  под  прозвищем  "Малыш",  обвиняется  в   получении
колоссальных взяток.
     ...Послы  великих  держав  провели  серию  консультаций  в  связи   с
эскалацией конфликта на Дархае. Достигнута принципиальная  договоренность.
Встречи прошли в обстановке взаимопонимания.



                                    3

                            Земля, планета для всех. Уолфиш-Бей.
                            3 июля 2098 года по Галактическому исчислению.

     Голубые волны  облизывают  бархатистый  песок.  В  небе  ни  облачка.
Февраль в Южной Африке - мягкий, вкрадчивый месяц. Далеко еще до  июльских
ветров и до бурь августа. Словно в насмешку сохраняет этот райский  уголок
жутковатое название "Берег  Скелетов".  Изредка  из  возрожденной  саванны
приходят на пляжи побережья любопытные антилопы:  посмотреть  на  странных
людей, барахтающихся в соленой воде, с  достоинством  пронести  себя  мимо
шезлонгов и получить то, чем их никогда не балует старый  бушмен  Хендрик,
смотритель заповедника.
     Около акульей выгородки, как  всегда,  бушует  толпа.  Зрелище  стоит
того: два любителя  против  двух  профессионалов.  Два  поклонника  острых
ощущений против двух голубых акул. Некоторые называют этот спорт "корридой
эпохи равновесия". Хотя в чем-то они правы, однако у акул почти нет шансов
не только на победу, но и на спасение. Бывает, конечно, и наоборот. Но так
редко, что Вселенская Лига Друзей Живого который год ведет борьбу  с  этой
разновидностью  убийства,  борьбу,  столь  же  бескомпромиссную,  сколь  и
безуспешную. Вот и  сейчас  среди  толпы  болельщиков  нашлась  миловидная
девушка, подбадривающая рыб. Впрочем, ей не повезло: еще за две минуты  до
контрольного времени покрасневшая вода успокоилась, и акулы со  вспоротыми
животами пошли на дно. Пожав друг другу руки, победители разошлись.


     - Лемурка, ты действительно хотела, чтобы со вспоротым брюхом  всплыл
я?
     - Называйте меня Эльмирой, Андрей.
     - Ну перестань... если я бы знал, что для тебя это так серьезно, я бы
не полез.
     - А я не нуждаюсь в одолжениях убийцы.
     - Но это же был честный бой...
     - Вот именно. Ты вел себя, как какой-то... древний солдат!
     - Обижаешь, начальник... Древнего солдата  эта  тварь  съела  бы,  не
моргнув. И вообще, чем тебе не нравятся солдаты?
     - Ну знаешь ли!
     Воистину, принципы - не какой-нибудь фунт изюма. Поступаться ими мало
кто умеет, а уж отстаивать до последнего вздоха - все мастера. Но... Милые
бранятся, только тешатся. И хотя Лемурка была убежденной защитницей  всего
живого, но, право же, большая рыба с тупыми глазами и рядами острых зубов,
несмотря на безусловный трагизм своей участи, была не тем,  что  могло  бы
поссорить их всерьез. Во всяком  случае,  к  пестрой  компании,  вольготно
расположившейся у  кромки  прибоя,  Андрей  и  Эльмира  вернулись  еще  не
примирившимися окончательно, но уже и не переругиваясь.  Встретили  их  не
без укора.
     - О, Андрюша! Гитара-то заждалась...
     - Да ладно, ребята, вы же уже все  слышали.  А  впрочем,  по  особому
заказу, - быстрый взгляд на Эльмиру, - одна очень старая песня!

                       Задымилась земля в костре,
                       Словно ночь расплескала медь.
                       Вертолеты летят быстрей,
                       Чем хотелось бы мне лететь.
                       И молчанье, сводя с ума,
                       Между нами встает опять;
                       Ты не жди от меня письма,
                       Мне отсюда нельзя писать...

     Мягкий перебор струн налился силой, окреп, гитара уже не Шептала, она
говорила, тихо и грозно.

                       Горизонт распахнулся вширь,
                       Исчерпав синеву до дна,
                       Подо мной не война и мир,
                       Подо мною - одна война.
                       Те, кто пулю глотнул во мгле,
                       Как и я, под сплетеньем трасс,
                       Вместе с нами летят к земле,
                       Потому что таков приказ...

     Песня зазвучала на два голоса. Давешний светловолосый напарник Андрея
по битве в акульей выгородке, высокий парень  с  алым  значком  на  груди,
оставив свою компанию, подсел поближе и подхватил последнюю строфу.

                       Под ногами земля - тверда.
                       Автоматы рычат давно,
                       Те, кто ждал нас, кричат "Ура"
                       Не по-русски, но все равно.
                       Выползает из тьмы рассвет,
                       Прерывает короткий бой,
                       Надевает земля берет,
                       Как и наш - голубой...

     Как-то незаметно обе компании слились в  круг.  Молоденький  паренек,
едва ли не самый младший здесь, попытался пробраться поближе к поющим,  но
его оттерли, прикрикнув: "Яан, уши надеру!".

                       Сигарету свою тушу,
                       К вертолету бегу, скользя.
                       Пуду дома - все расскажу,
                       А писать, извини, нельзя...
                                          [стихи автора]

     Песня оборвалась коротким всхлипом струны, но  никто  не  шелохнулся.
Девушки зябко поеживались.
     - Странная песня, - сказала Эльмира.
     Светловолосый усмехнулся.
     - Солдатская песня.
     - Хорошая песня! - категорическим тоном заявил Яан из-за спин, и, как
ни странно, именно эта фраза сорвала оцепенение.
     - Странно все же: армий давно уже нет, а песни  еще  есть,  -  словно
ставя точку, откликнулась Эльмира.
     Больше об этом не говорили. Завязался и окреп разговор, переходящий в
общий гомон. Компании знакомились, и, как нередко бывает на пляжах  Земли,
Планеты Для Всех, оказалось, что многие, если и не встречались раньше,  то
имеют общих знакомых, - и появились темы,  интересные  для  всех,  и  были
обсуждены шансы новобатумского "Реала" на Главный Кубок, и общим вердиктом
была  осуждена  бушменская   национальная   кухня   (личинки   непонятного
происхождения в молоке и сушеный хвост пустынной крысы), и многое,  многое
другое. Лишь двое не вмешивались в общий треп.
     - Приятно видеть человека, который знает солдатский фольклор. Андрей!
     - Джимми!
     - Давно в Уолфиш-Бее?
     - Вторая неделя. С делами отстрелялся - и сразу на Землю.
     - Послушай, Джим, а ты, случаем, не астрофизик?
     - Он самый.
     - Я тоже. Горная станция?
     - Так точно.
     - Церион-4?
     - Нет, Пенелопа-2.
     - Жаль. Я подумал - соседи.
     Помолчали.
     - Хорошо тут все-таки...
     - В отпуске везде хорошо. - Джимми приподнялся, сел, обхватив  руками
колени. - Кстати, твой заключительный удар  там,  в  бассейне...  Кажется,
старая мексиканская школа?
     - Нет, это из кэндо. А впрочем, какие уж там под водой школы? Акулы в
этом не разбираются...
     Между тем общий разговор окончательно сконцентрировался на спортивных
проблемах. Ничего удивительного - в год розыгрыша Кубка  Галактики  футбол
снова вошел в моду,  опередив  и  бесконечный  чемпионат  по  шахматам,  и
большие гонки Лютеция - Новый Дакар. В этом  сезоне  новобатумский  "Реал"
рвался вперед, как  торпеда,  быстро  наращивая  шансы  стать  новым,  сто
двадцать шестым членом клуба "Бессмертных команд Вселенной".
     - А все-таки "Реал"  -  не  команда!  -  прислушавшись  к  возгласам,
убежденно заявил Джимми.
     - Или я с этим спорю? - возмутился Андрей. - Если  бы  не  чехарда  с
тренерами, наш "Черноморец"...
     - Именно так, - глубокомысленно кивнул Джимми, - у  нас  в  "Челесте"
тоже с этим проблема.
     - Ничего, мы еще встретимся в финале, Джимми!
     - А как иначе, Андрэ!
     И они обменялись значками болельщиков. На  футболке  Джима  заблестел
бело-голубой  значок  "Черноморца",  а  шею  Андрея  украсила  цепочка   с
золотисто-алой эмблемой "Челесты", выполненной нарочито грубовато.
     - Береги... - Джимми поправил медальон. - Сам делал.
     Откуда-то сверху обрушилась гитара.
     - Не отлынивайте, артисты! Твоя очередь, Джи-Джи!
     Солнечный  луч  прыгал  по  лакированным,   игриво   выгнутым   бокам
"Кремоны". Джимми подкрутил колки.
     - Песня бушмена Хендрика. Не возражаете?

                     Когда нам умереть наступает срок,
                     Приходит ветер, чтобы нас смести.
                     Он взметает пыль и гонит песок,
                     Чтоб навеки стереть следы наших ног.
                     Чтобы наши следы унесли с земли -
                     Со всех дорог, где мы в жизни шли.

     Джимми замолчал, но песня не оборвалась.  Сидящие  подхватили  ее,  и
светловолосому гитаристу  не  оставалось  ничего  иного,  как  подыгрывать
поющим.

                     Потому что, останься нестертый след,
                     Выходило бы так, что нам смерти нет,
                     И поэтому ветер в назначенный срок
                     Сметает с земли следы наших ног...
                                           [стихи А.Давидсона]

     Незаметно  подплыл  искрящийся  на  солнце  информационный   шар   и,
деликатно  откашлявшись,  сообщил:  "Джеймс  Патрик  О'Хара!  Вас  ожидает
переговорная  кабина  девятнадцать.  Аршакуни  Андрей  Мирославович!   Вас
ожидает переговорная кабина двадцать два. Спасибо за внимание".
     Почти одновременно парни поднялись и  вразвалку  пошли  к  павильону.
Девушки смотрели им вслед.
     Над кабиной номер двадцать два мягко светился голубой плафон:  "Связь
установлена".
     - Ну, Джим, я пошел.
     - Лады.
     Андрей плотно прикрыл за собой дверь, нажал кнопку затемнения.  Экран
вспыхнул. На Андрея смотрел усталый немолодой человек с четырьмя ромашками
в петлицах.
     - Мой генерал, лейтенант Аршакуни по вашему приказанию явился!
     - Лейтенант, Родина требует, чтобы вы выполнили свой долг.
     - Слушаюсь!
     - За вами послан флаер. Собирайтесь.
     Когда Андрей вышел из кабины, холл был пуст. Плафон над девятнадцатой
источал голубоватое сияние. Во тьме кабины субалтерн Джеймс  О'Хара  стоял
навытяжку перед  изображением  человека  с  пятью  кленовыми  листьями  на
погонах.


     ОМГА сообщает:
     ...Беспрецедентное   побоище   в   Уолфиш-Бее!    На    гала-концерте
дринк-звезды Ози Гутелли вспыхнула драка  соперничающих  фэн-клубов.  Семь
человек  доставлены  в  больницы  города   с   незначительными   телесными
повреждениями.
     ...Заседания  всех  секций  Конференции  по  проблемам  использования
боэция зашли в тупик. Лорд Коркней  призвал  джентльменов  к  максимальной
сдержанности.
     ...Большая Дума Вселенской Лиги Друзей Живого  постановила  исключить
из рядов объединения леворадикальную группировку, призывающую к отказу  от
потребления органических продуктов. Пикеты  экстремистов  у  штаб-квартиры
Лиги!
     ...Обстановка на Дархае остается напряженной.



                                    4

                    Ормузд-2 (Единый Галактический Союз).
                    Гея-Элефтера (Демократическая Конфедерация Галактики).
                    17 июля 2098 года по Галактическому исчислению.

     Присутствующие  рассаживались  не  торопясь,  успевая  задержаться  у
одного-другого  кресла,  обменяться  новостями,  посмеяться   над   свежим
анекдотом. Соберись они в  другом  месте,  все  это  могло  бы  показаться
ежегодным слетом однокашников или  пленарным  заседанием  клуба  любителей
чего-нибудь. В зале было шумновато. Однако же место встречи настраивало на
вполне определенный, деловой лад. И к тому моменту, когда тяжелый багровый
занавес бесшумно раздвинулся, открыв сцену с небольшим столом  посередине,
шуршание и шелест стихли.
     Коренастый, немного сутулый человек в  форменной  куртке  с  четырьмя
ромашками в петлицах, с положенным по уставу  (параграф  28,  статья  "Б")
мужественным и  одновременно  умным  лицом,  четко  прошагал  по  сцене  к
столику. Еще не сев в кресло,  он  повернулся  к  залу  лицом  и  негромко
сказал:
     - Здравствуйте, друзья!
     Зал отреагировал:  аплодисменты  не  стихали  три  минуты,  точно  по
уставу.
     - Друзья! Вы дети разных планет нашего Союза,  у  вас  различен  цвет
кожи и говорите вы на разных языках, но вас объединило  великое  и  святое
понятие - ненависть к насилию. Вы пожертвовали  всем,  даже  своей  личной
жизнью во имя того, чтобы Единый Галактический  Союз  развивался,  креп  и
процветал, чтобы нигде во Вселенной не лились кровь и слезы.  Долгие  годы
вы вынуждены были даже  и  от  матерей  своих  скрывать  свое  благородное
предназначение, но сегодня настало ваше время: зло поднимает голову!
     За спиной оратора засветился экран.
     Незнакомый  рисунок  созвездий.  Затем,  отдельно,  небольшая  звезда
класса  Солнца  с  планетной  системой.  Крупнее  -  ее  вторая   планета,
серо-сиреневый шар, подернутый легкой голубоватой дымкой.
     - Дархай, - раздался бесстрастный голос,  -  вторая  планета  системы
Д-5, четырнадцатый сектор восьмого региона Магелланова облака.
     В темноте зала кто-то произнес:  "Однако!".  Чуть  дальше  озадаченно
присвистнули.  Информатор  привел  общую  характеристику,  особо   выделив
постоянную плотную облачность над планетой.
     - В остальном условия близки к земным. Четыре  пятых  планеты  Дархай
занимает океан.
     На экране высветилась карта: сплошная синева, испещренная  крохотными
точками  архипелагов,  и  вытянутый   вдоль   экватора   материк,   чем-то
напоминающий сказочного дракона...
     Джимми смотрел с интересом.
     Пожилой, благородного вида дархаец в оранжевой мантии, сопровождаемый
семнадцатью старцами, сверкающими ножницами срезал  продолговатый  плод  с
ветки невысокого, прихотливо изогнутого деревца.
     - Традиционное политическое устройство - монархия. Император,  он  же
Бессмертный Владыка, располагает всей полнотой власти,  которая,  впрочем,
подконтрольна Совету Семнадцати. В  настоящий  момент  дархайский  престол
занимает Харьядарван IX Лаудитья, сын человека, которого вы видели.
     Экран полыхнул оранжевым. Сотня, пожалуй, даже  полторы  ("Сто  сорок
восемь", - уточнил информатор) юношей в  ярких  накидках  плечом  к  плечу
выстроились во внутреннем дворике дворца. Камера выделила лицо  одного  из
них.  Спустя  мгновение  именно  он,  преклонив  колени,  принял  из   рук
Бессмертного Владыки глянцевитый плод.
     - Принц Лаудитья в момент официального провозглашения его наследником
престола. Сто  двенадцатый  сын  императора  Харьядарвана  VIII.  Почетный
доктор философии и права. Магистр теософии. На дархайском престоле седьмой
г