рудно-зеленых глазах сверкали искорки
сумеречного света.
Все до единой, звезды были против их встречи. Но сейчас одеяло облаков и купол
дома защищали своих гостей от холодных взглядов бесстрастных наблюдателей.
Кроме того звезды эти умерли миллионы лет назад, лишь мертвый свет летел и
летел по мертвому пространству, все еще стремясь вершить людские судьбы. Но
под куполом таинственного здания живые лучи соткали полотно сумеречного
сияния. Здесь шли мгновения иного времени. Мгновения, ради которых и стоило
жить в этом огромном мире.

* * *
 Завтра сумерки растают, и взойдет солнце, а каждому из этих двух предстоит
своя дорога. И даже если их пути пересекутся в далеком будущем, они пройдут
мимо, не узнав друг друга, ибо у каждого из них будут уже свои слова о своем,
непересекающемся. Сумерки не вечны. Это лишь состояние между светом и тьмой.
Дома сумеречного света, конечно же, не существует. Да его и не было никогда. И
вряд ли найдутся такие материалы и мастера, с помощью которых можно воссоздать
нечто подобное. Но пусть он будет. Потому что он нужен на эти несколько часов,
когда облака отделили небо, а на земле властвуют сумерки.

(июнь, 1996)






  Dark Window
-------------------------------------------------------------------------------


Ниточка.


Осколочек первый.
 Фея возникла из звездных брызг, расплескавшихся по небольшому парку и почти
незаметных в лучах яркого полуденного солнца. Маленький Ванечка стоял, раскрыв
рот, и восторженно глядел на появившуюся откуда ни возьмись тетю.
 - Держи, - сказала ему фея и протянула нечто блестящее и круглое.
 Глаза Ванечки задали безмолвный вопрос.
 - Это кольцо Вечной Любви, - объяснила фея. - Твоя любовь не закончится
никогда!
 Сказочная гостья рассмеялась и растаяла вместе с загадочными звездными
брызгами.
 - Смотри, что дала тетя! - радостно объявил Ванечка подбежавшей маме. -
Красивое!
 - Это была фея, - задумчиво сказала мама. - Береги его. Хотя зачастую феи
дарят опасные подарки.

***
 Осколочек второй.
 Он не слышал ничего. Ни поздравлений. Ни слов администратора. Ни
лирично-торжественной музыки. Музыка лилась в его душе. Своя. Собственная. И
только когда раздались слова "Обменяйтесь кольцами", Он вернулся в объективные
реалии, осторожно взял ее мягкую руку в свою и бережно натянул на маленький
палец кольцо. Оно поймало блик от фотовспышки и сверкнуло пронзительным
неземным светом. "Теперь оно с тобой навечно, - прошептал Он Ей. - До тех пор
пока мы будем вместе душой и телом."

***
 Город оказался унылым и серым. Да и маленьким впридачу. Настолько маленьким,
что пройти из одного конца в другой не составляло труда за пятьдесят минут на
туфельках со шпильками. Непонятно даже, почему ему дали статус города.
Впрочем, неважно. Холод пробрался под ее розовый бельгийский плащ, и Она зябко
поежилась. Командировка получилась незагрузочной, зато сейчас делать было
абсолютно нечего. Катилось время, когда обед уже давно прошел, а ужинать еще
рановато. "Варкалось. Хливкие шорьки..." - вспомнилась Ей сказка своего
детства, и Она грустно улыбнулась. Такая же одинокая, как Алиса в Зазеркалье,
Она медленно шла вперед. Только Алисе суждено стать королевой, а ей в лучшем
случае светила перспектива добраться до гостиницы и провести ужасающе скучный
вечер в номере без телевизора за чтением местной хроники об уборочной страде и
долевом строительстве кооперативных овощных ям.
 - Привет, - на ее плечо легла крепкая рука. Она обернулась и увидела
импозантного мужчину в шикарных дымчатых очках. Мгновение спустя Она его
узнала.
 - В командировке? - улыбнулся ее давний знакомый.
 - Догадался или как? - ехидно спросила Она.
 - Или как, - кивнул мужчина. - Во-первых, что делать тебе в этой пустоши, да
еще в такое время. А во-вторых, сам такой же. Тоже засланный. Да, к счастью,
уезжаю завтра.
 - Мне еще около недели здесь торчать, - вздохнула Она. - Такова жизнь.
 - Не грусти, - темно-карие глаза сощурились, разглядывая Ее. Она не ответила.
 - Еще куришь? - в руке, словно по волшебству, возникла яркая пачка. Да и сам
этот полузнакомый-полузабытый субъект ее молодости казался на фоне тусклой
окружающей среды тем самым суперменом, который на красочной западной рекламе
курит эти самые красочные западные сигареты. Она вгляделась в протянутую пачку.
 - Эйч-Би! - в ее душе вспыхнул радостный огонек, и Она с отвращением подумала
о пачке "Опала", лежащей в глубинах ее сумки.
 - Так как гостиница здесь в единственном экземпляре, то нам по пути, - громко
и радостно объявил Таинственный Полунезнакомец. - А еще я предлагаю отметить
мое скорейшее отбытие из данного места моего временного поселения.
 Щелкнули застежки дипломата, и на свет появилась бутылка иноземного коньяка в
изящной оригинальной бутылке с округлой наклеечкой, пестрящей выставочными
медалями. Рука ловко крутанула вытащенный предмет, жидкость внутри булькнула и
красивой волной прокатилась из стороны в сторону. И Ей очень захотелось выпить.

***
 Он нервно прохаживался по квартире. Собственно говоря, нервничать то было не
из-за чего. Вот только вытребованный отгул не удался. Хотелось выехать
куда-нибудь в лес, пока еще стояла сухая и теплая погода. Так, чтобы и от
города не далеко, но и чтоб рядом никого не наблюдалось. Они могли бы сидеть
рядом под осенним солнцем и вглядываться в панораму города, раскинувшегося
вдали. Здания на таком расстоянии практически сливались друг с другом, за
исключением телевышки, уткнувшейся в небо. Но так даже гораздо интересней
узнавать дома, в которых они побывали, и определять расположение улиц, по
которым проходили их ноги. Вот только требовалось исключить наличие
праздношатающихся шумных компаний, способных испортить самое радужное
настроение. Для этого то и требовался отгул в середине недели. Но за сутки до
наступления долгожданного дня Ее неожиданно откомандировали в самую глушь
области на целую неделю. Невничать не стоило, просто праздник не состоялся.
Печально, конечно, и начало покалывать сердечко. Благо, наступал вечер, и
скоро можно будет лечь спать, уткнуть голову в подушку и мечтать о том, как
Она возвратится.

***
 Она оглядела номер. Ничего особенного. Такой же, как и у нее. Только вместо
синей вазы какая-то бордово-оранжевая загогулина. То ли кувшин исковерканный,
то ли пепельница не в меру высокая. По крайней мере не придется стряхивать
сигарету на ковер. В стопках искрился желанный напиток.
 - За тебя! - предложил хозяин номера. - За такую, как ты сейчас. Оставайся
неизменной. И пусть почаще нам дарят звезды неожиданные встречи!
 Она натянуто улыбнулась. В принципе ничего этого можно было и не говорить. Но
не сидеть же молча. Молча пьют только алкоголики. В их ряды Она записываться
не собиралась. Коньяк немножко обжег горло, и Она поморщилась. По крайней мере
это оказалось не заурядной дешевкой, а чем-то солидным. В киосках и на развале
такого не купишь. Лицо ее неожиданного спутника чересчур приблизилось.
 - Ты мне тогда так и не досталась, - прошептал мужской голос в самое ухо.
 - А стоило? - спросила она разочарованным тоном.
 - Стоило! - в шепоте проскользнула твердая уверенность.
 - Другие не жаловались? - усмехнулась Она.
 Вместо ответа жесткие пальцы легли на верхнюю пуговку блузки и расстегнули
ее. Затем она почувствовала теплое прикосновение к выемке под шеей.
 "Остановлю, - подумала Она, - как только это будет заходить слишком далеко."

***
 Голова наливалась пустотой. Там словно образовалась зияющая дыра. Не просто
дыра, мимо которой мы проходим, не обращая внимания, а именно зияющая. В той
странной пустоте родилась боль. Тонкая. Тоскливая. Он начал растирать лоб и
неприятное чувство отступило. Но оно немедленно вернулось, как только руки
устали делать импровизированный массаж. Пустота словно собиралась силами в
предоставленном тайм-ауте. Нет, никуда она уходить и не думала. Просто
осматривала поле будущего сражения. Теперь она пульсировала в самом центре
головы, словно черное солнце в бесконечном космическом вакууме. В такт ей
отозвалось сердце. Наверное, стоило выпить валидол. Только Он не любил
лекарств и предпочитал предоставлять организму самостоятельно справляться с
подступавшими недугами. Но вот что-то подвел организм, замер в каком-то
печальном ожидании, не желая ни наступать, ни защищаться. Пульсация в голове
нарастала. Нехорошее чувство сместилось куда-то вниз. Стало плохо. Очень.
 Чтобы отвлечься от неизведанного, Он погрузился в воспоминания. Срочно
требовалось вспомнить нечто приятное, светлое, доброе. Вечное.

***
 Осколочек третий.
 Было воскресенье. И было одиннадцать утра, когда солнце едва-едва выползает
из-за крыш многоэтажек, чтобы устремиться к зениту, а затем устало опускаться
к линии горизонта, крася багровыми полосами панораму заката. Но до заката
оставался впереди еще целый день. Солнечный и почти что теплый. Совершенно
свободный день. Навстречу Ему спешила девушка. Красивая. Из тех, что проходят
мимо. Но эта вдруг остановилась.
 - Привет! - воскликнула она. - А мы с вами знакомы. Помните день рождения у
Кости?
 Еще бы он не помнил. Она тогда была в сверкающей серебристой водолазке и
короткой юбке, раскрашенной под тигринную шкуру. Он скромно сидел в углу стола
и угрюмо посматривал на Нее - веселую, недоступную, окруженную всеобщим
мужским вниманием. Ее загадочная улыбка и переливчатый смех незримо вплетались
в праздник и придавали ему исключительную неповторимость.
 - Добрый день, - поздоровался Он, мучительно думая, что же сказать дальше.
 - Скучно одной идти, - игриво поморщилась Она. - Если вы не торопитесь, то
может проводите. Здесь совсем недалеко.
 - Конечно, - кивнул Он с ужасающей готовностью, мечтая, чтобы это "совсем
недалеко" растянулось в бесконечность. В груди росло летящее, прежде неведомое
чувство. А потом Он перестал замечать весь мир вокруг кроме Нее. Теперь на
Него мог обрушиться проливной дождь, остросекущий град или торнадо, Он никогда
бы не посчитал этот день мрачным. И уж тем более пустым. От волнения рука
спряталась в карман куртки и нащупала кольцо. "Пусть Она останется со мной! -
сверкнули в мозгу пронзительные мысли. - Ну пожалуйста!" Кольцо нагрелось. То
ли оно вобрало в себя жар вспотевшей руки. То ли высшие силы вняли отчаянным
мольбам.

***
 Вторая стопка вошла более мягко и сразу подействовала. В голове разлилась
приятная пустота, а спираль электрической лампы в люстре с разбитым абажуром
стала расплывчатой и зыбкой. Она мечтательно перевела взгляд за окно. Там
наливалась темнота ночи. Осень.
 - Это у тебя чулки или колготки? - пришел шепот извне.
 - Хочешь проверить? - ответила Она вопросом на вопрос, не отводя взгляд от
окна.
 Вместо ответа на ее ногу легла широкая ладонь и заскользила вверх.
 "Остановлю, - подумала Она, - но не сейчас."

***
 Он усиленно растирал ноющее сердце. Боль вибрировала и перекатывалась по
груди с места на место. Только сердце отличалось завидной постоянностью. И
кололо. И кололо. И раскалывало себя на мельчащие кусочки. "Это кольцо!" -
внезапно подумалось ему. Он не мог толком объяснить, почему в нем зародилась
такая уверенность. Но голова уже не могла связно соображать. Обрывки мыслей
безвольно перелетали с места на место, не в силах заполнить страшную пустоту и
образовать нечто цельное. С огромным трудом он перевернулся с бока на спину,
чуть не свалившись с дивана. Затем он закрыл глаза и попытался вызвать образ
феи. Что-то в груди неслышно щелкнуло, а затем окружающая обстановка перестала
казаться реальной. Перед глазами возникло бесцельное мельтешение ярких красок.
Будто он, закрыв глаза, уносился вверх-вниз на огромных качелях, то выхватывая
огненные блики незримого солнца, то оставляя светило у себя за спиной. Бешеная
пляска мигом прекратилась, сложившись в озаренную желтовато-розовым светом
картинку.

***
 Осколочек четвертый.
 Там была фея. А перед ней стоял веселый голубоглазый малыш с кудрявыми
золотистыми локонами. Не поймешь: мальчик ли, девочка.
 - Что это? - смело спросил он фею.
 - Это Крылья, Коленька, - улыбаясь, ответила фея. - Теперь ты можешь летать.
 Персонажи картинки неотрывно глядели друг на друга, а потом замерли, как на
фотографии. И Он понял, что фее нет до него никакого дела. Фея дарит только
один подарок. И не несет ответственность за то, какая сказка получится с его
помощью: величественная или страшная.

***
 Ей не хотелось уже ничего. Ни пить, ни вставать и возвращаться в свой номер.
Мужская рука оказалась у Нее на груди и принялась осторожно сжимать ее, с
каждым разом усиливая хватку. И эти ритмичные движения только усиливали
обволакивающую истому.
 "Остановлю, - подумала Она, - а в принципе... Почему бы и нет..."

***
 Боль стала непереносимой. Выползать на улицу и разыскивать по всему району
работающий телефон, казалось абсолютно невозможным. Он не смог бы даже встать
на ноги и добраться до кухни. Охарактеризовать ужасающие приступы? Тоже вряд
ли. По отдельности не болело ничего, кроме сердца. И в то же время болело все
сразу. И даже не болело, а словно отказывалось от чего-то разом и навсегда.
Теперь у него не получилось бы и повернуться. Вместо этого он натянул подушку
на голову и провалился во тьму.

***
 Осколочек пятый.
 Он стоял на ногах, а боль растворилась. Осталось только неприятное чувство
пустоты. Ноги твердо упирались в ровную поверхность. А место было каким-то
ужасающе неправильным. Потом Он догадался, что убежать никуда не удастся,
потому что поверхность под ногами оказалось квадратной крышей высотного дома.
Других домов отсюда не наблюдалось. Только черное небо без звезд. Прямо в
середине квадрата стояла маленькая фигурка, в которой Он узнал Максимку -
друга забытого детства. В облике Максимки не виделось ничего подозрительного,
но где-то внутри его чувствовалась неправильность более высокого порядка.
 - Вот ты где! - улыбнулся Максимка. Улыбка была почти как настоящая.
 Он ничего не ответил. Любое слово могло сыграть лишь отрицательную роль. В
руках у Максимки засверкало знакомое кольцо.
 - Посмотрим, посмотрим, - забормотал новый владелец кольца. Кольцо вытекло из
его рук золотистой струйкой и застыло в форме трубы. А Максимка уже весело
размахивал чем-то, похожим на огромный винтик. Судя по всему он готовился
приступать к обязанностям трубочиста.
 - Посмотрим, проверим, - скороговоркой вылетали слова изо рта Максимки, а сам
он глядел в Его глаза непонятным-полубезумным взором. Сначала он засунул
винтик в трубу совсем чуть-чуть, касаясь самого краешка. Затем вытащил свой
инструмент и внимательно осмотрел его со всех сторон. Оставшись донельзя
довольным, Максимка взглянул на Него, и Он перевел дух. Пустота начала
отступать под напором смутного ужаса, пока затаившегося и игравшего по
правилам.
 Максимка повернулся к трубе и погрузил инструмент чуть поглубже, на самую
малость. Когда винтик был извлечен, глаза Максимки сверкнули в радостной
злобе, а черты исказились.
 - Ниточка!!! - громогласно объявил неназываемый в знакомом обличье.
 В груди у Него похолодело. Он не знал, хорошо это или плохо. Он не знал,
должна ли она там быть вообще или нет. Но Он понял, что случившееся не
принесло ему ничего, кроме пробуждения ужаса осознания, что вот прямо сейчас
случится непоправимое.
 Максимка подскочил к Нему и сильным толчком вышвырнул Его с площадки. Темные
окна и серые стены мелькнули и слились в бесцветную массу.

***
 Она выбралась из под простыни, когда в окне забрезжил рассвет. Серые тучи
исчезли. А голубизну на северо-востоке вытесняла разгорающаяся алая полоса.
"Красиво, - подумала она. - Наверное, даже в таком городишке можно вдохнуть
жизнь полной грудью." Хозяин номера приподнял голову.
 - Уходишь?
 Она молча кивнула.
 - Когда встретимся в следующий раз?
 - Никогда.
 - Почему? - удивился ее теперь уже более близкий знакомый. - Разве я тебя не
восхитил?
 - Нет, - она равнодушно пожала плечами. - Было немного оригинально. Не более.
 - Но хоть не жалеешь, что осталась?
 - Я никогда не о чем не жалею, - твердо сказала Она. - Какой прок в жалости?
Сделанного все равно не изменишь.
 - Что у тебя с кольцом?! Я думал, что это золото. А золото не ржавеет.
 Она перевела взгляд на обручальное кольцо и обнаружила, что то покрылось
извилинами ржавчины, а края раскрошились и обсыпались.
 - Не знаю, - вздохнула Она. - Наверное муж решил сэкономить и в день свадьбы.
 Поправив загнувшийся край туфли, она выпрямилась и покинула номер, плотно
прикрыв за собой дверь.

***
 Подчиняясь неумолимой силе тяжести, подушка проделывала по миллиметру свой
путь и теперь со счастливым шлепком приземлилась на пол. Безжизненное тело
вытянулось на диване. Взор мертвых глаз был неотрывно прикован к белому
потолку. Любовь продолжалась целую вечность, пока та не оборвала свой отсчет.

(июнь, 1997)






  Dark Window
-------------------------------------------------------------------------------


Путь к счастью.


- Дедушко, расскажи!..
 - Про что, внучек? Про что, маленький?
- Про зайку!
- Цыть! Нет никакого зайки! Нет ничего живого в том лесу! Забудь о нем. То
проклятый лес, мертвый.
Но глаза мальчика всматривались через маленькое окошко, туда, где сплетались
причудливыми тесными узорами сухие, почерневшие ветки мрачных деревьев
мертвого леса...

* * *
 И продирался он уже пятые сутки через бурелом и сухостой, и было его имя
Пронька-богатырь. Оставил Пронька за спиной своей могучей и хмурое ущелье с
пыльными неподвижными летяками, и речку густую, с грязью перемешанную. А по
реке рыба мертвая плавает кверху брюхом, смердит. Но не надобно богатырю
мертвое, живое он ищет. Хоть что-нибудь отыскать живое среди леса дремучего,
непролазного.
На дубовой ветви филин сидит. Мертвый. Мрачный. Птица умная. Много знает,
многое сказать может. Только не требуются живому мертвые советы. Так и не
взглянул Пронька на филина, словом добрым не уважил, да и не нужны мертвому
слова, ни добрые, ни злые.
И снова плыл Пронька посреди ночи, то ли другая река ему встретилась, то ли та
же самая змеей извернулась. Мертвый холод крепкое богатырское тело насквозь
пронзает, водоросли за ноги цепляются, не хотят зальше пускать. По реке ладья
плывет. Мягко. Бесшумно. Вот-вот Проньку догонит. За веслами мертвецы сидят,
на корме призрак дымчатый правит, а по бортам мертвые огоньки скачут, своим
переливчатым светом богатыря смущают, манят к себе, зовут. Но не примет
богатырь помощи мертвой, ненадежной. Оглянуться не успеешь, как прикуют цепью
ржавой к скамье из дуба вековечного, сунут в руки весло, и работай, богатырь,
греби во всю силушку, выполняй работу нудную, да бесполезную. Сжал зубы
Пронька, ускользнул от темных бортов мертвого корабля, да к берегу, к берегу.
С восходом выбрался, зуб на зуб не попадает. Но некогда костер жечь, да
сушиться. Ведь не ждет мечта, улетает с каждым потерянным мигом все дальше и
дальше.
Рядом с Пронькой Лиса скачет, дорогу путает. И не глянешь на солнышко, путь
правильный не выверишь, нет его, не видать за серой завесью, небо укутавшей.
Разве что посветлело, то и знаешь, что день на дворе. Бежит, бежит рядом Лиса.
Мертвая. Бок разодран. А из засохшей дыры вовсе непотребное взору торчит.
Отводит взор Пронька, в сторону глядит, ноздри пальцами затыкает, шаг
ускоряет. Не отстает Лиса, то и дело забежит вперед, сядет и на богатыря
поглядывает. Не выдержал Пронька, ногой топнул, да как закричит: "Почто,
мертвая, за мной шастаешь, показала бы лучше, где зайку серенького найти.
Сама, видать, за ним охотишься". Застыла Лиса, дрогнул рваный бок, прошла
судорога по внутренностям искореженным. "Не едят мертвые. - отвечает Лиса. -
Не знаю, где зайка. У медведя спроси. У него ума палата." Голос страшный,
нечеловеческий. Да только нельзя мертвому верить. Остерегайся, богатырь, зорко
глаз держи, не упускай из виду. Вытащил Пронька меч-кладенец, да стукнул
играючи по сосне сухой, в камень обратившейся.
 Рухнуло дерево, мертвую мелочь под себя подм