куда-то
идет. Может быть, она выведет ее в деревню, и там  найдется  место,  где
она присядет и попросит глоток воды. Во рту было сухо,  губы  засохли  и
запеклись.
   Но дорожка становилась все уже и уже,  пока  не  превратилась  в  еле
заметную тропинку. А потом она и вовсе исчезла. Путь преградила  высокая
насыпь, густо поросшая колючими кустами. Она  беспомощно  уставилась  на
заросли, злобно ощетинившиеся чудовищными шипами.
   Двигаться дальше у нее не  было  сил.  Она  села  на  сырую  траву  и
предоставила всему идти своим чередом.
   Потрясенная Кейт, утратившая представление о  времени,  добралась  до
гостиницы лишь в середине дня. Как ни странно, первой, кого она увидела,
оказалась Мари - полная, добродушная, одетая в юбку из голубой  саржи  и
белую  хлопчатобумажную  блузку.  Она  стояла  на  ступеньках,  тревожно
озираясь вокруг и то и дело посматривая в сторону шоссе. При  виде  Кейт
ее круглое лицо засияло.
   - Мисс Кейт, как  я  рада  видеть  вас!  Мари  говорила  по-английски
правильно и очень быстро, но проглатывала окончания.
   - Я ничего не могу  понять.  Мадам  нигде  нет,  а  в  конторе  сидит
какой-то незнакомый джентльмен и говорит, что он новый управляющий!
   Прежде чем Кейт успела что-то  объяснить.  Мари  в  ужасе  всплеснула
руками:
   - Но вы же совсем больны! Вы вся  в  крови!  Что  случилось?  Где  вы
поранились? Пойдемте со мной, я позабочусь о вас!
   Кейт позволила увести себя в маленькую комнату под лестницей, рядом с
конторой. Уилла там нет, вяло подумала она. Его вообще нет в  гостинице,
иначе она  бы  обязательно  ощутила  его  присутствие.  Во  всем  здании
воцарилась гнетущая пустота.
   У Мари была добрая, материнская душа. Она причитала  над  ободранными
руками и коленями Кейт, пока та объясняла, что Бекки заболела, но быстро
выздоравливает и скоро вернется в гостиницу.
   - Мсье Будэн здесь только временно, до возвращения  тети,  -  сказала
она Мари, ужасно взволнованной  тем,  что  кто-то  посмел  занять  место
хозяйки в конторе.
   - Но тут был и другой джентльмен, -  сказала  Мари,  накладывая  Кейт
тугую повязку на колено. - Он очень торопился уехать. Жак повез  его  на
станцию, а когда  вернется,  будет  мыть  автомобиль  мадам  -  он  весь
грязный.
   Хитрые глазки Мари так и горели от любопытства, но Кейт не собиралась
ничего объяснять - ни про Уилла, ни про автомобиль.  Единственное,  чего
ей хотелось, это лечь в постель и с головой укрыться одеялом.
   Мари вышла, вернулась с  красным  халатом,  явно  позаимствованным  в
комнате у Бекки, и помогла Кейт надеть его.
   - А теперь идите и как следует отдохните, пока я сварю вам  хорошего,
крепкого кофе!
   Она забрала  рваные  джинсы  и  грязный  свитер  и  куда-то  поспешно
удалилась.
   По пути наверх Кейт остановилась у двери  конторы.  Оставил  ей  Уилл
записку или без следа ушел из гостиницы и ее жизни, как она велела?
   Когда она вошла,  Пьер  встал  и  что-то  пробормотал,  глядя  на  ее
забинтованные руки. Но Кейт отмахнулась  от  выражений  сочувствия.  Она
остановилась, пожала плечами и произнесла по-французски  фразу,  которую
он мог бы понять:
   - Се n'est rien. .
   - Мне Уилл дал мне это. - Он положил на  стол  визитную  карточку.  -
Послать ему записку.
   - Записку? - нахмурилась Кейт. - Наверно, вы имеете в  виду  счет  за
номер?
   Она покачала головой и положила карточку в карман халата.
   - Нет,  нет  записки,  -  твердо  ответила  она.  О  черт,  с  Пьером
разговаривать невозможно, разве что Мари будет у них переводчиком.  Пьер
вручил ей конверт.
   - От мсье Уилла для вас, - сказал он. У Кейт подпрыгнуло сердце,  она
взяла конверт и положила его в карман, рядом с карточкой...
   Сидеть в спальне и ждать,  пока  Мари  принесет  кофе,  было  пыткой.
Хотелось поскорее лечь и прижаться щекой к подушке. Наконец она пришла.
   - Сейчас ложитесь и хорошенько усните, а я пока приготовлю  для  всех
обед, - весело сказала  Мари.  Она  была  безумно  рада  по  возвращении
заняться любимым делом.
   Когда  дверь  закрылась,  Кейт  глотнула  крепкого  горячего  кофе  и
принялась вскрывать конверт. Руки ее дрожали.
   На клочке бумаги неразборчивым писательским почерком  Уилла,  который
она хорошо изучила за время работы в конторе, было написано:
   "Дорогая Кейг, я взял на себя смелость забрать гибкий диск, которым я
пользовался. Там было несколько запасных. Поскольку нет времени все  это
вывести на печать, я подумал,  что  лучше  всего  увезти  его  с  собой.
Скопирую диск и верну как можно быстрее. Твой Уилл".
   Кейт трижды перечитала сухую  крошечную  записку,  а  потом  бездумно
уставилась в окно.
   Уилл  уехал  и  больше  не  вернется.  Несмотря  на  общительность  и
непринужденность, он очень гордый. Он не будет ни о чем просить. Но ведь
она и не хочет, чтобы он возвращался, правда? Как она  могла  надеяться,
что у них будет что-то общее? Отныне  они  друг  для  друга  всего  лишь
воспоминание, которое со временем поблекнет и сойдет на нет.
   Это было всего лишь физическое влечение, упорно  внушала  себе  Кейт.
Да, она совершила большую ошибку, но скоро это пройдет, и в конце концов
она избавится от невыносимой тяжести в груди.
   Она снова взглянула на записку и представила себе Уилла, нагнувшегося
над письменным столом. Сколько раз она видела эту позу!  Она  вспоминала
тонкие  пальцы,  державшие  ручку,  склонившуюся  темноволосую   голову,
суровое и гневное лицо во время их последней ссоры... Вдруг она  увидела
что-то еще, и замеченное не было плодом ее воображения. В  левом  нижнем
углу было написано "Перевернуть"!
   Она перевернула листок и прочитала:
   "Мне очень жаль, что я причинил тебе такое горе. Я желаю  тебе  всего
самого лучшего. С любовью. Уилл".
   Кейт застыла на месте. Эти несколько слов поразили ее в самое сердце.
Потом она снова зарылась в подушки, и на нее нахлынула  волна  нежности,
смывшая горе и обиду.
   - Уилл. О Уилл... - прерывисто прошептала она, закрыла лицо руками  и
дала волю слезам.
   Никогда в жизни она не была так несчастна.  Даже  тогда,  десять  лет
назад,  она  почти  не  плакала.  Видно,  она  бессознательно  подражала
поведению матери. Она никогда не видела мать плачущей.
   Но теперь Кейт безудержно рыдала и не  могла  остановиться.  И  когда
отчаяние затопило ее целиком, она с  беспощадной  ясностью  поняла:  она
любит Уилла и будет любить его, что бы тот  ни  сделал.  И  все  же  она
прогнала его. Она была упрямой,  глупой  и  не  желала  слушать  никаких
объяснений. Она похолодела при мысли о том, что парижский поезд с каждой
минутой уносит его все дальше и дальше от нее, к его работе, друзьям,  к
прежнем жизни, вытравляя память о глупой девчонке, которая сама не знает
чего хочет и лелеет старые обиды, портя жизнь и себе, и другим.
   Ее охватило страшное возбуждение. Он не мог уехать  просто  так.  Она
должна что-то сделать, сию же минуту!
   Всхлипывая и икая, она встала, налила в раковину воды и опустила туда
лицо.
   Холодная вода привела ее в чувство. Вытирая лицо, она придумала,  что
ей делать! Раз она не может связаться с  Уиллом  до  его  возвращения  в
Париж, она напишет ему  письмо.  Письмо  -  вещь  куда  более  личная  и
интимная, чем телефонный звонок. Если ей не удастся дозвониться,  он  по
крайней мере получит весточку по почте.
   Она взяла ручку и написала:
   "Дорогой Уилл! Ты был прав, а я нет. Нам бы следовало поговорить  обо
всем. Мне очень жаль, что я была такой свиньей. Если можешь, прости меня
и как-нибудь свяжись со мной. Пожалуйста! С любовью. Кейт".
   Визитная карточка Уилла лежала у нее  в  кармане.  Она  вынула  ее  и
переписала адрес на конверт. Теперь нужно было как можно скорее опустить
письмо в почтовый ящик.
   Она кое-как скрыла под слоем косметики следы обильных слез,  пролитых
за последние полчаса, надела чистое льняное платье и побежала в  контору
за печатью.
   Пьера  там  уже  не  было,  но  на   столе   лежала   стопка   писем,
предназначенных для утренней отправки. Она не могла  решиться  подсунуть
свае послание в пачку деловых писем, потому  что  завтра  на  почте  его
могли не принять и вернуть обратно.
   Она не садилась в свой "метро" с самого приезда, но  завелся  он  тут
же, и она поехала в деревню. В местном магазине ей с трудом  втолковали,
что почтальон будет только завтра.  Пришлось  смириться.  Завтра  среда.
Значит, Уилл получит ее письмо не раньше четверга. Это  слишком  поздно.
Нет, надо будет позвонить ему. Она рассчитала,  что  к  шести  часам  он
должен добраться до дому. Оставалось подождать всего лишь час.
   Вернувшись в гостиницу, она увидела у подъезда большую черную машину.
У нее замерло сердце: а вдруг Уилл вернулся? Но в гостиной ее ждал всего
лишь доктор Луи.
   У нее защемило в груди.
   - Что с тетей Бекки? Ей хуже?
   - Non, поп, - заверил ее доктор. -  С  ней  все  хорошо.  Завтра  она
выписывается из больницы.
   - И что, она побудет у вашей мамы? Он грустно покачал головой.
   - Je suis desole . U maman    вирусное
заболевание, и вашей тете небезопасно находиться с ней вместе.
   Он приехал повидаться с Кейт, узнать, как идут дела  в  гостинице,  и
выяснить, может ли Бекки без опасений вернуться домой.
   Кейт заверила его, что Бекки будет обеспечен  надлежащий  уход.  Тете
ничего не придется  делать,  потому  что  вернулась  Мари,  а  временный
управляющий прекрасно справляется с конторской работой.
   - Я сама буду ухаживать за ней,  -  сказала  Кейт,  -  а  сегодня  мы
приготовим все нужное для ее возвращения.
   Доктор повеселел и  уехал.  Он  действительно  прекрасный  человек  и
по-настоящему любит Бекки, подумала Кейт. Господи, пусть бы хоть  у  них
все было хорошо!
   Кейт сообщила радостное известие Мари, и  они  принялись  готовить  к
приезду  Бекки  ее  комнату  в  пристройке.  Эта  часть  гостиницы  была
современной. Ее соорудили, когда Бекки  вышла  замуж  за  Франсуа.  Мари
провела генеральную уборку, хотя там и так  не  было  ни  соринки.  Кейт
постелила  на  тумбочку  две  салфетки,  привезенные  ею  из  Англии,  и
поставила на них вазу с букетиком  весенних  цветов.  Мари  решила,  что
постелью они займутся завтра утром, а пока надо  просушить  и  выгладить
простыни, наволочки и пододеяльники.
   Вернувшись  на  кухню,  они  увидели,  что  приехал   Жак,   и   Кейт
обрадовалась старому другу. Ей  хотелось  расспросить,  где  он  оставил
Уилла и на какой поезд тот сел, но...  Это  было  невозможно.  Следовало
набраться терпения.
   Как в старые, добрые времена, они втроем  ели  на  кухне.  Обстановка
была дружеская, и Кейт немного успокоилась. Не находя  себе  места,  она
вернулась в спальню и принялась бесцельно перекладывать вещи с места  на
место. Она была готова завыть от тоски, но не позволила себе  подойти  к
телефону до шести часов.
   Когда  ее  маленькие  часики  показали  одну  минуту  седьмого,   она
спустилась вниз, где в нише между гостиной и столовой висел телефон  для
постояльцев. Парижский номер Уилла был записан на визитной карточке. Она
зачем-то вынула ее из кармана и зажала в дрожащих пальцах,  хотя  и  так
помнила телефон наизусть. Повторяя в уме все,  что  она  хотела  сказать
Уиллу,  Кейт  бессильно  прислонилась  к  стене.  Она  набрала  номер  и
принялась вслушиваться в длинные гудки на том конце провода.  Ответа  не
было. Может быть, ее не правильно соединили? Она покрутила диск еще раз.
Результат оказался тем же. Наверно, Уилл  принимает  душ.  А  может,  он
вообще еще не вернулся. Что ему делать в холодной, пустой квартире?  Ему
там и поесть нечего. Да, конечно, он обедает где-нибудь в ресторане.
   Трижды за вечер Кейт набирала номер Уилла, каждый раз слыша  в  ответ
длинные гудки. Она одна сидела в гостиной, смотрела на  мерцающий  экран
телевизора и слушала непонятное бормотание.
   Камин сегодня не топили, и в большой комнате было прохладно.
   В полдвенадцатого,  после  очередного  безрезультатного  звонка,  она
силой заставила себя отправиться в спальню. Уилл встретился с  друзьями.
Он человек общительный, а Париж по ночам не  спит,  верно?  Зачем  Уиллу
горевать по ней?
   Поникнув от огорчения, она поднялась по лестнице и легла  в  постель,
гадая, удастся ли ей уснуть. Она была еле жива от усталости, но  нервное
напряжение дошло до предела.
   В час ночи она не выдержала и пошла на разведку. В доме  было  темно.
Жак и Мари жили во флигеле, а Пьер, конечно, давно спал без задних ног в
своей комнатушке рядом с конторой. Кейт неслышно спустилась по лестнице.
Свет из ее спальни  освещал  путь  до  гостиной,  а  в  нише  была  своя
лампочка. Последняя попытка, безнадежно подумала  она  и  снова  набрала
номер, который запечатлелся в самой глубине ее сердца.
   Раздались  привычные  длинные  гудки.  Вдруг  послышался  щелчок,   и
пронзительный женский голос по-английски произнес:
   - Да! Да! Кто это?
   Кейт похолодела. Голос Лизбет, этой приставалы-агента, она узнала  бы
из тысячи. Секундой позже откуда-то донесся голос самого Уилла:
   - Кто там, Лизбет? Пусть подождут минутку! У  Кейт  вспотела  ладонь,
которой она держала трубку. Она слышала, как Лизбет ответила:
   - Кажется,  там  никого  нет,  -  а  потом  мягким,  воркующим  тоном
произнесла:
   - Поторопись, Вилли, мальчик, я жду!
   Кейт не глядя повесила трубку. Она представила себе широкую кровать и
рассыпавшиеся по подушке золотистые  волосы  Лизбет,  ее  яркие  голубые
глаза, полные страсти. Перед ее глазами возник выходящий из душа Уилл  с
полотенцем на талии, как тогда, той ночью...
   У нее закружилась голова, она почувствовала ужасную  слабость,  упала
на стул и прислонилась к спинке, ожидая окончания приступа дурноты.
   Спустя какое-то время она очутилась в спальне, сама не зная, как  она
туда попала. Она лежала в кровати и смотрела в  потолок.  Разве  мужчины
так поступают? Спят с одной девушкой, а  на  следующую  ночь  с  другой?
Значит, некоторые поступают.
   Какая же она дура, дура набитая! Нельзя было поддаваться  ни  первому
впечатлению от сладкогласного Уилла Рейвена, ни  собственным  бесстыдным
желаниям! Кейт чуть не сгорела со стыда, когда  вспомнила,  что  прошлой
ночью сама пришла в его комнату, пылая от страсти. Но  больше  этого  не
будет. Никогда, никогда, поклялась она. Она больше  никогда  не  поверит
мужчине. Двух измен ей достаточно, чтобы поумнеть на веки вечные.
   Она встала и  приняла  таблетку  аспирина.  Голова  раскалывалась  на
куски. Она снова выключила  свет  и  лежала  в  темноте,  угрюмо  ожидая
наступления утра.
   С рассветом погода изменилась. Кейт лежала, слушая, как бьют в стекло
капли дождя. По небу ползли тяжелые темные  тучи.  Замечательный  отдых,
подумала она с непривычной для себя иронией. Ее душа тоже стала  тусклой
и бесцветной.
   Она с трудом вылезла из  постели.  Руки  и  ноги  болели  -  и  из-за
вчерашнего падения, и из-за переживаний последней ночи. Теплый душ почти
не помог. Она  надела  расклешенные  брюки,  чтобы  скрыть  перевязанное
колено. Когда Бекки вернется, ей нельзя будет волноваться.
   Как ни рано она поднялась, Мари  все  же  опередила  ее.  Они  вместе
готовили Бекки постель, и Мари  без  умолку  рассказывала  о  каникулах,
проведенных у падчерицы в Булони. Но видно было, что  она  безумно  рада
вернуться на "ферму" и встретить мадам, возвращающуюся из больницы. Кейт
вышла на дождь и нарвала букетик цветов, чтобы поставить его у  Бекки  в
гостиной,  а  потом  разожгла  огонь  в  небольшом  камине,  не  столько
обогревавшем, сколько украшавшем комнату.
   Завтрак не лез ей в горло, но она делала вид,  что  прислушивается  к
шутливой беседе Пьера с Мари и Жаком, и даже пару раз выдавила  из  себя
что-то похожее на смешок.
   Бекки приехала в десять утра. Ее привез доктор,  обращавшийся  с  ней
так, будто она сделана из драгоценного фарфора. Он обернул ее в  шаль  и
семенил рядом, держа над ней зонтик. Бекки лукаво шепнула:
   - Ну разве он не прелесть? Ему так нравится заботиться обо мне...
   - Конечно, нравится, - подтвердила Кейт. - И мне тоже.  Так  что  вам
придется вести себя соответственно и не перенапрягаться!
   В гостиной Бекки торжественно водворили  в  удобное  кресло,  и  Мари
заторопилась к ней с кофе и только  что  испеченными  бисквитами.  Видно
было, что ей не терпится  засыпать  Бекки  вопросами,  но,  взглянув  на
доктора,  она  ограничилась  лишь   поздравлениями   мадам   по   случаю
возвращения к родному очагу и пожеланием скорейшего выздоровления, после
чего поспешно ретировалась.
   Впрочем, доктору тоже вскоре пришлось уйти - его, как  всегда,  ждали
больные. Перед отъездом  он  выпил  чашку  кофе,  съел  три  бисквита  и
самолично убедился, что у Бекки есть все необходимое.
   Провожая его до дверей, Кейт шепнула:
   - Она прекрасно выглядит! По-моему, она хорошо знает, в  каком  долгу
перед вами.
   - Ah - non, non! - Доктор протестующе воздел руки, но при этом вид  у
него был весьма польщенный. - Она настоящая леди: всегда такая веселая и
в каждом человеке замечает только  хорошее.  Говорят,  в  этом  половина
победы над болезнью.
   Веселая! Да, это правда. Она и сама должна стать  веселой,  чтобы  не
расстраивать Бекки. Это  будет  трудновато,  потому  что  внутри  у  нее
оскомина, как от зеленых яблок.
   Вернувшись, она  увидела,  что  Бекки  прогуливается  по  гостиной  и
любуется тем, что она называла "мои безделушки".
   - Эй, кому-то было ведено отдыхать! - сказала Кейт, складывая губы  в
подобие улыбки.
   - Ах, как все-таки приятно оказаться среди  дорогих  тебе  вещей!  Ну
посмотри, какой он милый... - Бекки сняла с  каминной  полки  маленького
пушистого кролика. - Подарок от благодарного посетителя.  Чудесные  люди
бывают на свете... - Она вздохнула. - Да и Луи считает, что мне  полезно
побольше двигаться. Он  не  верит,  что  после  операции  следует  долго
лежать.  Поэтому  меня  и  выписали  так  рано:  он  пообещал,  что  сам
присмотрит за мной.
   - Бекки, он очень хороший человек, - убежденно сказала Кейт.
   - Похоже на правду. - Бекки в задумчивости теребила ушки кролика.
   - Он не?.. Я имею в виду, вы не..? Бекки хихикнула.
   - Луи хотелось бы, чтобы мы поженились, л мне... Ох не  знаю!  Я  так
привыкла к моей маленькой гостинице,  а  он  разрывается  между  частной
практикой и больницей. Пожалуй, лучше какое-то время оставаться  добрыми
друзьями... Впрочем, поживем - увидим,  -  трезво  закончила  она.  -  А
теперь мне не терпится узнать, что здесь нового! Я там была отрезана  от
всего мира...
   - Да ничего нового, - все с той же  улыбкой  ответила  Кейт.  -  Мари
скоро принесет ленч, а потом вам нужно  будет  отдохнуть.  Мы  поговорим
днем, и я все расскажу.
   Труднее всего будет объяснить внезапный отъезд Уилла,  подумала  Кейт
по дороге на кухню. Легче всего сказать чистую правду,  хотя  и  не  всю
целиком.
   Но днем, сидя у Бекки в гостиной за  чашкой  чаю,  Кейт  поняла,  что
чистая правда сильно усложняет жизнь.
   - Ну, а теперь расскажи  мне  про  этого  милого  молодого  человека,
которого я видела в больнице, - потребовала Бекки. - Кажется, его  зовут
Уилл, верно?
   - Уилл Рейвен? - как можно непринужденнее переспросила Кейт. - О,  он
уехал. Еще вчера.
   - Уехал? Но я думала... - Наступило  молчание.  Проницательные  карие
глаза принялись изучать лицо Кейт. - Это как раз то, о чем ты не  хотела
мне рассказать, Кейти? Согласна, моя встреча с ним была краткой,  но  он
успел мне многое  поведать.  Он  объяснил,  почему  ты  приняла  его  за
временного управляющего, и заявил, что  я  могу  не  беспокоиться  из-за
того, что вы остались в  гостинице  вдвоем,  потому  что  он  собирается
жениться на тебе, как только ты привыкнешь к этой мысли. А он  не  похож
на мальчика, который расшвыривается такими обещаниями направо и  налево.
- Она поднесла к  губам  чашку.  -  Кейти,  дорогая,  объясни  мне,  что
произошло?
   Кейт