ебя.  Дело,  разумеется,
только в этом. В любую минуту они могут начаться. Уже завтра я буду смеяться
над своими глупыми страхами.  Одна  пропущенная  пилюля  -  это  ведь  такая
ерунда! У моего тела, разумеется, не хватит нахальства преподнести мне столь
сомнительный сюрприз после того, как я столько лет тщательно  предохранялась
от подобного рода недоразумений.
   В субботу ничего не изменилось и в воскресенье тоже. Фейт уже  откровенно
паниковала. Неопределенность становилась  невыносимой,  и,  едва  дождавшись
утра понедельника, Фейт позвонила в больницу, находящуюся недалеко от  офиса
ее фирмы. Договорившись о консультации, она повесила трубку и задумалась над
тем, как объяснит Говарду свое опоздание.
   Сказать,  что  была  у  врача?  Нет,  это   невозможно.   Говард   начнет
расспрашивать и не отстанет, пока не докопается до  истины.  Прокол  шины  и
вынужденное посещение автосервиса, решила Фейт. Неприятность с машиной может
случиться у каждого.
   Визит к врачу оказался настоящей пыткой. Да, пропуск пилюли в критический
день может привести  к  беременности.  Нужно  сделать  анализ  крови,  тогда
причина задержки регулы будет известна абсолютно точно. Словно  завороженная
Фейт смотрела, как кровь из вены поступает в шприц,  кровь,  которая  должна
была открыл ей страшную правду.  Ребенок!  Фейт  закрыла  глаза.  Нет,  нет,
пожалуйста, нет! - молила она про себя. Ребенок сейчас, ребенок от Говарда -
жизнь моя в этом случае превратится в форменный кошмар!
   - Результаты будут известны через сутки, - сказал  врач.  -  Вот  телефон
лаборатории, позвоните завтра утром и узнаете результат.
   Фейт посмотрела на часы. Девять тридцать. Впереди  двадцать  четыре  часа
чистилища,  треть  которых  ей  предстоит  провести  в   обществе   мужчины,
сотворившего с ней такое.
   Не намеренно, конечно.
   Но  ведь  мог  же  он   воспользоваться   презервативом   или   спросить,
предохраняется ли она. В этом случае  сейчас  у  Фейт  не  было  бы  никаких
оснований его винить. Да и винить было  бы  не  за  что,  ибо,  если  бы  он
спросил, она бы конечно вспомнила об этих чертовых пилюлях.
   Подробности проведенного на работе дня Фейт помнила плохо. Говард дотошно
расспрашивал о проколотой шине, она самозабвенно врала и при каждом  удобном
случае старалась улизнуть из кабинета босса. Несколько  раз  Фейт  замечала,
что Говард удивленно  хмурится.  Уже  в  конце  дня,  когда  она  собиралась
уходить, он спросил напрямик:
   - Что-нибудь случилось, Фейт?
   И туман перед ее  глазами  рассеялся  настолько,  что  она  увидела,  как
серьезно и сосредоточенно Говард на нее смотрит.
   Интересно, у нашего ребенка будут такие же волчьи глаза?
   В груди у нее что-то сжалось.
   - Нет. - Она заставила себя улыбнуться. - Все в полном порядке.
   Кроме того, что я, кажется, беременна.
   - У меня такое впечатление, будто сегодня ты меня избегаешь, -  осторожно
сказал Говард.
   - Извини. У меня сегодня голова идет кругом. Скоро Рождество...
   - Планируешь что-нибудь особенное?
   Этим вопросом он сам подсказал ей ответ, но  находящаяся  в  расстроенных
чувствах Фейт этого даже не заметила  и  принялась  лихорадочно  придумывать
какую-нибудь правдоподобную ложь.
   - Да нет. Просто... Понимаешь, я вдруг подумала о семье, которой  у  меня
нет... В прошлый понедельник Лесли сказала, что в поисках подарков бегала по
магазинам, пока не свалилась с ног. А я...  -  Фейт  запнулась,  поняв,  что
говорит что-то не то, затем,  так  и  не  придумав,  что  все-таки  сказать,
махнула рукой. - Мне это, слава Богу, не грозит.
   Рождество... Добрый и веселый праздник по случаю рождения Младенца...
   Боже милостивый! Пожалуйста, избавь меня от этой участи.
   - Мда-а-а...  -  задумчиво  протянул  Говард.  -  Встречать  Рождество  в
одиночестве грустно. Так и праздник - не праздник. Знаешь, поговорюка  я  со
своей сестрой.
   - О чем?
   Он не ответил и ушел в свой кабинет.
   Фейт озадаченно покачала головой. Сегодня  она  плохо  понимала  Говарда.
Хорошо хоть он прекратил задавать вопросы, давать правдоподобные  ответы  на
которые ей было невообразимо трудно. Мыслительный процесс у нее  сейчас  был
почти полностью блокирован необходимостью двадцатичетырехчасового ожидания.
   На следующее утро, набирая номер лаборатории и  называя  свое  имя,  Фейт
напряженно смотрела на дверь смежного кабинета, моля Бога, чтобы  в  течение
ближайших минут та не распахнулась. Дверь  осталась  закрытой,  и  это  было
весьма кстати, так как результаты анализа, несмотря на  почти  стопроцентную
предсказуемость, потрясли ее до глубины души.
   Теперь  никаких  сомнений  не  оставалось.  Она  беременна.  От   Говарда
Харрисона. И не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше.
   Аборт? Эту возможность Фейт с отвращением отвергла.
   Сказать  Говарду?  Нет.  Ей  необходимо  время,  чтобы  должным   образом
приготовиться к... К тому, к чему она должна приготовиться.
   К собственному  удивлению,  в  голове  у  нее  вдруг  промелькнула  очень
недостойная мысль: "блондинка  Льюка  воспользовалась  беременностью,  чтобы
женить на себе любовника. Что, если...
   Нет! - с негодованием отмела Фейт такое  предположение.  Я  не  могу  так
поступить и не стану этого делать. Я слишком  хорошо  знаю,  какой  страшной
ловушкой может оказаться брак, и использовать ребенка для  того,  чтобы  эту
ловушку захлопнуть, означает совершить нечто ужасное по отношению к  каждому
из нас троих. Говард не из тех, кто  женится.  Скорее  он  похож  на  шмеля,
перелетающего с цветка на цветок.
   Возможно,  он  даже  испугается,  если  "я  вдруг  поставлю   его   перед
перспективой отцовства, подразумевающей долговременные отношения,  разорвать
которые не так-то просто.
   Интересно, попросит ли он меня сделать аборт? Если да, я его возненавижу.
   Фейт вспомнила, как бережно, умело  и  нежно  Говард  нянчился  со  своей
племянницей  Розалин.  Нет  никаких  сомнений,  что  со  своим   собственным
ребенком...
   Размышления ее прервал телефонный звонок, и, сняв трубку, Фейт - ответила
не сразу, спешно пытаясь перестроиться на рабочий лад.
   - Доброе утро, - сказала она, когда это удалось.
   - Фейт, это вы? Фейт Шерман? - спросил дружелюбный  женский  голос  -  не
знакомый, но у Фейт возникло ощущение, будто когда-то она его уже слышала.
   - Да.
   - Отлично! Это Вайолетт Скотт, сестра Говарда.
   - О! - только и смогла  ответить  ошеломленная  таким  совпадением  Фейт,
только что вспоминавшая дочь этой приятной женщины. - Что  я  могу  для  вас
сделать?
   - Мы все были бы очень рады, если бы  вы  согласились  встретить  с  нами
Рождество, Фейт. В этом году мы его встречаем у меня.  У  нас  с  Фредом  то
есть. Собирается вся семья, и все умирают от желания с  вами  познакомиться.
Говард сказал, дескать, так получилось,  что  в  этом  году  вам  не  с  кем
праздновать Рождество. Так как насчет того, чтобы присоединиться к нам?
   Вайолетт говорила невероятно быстро, и смысл ее слов доходил  до  Фейт  с
некоторым запозданием.
   - Да... - растерянно сказала она. - Очень мило с вашей стороны пригласить
меня, Вайолетт...
   - Пожалуйста, скажите, что придете. Клянусь, вы никого не  смутите  и  не
обремените. Угощения хватит на целую армию. Мама принесет индюка, невестки -
ветчину и пудинг, а Говард, разумеется, распоряжается выпивкой.  Ему  ведено
не покупать ничего, кроме лучшего французского шампанского.
   Вспомнив о роли, которую французское  шампанское  сыграло  в  "спонтанной
вспышке  страсти"  и  в  ее  незапланированных  последствиях,  Фейт   только
вздохнула.
   - Так что приходите! - продолжала Вайолетт. - Скучно не будет.  Программа
развлечений тщательно продумана, и вы должны обязательно посмотреть, какую я
нарядила елку. Это первое  Рождество  Розалин,  мы  с  Фредом  купили  самую
большую и красивую елку, какую только смогли найти. А  украшения!  Нет,  это
надо видеть! Пожалуйста, скажите, что придете, Фейт!
   Сама Фейт елку так и не купила. Она совершенно забыла  об  этом,  слишком
занятая мыслями о ребенке. Ребенке Говарда. И вот сейчас его семья  -  семья
ее будущего ребенка - приглашает ее познакомиться. Внезапно Фейт  показалось
очень важным принять приглашение, увидеть Говарда в кругу  близких,  увидеть
его с детьми...
   - Спасибо, Вайолетт. Мне очень приятно.
   - Так вы придете?!
   - Да. С удовольствием.
   - Вот это здорово! Говард за вами заедет в...
   - Нет, спасибо. Мне неудобно обременять его. Ему следует быть с вами.
   - Это его нисколько не затруднит.
   Сосуществовать с Говардом в офисе Фейт научилась вполне сносно.  Но  если
он снова заявится в ее квартиру...
   - Вайолетт, это затруднит меня, - решительно сказала она. -  Я  прекрасно
доберусь сама.
   Сестра Говарда рассмеялась.
   - Продолжаете держать его в ежовых рукавицах?  И  правильно.  Одиннадцать
утра для вас нормально?
   - Да. А где вы живете?
   Вайолетт продиктовала адрес, и они распрощались. Судя  по  интонации,  от
результата переговоров сестра Говарда была в полном восторге.
   Хотя на самом деле инициатива исходила  от  Говарда,  сообразила  наконец
Фейт, вспомнив, как накануне он расспрашивал ее о планах на  Рождество.  Ему
не хотелось, чтобы я встречала такой праздник в одиночестве. Самое  забавное
заключается в том, что в результате своих последних действий  по  избавлению
меня от одиночества Говард сделал меня  беременной,  гарантированно  избавив
таким образом от всякой опасности одиночества в будущем.
   Однако какую роль в этом моем будущем он отвел себе? Он сказал, что я ему
небезразлична. Но насколько, вот в чем вопрос?!
   Рождество... Возможно, в этот день я узнаю ответ на свой вопрос.
   Рождество с родней  Говарда  началось  весело  и  суматошно.  Когда  Фейт
приехала, Вайолетт тепло с ней  поздоровалась,  затем  схватила  за  руку  и
потащила за собой в  ошеломляюще  большую  гостиную,  задняя  дверь  которой
выходила в симпатичный внутренний дворик  с  бассейном  и  небольшим  садом.
Людей там  было  множество,  но  сестра  Говарда  знакомила  их  с  Фейт  не
формально.
   - А это, Фейт, мой папа. Он сейчас  как  раз  пытается  очистить  дом  от
упаковочной бумаги.
   - Привет, Фейт!
   На мгновение она даже зажмурилась: Говард, но  только  пожилой,  выглянул
из-за груды яркой упаковочной бумаги,  которую  держал  в  руках,  и  широко
улыбнулся.
   - Мне до смерти надоело везде натыкаться  на  эту  макулатуру!  -  весело
заявил мистер Харрисон-старший. - Того и  гляди,  поскользнешься  и  набьешь
праздничный рождественский синяк.
   Фейт рассмеялась в ответ.
   - Да, теперь я вижу, что в таких количествах бумага может  быть  опасной.
Рада с вами познакомиться, сэр.
   - А теперь я покажу тебе елку.
   Вайолетт потащила гостью дальше, не  дав  отцу  завязать  разговор.  Тот,
казалось, воспринял это  как  должное.  А  мой  в  подобных  обстоятельствах
потребовал бы к себе полного и  абсолютного  внимания,  с  горечью  подумала
Фейт.
   Елка и в самом деле поражала сказочным великолепием. Не менее трех  ярдов
высотой, она  была  щедро  увешана  красивыми  яркими  игрушками  и  сотнями
лампочек электрических гирлянд.
   Затем Фейт оказалась в кухне, где возле уставленного аппетитными  яствами
большого стола хлопотали две молодые женщины.
   - Энн, Одри, смотрите, я ее привела! Фейт, эти две трудолюбивые пчелки  -
мой невестки.
   - Привет! - единственное, что  Фейт  успела  произнести,  прежде  чем  ее
перебили.
   - Наконец-то! - радостно вскрикнула Энн, пухленькая симпатичная,  похожая
на лисичку. - Вы не представляете, как  мы  рады  увидеть  женщину,  которой
удается удерживать Говарда под каблуком.
   - Простите? - не очень приветливо переспросила  Фейт,  которой  вовсе  не
улыбалось стать объектом подшучивания, сколь добродушными эти шутки ни  были
бы - не то у нее сейчас настроение.
   Одри,  высокая  блондинка,  чья   беременность   была   сильно   заметна,
рассмеялась.
   - Не беспокойтесь, Фейт. Мы вовсе не собираемся в течение всего праздника
вгонять вас в краску. Просто наш деверь настолько скользкий  субъект,  когда
дело касается женщин, что очень приятно видеть  такую,  от  которой  ему  не
удалось отвертеться.
   - Я всего лишь его личный помощник, - сочла нужным напомнить Фейт.
   - Только не надо говорить "всего лишь", - с упреком сказала  Вайолетт.  -
Ты просто чудо. Единственная постоянная женщина в  жизни  Говарда,  если  не
считать членов семьи.
   - К которой он  привязан  настолько,  что  даже  пригласил  отпраздновать
Рождество, - подхватила Энн.
   -  Это  доказывает,  что  он  в  принципе  способен  к  кому-то   всерьез
привязаться, - добавила Одри и пояснила Фейт: - А то мы  все  уже  начали  в
этом сомневаться. Вы - первая женщина, не являющаяся членом  семьи,  которую
он захочет видеть рядом с собой на Рождество.
   - Понимаете, - попробовала отшутиться Фейт, - мы  с  Говардом  так  много
времени проводим вместе на работе, что  он  мог  просто  счесть  приглашение
удобным способом сохранить рабочую форму во время рождественских каникул.
   - Ничего подобного, вы ему определенно небезразличны! - настаивала Энн.
   - Кроме того, он в вас верит, - поддержала ее  Одри.  -  Верит,  что  вам
удастся пережить встречу с его родней, то есть - со всеми нами.
   Фейт рассмеялась.
   - А что, вы такие страшные?
   - Ужасные, в большинстве своем, - заверила ее  Вайолетт,  зверски  вращая
глазами. - Шумные, импульсивные,  самоуверенные,  упрямые,  и  все  -  любим
рассказывать жуткие истории. Пошли знакомиться с остальными. Увидишь  своими
глазами.
   Ее муж Фред, Говард и два его брата возились с детьми в бассейне.  Увидев
гостью, купающиеся нестройно, но дружно завопили:
   - Счастливого Рождества!
   Фейт  была  поражена  царящей  в   этом   доме   атмосферой   счастья   и
взаимопонимания. Изготовившийся к броску Говард потрясал над головой большим
пластиковым мячом, дети возбужденно и радостно вопили:
   - Мне, дядя Говард, мне!
   Фейт с удовольствием задержалась бы посмотреть, как он возится  со  всеми
своими племянниками и племянницами, но Вайолетт поволокла ее дальше,  где  в
тени  увитой  виноградом  беседки  пожилая  женщина  укачивала  на   коленях
решительно не желавшую засыпать Розалин.
   - Мама, это Фейт, - объявила Вайолетт.
   - Дорогая, пожалуйста, постарайся представлять людей должным образом, - с
мягким упреком отозвалась миссис Харрисон, и Фейт вспомнила  слова  Говарда:
"Мама изо всех сил старается всеми нами руководить".
   - Фейт Шерман, позвольте вам представить Эмили  Харрисон,  -  подчеркнуто
вежливо сказала Вайолетт.
   Ее мать вздохнула. Несмотря на возраст,  она  все  еще  оставалась  очень
эффектной женщиной.
   Пушистая масса белых волос обрамляла  лицо,  похожее  на  лицо  Вайолетт,
однако в таких же выразительных, как у дочери, темно-карих глазах  наряду  с
радушием затаилось беспокойство.
   - Я очень благодарна вам всем за приглашение,  -  вежливо  сказала  Фейт,
ясно осознававшая, что в эту минуту является  объектом  самого  пристального
изучения. - Очень рада с вами познакомиться.
   - Я тоже рада, моя милая, - последовал полный достоинства ответ. - Говард
столько о вас рассказывал.
   - Работать с ним - истинное удовольствие,  -  единственное,  что  нашлась
сказать Фейт, а про себя добавила: даже если я и беременна от  вашего  сына,
то, поверьте, не собираюсь его этим шантажировать.
   - Я  слышала,  у  вас  нет  близких  родственников?  -  с  вопросительной
интонацией заметила миссис Харрисон, и Фейт сразу почувствовала себя  этаким
изгоем среди нормальных семейных людей.
   - Совершенно верно, - спокойно ответила она. - Такая  большая  и  дружная
семья, как у вас, -  это  здорово,  миссис  Харрисон.  Вы  очень  счастливая
женщина.
   - Да, это так. Но, я думаю, каждый сам творец своего счастья. Поэтому  во
всех своих детях я старалась воспитать уважение к святости семейных уз.
   - Они наверняка счастливы иметь такую мать.
   - А как поживает ваша мама, Фейт?
   - Она умерла, когда мне было шестнадцать лет.
   - Простите. Как это печально... Девушке очень нужна мама. Без ее совета и
руководства легко сбиться с правильного пути.
   - Наверное, вы правы,  -  уклончиво  ответила  Фейт,  которую  общение  с
пожилой леди постепенно начинало нервировать.
   - Мама, мне кажется, что это не самая подходящая тема для  рождественской
беседы, - с раздражением заметила Вайолетт.
   Ситуацию спас громкий вопль Говарда:
   - Фейт!
   Выбравшись из бассейна, он быстро шагал к  женщинам,  на  ходу  вытираясь
полотенцем. Все свое внимание Фейт постаралась сфокусировать  на  его  лице,
опасаясь, что взгляд ниже может лишить ее душевного равновесия  в  не  самый
подходящий для этого момент.
   - Извини, что не встретил тебя, - сказал  он,  подойдя,  и  улыбнулся  ей
улыбкой, от которой на сердце  у  Фейт  сразу  стало  тепло  и  спокойно.  -
Заигрался с малышами. - Затем, окинув  взглядом  ее  белый  брючный  костюм,
восхищенно покачал головой. - Белое  идет  тебе  еще  больше,  чем  красное.
Почему я никогда не видел тебя в белом?
   Фейт улыбнулась.
   - Ты бы сказал, что белый цвет нейтрален и не соответствует имиджу фирмы.
   - Один - ноль в твою пользу. - Говард рассмеялся. -  Пойду  оденусь.  Жди
меня через пять минут.
   - Ну уж нет, - решительно возразила Вайолетт. - Так просто я ее  тебе  не
отдам. Ныряй обратно в свой бассейн, а мы с Фейт вернемся в кухню и  немного
посплетничаем с Энн и Одри.
   - На мой счет, разумеется, - проворчал Говард. - Не верь  ни  единому  их
слову, Фейт, В этой семье языки у женщин ядовитые и злые.
   - Ах ты... - Вайолетт попыталась огреть брата ладонью по голой спине,  но
Говард увернулся и, продолжая смеяться, удалился в сторону бассейна.
   -  Как  Розалин,  мама?  -  меняя  тему  прерванного  появлением  Говарда
разговора, спросила Вайолетт. - Справляешься?
   - Конечно, дорогая. - Миссис Харрисон, не глядя на дочь, кивнула -  глаза
ее по-прежнему внимательно изучали гостью. - Думаю, у нас  еще  будет  время
поболтать, Фейт.
   - Конечно.
   Фейт с трудом заставила себя улыбнуться. У нее не оставалось уже  никаких
сомнений. Что Эмили Харрисон не считает ее подходящей кандидатурой  на  роль
единственной женщины, которую ее сыну захотелось Пригласить на  празднование
Рождества, не говоря уже б роли матери его детей.
   Сердце ее заныло от обиды, и даже атмосфера  доброжелательности,  которой
окружили ее остальные  члены  семьи,  не  смогла  компенсировать  отсутствие
симпатии со стороны миссис Харрисон.
   Веселиться в этой семье любили и умели, причем Говард  не  позволял  Фейт
оставаться посторонним наблюдателем. То же самое можно сказать о его сестре,
братьях и их супругах. Каждый, казалось,  сгорал  от  желания  заставить  ее
почувствовать себя одним из них, искал ее общества и наслаждался им.
   Для Фейт это было  откровением.  Она  впервые  видела,  какие  счастливые
отношения могут быть между членами семьи,  у  руля  которой  стоят  умные  и
любящие родители. Она вдруг почувствовала,  что  страстно  хочет,  чтобы  ее
ребенок родился  в  такой  семье,  чтобы  с  первых  дней  жизни  он  рос  в
уверенности, что принадлежит к тесному кругу счастливых и любящих друг друга
людей.
   Когда угощение - было съедено и выпито, праздничное веселье переместилось
во внутренний дворик. Рядом с бассейном поставили стол для пинг-понга, и два
старших брата вызвали на игру Говарда и  Вайолетт.  Остальные  приготовились
болеть.
   Гостью Эмили Харрисон  пригласила  сесть  рядом.  Пришло,  значит,  время
поболтать, без особого энтузиазма подумала Фейт, удивляясь, чем, собственно,
так обеспокоена мать Говарда. Неужели она до сих пор не изучила собственного
сына?
   - Надеюсь, вам у нас понравилось, - начала разговор пожилая леди.
   - Очень! - Настроение у Фейт улучшилось  настолько,  что  улыбнулась  она