- Ладно, - сдался Говард. - Мама Розалин - моя сестра,  Вайолетт.  У  нее
сегодня все кувырком. Фред, мой зять, во время утренней  пробежки  подвернул
ногу. Ей пришлось везти его в больницу, а  меня  на  это  время  записали  в
няньки. Вайолетт заберет малышку, как только освободится.
   До Фейт начало наконец доходить.
   - Так это твоя племя-я-нница...  -  с  непонятным  ей  самой  облегчением
протянула она.
   - Совершенно верно. Кроме того, я ее крестный отец.  -  На  лицо  Говарда
вернулась насмешливая улыбка. - Ты видишь перед собой  почтенного  семейного
мужчину, моя дорогая.
   Глядя на малышку, он некоторое время размышлял,  затем  снял  сверток  со
стола и положил на диван.
   - Здесь, пожалуй, будет надежнее. Не беспокойся,  она  очень  тихая.  Как
уснула в машине, так и не пискнула ни разу.
   Он собирается оставить ребенка со мной,  поняла  Фейт.  Чувствуя,  как  к
глазам снова подступают слезы, она молча смотрела на трогательно-беззащитное
существо - плод любви мужчины и женщины, крошечное звено жизни,  связывающее
собой прошлое и будущее, вне зависимости от того, что по этому поводу думают
родители. Крошечное звено, которое невозможно разорвать, - ребенок.
   Только поэтому Льюк бросил меня, подумала Фейт. Только поэтому женится на
другой. Все годы, что мы прожили вместе, - ничто по  сравнению  с  ребенком.
Ребенок оправдал и объяснил все, в том числе - и измену.  Ребенок,  которого
носила  в  себе  хищница-блондинка...  Ребенок,  бывший   частичкой   Льюка,
частичкой, без которой он не смог жить... И я не могу его за это винить, как
бы больно мне сейчас ни было. У каждого ребенка есть право иметь отца.
   - Сегодняшняя почта?
   Фейт и не заметила, как Говард вернулся к ее столу и просматривал письма.
   - Я возьму их, - сказал Говард, направляясь к своему  кабинету.  У  самой
двери он задержался и сделал жест рукой в сторону свертка.  -  В  той  сумке
бутылочка с молочной смесью и несколько пеленок. Уверен, что ты справишься.
   Вот так вот просто и непринужденно он  перекладывает  ответственность  за
ребенка на меня! Фейт снова почувствовала раздражение.
   - Кстати, ты просто потрясающе выглядишь в этом  платье,  -  взявшись  за
ручку двери, сообщил Говард. - Тебе следует чаще его надевать. Красное  тебе
идет, да и мне этот цвет очень нравится.
   Он игриво подмигнул и скрылся в кабинете, бесшумно закрыв за собой дверь.
Раздражение Фейт переросло в бешенство. Перед  ее  глазами  поплыли  красные
круги, в висках тяжело застучала красная же кровь.
   Красное ему, видите ли, нравится! Ну уж нет! Я определенно  не  собираюсь
присматривать за ребенком, к которому не  имею  никакого  отношения!  В  мои
обязанности это не входит. К тому же хватит с меня на сегодня напоминаний  о
том, чего и почему я лишилась. Пусть Говард Харрисон сам нянчится  со  своей
племянницей. Тоже мне, "почтенный семейный мужчина"! Крестный отец!
   Опустив глаза, Фейт увидела, что малышка посапывает все так  же  мирно  и
безмятежно, ничуть не подозревая о той буре  эмоций,  которую  ее  появление
вызвало в душе Фейт. Рядом лежала сумка, о которой говорил Говард.
   Малышка действительно очень мила, признала Фейт, тем не менее возиться  с
ней придется все-таки Говарду, и  плевать  я  хотела,  если  даже  он  решит
уволить меня за строптивость. Более того, если босс  выкажет  хоть  малейшее
неудовольствие по этому поводу, я сама немедленно возьму расчет.
   Представив себе реакцию не привыкшего к такому поведению сотрудниц босса,
Фейт зловеще улыбнулась.
   Говарду Харрисону нравится красный цвет? Что  ж,  есть  вероятность,  что
этот день навсегда будет вписан большими красными буквами в его календарь!
   Ворвавшись в кабинет Говарда, Фейна мгновение пожалела, что в руках у нее
ребенок, а не увесистая дубинка, которой можно было бы  хорошенько  стукнуть
босса по лбу. Ее бешеность превратилось в  исступление,  когда  она  увидела
хозяина кабинета вальяжно развалившимся в удобном кресле.  Закинув  руки  за
голову и водрузив ноги на широкий стол,  Говард  лениво  созерцал  панораму,
открывавшуюся из огромного окна.
   К работе он явно не приступал.  Аккуратно  разобранная  Фейт  почта  была
небрежно брошена в угол  стола.  Вид  у  Говарда  был  такой,  словно  он  с
удовольствием вспоминал очень приятные  события  минувшего  уик-энда.  В  то
время как на Фейт в эти выходные несчастья сыпались одно за другим!
   Это было несправедливо.
   Это было гадко, подло и вопиюще несправедливо!
   Бог свидетель - я заставлю этого мужчину с уважением относиться к  данным
ему поручениям! - поклялась себе Фейт.
   Ее неожиданное появление вызвало на лице Говарда легкое недоумение.
   - Что-нибудь случилось? - озадаченно спросил он.
   Не отвечая, Фейт решительно подошла к столу и положила на него сверток  с
младенцем. Ей очень хотелось сбросить ноги босса вниз, но она  сдержалась  -
не хотела будить малышку. Она, в конце концов,  не  виновата,  что  ее  дядя
оказался самодовольной и эгоистичной свиньей.
   Освободившись от ноши, Фейт сделала  шаг  назад  и  вызывающе  посмотрела
боссу в глаза. Тот, словно зачарованный, наблюдал  за  странными  действиями
обычно выдержанной  и  корректной  сотрудницы.  Фейт  такая  реакция  вполне
устраивала.
   - Этот ребенок... ты сам должен заботиться о девочке.
   От волнения у нее пересохло во  рту  и  голос  звучал  не  так  жестко  и
решительно, как ей хотелось. Поэтому Фейт сделала паузу,  облизнула  губы  и
повторила уже с большим натиском:
   - Заботиться о своей дочери твоя сестра поручила тебе.
   И улыбнулась улыбкой, способной превратить в камень даже  воду.  Судя  по
всему, улыбка сработала, так  как  Говард  продолжал  сидеть  неподвижно.  И
безмолвно.
   - Она доверяет тебе безгранично, - сладким голосом продолжала Фейт.  -  И
это вполне естественно.  Ведь  ты  -  крестный  отец  девочки.  И  почтенный
семейный мужчина.
   Бросив эти слова, она испытала особенное удовольствие, которое еще больше
усилилось  при  виде  полной  растерянности,  отразившейся  на  этом  обычно
самоуверенном  лице.  Говард  все  так   же   безмолвствовал,   и   Фейт   с
воодушевлением продолжила:
   - Забота о твоей племяннице не входит в мои служебные обязанности.  Найми
профессиональную няню,  если  не  можешь  справиться  сам.  А  пока  Розалин
останется здесь.
   Она резко повернулась на каблуках и с гордо поднятой головой  зашагала  к
двери. Пусть Говард возразит хоть словом, и я найду, что сказать ему еще,  с
угрозой подумала Фейт.
   Сзади не донеслось ни звука. Тишина сопровождала ее до  самой  двери,  но
Фейт так и не обернулась. Только оказавшись в своем кабинете, она  осознала,
что оставшаяся  позади  тишина  таила  в  себе  какой-то  многозначительный,
угрожающий смысл.
   Тишина.
   Точно такая же тишина воцарилась в ее квартире после того, как ушел Льюк.
   После того, как она его потеряла.
   Фейт устало закрыла глаза. Только сейчас до нее начало доходить, что  она
натворила. Теперь она, похоже, потеряет еще и работу. Потеряет все.
   И этот зловещий черный день ее жизни станет еще чернее и беспрогляднее.
   Фейт утратила чувство реальности. Спустя некоторое время она  обнаружила,
что сидит за своим столом, однако не  помнила,  как  и  когда  опустилась  в
кресло.  Ощущение  было  такое,  словно  она  только   что   нажала   кнопку
самоуничтожения и весь ее мир, взорвавшись, беззвучно разлетается на  мелкие
куски.
   Месть... Боже, до чего ей хотелось хоть  както  отомстить  Льюку!  И  она
отомстила. Говарду Харрисону. На что не имела никакого права. И ни  малейших
оснований.
   Ее служебные обязанности личного помощника главы  фирмы  не  были  строго
определены и заключались в том, чтобы помогать Говарду по  мере  надобности.
Именно за это ей платили деньги. В любой другой день Фейт не моргнув  глазом
взяла  бы  на  себя  заботы  о  ребенке.  Более  того,  сделала  бы  это   с
удовольствием, справедливо рассудив, что маленькое и невинное  дитя  следует
оградить от такого циничного ловеласа, как Говард. К тому же  рабочее  время
Говарда стоило неизмеримо дороже ее времени. Именно он  обеспечивал  прибыль
фирмы.
   Фейт положила руки на стол и  бессильно  опустила  на  них  голову.  Боже
милостивый! Ну надо же! Своими руками вырыть себе такую яму! И как теперь из
нее выбираться? Я не  могу  позволить  себе  потерять  это  место.  Особенно
сейчас, когда, после ухода Льюка, мне придется самой  платить  за  квартиру.
Если только удастся найти компаньонку?.. Последний месяц перед Рождеством  -
не самое удачное время для жизненных перемен.
   Кроме того, кто будет мне платить столько,  сколько  платит  Говард?  При
моей квалификации здешнее жалованье более чем щедрое. К тому же я привыкла к
общению с богатыми и известными людьми - клиентами фирмы.
   Взгляд Фейт скользнул на  развешанные  по  стенам  фотографии:  приемы  и
презентации на борту роскошных яхт и в шикарных особняках, обеды в дорогущих
ресторанах... И, разумеется, на каждой фотографии в  компании  знаменитостей
присутствовал ослепительно улыбавшийся Говард. Фотографии были  своеобразной
рекламой для новых клиентов, наглядным  доказательством  того,  как  успешно
идут у него дела.
   Что же касается его сегодняшнего  розыгрыша  с  племянницей,  то,  честно
говоря, эти мистификации были в порядке вещей в общении Говарда  и  Фейт.  В
других обстоятельствах юмор босса доставлял Фейт огромное  удовольствие.  Ей
нравились его шутки, нравилось отвечать ему  в  том  же  духе,  против  чего
Говард никогда не возражал. Работать с ним было не только  прибыльно,  но  и
интересно.
   Пожалуй, мне будет очень его недоставать, решила  Фейт.  Очень.  Особенно
теперь, когда ушел Льюк. Да и по этому роскошному офису я  конечно  же  буду
скучать. Где еще, скажите на милость, я найду рабочее место,  которое  можно
хотя бы сравнить с моим кабинетом в "Харрисон Инк."?
   Оторвавшись от фотографий, Фейт медленно обвела взглядом комнату,  словно
прощаясь со всем, что так неожиданно потеряла  из-за  собственной  глупости.
Очень дорогой ковер бирюзового цвета, изысканно  составленные  букеты  ярких
цветов, которые меняли через два дня, самая современная оргтехника - Говард,
не считаясь с расходами, покупал только самое лучшее.
   А умопомрачительный вид, открывающийся из ее окна? По правде сказать,  он
ничуть не уступал виду из окна босса.
   Фейт встала из-за стола, подошла к окну. Конечно, я могу пойти к  Говарду
и извиниться. Но как объяснить свое поведение? Так, как сегодня, я  не  вела
себя с ним никогда. Да мне и в голову  не  приходило,  что  я  способна  так
распоясаться. Говард скорее всего ломает сейчас голову над тем, что  бы  все
это могло значить, и нет никаких шансов,  что  он  оставит  происшедшее  без
последствий. Не такой человек Говард Харрисон.  Даже  если  он  и  решил  не
увольнять меня за столь вопиющее нарушение субординации, сейчас он наверняка
размышляет над тем, как с наибольшей выгодой обратить  себе  на  пользу  мою
дикую и неожиданную выходку.
   Фейт  поежилась,  поскольку  прекрасно  знала,  что  пользу  Говард  умел
извлекать из всего. Так что, если он ее не уволит...
   Легкий скрип двери, соединяющей их кабинеты,  заставил  Фейт  похолодеть.
Если она и могла предпринять какие-нибудь разумные  шаги,  теперь  уже  было
поздно. Она слишком  долго  раздумывала,  и,  какой  бы  оборот  ни  приняла
дальнейшие события, инициатива теперь перешла к Говарду.
   Обернувшись, она увидела, что босс  остановился  в  дверном  проеме.  Его
серьезное,  без  малейшего  намека  на  улыбку  лицо  не  предвещало  ничего
хорошего.  Несколько  долгих  секунд  он  молча  смотрел  на  нее,  и   Фейт
почувствовала, что еще мгновение - и она снова сорвется.  Инстинкт  требовал
срочно  сказать  какие-нибудь  слова,  пусть  неуклюжие,  в  попытке  как-то
сгладить случившееся, однако язык наотрез отказывался повиноваться.
   - Я прошу прощения.
   Фейт вздрогнула.  Эту  фразу  должна  была  произнести  она.  Неужели  ее
действительно произнес Говард или ей просто послышалось?
   Губы Говарда скривились в подобии виноватой улыбки!
   - Действительно было глупо и нелепо вручать тебе Розалин так,  словно  ты
должна о ней заботиться.
   Все еще не веря своим ушам, потрясенная Фейт продолжала  молчать.  Улыбка
на лице Говарда проступила явственнее.
   - Понимаешь, я всегда думал, что любая женщина тает при виде ребенка. Мне
и в голову не пришло, что это тебя  обременит.  Думал,  наоборот  -  немного
отвлечешься.
   Фейт почувствовала внезапную слабость.
   - Прости... я... я сорвалась. - Это было все,  что  она  смогла  из  себя
выдавить.
   Говард сокрушенно пожал плечами.
   - Видишь ли, я ведь почти ничего о тебе не  знаю.  Ты  так  мало  о  себе
рассказываешь. Но я  и  сам  должен  был  догадаться,  что  есть,  наверное,
причины, из-за которых ты не выходишь замуж за парня, с которым  живешь  все
эти годы. - В глазах его появилось неподдельное сочувствие. - Ты  не  можешь
иметь детей?
   Это стало последней  каплей.  Звуком  труб,  от  которого  рухнули  стены
Иерихона. Глаза Фейт наполнились слезами, и у нее уже  не  осталось  сил  их
остановить. Она  хотела  что-то  сказать,  объяснить,  но  только  судорожно
сглотнула, не в силах избавиться от вставшего в горле комка.
   Сквозь слезы она увидела испуг на лице Говарда, затем он бросился к  ней,
и в следующую секунду Фейт уже всхлипывала, уткнувшись  носом  в  безупречно
выглаженную сорочку босса.
   - О Боже мой, Фейт... - растерянно  бормотал  Говард.  -  Я  ведь  ничего
такого не сказал... Просто спросил... У меня и в мыслях  не  было,  что  это
правда.
   Мысль, что Говард считает ее бесплодной, почему-то показалась  еще  более
унизительной, чем то, как с ней обошелся Льюк, и Фейт разрыдалась еще горше.
   - Неужели это правда? - с непонятной настойчивостью допытывался между тем
Говард.
   Слегка отстранившись, Фейт подняла  на  него  мокрые  от  слез  глаза  и,
продолжая всхлипывать, сформулировала наконец мысль,  мучившую  ее  все  эти
дни. Не столько даже для Говарда, сколько для самой себя.
   - Он просто не хотел, чтобы ребенка родила ему я...
   - Не хотел? - оторопело переспросил Говард.
   Боль от свежей раны была настолько сильной, что Фейт не нашла в себе  сил
сдержаться.
   - Он предпочел сделать ребенка другой.
   - Ты хочешь сказать, что у него другая женщина?
   Неподдельное  возмущение,  прозвучавшее  в  голосе  Говарда,  целительным
бальзамом пролилось на истерзанную душу Фейт.
   - Какая-то блондинка, - с ненавистью и презрением объяснила она.
   - Ну и прекрасно. Надеюсь, ты выгнала его взашей?
   - Да, - солгала Фейт. Рассказывать о том, как безвольно и  обреченно  она
следила глазами за Льюком, когда тот деловито собирал по всей квартире  свою
половину нажитого вместе имущества, было слишком унизительно.
   - Вот и умница, - одобрил Говард. - И слава Богу, что у вас с ним не было
детей. Не понимаю, как можно верить таким легкомысленным типам.
   - Правильно, - печально согласилась  Фейт,  слишком  расстроенная,  чтобы
углядеть саму собой напрашивавшуюся параллель с поведением Говарда.
   - Все еще переживаешь? - участливо спросил он.
   - Да.
   - Все произошло в этот уик-энд?
   - В субботу...
   - А в понедельник я подсунул тебе Розалин.
   Фейт почувствовала запоздалое раскаяние.
   - Ты здесь ни при чем, - виновато сказала она. - Прости. Я вела себя, как
последняя неврастеничка.
   - Все в порядке, Фейт. Не будем об этом. Просто все неудачно совпало.
   Он  успокаивающе  похлопал  ее  по  спине,  и  Фейт  почувствовала   себя
увереннее, прижимаясь к его теплому, большому и сильному телу. Она уткнулась
лицом в его плечо, и Говард ласково провел ладонью по ее волосам...
   И тут тишину прорезал требовательный детский крик.
   Розалин! Всеми забытая в соседнем кабинете!
   Фейт с трудом подняла голову. Ей ужасно хотелось и  дальше  оставаться  в
объятиях Говарда, однако пора  было  ставить  точку.  Он  отнесся  к  ней  с
сочувствием и пониманием, но, если она и дальше будет  самозабвенно  к  нему
прижиматься, он может подумать черт знает что.
   С другой стороны, сейчас Фейт  не  была  так  уж  уверена,  что  близость
Говарда ей действительно не  приятна.  Ее  всегдашняя  уверенность  в  своем
стойком иммунитете  к  мужским  достоинствам  босса  сильно  поколебалась  в
течение этих минут.
   Раздался еще один детский вопль, на сей раз в нем слышалось возмущение  и
негодование. На лице Говарда появилась озабоченность.
   - Надо идти, - сказал он, выпуская Фейт из объятий. Затем  протянул  руку
и, подняв пальцем ее подбородок, заставил посмотреть  на  себя.  -  Ну  как,
пришла немножко в себя?
   - Более-менее. - Фейт слабо улыбнулась.
   - Вот и  славненько.  А  теперь  иди  в  туалетную  комнату  и  смой  все
воспоминания об этом парне со своего лица, а заодно и из своих мыслей.
   Другими  словами,  перевела  про  себя   Фейт,   я   сейчас   похожа   на
свежеоткачанную утопленницу, а Говарду требуется, чтобы его личный  помощник
выглядел на все сто. Разумеется, дело только в этом.
   - Договорились? - Он ободряюще улыбнулся, затем осторожно погладил ее  по
щеке.
   Почувствовав, как жарко запылало лицо, Фейт поняла, что краснеет.
   - Да, - как можно спокойнее сказала она.
   Еще мгновение Говард смотрел ей в глаза, затем опустил руку и  повернулся
к двери.
   - Крестный отец приступает к отцовским обязанностям, - бросил он  уже  на
ходу и широко ухмыльнулся. - Занятие для меня, честно говоря, новое, но надо
же когда-нибудь осваиваться и в этой роли.
   Он был уже возле двери, когда до него донесся тихий голос Фейт:
   - Спасибо, Говард.
   - На здоровье.  Грудь  у  меня  достаточно  широкая,  -  ответствовал  он
добродушно и скрылся в своем кабинете.
   Фейт несколько раз глубоко вздохнула, затем с некоторым усилием заставила
себя сдвинуться с места. Подойдя к столу,  взяла  сумочку  и  направилась  в
туалетную комнату.
   Работа есть работа, и  я  должна  выглядеть  так,  чтобы  Говард  остался
доволен. Я никогда не забуду ни его снисходительности, ни его доброты. Равно
как и моральной поддержки, которую он мне  оказал.  Говард  повел  себя  как
настоящий друг. Преданный и надежный.
   А потом пришла отрезвляющая мысль, что не  стоит  впадать  в  сантименты.
Говард Харрисон - босс, и для него  гораздо  проще,  протянув  руку  помощи,
привести в рабочее состояние ценного сотрудника,  чем,  уволив,  подыскивать
замену, да еще и тратить время на обучение. В чем-чем, а в  его  прагматизме
Фейт убеждалась неоднократно. Когда того требовали интересы дела, Говард без
колебаний пускал в ход любые средства, в том числе и свое пресловутое личное
обаяние.
   Тем не менее... Тем не менее, ей было очень приятно его  сочувственное  и
доброжелательное понимание. К тому  же  Говард  совершенно  прав:  следовало
радоваться избавлению от мужчины, подло  ее  обманывавшего.  Фейт  следовало
перестать себя оплакивать, перевернуть эту страницу жизни и начать новую.
   Правда, принять такое решение гораздо проще, чем осуществить его на деле.
А работу она все-таки сохранила!  Черная  дыра,  в  которую  она  так  глупо
устремилась почти по собственной воле, захлопнулась перед самым ее носом! Ну
и слава Богу.
   Второй раз за это утро смывая косметику и  заново  делая  макияж,  она  с
удовлетворением отметила, что теперь  ее  руки  не  дрожат.  Закончив,  Фейт
почувствовала себя уже почти совсем в норме и поспешила в  кабинет  Говарда,
полная решимости предложить ему любую необходимую помощь. В конце концов,  к
Льюку Розалин никакого отношения не имеет, ее отцом является  совсем  другой
человек.
   Что касается Говарда... С Говардом они прекрасно ладят уже  два  года,  и
здесь ничего не должно и не может измениться. Ей следует трезво смотреть  на
вещи, а их объятия несколько минут назад - всего лишь случайный и ни