ть  в  его  взгляде  сменилась  тем  голодным  волчьим
блеском, который всегда заставлял Фейт нервничать.
   Быть может, свою роль сыграли шампанское и великолепная еда, быть может -
радость по поводу квартиры и победы над блондинкой,  но  Фейт  почувствовала
желание принять вызов.
   - У каждого свои страхи, - все так же пристально глядя на  нее,  медленно
произнес Говард. - Да и некоторым запретам,  хочешь  не  хочешь,  приходится
подчиняться.
   - Например? - беспечно спросила она.
   - Возьмем нас с тобой. Больше всего мне сейчас хочется  затащить  тебя  в
постель и весь остаток дня заниматься любовью.
   Фейт вздрогнула, поскольку неожиданно поняла, что хочет  того  же.  Но  в
следующий момент Говард иронически улыбнулся и добавил:
   - Однако если я подчинюсь своему страстному, но  порочному  желанию,  ты,
боюсь, навсегда исчезнешь из моей жизни, чего мне очень не хотелось бы.  Вот
тебе и пример запрета, которому я вынужден подчиниться, нравится мне он  или
нет.
   Принесли десерт.
   - Прими мои самые искренние соболезнования, - вежливо сказала  Фейт,  изо
всех сил стараясь  скрыть  как  вызванный  признанием  Говарда  шок,  так  и
сменившее его облегчение.
   Он рассмеялся и взял в руку десертную ложечку.
   - Приятного аппетита!
   Кажется, пронесло, с благодарностью подумала Фейт. Только что  испытанное
физическое желание нахлынуло так внезапно и было столь мощным, что  она  все
еще внутренне  дрожала.  Впрочем,  внезапно  ли?  Теперь  она  не  могла  не
признаться, во всяком случае себе самой,  что  Говард  всегда  привлекал  ее
физически, а определенные запреты,  связанные  с  присутствием  в  ее  жизни
Льюка, теперь утратили свою власть.
   Кроме того, приятно было сознавать, что Говард высоко ее ценит, что он на
ее стороне, что он поддержал ее против Льюка и против обеих -  беременной  и
пока вроде не беременной - блондинок.
   Однако вступить с боссом в сексуальную связь Фейт считала  сумасшествием.
Она стала бы одной  из  очень  многих  -  очередным  маленьким  приключением
Говарда, но, главное, как, скажите на милость, они работали бы вместе  после
того, как все закончится? А в том, что все закончилось бы очень быстро, Фейт
не сомневалась.
   К тому же на самом деле она  вовсе  не  хотела  оказаться  с  Говардом  в
постели. Просто сегодня все так  сложилось:  вначале  он  отнесся  к  ней  с
сочувствием и пониманием, а потом повел дело  так,  что  вместо  отверженной
жертвы  она  вдруг  почувствовала  себя  желанной  победительницей.  Простое
стечение обстоятельств и ничего больше. Ухе завтра все будет  восприниматься
совсем иначе, и Говарду следовало бы и самому это понимать.
   Фейт отложила ложечку и тут только  сообразила,  что  проглотила  десерт,
даже не разобрав вкуса. Такое изысканное лакомство пропало зря, подумала она
с сожалением. Море упущенного удовольствия!
   Она вдруг заметила, что Говард  внимательно  ее  рассматривает,  наверное
давно, и у нее вдруг возникло  абсурдное  подозрение,  будто  он  читает  ее
мысли. Решив, что  пришло  время  сменить  обстановку,  Фейт  демонстративно
посмотрела на часы и с испугом вскричала:
   - Боже милостивый! Время ланча уже почти истекло!  Нам,  наверное,  пора,
Говард.
   Он тоже взглянул на свои часы и удивленно поднял брови.
   - Ты права. Тем более что на обратном пути нам еще нужно заехать к Алексу
подписать бумаги. - Знаком он попросил счет. - Но вообщето мы сегодня и  так
неплохо поработали.
   - По-моему, мы только и делали, что сачковали, - рассмеялась Фейт.
   - Всему свое время и свое место, - оптимистично ответил Говард.
   И сейчас не время и не место... пока еще... для  того,  что  ты  задумал.
Фейт попыталась прогнать эту мысль, но безуспешно.
   - Я только зайду в дамскую комнату, - сказала она, вставая.
   - Хорошо, я подожду тебя в холле.
   Когда она вышла из дамской комнаты, Говард лениво прохаживался по холлу с
видом человека в высшей степени довольного жизнью, и Фейт подумала, что пока
у нее к нему, строго говоря, не может быть никаких претензий. Он ни  к  чему
ее не принуждал и не торопил - без соответствующего поощрения с ее  стороны,
во всяком случае. Так что рядом с ним она могла чувствовать  себя  в  полной
безопасности, пока не потеряет голову сама.
   - Спасибо за чудесный ланч,  Говард,  -  поблагодарила  Фейт,  когда  они
подходили к машине.
   - Мне тоже очень понравилось.
   Надо думать! - хмыкнула про себя Фейт.
   Смеющееся и вместе с тем обещающе-выжидательное выражение глаз Говарда не
оставляло в том никаких сомнений.  Жизнь  для  этого  человека  была  вечной
борьбой, и сейчас он как раз вступил в новую схватку. Когда Говард  открывал
для  Фейт  дверцу  машины,  вид  у  него  был  такой,  словно  она  уже  ему
принадлежит.
   Что никак не соответствовало действительности. Ибо благодаря  Льюку  Фейт
была женщиной свободной духом.
   Почему-то она подумала, что любовная  интрижка  с  Говардом  должна  быть
похожа на суфле: масса удовольствия, за которым  нет  ничего.  Или  -  почти
ничего.
   Секс без любви.
   Забудь об этом,  сказала  себе  Фейт.  Забудь  и  не  вздумай  на  что-то
надеяться, а тем более - о чем-то сожалеть.
   Вечером,  вернувшись  домой,  Фейт  изо  всех  сил  старалась   сохранить
радостное и оптимистичное настроение. Еще утром она  боялась,  что  звенящая
пустота квартиры, которую она так долго делила с Льюком, захлестнет ее новой
волной депрессии. Теперь все изменилось, скоро эту квартиру покинет  и  она.
Один период ее жизни стремительно  уходил  в  прошлое,  начинался  новый,  и
прожить его Фейт собиралась со всем возможным удовольствием.
   Она как раз составляла список дел,  связанных  с  предстоящим  переездом,
когда зазвонил телефон. Ни малейшего желания брать трубку у  Фейт  не  было.
Звонить могли Льюку, и  тогда  ей  придется  в  очередной  раз  кому-то  все
объяснять, заново переживая случившееся. И хотя ни  горя,  ни  унижения  она
уже, по  правде  сказать,  не  испытывала,  разговаривать  на  эту  тему  не
стремилась.
   Когда звонки наконец прекратились, Фейт облегченно  вздохнула.  Наверное,
она поступила трусливо, но уж очень хотелось, чтобы  ее  оставили  в  покое,
перестав напоминать о том, чего при всем желании не исправишь, тем более что
и желания такого у нее больше не было.
   В покое ее не оставили, и в течение  следующего  часа  телефон  дребезжал
почти непрерывно. Фейт уже начала  подумывать,  не  снять  ли  трубку  и  не
положить ли рядом с аппаратом, но потом сообразила, что тот, кто  добивается
ее с такой настойчивостью, может позвонить и в телефонную компанию.
   Так что пришлось-таки отозваться.
   - Фейт Шерман слушает! - раздраженно буркнула она в трубку.
   - Слава Богу! А я уже  начала  за  тебя  беспокоиться,  Фейт.  Это  Дениз
Пейтон.
   Дениз! Фейт невольно  поморщилась.  Вот  уж  с  кем  ей  сейчас  хотелось
общаться меньше всего.
   - Когда Сэм пришел с работы и рассказал, что выкинул Льюк, я сначала даже
не  поверила,  -  захлебываясь  от  восторга,  верещала   Дениз.   -   Потом
представила, каково тебе сейчас, бедняжке, и...
   -  У  меня  все  прекрасно,  -  остановила  ее  Фейт,  содрогнувшись   от
обрушившейся на нее лавины фальшивого сочувствия.
   Или - лавины интереса, если точнее.  Смысл  и  высшее  наслаждение  жизни
Дениз Пейтон составляли сплетни, и особого  удовольствия  Фейт  ее  общество
никогда не доставляло. Муж Дениз Сэм работал вместе с Льюком на  телестудии,
и оба они помешались на своих камерах настолько, что даже на отдыхе ни о чем
другом не говорили.
   - Ты уверена? После того как ты все это время не брала трубку...
   - Я только что вошла, - солгала Фейт.
   - О-о-о! А мне тут такое пригрезилось... Ты просто не представляешь,  как
я рада, что ты не...
   - Не перерезала себе вены? -  неприязненно  подсказала  Фейт.  -  Уверяю,
этого у меня и в мыслях не было. Тоже мне несчастье!
   - Я вовсе не это хотела сказать,  -  несколько  обескураженно  отозвалась
Дениз. - Но когда я узнала... - В ее голосе снова зазвучало воодушевление. -
Бедняжка, как тебе сейчас, должно быть, плохо! Ты  не  представляешь,  сколь
глубоко я тебе сочувствую! И как только Льюк мог так с тобой поступить! Мало
того что он тебе изменил, но  сделать  другой  женщине  ребенка,  да  еще  и
вознамериться жениться на ней, после всех этих лет, что вы были вместе...
   Фейт заскрежетала зубами. Дениз сумела-таки разбередить ее рану.
   - Это просто ужасно! - продолжала та. - Хотя лично я никогда не  одобряла
так называемые гражданские браки. Тебе следовало нажать на Льюка и заставить
жениться, дорогая. Это единственный надежный способ держать мужчин в узде.
   Неподражаемое самодовольство замужней леди! Удивляясь  самой  себе,  Фейт
проявила выдержку и  не  стала  напоминать,  что  статистика  разводов  идет
вразрез с последним утверждением Дениз.
   - И если тебе нужно выплакаться кому-нибудь в жилетку...
   Воспоминание о том, как она  рыдала  на  груди  Говарда,  было  настолько
приятным, что Фейт даже перестала сердиться.
   - Со мной действительно все в порядке, Дениз, - мягко сказала  она.  -  Я
чувствую себя как никогда хорошо. Говард Харрисон, мой босс, пригласил  меня
в ресторан, чтобы отпраздновать мою вновь обретенную свободу...
   - Ты рассказала ему о Льюке? - Теперь Дениз была потрясена по-настоящему.
   - Разумеется. И Говард меня убедил, что я должна только  радоваться.  Так
что можешь быть за меня спокойна.
   - Понимаю... - с сомнением и разочарованием отозвалась Дениз. -  Это  тот
самый твой донжуан-босс, о котором ты рассказывала?
   - Э-э-э... Видишь ли, перспектива оказаться в  числе  его  женщин  теперь
представляется мне скорее заманчивой.
   - Фейт! - Ужас в голосе Дениз смешался с некоторой долей зависти.  -  Что
ты говоришь!
   - А что здесь особенного? -  жизнерадостно  отозвалась  Фейт,  решительно
отказываясь выступать в роли убитой горем жертвы.
   - Видишь ли, - в интонациях  Дениз  неожиданно  прорезалось  смущение,  -
относительно вечеринки... у нас в субботу. Я хочу  сказать,  что,  приглашая
вас с Льюком, я  думала,  что  вы  будете  вместе.  А  теперь...  Понимаешь,
дорогая, Сэм говорит, что Льюк хочет прийти с... - Она умолкла.
   - Да, я все понимаю, разумеется, - с  готовностью  пришла  ей  на  помощь
Фейт, вовсе не горящая желанием наслаждаться созерцанием Льюка  под  руку  с
беременной блондинкой. К тому же Льюк и Сэм были гораздо большими  друзьями,
чем Фейт и Дениз.
   - Но если ты захочешь прийти с Говардом Харрисоном...
   Однако у Фейт склонность к эпатажу  начисто  отсутствовала,  поэтому  она
мягко, но решительно отказалась:
   - Я как раз собиралась тебе позвонить и сказать, что  у  меня  изменились
планы на субботу, Дениз. Извини, и  спасибо  тебе,  я  очень  тронута  твоим
сочувствием. Веселого Рождества и счастливого Нового года вам с Сэмом.
   Фейт повесила трубку прежде, чем Дениз  успела  спросить  об  этих  новых
планах  -  Вернувшись  к  списку  предстоящих  дел,  Фейт  с   удовольствием
представила  озадаченно-разочарованную  физиономию   сплетницы.   Оставался,
правда, вопрос, разумно ли она поступила, поддавшись секундному  импульсу  и
рассказав о Говарде? Слухи распространяются быстро...
   С другой стороны, что ни делается - все к лучшему,  и  болтливость  Дениз
может сослужить хорошую службу: общие знакомые  под  достаточно  благовидным
предлогом исключат Фейт из всех совместных  мероприятий.  Ведь  Дениз  кроме
всего прочего позвонила, чтобы отменить приглашение на субботнюю  вечеринку,
и она не единственная, кто бывшей любовнице  Льюка  предпочтет  его  будущую
жену.
   Когда распадается какая-нибудь пара,  общие  знакомые  оказываются  перед
необходимостью выбора и, как правило, делают его в пользу новой пары,  а  не
брошенной женщины, которая на вечеринках либо станет  с  оскорбленным  видом
скучать в одиночестве,  либо,  чего  доброго,  начнет  охотиться  за  чужими
кавалерами.
   Осознание  того,  что  отныне  она  превратилась  в  нечто  вроде  парии,
вызвало-таки у Фейт новый приступ депрессии. Собственных друзей у нее, можно
сказать, не было. За пять лет жизни с Льюком старых знакомых она  постепенно
растеряла, а в последние два года работы личным помощником Говарда была  так
занята в офисе, что времени завести новых не оставалось совершенно. Как  это
ни странно, но Говард, говоря, что он является чем-то вроде ее единственного
близкого родственника, был недалек от  истины:  в  настоящий  момент  никого
ближе у Фейт и в самом деле не оказалось.
   Однако, несмотря на сочувствие Говарда, Фейт понимала, что  сглупила  бы,
позволив себе зависеть от него и в будущем. Ей следовало сделаться  хозяйкой
своей жизни и найти новые способы общения с людьми. Забытый на столе  список
необходимых дел теперь, казалось, смеялся над ней. Все эти  хлопоты  помогут
ей пережить следующую неделю, а что дальше?
   Обнаружив, что размышлять о  том,  что  будет  дальше,  нет  ни  сил,  ни
желания, Фейт прилегла и попыталась забыться.  Получалось  плохо,  в  голову
упорно лезли мрачные и тоскливые мысли. Гоня их прочь, Фейт пыталась убедить
себя, что со временем все образуется и она научится жить без Льюка. Время  -
лучший лекарь, так все говорят.  Постепенно  она  научится  не  представлять
Льюка, нежно  обнимающего  свою  блондинку.  Из  чувства  протеста  и  чтобы
отогнать это возмутительное зрелище, Фейт попыталась вообразить, каково было
бы оказаться в объятиях  Говарда  Харрисона.  Это  помогло,  и  вскоре  она,
умиротворенная, уснула.
   Правда, на следующий день опасные мысли о  Говарде  никак  не  давали  ей
сосредоточиться на работе. Всем своим существом Фейт с удивительной остротой
ощущала близость этого мужчины, особенно - его губ и  рук.  Даже  запах  его
одеколона - тонкий, возбуждающий  аромат  -  воспринимался  как  коварная  и
хитроумная уловка, хотя это был тот же одеколон, которым Говард  пользовался
всегда. И как ни ругала себя Фейт за то, что рискнула представить  босса  на
месте Льюка, волнующие фантазии возвращались вновь и  вновь,  становясь  все
более яркими и заманчивыми.
   К  счастью,  Говард  совершенно  не  замечал   ее   смущения.   Полностью
поглощенный работой, он даже  не  отвечал  на  те  провокационно-насмешливые
замечания, которые Фейт время от времени позволяла себе, пытаясь  создать  в
офисе атмосферу непринужденности.
   Фейт искренне надеялась, что ее глупое  бахвальство  перед  Дениз  Пейтон
никогда не достигнет ушей босса. Это была всего лишь сиюминутная реакция  на
обстоятельства и не имела никакого отношения к тому, что  она  чувствует  на
самом деле. Что бы Фейт ни ляпнула  в  сердцах  Дениз,  постельные  утехи  с
Говардом Харрисоном не в грезах, а в реальности мало ее интересовали.
   Единственный вопрос личного характера Говард  задал  лишь  в  конце  дня,
когда она уже собиралась уходить. Стоя в двери, соединяющей их кабинеты,  он
некоторое время наблюдал, как Фейт  наводит  порядок  на  письменном  столе,
затем спокойно заметил:
   - Ты очень хорошо держишься.
   - Я не из тех, кто, чуть что случится,  пытается  покончить  с  собой!  -
покраснев,  огрызнулась  Фейт,  в  памяти   которой   слишком   свежи   были
воспоминания о разговоре с Дениз.
   Брови Говарда взметнулись вверх.
   - Эта мысль мне даже в голову не приходила.
   - Тогда как прикажешь тебя понимать? - требовательно спросила она.
   Губы Говарда скривились в понимающей усмешке.
   - Похоже, благожелательные друзья тебя уже основательно достали со своими
утешениями.
   - Еще бы!
   - Ты все еще планируешь переехать в этот уик-энд?
   - Разумеется. Честно говоря, считаю часы и минуты.
   Усмешка Говарда превратилась в широкую ухмылку, в которой ясно  читалось:
"Эта женщина - моя", - и сердце Фейт забилось сильными толчками, наполняя ее
тело теплым, тревожным и приятным чувством.
   - Пожалуй, сегодня ты мне все же кажешься немного озабоченной.  -  Говард
перестал улыбаться. - Я даже подумал, не слишком ли много я на тебя  взвалил
с этой квартирой. Переезд - штука хлопотная, если у тебя нет друзей, готовых
прийти на помощь.
   - У меня уже все четко расписано, -  проинформировала  его  Фейт,  что  в
общем-то  соответствовало  действительности.  Весь  обеденный  перерыв   она
названивала по телефону, организовывая предстоящее переселение.
   - Если тебе понадобится на время отлучиться, только скажи. И, само собой,
не стесняйся попросить, если потребуется моя помощь.
   Она улыбнулась.
   -  Спасибо,  Говард.  Думаю,   справлюсь   сама,   но,   если   возникнет
необходимость в отгуле, обязательно скажу.
   Говард, явно удовлетворенный, кивнул.
   - И еще одно" Фейт. Как  ты  знаешь,  мы  уже  разослали  приглашения  на
новогодний бал.
   - Да, я помню.
   - Так вот, если новогодний  вечер  у  тебя  не  занят,  я  был  бы  очень
благодарен, если бы ты помогла мне с гостями. Я понимаю, сверхурочная работа
в праздничную ночь, но в долгу не останусь.
   Последних слов Говарда Фейт почти не слышала. В ее  сознание  болезненной
занозой впились слова "если новогодний вечер у тебя не занят". Вот  у  Льюка
этот вечер занят определенно - занят торжеством по случаю свадьбы.  А  потом
он и его белокурая невеста...
   - Разумеется, я с радостью тебе помогу, - быстро  сказала  Фейт,  отгоняя
отвратительную картину,  вставшую  перед  ее  мысленным  взором,  и  пытаясь
справиться с подкатившей тошнотой.
   - Спасибо, Фейт. Этот бал обещает быть очень плодотворным.
   Не совсем так, кисло подумала Фейт. Плод измены  Льюка  уже  и  без  того
успешно развивается в чреве злополучной блондинки, дело осталось  только  за
обручальными кольцами и скрепляемыми ими брачными узами.
   - К тому же будет очень весело, - продолжал Говард.
   Весело! - мысленно передразнила его про себя Фейт. Что ж, если веселье на
чужом  пиру  станет  невыносимым,  я  всегда  смогу  принять  большую   дозу
снотворного. Если, разумеется, забуду, что я  не  из  тех,  кто,  чуть  что,
пытается покончить с собой.
   - Ты можешь на меня рассчитывать, - мрачно сказала она.
   - Отлично. - Говард небрежно вскинул руку  в  прощальном  приветствии.  -
Желаю тебе не слишком устать, когда будешь упаковывать вещи!
   Несмотря на оптимистическое напутствие Говарда,  процесс  упаковки  вещей
все же огорчил Фейт. Разбирая содержимое ящиков секретера, Фейт  обнаружила,
что Льюк оставил все фотографии периода их совместной  жизни,  равно  как  и
сувениры, которые они приобретали  во  время  путешествий.  Фейт  решительно
выбросила их в мусорное ведро. Туда же отправились  платья  и  украшения,  с
которыми были связаны разного  рода  памятные  события.  Этим  я  ставлю  на
прошлом жирный крест, торжественно сказала себе Фейт.
   Внезапно ей пришло в голову, что смерть принять проще, чем предательство.
Об умершем можно хранить самые лучшие и нежные воспоминания, тогда  как  все
ее воспоминания о Льюке были теперь  безнадежно  отравлены  изменой.  Я  уже
никогда не смогу испытывать к нему никаких добрых чувств, подумала Фейт, так
что лучше раз и навсегда вычеркнуть его из своей жизни. Равно как и  все,  с
ним связанное.
   К несчастью, несмотря  на  благие  намерения,  Фейт  никак  не  удавалось
подавить гнетущее чувство  одиночества,  рассеять  которое  не  в  состоянии
оказалась даже растущая привязанность  к  Говарду  Харрисону.  Привязанности
этой никогда не суждено  перерасти  в  любовь,  поэтому  к  удовольствию  от
общения с Говардом у Фейт всегда примешивалось ощущение некоторого  отчаяния
и безнадежности.
   Приближения уик-энда Фейт ожидала с радостным нетерпением. О  предстоящем
переезде не знал никто, кроме Говарда, и это было к лучшему: если уж рвать с
прошлым, то сразу и навсегда. Все, кто мог бы попытаться ее найти, были  так
или иначе связаны с Льюком, и, как сильно подозревала Фейт, любой интерес  к
ее скромной персоне неизбежно угаснет, едва она исчезне