л он. - Какой сюрприз!
     Айзек встал ему навстречу.
     - Да, мы...
     Гилберт резко прервал его: , - Знаю. Вы приехали, чтобы сообщить мне, что заполучили какую-то бумажку, по которой я должен передать вам Эрика. - Его голос звучал хрипло, синие глаза стали ледяными. - Так вот, зря потратили и деньги, и время.
     - Но послушай... - начала Эвелин.
     - Вы заявляете, что можете обеспечить ему нормальную жизнь. Но я тоже могу. Это наш временный дом, но Эрику здесь хорошо. Он спокоен. И за его будущее не надо волноваться, так как он будет со мной и с Констанцией.
     - Да, мисс Буш его няня, - отчаянно теребя браслеты, сказала Эвелин... - Мы уже познакомились.
     Гилберт покачал головой.
     - Она не няня. Констанция - член нашей маленькой семьи. Скоро у Эрика будет не только отец, но и мать, потому что мы с Конни поженимся. - Он повернулся к ней и обнял за плечи. - Не так ли?
     Конни с трудом сглотнула. Конечно, он сказал это сгоряча, но все же ее сердце екнуло.
     - Так, - подтвердила она.
     - Пока об этом никто не знает, включая Эрика, - продолжал Берт. - Но Эрик не будет против, он обожает Конни.
     В последней фразе была доля истины. Конни согласно кивнула.
     - Да, мы прекрасно ладим.
     - У Эрика будут нормальный дом и нормальная семья, - не унимался Гилберт. - И теперь, сколько бы ваши адвокаты ни старались, я все равно выиграю дело!
     - Успокойся, - вдруг сказал Айзек.
     Голос Гилберта задрожал:
     - И ты еще хочешь, чтобы я успокоился?! После того как вы пустили за мной своих ищеек?
     - Я отозвал детективов, как только узнал, что Эвелин наняла их, - ответил Айзек.
     Гилберт нахмурился.
     - Ты хочешь сказать, что не знал об этом?
     - Не знал. Как и то, что Мадригалы преследуют тебя. Теперь мы приехали затем, чтобы Эвелин попросила у тебя прощения и за себя, и за отца...
     - Прощения?!
     Айзек горько рассмеялся.
     - Я хотел бы кое-что объяснить. Пожалуйста, сядь и выслушай меня, - сказал он.
     В комнате воцарилась мертвая тишина. Потом Гилберт опустился в кресло.
     - После смерти Мэри я тоже, как и Эвелин, думал, что мальчику будет лучше у нас или у деда. Но, увидев твою решительность в отстаивании своего права на него, мы поняли, как много он для тебя значит. Мы с Мадригалом отнеслись с уважением к твоим чувствам и признали за тобой право на ребенка.
     - Тогда как вы могли подать на меня в суд, как могли собирать компромат, чтобы получить опекунство?! - гневно спросил Гилберт.
     - Я этого и не делал. Это все Эвелин, - грустно сказал Айзек. - Поверь, я никогда не пошел бы на такое.
     - Я с ума сходила от желания иметь ребенка, - заговорила Эвелин. - После появления Эрика на свет я была сама не своя. Мне стыдно об этом говорить, но я дико завидовала Мэри, ее счастливому браку, удачным родам, здоровому малышу. Ради ребенка я была готова на все, абсолютно на все. Я была больна.
     - Я ничего не знал о том, что Эвелин звонила тебе, что она втянула в эту историю Мадригала, что они уговаривали тебя отдать Эрика, - продолжил Айзек. - Правда выяснилась, только когда жена начала ходить к психоаналитику. Мы смогли понять, какой запутавшейся невротичкой она была.
     - К психоаналитику? - переспросил Гилберт.
     - Да. Дошло до того, что ее желание иметь ребенка стало навязчивым. Наш брак начал рушиться. Тогда я предложил ей обратиться к врачу. - Айзек посмотрел на Эвелин. - Вначале она отказывалась, но зато теперь результаты прекрасные.
     Женщина рассмеялась.
     - Он спас мой здравый рассудок.
     - После первого же визита в клинику она стала меняться. Теперь моя милая примирилась с тем, что у нас никогда не будет детей, и готова по-новому строить свою жизнь. И для нее очень важно получить твое прощение.
     - Прости меня, - обратилась Эвелин к Гилберту. - Я не посчиталась с твоими отцовскими чувствами и думала только о себе.
     Даже не о племяннике. Я была эгоисткой, опустив голову, закончила она.
     Конни неприязненно подумала, что это самобичевание, несомненно, идея психоаналитика. Он похвалит послушную пациентку за старательность.
     - Так что прости ее, если можешь, - закончил Айзек. - Мы оба будем благодарны тебе за это.
     - Я постараюсь, - сказал Гилберт.
     Айзек положил руку ему на плечо.
     - Спасибо.
     - А нельзя мне хотя бы одним глазком взглянуть на Эрика, перед тем как мы уедем? - с мольбой проговорила Эвелин.
     Берт нахмурился и посмотрел на Конни.
     Та кивнула. Кажется, враждебных действий больше не будет.
     - Хорошо, - сказал Гилберт.
     Конни встала.
     - Я схожу за ним.
     Сказав Коре, что у них гости, которые хотят увидеть Эрика, она привела малыша домой.
     - Это твои тетя Эвелин и дядя Айзек, - сказал Гилберт, когда Конни с мальчиком вошли в гостиную.
     Эрик вежливо улыбнулся. Ему было весело у Джека и не терпелось вернуться обратно.
     - Какой ты большой! - взяв малыша за руку, воскликнула Эвелин. - Когда ты был совсем маленьким, мы с твоей мамой брали тебя с собой на ланч. Ты сидел на специальном стульчике, как принц, а все вокруг не сводили с тебя глаз. Ты помнишь? - спросила она, вглядываясь в лицо Эрика.
     - Нет, - ответил мальчуган и сделал шаг назад.
     На лице тетки было написано разочарование.
     - А ты помнишь, как мы гостили у дедушки и катались на пони?
     Эрик хмуро посмотрел на тетку и перевел настороженный взгляд на Айзека.
     - Нет, - сказал он и резко выдернул свою ладошку. - А можно я опять пойду к Джеку? спросил он, глядя попеременно то на Конни, то на Берта. - Мы еще не закончили складывать большую мозаику.
     - Я не против, - ответил его отец.
     - Здорово!
     - Нам уже пора, - заявил Айзек и пояснил, что у них скоро рейс на Сан-Франциско, а такси ждет за садом.
     - Если захотите повидаться с Эриком, звоните в любое время, - сказал Гилберт.
     Айзек улыбнулся.
     - Спасибо. И спасибо за то, что ты понял все. Наверное, на твоем месте я бы Эвелин на клочки разорвал.
     - Я был очень близок к этому, - глухо проговорил Гилберт.
     Когда гости уехали, он обнял Конни.
     - Слава Богу, мои тревоги закончены.
     Едва она ощутила тепло его губ, как маленькая ножка топнула по гравию.
     - Перестаньте! - крикнул Эрик.
     Конни отпрянула. Она с горечью подумала, что была права, когда подозревала, что малыш будет ревновать отца к ней.
     - Я не хочу, чтобы папа тебя целовал, - с ледяным видом заявил Эрик.
     - Это было всего один раз, - примирительно сказала Конни. - И это вовсе не значит, что папа не любит тебя. Очень любит.
     Берт присел перед сыном на корточки.
     - Я всегда буду любить тебя, малыш.
     Маленький кулачок стукнул его по груди.
     - Но Конни - моя, ты не должен целовать ее! И обнимать тоже! Пусть она обнимает только меня!
     Констанция от удивления рассмеялась.
     Эрик действительно начал ревновать, но не того, кого они предполагали.
     - Мы можем все вместе обняться, - сказала она.
     Берт подхватил сына на руки.
     - Отличная мысль, - заметил он, притянул к себе Конни и заключил их обоих в объятия.
     Конни поцеловала Эрика.
     - Ты доволен? - спросила она.
     Эрик задумался, потом улыбнулся.
     - Конечно. Мне так хорошо, что я не хочу к Джеку. Давай позвоним его маме и скажем, что я сегодня к ним не пойду.
     - Хорошо, - согласился Берт. - Вместо этого мы с тобой как два мужчины отправимся в магазин, купим торт-мороженое и шампанское.
     - А наша Конни накроет на стол и зажжет свечи, - добавил малыш.
     Конни усмехнулась.
     - Чтобы отпраздновать благополучное завершение всей этой криминальной истории?
     - Да. И выпить за нашу семью, - сказал Берт.
     - За семью?
     - Да, за наши новые отношения.
     Конни вдруг охватило волнение.
     - Что это значит? - спросила она.
     - Когда мы вернемся домой, ты переедешь ко мне, - серьезно проговорил Гилберт.

8

     Утром Конни отвела малыша в сад. А сама решила закончить фотопленку. И голубой залив, и апельсиновая роща, и сам дом так и просились в кадр. Но она безвольно опустила камеру и тяжело вздохнула, перед глазами у нее все расплывалось. Скоро вернется Берт, а она еще не решила, что ему сказать. Как объявить, что между ними все кончено.
     Конни всю ночь не спала и решила, что мысль о том, чтобы жить вместе, пришла к нему под влиянием момента. А потом понравилась. Еще бы не понравиться, ехидно подумала она. Он получит женщину, которая умеет создать домашний уют и с которой у него великолепный секс, - все это ему очень нравится. Но только нравится. От этого слова "только" ей захотелось рыдать.
     В голове роились тысячи мыслей, но над всем преобладало огромное кричащее "нет!".
     Такие отношения станут для нее медленной смертью, они разрушат ее самолюбие.
     Не плачь, явится и к тебе принц, насмешливо сказала она себе. И этот принц будет свободен от багажа былых чувств и неразрывных связей с прошлым. Он будет любить только тебя. Но будет ли этот принц таким же умным и веселым, как Берт? Станет ли с ним ее жизнь такой же радостной? Сможет ли он?..
     На веранде послышались шаги, и у Конни внутри все сжалось. Он уже здесь, а она так и не придумала, что ему сказать.
     - Мы продолжим наш праздник и сегодня, - входя на веранду, с улыбкой сказал Гилберт.
     - Я уезжаю.
     - Что?
     - Я первым же рейсом улетаю в Нью-Йорк.
     Эрику больше ничто не угрожает, так что тут мне больше делать нечего. Пусть мы заключили контракт на целый месяц, но я не позволю, чтобы Филдстоун платил мне деньги за то, что я сижу на солнышке и читаю детективы.
     - Я все ему объясню и сам оплачу счет, - заверил ее Гилберт.
     - Нет, - ответила Конни, тряхнув головой. - Дело не в деньгах. Дело в том, что.., знаешь, лучше кончить все между нами прямо сейчас, потому что я не смогу жить с тобой.
     Гилберт устало опустился в плетеное кресло.
     - Что с тобой случилось? - начал он.
     - Я не могу! Я понимаю, что ты считаешь это глупым, так как во многих отношениях мы прекрасно подходим друг другу. И малыш был бы рад, если бы мы были вместе. И мне хорошо с вами. Почти всегда. У нас все было бы хорошо, если.., если бы это была не я, а другая. - Конни понимала, что ее намерение говорить спокойно пошло прахом. - Ты понимаешь, о ком я говорю. О Мэри. Ты всегда будешь любить свою жену. Я знаю, что ты все еще любишь ее... А я не хочу быть вторым номером.
     Взяв книгу, Конни слепо уставилась в страницу, держа детектив вверх ногами.
     - Я не люблю Мэри, - вдруг тихо сказал Берт. - И никогда ее не любил.
     Конни бросила на него сердитый взгляд поверх книги.
     - Не надо, Берт. Я же знаю, какое действие оказывает на тебя лишь одно упоминание о ней.
     - Оказывает, да, оказывает, но лишь потому, что Мэри обманывала и использовала меня и мне до сих пор больно. Но хуже всего то, что даже теперь я не могу ей простить ее отношения к Эрику. - Его лицо исказилось от боли. Она была совершенно безразлична к малышу.
     - Безразлична? К собственному сыну? поражение переспросила Конни.
     - Абсолютно, - отрезал Берт.
     - Это ужасно, - проговорила она и нахмурилась, вспомнив, с какой гордостью Эрик показывал ей фотографии матери. Как дорожил ими. - Но ты убедил Эрика в том, что она его любила?
     Берт кивнул.
     - Может быть, я скажу правду, когда он подрастет. Мне кажется, для ребенка очень важно чувствовать, что у него была любящая мать. Поэтому я всегда делал вид, что мы - счастливая семья, что у нас хороший брак. - Он горько рассмеялся. - На самом же деле наш брак потерпел полное фиаско!
     Конни отложила книгу.
     - Ты можешь рассказать мне об этом?
     - Конечно. Я так долго держал это в себе... а ты выступишь в роли психотерапевта, если хочешь.
     - Хочу.
     Берт облокотился на перила веранды.
     - Лучше, наверное, начать с самого начала. - Он немного помолчал, собираясь с мыслями. - Я встретил Мэри, когда оформлял коммерческие выставки в Нью-Йорке. У нас была веселая группа молодых дизайнеров.
     Один из моих холостых приятелей очень любил крутиться в высшем обществе. Он брал и нас всех на вечеринки золотой молодежи. Я никогда не увлекался светской жизнью, но, должен признаться, мне было интересно вблизи видеть тех, о ком пишут в газетах. Издалека, однако, все выглядело гораздо пристойнее. Я был разочарован. На одной из таких вечеринок я и встретил Мэри.
     - И она показалась тебе необыкновенной, - предположила Конни.
     - Да, необыкновенной, - коротко согласился он. - Когда я попросил своего приятеля познакомить нас, я не сомневался, что она модель высшего класса. Но выяснилось, что она студентка и дочь Чарли Мадригала.
     - Мэри сама захотела с тобой познакомиться?
     - Она сразу положила на меня глаз. Вот что значит оказаться не там, где надо, и не тогда, когда надо, - горько заметил Берт. - Она тут же стала проявлять ко мне чрезвычайный интерес. Мэри была потрясающе красива, и мне это льстило. Мы еще пару раз встретились на вечеринках, и вскоре она пригласила меня как гостя в дом своего отца во Флориде.
     - Но она тебе тоже понравилась?
     - Конечно. Она была веселая, дружелюбная, знала кучу смешных историй про всех.
     Еще Мэри рассказывала мне о своей жизни. В детстве отец то осыпал ее подарками, то полностью игнорировал. Мать умерла при родах, а отец тут же женился на ее подруге. С Эвелин, сестрой, они были погодками, но все время соперничали.
     - Бедняжки, - искренне вырвалось у Конни.
     Берт кивнул.
     - Это оборотная сторона красивой жизни.
     Так вот... Она сказала, что гостей будет человек десять, но когда я приехал, то оказался единственным приглашенным. И Мэри затащила меня в постель.
     - Ты был против?
     - Я.., сомневался, что мне это нужно. Она слишком уж форсировала события. Но у меня в то время ни с кем из женщин серьезных отношений не было, а Мэри казалась такой соблазнительной... Наверное, я в тот вечер думал не головой, а другой частью тела, - язвительно усмехнулся он. - Мы провели два дня в постели. Я предложил ей воспользоваться презервативом, но она сказала, что примет все меры предосторожности сама. Ни отец, ни гости так и не появились, и несколько дней спустя я уехал.
     - Мэри больше не предлагала тебе встретиться?
     - Нет. Но она поняла, что я отказался бы.
     Я быстро сообразил, что Мэри - просто искательница новых ощущений, что она занята. только собой. Я был интересен для нее как человек из другого круга. Встретились мы лишь месяцев пять спустя, - продолжал Берт. - Один из моих клиентов пригласил меня пообедать в сверхмодном, только что открывшемся ресторане на Бродвее. Я подъехал на машине и у входа в ресторан увидел Мэри, беременную. Как ты понимаешь, пять месяцев - небольшой срок, но ее наряд специально демонстрировал ее положение. Я поздоровался с ней и, конечно, поздравил. Тут она заявила, что поздравить нужно и меня, поскольку отец ребенка я.
     - Вот это да! Наверное, ты обалдел.
     - Не то слово. Не смог ни куска проглотить.
     - Ты поверил ей?
     - Да. По времени все совпадало, да и интуиция подсказывала мне, что она говорит правду. А теперь.., достаточно посмотреть на Эрика.
     - Одно лицо.
     Берт улыбнулся.
     - Да. И еще Мэри рассказала мне, что насчет ребенка у нее был целый план. Во-первых, она выбрала меня - человека из здоровой фермерской семьи. Кто-то рассказал ей, что я подающий надежды дизайнер, так что по интеллекту тоже подходил. Меня выбрали как поставщика полноценных генов, - сухо бросил он. - Затем Мэри рассчитала день максимальной вероятности забеременеть, пригласила меня во Флориду - и все!
     - Она вот так спокойно рассказала тебе об этом?
     - Совершенно. Она даже поблагодарила меня за мою способность производить потомство. Мы взрослые люди, и ты понимаешь, что даже у двух здоровых людей может не получаться с детьми. Как у Редхиллов, например. - Берт сжал зубы. - Я был в ярости. И из-за того, что меня так грубо использовали, и из-за того, что попался, как мальчишка.
     - Так вот почему ты в тот раз не поверил мне, что я предохраняюсь?
     Берт коротко кивнул.
     - Прости меня, - сказал он и продолжил:
     - Я сначала запаниковал, потом пришел в ужас. Но затем понял, что не могу отнестись к этому безразлично. Мне было не все равно, какой матерью моему ребенку станет Мэри. И на следующий день я поехал к ней домой и заявил, что у отцов тоже есть некоторые права.
     - А до того ей не приходило в голову, что ты тоже захочешь играть какую-то роль в жизни собственного ребенка?
     - По-видимому, нет. Как и то, что потом ребенок, возможно, захочет узнать, кто его отец.
     - Странно как-то это все, - пробормотала Конни.
     - А эта женщина вообще жила странно. Я спросил ее, как у нее с финансами. Выяснилось, что она бросила учебу, как только подтвердилась ее беременность. Что неудивительно, поскольку у нее была идея стать идеальной матерью для ребенка. Она ходила по детским магазинам и тратила остатки денег на одежду для малыша.
     - А сбережений у нее не было?
     - Она все потратила на оборудование детской комнаты. Мэри призналась, что не подумала о том, как оплачивать счета, когда родится ребенок. И тогда я предложил выплачивать ей месячное содержание.
     - И она приняла это?
     - Без малейших колебаний. Так вот, сам я твердо верю в семейные ценности, - заявил Берт. - Поэтому я хотел, чтобы мой ребенок был рожден в законном браке. Конечно, в наше время на такие вещи смотрят проще, но все же...
     - Я понимаю.
     - Я даже не хотел, чтобы люди знали о том, что Эрик зачат вне брака. Поэтому мы должны были чрезвычайно тихо и быстро пожениться.
     - Мэри была согласна?
     - Да, как и в вопросе с пособием. По-моему, она начала понимать, что ее план родить и самостоятельно воспитать ребенка не такая уж блестящая идея. Конечно, моя идея насчет нашего брака тоже не самая лучшая, но что мне оставалось делать? На моем месте так поступил бы каждый.
     - Далеко не каждый, - возразила Конни. Большинство мужчин заявило бы, что раз она создала эту проблему без их согласия, то пусть сама и разбирается.
     Берт пожал плечами.
     - Может, и так. Но, как бы то ни было, через неделю мы тихо поженились - без гостей, свидетелями были случайные прохожие.
     И Мэри переехала ко мне.
     - Наверное, твои родители очень переживали, что ты не пригласил их на свадьбу?
     - Они были просто убиты, - ответил он. Я же один ребенок в семье. Правда, потом я им все объяснил.
     - А как вы с Мэри жили?
     - До рождения Эрика все шло неплохо. Мэри читала много книг по подготовке к родам, ходила на специальную гимнастику и психотерапию. Но, когда мальчик появился на свет, все пошло прахом. Я думал, что материнская любовь заложена в женщинах природой, но к Мэри это не относилось. На людях она обожала демонстрировать свои чувства, но все остальное время оставалась совершенно равнодушной. Она никогда не ласкала ребенка, не щебетала с ним, как другие матери. - Берт посмотрел на Конни. - А вот ты стала бы. Вначале я думал, что у Мэри послеродовая депрессия, но несколько месяцев спустя пришлось признать, что она просто плохая мать.
     - Тогда вообще непонятно, зачем эта беременность.
     - Я могу только догадываться. Вероятно, поскольку Мэри всегда была занята исключительно собой, она потеряла интерес к ребенку, как только он стал самостоятельным существом. Или это тот случай, когда, получая желаемое, человек теряет к этому интерес.
     - Но почему она вообще захотела ребенка?
     - На этот вопрос может быть несколько ответов, - сказал Берт. - Один из них таков:
     Мэри хотела привлечь к себе внимание отца.
     Второй: хотела досадить Эвелин. Сестры всегда старались опередить друг друга, и Мэри таким образом решила взять верх над сестрой.
     А может, тем, что она решила обойтись без мужчины, она хотела некоторым образом и отомстить отцу, который в детстве не уделял ей должного внимания.
     - Или все вместе