о она ни за что не откажется от своей затеи. Неужели его планы рухнут? Эта мысль ударила сенатору в голову, как пунш.
     Если бы только ему не случилось узнать о Пансионе Прайдов. Если бы только удалось найти в Хилл Кантри хоть какую-нибудь альтернативу. Если бы его финансовое положение не было столь плачевно! Но никакие размышления о том, что было бы, не возникни это "если", не могут изменить ситуации. Сроки поджимают. А значит, необходимо сделать так, чтобы Прайды потерпели неудачу, и как можно скорее.
     Блэкджек рассеянно дослушал Кэйт и, положив трубку, погрузился в размышления о том, что надо предпринять в первую очередь. Девчонка всего лишь пешка в большой игре, тем более когда речь идет о его личных интересах. И потом Хилл Кантри не помешает вложение иностранного капитала. Ему еще потом спасибо скажут...
     Надо позвонить Детвейлеру.
     - Почему ты не сказал о том, что на ранчо Прайдов прибывают партии экзотических животных? - даже не поздоровавшись, спросил Блэкджек.
     - Я думал, что это не так уж и важно.
     - Что значит "не важно"? Кэйт Прайд почти у цели, Аутбэк скоро откроется, а ты говоришь "не важно"! Черт побери, у тебя все в порядке с головой?!
     - Я выполнял все твои инструкции! Ты хотел, чтобы я наблюдал за Кэйт Прайд, и я наблюдал! Ты никогда не просил меня наблюдать за ранчо, - Детвейлер был явно раздражен.
     О боги! Да этот мужчина просто идиот! Блэкджека затрясло от злости на Детвейлера. Но нельзя слишком нажимать на этого кретина. Пока, во всяком случае, он единственный, кто может помешать Кэйт Прайд.
     - Извини, старина. Ты абсолютно прав. Но с этого вечера твоя задача изменяется. Забудь о девчонке. Сделай так, чтобы проект Аутбэка никогда не был осуществлен. Справишься?
     - Я не совсем понял. Ты хочешь, чтобы я ее убрал?
     - Ради всего святого, это же дочь моего лучшего друга! Надо изменить тактику, попробуем загнать ее в угол. Для начала подумай, как избавиться от животных. Думаю, для человека с твоей выучкой и талантом это дело плевое. Ты будешь настоящим героем, если Прайды продадут ранчо.
     - Понял, сенатор, будет сделано.
     - Я рассчитываю на тебя. И еще, что бы ты ни собрался сделать, помни, я должен оставаться вне всяких подозрений.

***

     После того как Блэкджек повесил трубку, Детвейлер еще долго не мог прийти в себя. Сенатор просто убил его, сказав, что сам узнал о прибывшей партии экзотических животных. Не мог же он признаться Блэкджеку в том, что со времени инцидента в "Сауз Стар" приходится скрываться от добройг половины города. Он даже обрил голову, отпустил бороду и надел темные очки. Ему оставалось только молить Бога, чтобы снова не попасться на глаза шерифу.
     В комнате было темно, только в углу беззвучно работал телевизор, но Детвейлер даже не взглянул на экран. Его воображение рисовало картины будущих подвигов. План. Нужно составить план. Поскольку нельзя оставаться в городе, необходимо подумать о месте следующей стоянки. Детвейлер задумчиво потер заросший подбородок. Внезапно его осенило. Черт побери! Он знает, что делать!

Глава 16

     Кэйт проснулась в три часа ночи. Ей казалось, будто где-то поблизости потрескивают дрова в камине. Она лежала в постели, недоумевая и пытаясь понять, что бы это значило. Похоже, горели загоны, куда только недавно определили новую партию животных.
     Боже! Как она сразу не догадалась! Кто-то пытается напугать животных! Выскочив из своей спальни, Кэйт помчалась в комнату Невилла. Она была так перепугана, что даже не отдавала себе отчета в том, что не одета.
     - Черт побери, в чем дело? - воскликнул Байрон, обращая на ее наготу внимания не больше, чем она сама.
     - Понятия не имею. Надо выяснить это как можно скорее, - ответила Кэйт в то время как они сбегали бок о бок по ступеням, по дороге натягивая одежду. Спустившись вниз, Кэйт едва не выбежала во двор босиком. И только в последнее мгновение задержалась и сунула босые ноги в первые попавшиеся ботинки.
     - Ты куда? - закричала она вслед Байрону, побежавшему в офис. - Машина не там.
     - Нужно взять ружье, - не оборачиваясь ответил он:
     Кэйт остановилась у запертых ворот, позабыв в панике, что их стали запирать на ночь после того случая в кафе. Недолго думая, она отперла ворота, затем села в свою машину и включила мотор. Вскоре появился Байрон. Он бежал к воротам, сжимая в одной руке ружье в другой - фонарь.
     - Поехали, - крикнул он, быстро запрыгивая в машину на заднее сиденье "кадиллака".
     Они быстро добрались до загона, но было уже поздно. Треск догорающих деревьев почти утих, паника, царившая в загоне, достигла своего апогея.
     - Черт! Кажется, мы приехали к шапочному разбору, - Байрон был безумно зол. - Запрись изнутри и не выключай фары. Мне нужен свет. - С этими словами он выпрыгнул из машины, с яростью хлопнув задней дверцей.
     После того как он ушел, Кэйт опустила боковое стекло и выглянула наружу. Из-за поднявшегося облака пыли ничего не было видно. Бог мой, что происходит? Она обхватила голову руками. Звуки, доносившиеся до нее, разрывали сердце.
     Несмотря на сжимающий горло страх, Кэйт не могла оставаться в машине. Ведь она в ответе за Аутбэк как никто другой. Выйдя из "кадиллака", она почувствовала, что с трудом держится на ногах. Когда Кэйт подошла к воротам ближайшего загона, взору открылось жуткое зрелище. Достаточно было взглянуть на несчастных животных, чтобы понять, что дни их сочтены.
     Кэйт закрыла за собой калитку. Испуганные животные бились в конвульсиях; некоторые из них пытались подняться на переломанные ноги, другие не могли оторвать от земли даже головы.
     Когда прогремели выстрелы в соседнем загоне, Команчо подумал, что, по всей видимости, приехал Невилл. Он поднял двустволку, готовясь избавить от предсмертных мук страуса, и вдруг увидел Кэйт. О чем, черт побери, думал этот мерзавец, когда оставил ее одну?! И у Команчо, разглядевшего выражение ее лица, сжалось сердце. Боже мой, что, должно быть, переживает Кэйт в эти минуты? Если даже ему, человеку, никогда не питавшему особенных чувств к животным, было тяжело смотреть на происходящее, то каково же ей?
     У Команчо заныло сердце, когда он увидел огромного бизона, возникшего из предрассветного тумана. Бизоны обычно очень спокойны и миролюбивы, но этот скалил окровавленные клыки, и смерть светилась в его глазах. Кэйт стояла прямо у него на пути. Закинув ружье на плечо, Команчо подхватил ее на руки и, добежав до ворот быстрее ветра, опустил на землю.
     Близость Команчо вернула Кэйт в реальный мир. Она неожиданно ощутила, насколько это радостно и томяще - вновь очутиться в его объятиях и забыть про все на свете.
     - Здесь опасно, - услышала она его хриплый голос.
     - Ради всего святого, что здесь происходит? Что здесь творится? - стараясь перекрыть звериный вой, крикнула Кэйт.
     - Пока не знаю. Но нам нужна помощь. Позови человек десять. И обязательно ветеринара и шерифа. Торопись, Кэйт, ради Бога, торопись!
     Час спустя Кэйт добралась до дому. В перепачканной кровью одежде она буквально выпала из машины и взобралась на крыльцо. Поднявшись наверх и усевшись на ступени, ведущие в ее комнату, она разрыдалась.
     Ее мечты о роскошном сафари-ранчо обратились в ничто, перед глазами стояли лица Байрона и Команчо в ту минуту, когда они вернулись из загонов, превратившихся теперь в лавки жестокого мясника. Кэйт было очень жаль их обоих. Из-за нее им столько пришлось пережить... если бы она не рвалась доказать отцу свою преданность, если бы она приняла предложение Команчо купить ранчо!..
     Совершенно обезумев от горя, Кэйт не услышала стука входной двери.
     - Боже правый, милочка, - сказала Дельта, спустившись по ступенькам и обняв Кэйт за плечи. - Я вижу, что случилось нечто ужасное, но, пожалуйста, постарайся взять себя в руки. Ведь ты не хочешь, чтобы твой отец увидел тебя такой.
     Кэйт разрыдалась.
     - Это... это было... так страшно, - бормотала она, стараясь сдержать слезы.
     Кто-то подошел сзади и погладил ее по голове. Кэйт обернулась и сквозь слезы увидела отца. Несмотря на ранний час, он был уже давно на ногах.
     - Я слышал шум ночью. Что случилось, дорогая?
     Шериф Герман Шумакер был спокойным, аккуратным, обходительным мужчиной. Ему стукнуло пятьдесят. Он служил закону большую часть своей жизни, и, когда кто-то нарушал установленный порядок в районе, находящемся под его юрисдикцией, он воспринимал это как личное оскорбление. Автомобильные катастрофы, ограбления, семейные ссоры были его привычным занятием. Каждый день шериф благодарил Бога за то, что проблемы больших городов - убийства, грандиозные грабежи и преступления, связанные с наркотиками, - все еще не были актуальны для Кервилла.
     Второй раз за многие месяцы его позвали в Пансион Прайдов. Убиты животные - преступление, но не такое уж редкое для этих земель. Шериф был уже готов ко всему, однако то, что он увидел в это утро, превзошло все ожидания. Ему еще никогда не приходилось видеть ничего подобного.
     - И сколько животных погибло:
     - спросил он Кэйт.
     - Шестьдесят два, - прошептала она дрожащим от сдерживаемых слез голосом. - Две дюжины умерло сразу. Остальных Байрон и Команчо прикончили на месте. Ветеринар сказал мне, что они бы не выжили. Для оставшихся прямо в загоне устроена; временная лечебница.
     - Вы подозреваете кого-нибудь? Кто, мог заложить динамит в загоны?
     Кэйт отрицательно покачала головой: еще немного, и она снова бы расплакалась.
     - Тогда, может быть, вы что-нибудь расскажете? - шериф обернулся к мужчинам: к Хэнку, Байрону и Команчо.
     - Я уже говорил вам, что кто-то следил за Кэйт за день до того, как были угнаны стада, - ответил Команчо, и в голосе его слышалось раздражение.
     - Что-нибудь произошло с тех пор?
     - Здесь - нет. Но как насчет того случая в "Сауз Стар"? Думаю, в нем замешан один и тот же человек, - Команчо пристально смотрел на шерифа.
     - Я не вижу никакой связи между двумя инцидентами.
     - Вы отлично разбираетесь в своем деле, - настаивал Команчо, - но все-таки уверен, связь есть.
     - У вас есть доказательства?
     - Похоже, кто-то приехал сюда специально для того, чтобы вредить Кэйт.
     - Возможно, - ответил Герман, - но слишком много неувязок, когда пытаешься объединить эти два дела.
     "Команчо, конечно же, хороший парень, но он не обладает ни криминальной логикой, ни следовательской интуицией. В своем порыве защитить Кэйт от всех не приятностей он иногда перегибает палку", - думал шериф.
     - Разве продажа динамита не под контролем? - спросил Байрон.
     - Должна быть, - Шумакер был очень серьезен. - Думаю, сегодня или завтра я получу рапорт об ограблении какого-нибудь склада.
     - И все-таки до сих пор не могу понять, кому могло понадобиться убивать наших животных, - сказал Бай-. рон.
     На этот раз его умение ладить с людьми было как нельзя кстати.
     - Если бы знать! Тогда мы в один момент поймали бы преступнику. - Шериф развел руками.
     - По-вашему, наше нынешнее положение безнадежно?
     - Я этого не говорил.
     - Как серьезны наши финансовые потери? - спросил Хэнк.
     Кэйт едва успевала следить за разговором. Голос отца вывел ее из оцепенения. Он так осунулся, так побледнел... Одному Богу известно, как ему удавалось держаться на ногах. Хэнк просил ее остаться на ранчо, быть с ним до конца. Просил бы он ее о том же, если бы знал, что случится такое?..
     - Я об этом еще не думала. С деньгами, конечно, очень плохо. Но бедные животные... - Кэйт осеклась.
     Слава Богу, Хэнк не видел, что творилось в загоне.
     - Необходимо нанять людей для охраны загонов и вольеров, - сказал Команчо. - Мы не можем позволить себе потерять даже одно животное.
     - Отец просил меня остаться и спасти ранчо. Вместо этого, какие бы ни были тому причины, мое присутствие здесь приносит одни только несчастья, - Кэйт перевела дыхание. - Сама я ничего не боюсь, но не думать о вас и о животных, за которыми охотится какой-то маньяк, я не в силах... Я не перенесу, если в следующий раз что-нибудь случится с Хэнком или с Дельтой. Я решила вернуться назад, в Нью-Йорк.
     За все годы, которые Команчо пришлось провести вместе с Кэйт, ему ни разу не приходилось видеть ее в таком состоянии. Она сидела на стуле, съежившись и втянув голову в плечи, будто ожидая нового удара. В перепачканной кровью одежде Кэйт выглядела такой несчастной, что Команче захотелось, забыв обо всем, обнять ее, прижать к груда и успокоить. Его Китти не принадлежала Нью-Йорку, ее место здесь. Она нужна Хэнку, нужна ранчо. Кэйт стала живым символом возрождения земли, совсем как ее предшественницы из рода Прайдов.
     - А как же заем? - Команчо был уверен, что если Кэйт вспомнила о деньгах, то обязательно останется.
     - Верну то, что осталось. А работая моделью, за несколько лет мне удастся вернуть недостающее. - Она повернулась к Хэнку со слезами на глазах. - Прости, папа. Я просто не знаю, что еще можно сделать.
     - Все хорошо, дорогая, ты поступаешь верно. Команчо знал, Хэнк всего лишь пытается облегчить муки совести Кэйт. Но это был неверный шаг, опасный для них обоих. Он никогда не забудет, какая гордость звенела в голосе Кэйт в ту ночь, когда она рассказывала ему, что Хэнк просил ее позаботиться о ранчо. В ту ночь она выглядела победительницей, у нее в глазах горел огонь азарта. И не важно, как бы тяжело ни приходилось ей на работе, как бы она не уставала, этот огонь не исчезал.
     До сего дня.
     Команчо, глубоко вздохнув, решил все-таки взять инициативу в свои руки. Он решил рискнуть -- слишком уж малы шансы удержать Кэйт - но рискуя, Команчо был уверен, что может задеть ее за живое, может сыграть на ее самолюбии. И пусть он скажет не правду, да простит его Бог, но иначе нельзя. Нужно заставить
     Кэйт разозлиться, нужно заставить бросить вызов судьбе.
     - Ты всегда была такой, Кэйт! - Команчо говорил, пытаясь как можно сильнее обидеть ее. - В тот самый день, когда ты рассказала мне об Аутбэке, я уже знал, что ты сломаешься, как только появятся первые трудности.
     Кэйт откинулась на спинку стула. Она была в бешенстве.
     - Кто ты такой, черт побери, чтобы судить меня?!
     - Я не из тех, кто при первой же неудаче задирает хвост, убегая в сторону. И что бы не случилось, я останусь здесь, с твоим отцом. А ты можешь расхаживать перед камерой в Нью-Йорке хоть до самой смерти.
     - Погодите, минуточку, - сказал Байрон, поднимаясь на защиту Кэйт.
     - Сам погоди, чертов цыпленок! - огрызнулся Команчо в ответ. - Единственная вещь, на которую ты способен, - это бить беспомощных пьяниц ниже пояса. Ты, как и Кэйт, боишься настоящей драки. - Смерив презрительным взглядом белого охотника, Команчо опять повернулся к Кэйт. - Несколько месяцев назад я предложил тебе продать ранчо мне. Предложение все еще в силе!
     - Даже не думай об этом! Скорее небо упадет на землю!
     Не без радости заметив, как бледные щеки Кэйт заливает румянец гнева, Команчо чуть было не раскололся. Но вовремя взяв себя в руки, бн продолжал:
     - Ты придумала неплохую игру, Кэйт. Ты всегда любила придумывать игры, но сейчас все иначе. У тебя нет никаких шансов создать Аутбэк. Поэтому почему бы тебе не начать упаковывать чемоданы. Кстати, - он кивнул головой в сторону Байрона, - можешь и его вещички прихватить!
     Подбородок Кэйт задрожал от гнева. В ярости она закусила губу.
     - Как ты осмеливаешься говорить со мной в таком тоне? Не забывав, ты всего лишь нанят на работу, такие как ты приходят и уходят! А значит, укладывать вещички придется тебе - ты уволен!
     - Что касается меня, старина, - вставил Байрон с невеселой усмешкой, - то думаю, вы, ковбои, не любите откладывать дела в долгий ящик. Назначьте время, и я к вашим услугам.
     - А что, если прямо сейчас? - прошипел Команчо.
     Хэнк переводил взгляд с Команчо на Байрона и обратно до тех пор, пока не посмотрел на Кэйт. Она не занималась самоистязанием, напротив, она была свирепа, как тысяча чертей, и полна самых серьезных намерений перевернуть весь мир вверх тормашками. "О, она обязательно задаст Команчо жару", - подумал Хэнк. Он не знал, как сделать так, чтобы дочь осталась. Но Команчо выручил его в сотый раз - ему удалось остановить Кэйт. Когда-нибудь она будет благодарить его за это.
     - Все, хватит, - крикнул он, чтобы разрядить атмосферу. - Пока я жив, не может быть и речи о дуэлях, драках и увольнениях! Все вы устали, знаю, и только по этой причине я намерен забыть о ваших ссорах. Пытаясь быть как можно убедительнее, он грозно посмотрел на Кэйт, Команчо и Байрона.
     - Я - он - вы... - Кэйт пыталась что-то сказать.
     Стараясь не рассмеяться, Хэнк нахмурился.
     - Так-так, Кэйт, возьми себя в руки.
     - Мне просто хочется, чтобы все знали, что я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк. Я просто подумала вслух, и это одно из предположений... Что бы там не говорил этот Команчо, я никогда не бежала от трудностей.
     - Я знаю, дорогая, - Хэнк ласково улыбнулся.
     - Просто я думала, что всем так будет лучше.
     - Да, я знаю.
     В то время как на кухне кипели страсти, Герман Шумакер совершенно спокойно допивал свой кофе, с удовольствием жуя кусочек Дельтиного пирога. Он был задет происходящим и хотел вмешаться в разговор, но тактично оставался в стороне от домашних склок. Ему ведь следует заниматься исключительно поимкой преступников.
     Шериф, спокойно достав из кармана пиджака носовой платок и так же спокойно утерев им рот, встал из-за стола.
     - Я вижу, вашим управляющим есть о чем поговорить. Спасибо за кофе и пирог, мисс Дельта. В следующий раз надо будет повнимательнее выслушать этих задир.

***

     В то утро Бобби Рэй Силей одевалась с особой тщательностью. Въезжая в ворота Пансиона Прайдов, она не удержалась и взглянула в обзорное зеркальце своей машины. Свои накладные ресницы Бобби оставила дома, несмотря на то что чувствовала себя без них чуть ли не обнаженной. Они были, частью униформы рядовой официантки, но инстинкт подсказал ей, что для секретаря - для исполнительного секретаря, добавила она про себя, - нужен несколько иной антураж. Школа бизнеса, в которую Бобби поступила сразу же после окончания школы вопреки злословию одного из ее мужей, считавшего подобные занятия пустой тратой времени, оказалась как нельзя кстати. Кто бы мог подумать, что ее начальницей станет Кэйт Прайд? Когда они виделись в последний раз в кафе, Кэйт смотрела на нее с нескрываемым раздражением. Но Бобби Рэй сделает все, чтобы Кэйт никогда не пожалела о том, что взяла ее на работу. Бобби собиралась заслужить свое жалованье. И, что бы ни случилось, - пожар, потоп, землетрясение, - она не вернется в "Кафе под Кервиллом".
     Припарковывая свой автомобиль, Бобби заметила у дома машину шерифа. "Интересно, что случилось?" - подумала она, выходя из машины. Поднимаясь по ступенькам на крыльцо, Бобби услышала раздраженные голоса, доносящиеся из кухни. Вдруг дверь распахнулась.
     - Боже мой, - произнес шериф, - каким ветром вас занесло сюда в столь ранний час? - Тон, которым были произнесены слова приветствия, был вполне дружелюбным, но глаза говорили о том, что их хозяин склонен сегодня в первом же встречном видеть врага.
     - Я новый секретарь Кэйт.
     - И давно? - удивился шериф.
     Даже теперь, пятнадцать лет спустя после того дня, когда он застал Бобби, еще школьницу, в одном месте, имеющем очень сомнительную репутацию, Шумакер все еще считал ее человеком, от которого не следует ожидать ничего хорошего.
     - С сегодняшнего дня, - словно оправдываясь, начала объяснять Бобби Рэй. - Я подала заявление об уходе Ральфу. Вообще, мне нужно было отработать еще две недели, но Ральф сказал, что я могу приступать к работе на Прайдов когда угодно.
     - Кто там, Герман? - она услышала голос Команчо.
     - Это я, дорогой, - отбегала Бобби, проходя мимо шерифа.
     "Бог мой, опять сюрпризы", - подумала Кэйт. Она совершенно забыла, что секс-символ Кервилла с сегодняшнего дня работает на нее. Бо