Элионор Рис
   Медовый месяц с похитителем
 
 
   Пер с англ. И. Цветковой.
   Издательство "Радуга", 1997.
   OCR Палек, 1999 г.
 
 
   Анонс
 
   С замиранием сердца ждет Эмбср церемонии венчания  -  той  минуты,  когда
перед лицом всех собравшихся она  должна  будет  произнести  слова  брачного
обета. Ведь в  глубине  души  девушка  знает,  что  любит  другого  мужчину,
которого, она думает, нет  сейчас  ряком.  Но  как,  оказывается,  ошибалась
Эмбер...
 
 
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
 
   - Остановитесь!  Пожалуйста,  остановитесь!  -  Где-то  там,  в  деревне,
церковный колокол  пробил  полночь.  Тридцать  девять  часов  оставалось  до
венчания... Но в это мгновение Эмбер мучила лишь одна забота: если  она  сию
же минуту не выйдет из маленького душного автомобиля, то  упадет  в  обморок
или, что еще хуже, ее стошнит. А может, произойдет и то и другое.
   К счастью, шофер расслышал ее бормотание сквозь стиснутые зубы, и  машина
остановилась у края дороги. Эмбер с трудом  выбралась  на  свежий  воздух  и
жадно вдыхала ночную прохладу. Тошнота отступила. Словно  из  другого  мира,
доносились до нее выкрики коллег из бюро путешествий, чересчур откровенные в
силу выпитого.
   - Ладно, дорогуша, тебе не следует устраивать спектакль.  А  пренебрегать
сладким сном - тем более, и сама знаешь  почему.  Так  что  поехали!  -  Это
замечание исходило от Мэй, которая весь вечер рассказывала такие подробности
своего замужества, что Эмбер не знала, сможет ли она  смотреть  в  глаза  ее
супругу. - Ты ведь теперь только  последние  две  ночи  будешь  носить  свое
девичье имя - Эмбер Эшли, а завтра вообще не будешь спать...
   - А послезавтра, уже как Эмбер Фаррелл, и совсем не уснешь!  -  прозвучал
другой голос - восемнадцатилетнего Беверли,  который,  будучи  на  пять  лет
моложе Эмбер, был наглым, самоуверенным не по  возрасту.  -  Сколько  недель
длится медовый месяц? Сегодня у тебя последний шанс выспаться!
   Компания  смачно  захихикала.  Настроены  все  были  доброжелательно,  но
хмельной юмор коллег показался Эмбер неуместным. Она еще не привыкла к мысли
о замужестве на таком земном уровне.
   Но если не теперь, то когда же? - услышала она свой внутренний голос. Они
с Саймоном были обручены уже три года. И даже до обручения  она  знала,  что
рано или поздно выйдет замуж за своего двоюродного брата. Росли они  вместе,
и вот наступил этот час...
   Она сжала  руки  от  охватившей  ее  паники;  обручальное  кольцо  больно
вдавилось в ладонь. За последние несколько месяцев она похудела, и фамильное
кольцо свободно болталось на среднем пальце -  под  тяжестью  бриллиантов  в
старинной золотой оправе. Досадуя на себя, она  вспомнила,  что  не  отнесла
своевременно кольцо к ювелиру, с тем  чтобы  уменьшить  его,  а  теперь  уже
слишком поздно: работа не будет выполнена ко дню венчания.
   Саймон рассердится, ведь уже два раза она чуть было не  потеряла  дареное
кольцо. Ей почему-то не  хотелось  уменьшать  эту  фамильную  драгоценность,
словно она предназначалась  не  для  ее  руки  и  тяготила  громоздкостью  и
весом...
   Волнение, которое Эмбер пыталась подавить, вновь охватило ее,  и  тошнота
подступила к горлу. То, чего она боится, произойдет очень скоро, раньше  чем
через два дня. Она окажется в объятиях Саймона, и причины для  отсрочки  уже
не будет...
   Спастись от замужества? Что за ерунда? Она должна стать женой  Саймона...
Но ни он, ни она не сгорали от безумной страсти, какая нередко  изображалась
на обложках романов, которые она  брала  читать  у  Беверли.  В  детстве  ей
приходилось не раз наблюдать, как мать без устали металась в поисках  именно
такой страсти, и еще ребенком Эмбер поняла, к какому  опустошению  приводили
эти поиски. Жизнь жестока...
   На глазах появились слезы. Нет, ее замужество будет иным: и она и  Саймон
привязаны друг к другу. Все будет хорошо. Естественно,  что  она  волнуется,
так положено...
   - Эмбер, тебе лучше? - На этот раз  она  почувствовала  заботу  в  голосе
подруги. Сандра была единственной во  всей  компании,  кто  искренне  к  ней
относился. Они дружили с самого раннего детства, играли втроем: Саймон,  она
и дочь экономки в поместье "Холл", Сандра Аткинс. Тетя  Белла  не  разрешала
дружить с "деревенскими", но в отношении Сандры  делалось  исключение.  Дочь
экономки была на  два  года  старше  Эмбер  и  в  какой-то  степени  опекала
маленькую застенчивую девочку.
   Однако прошло  уже  десять  лет  со  времени  их  знакомства,  но  Сандра
продолжала  заботиться  о  младшей  подруге.  Например,  она  предложила  ей
переночевать после "девичника" у себя, зная, как Эмбер болезненно  относится
к замечаниям своей тетушки и будущей свекрови, госпожи Фаррелл. Сандра  была
так внимательна, что поняла, как затянулась вечеринка, и  настояла  на  том,
чтобы покинуть клуб вовремя, хотя остальные гости  считали,  что  можно  еще
погулять.
   - Да меня просто укачало, - ответила  Эмбер  и,  вновь  ощутив  слабость,
облокотилась на открытую дверцу автомобиля.  -  Наверное,  я  слишком  много
выпила, - продолжала она, прекрасно понимая, что говорит неправду. На  самом
деле она почти ничего не пила, стараясь не забыть  наставлений  тети  Беллы.
Однако ее подвыпившая компания не придавала значения подобным глупостям. Тем
не "менее то небольшое количество вина, которое она выпила, оказало  на  нее
сильное действие: девушка была возбуждена... - Пожалуй, я  пойду  пешком,  -
заявила Эмбер, ощущая дурноту при одной только мысли, что снова  окажется  в
духоте тесной машины.
   Хор протестующих голосов грянул с заднего сиденья, но таксист встал на ее
сторону:
   - Да тут рукой подать: пять минут - и дома. - Вероятно, он думал, что она
сильно подшофе, и беспокоился о судьбе обивки своего такси.  Но  Эмбер  была
благодарна ему за поддержку.
   - Я пойду с тобой, - предложила Сандра, пытаясь пробраться к двери.
   - Это ни к чему, спасибо. - Где-то в глубине  души  Эмбер  почувствовала,
что хочет остаться одна, и улыбнулась своим мыслям; ей надо все  обдумать...
В голове у нее  была  полнейшая  неразбериха  -  она  очень  устала.  Но  ей
казалось, что прохладная темная ночь отрезвит ее и  все  прояснится  скорее,
чем средь бела дня. - Сандра, пожалуйста, не надо. И не жди меня;  может,  я
все-таки пойду домой, до дома ведь ближе. А тетя Белла, наверное, уже  видит
второй сон, она меня не ждет.
   - Ну, если ты  так  хочешь...  -  Сандра  была  в  нерешительности,  зато
подвыпившие коллеги поддержали Эмбер. Их веселье сменилось сонливостью,  они
уже клевали носом. Наконец такси тронулось, оставив  девушку  одну  на  краю
дороги, при свете луны.
   Когда шум удалявшегося автомобиля затих, Эмбер вздохнула  с  облегчением.
Теперь  она  одна...  И  свободна!  Странно,  отчего  она  испытывает  такое
облегчение? Разве она была связана по  рукам  и  ногам  последние  несколько
месяцев?
   В самом деле, ее никогда не оставляли одну; сразу после окончания учебы в
колледже она  и  двоюродный  брат  Саймон,  словно  кони  в  одной  упряжке,
готовились к величайшему событию в их жизни.  И  бесконечные  напоминания  о
завещании дедушки, произносимые тетей  Беллой,  то  есть  госпожой  Фаррелл,
утомили Эмбер до предела.
   Еще в раннем детстве она замечала, как тетушка неутомимо повторяла слова:
"Наша Фамилия". Девочку это развлекало, хотя у  тети  Беллы  были  основания
гордиться достижениями своего рода. Фирма тетушкиного отца многого  добилась
в туристическом бизнесе, а магазины Мэтью Фаррелла можно было  встретить  на
центральных улицах многих городов.
   Теперь, когда ее сын Саймон  и  племянница  Эмбер  объявили  о  помолвке,
восхваление фамилии "Фаррелл" приняло гиперболические размеры, и сама  Эмбер
обнаружила, что стоит на передней линии. И хотя Эмбер трудилась три года над
диссертацией "Иностранные языки и туризм", собираясь в дальнейшем работать в
фамильной фирме, тетя Белла запротестовала,  заявив,  что  племянница  скоро
станет матерью и ей незачем заботиться о карьере.
   Но  тут  Эмбер  заупрямилась.  Дело  не  в  деньгах:  завещание   дедушки
обеспечивало ее  более  чем  достаточно.  Но  пуританский  склад  ее  натуры
восставал против паразитирования на бизнесе, в процветание которого  она  не
вложила своего труда. И  Эмбер  обратилась  в  управление  компании,  где  и
получила место, соответствующее уровню ее знаний.
   Вспоминая, как рассердилась тетя Белла, Эмбер стала по  привычке  крутить
кольцо на среднем пальце. Саймон, к несчастью, поддержал мать. И хотя  Эмбер
говорила, что тоже хочет иметь детей и будет счастлива, когда они  появятся,
но в душе надеялась, что это произойдет не очень скоро...
   Она тряхнула головой, как бы разгоняя назойливые мысли,  давившие  на  ее
усталый мозг. Наверное, все невесты  испытывают  то  же  самое.  Правы  были
коллеги:  ей  дало  выспаться...  Но,  представив  себе,   как   она   будет
возвращаться в поместье "Холл" и осторожно взбираться вверх  по  лестнице  в
спальню, а потом ложиться на свою узкую кровать, Эмбер ощутила дрожь,  какую
испытывают люди, страдающие клаустрофобией.
   Сейчас она свободна... Вольна идти куда захочет, и сами ноги повели ее по
тропинке, ведущей в чащу леса. Там у  нее  было  заветное  место;  маленькой
девочкой она, бывало, забиралась туда "подумать". Почему вдруг она вспомнила
о своем "уединенном убежище"? Прошло лет семь или восемь, как она  последний
раз посетила этот тихий уголок в лесу. Почему она перестала сюда  приходить?
Ей показалось, что ответить на этот вопрос очень  важно  именно  сейчас.  Но
память изменила ей, и она не могла припомнить, по какой причине прекратились
ее визиты сюда.
   Поскользнувшись на тропинке, влажной после дождя, Эмбер сбросила туфли на
высоких каблуках и взяла их в руки. Земля была прохладной.
   Эмбер решила, что непременно должна посетить свое тайное пристанище  "для
размышлений". Там ее осенит, и она будет знать, что делать дальше.
   Она могла туда добраться даже с завязанными глазами - прежде  приходилось
бывать  там  часто  и  в  разное  время  суток.  Помнится,  пятнадцатилетней
девочкой, уже не ребенком, но еще и не женщиной, тоскуя по  умершей  матери,
она часто по ночам выбиралась  через  окно  спальни,  используя  в  качестве
лестницы ветви яблони, и шла, босая, как сейчас, к заветному приюту  -  ноги
сами несли ее туда.
   Лесистый холм,  по  которому  Эмбер  взбиралась,  становился  все  круче.
Спотыкаясь о корни деревьев и цепляясь  одеждой  за  ветви  кустарника,  она
продолжала  путь  впотьмах.  Узкого  покроя  вечернее  платье  сковывало  ее
движения. Она приподняла подол, уронив  при  этом  туфли.  Когда  на  легком
платье затрещали швы, Эмбер со страхом представила себе, как  тетушка  Белла
будет ей выговаривать:  "Вот  уж  нескладный  ребенок!..  Когда  ты  наконец
станешь аккуратной девочкой?.." Эти слова, казалось, вернули Эмбер назад,  в
детство, и она вновь ощутила стыд и неловкость, как в те далекие времена. Но
тут же возник и дух протеста, который всегда  жил  в  глубине  ее  существа,
правда со временем утратив свою остроту.
   Вдруг, сама не зная почему,  Эмбер  остановилась  и  раскрыла  молнию  на
спине.  Спина  ее  обнажилась,  и  прохладный   ветерок   ласково   коснулся
разгоряченного тела. Под платьем была шелковая комбинация - подарок  Саймона
к свадьбе.
   Эмбер подвигала плечами, и легкое платье,  соскользнув,  упало  к  ногам.
Подняв его с земли, она продолжила путь по знакомой  тропе,  как  в  прежние
времена - с той лишь разницей, что тогда на ней была ночная рубашка.  Здесь,
среди близкой ей природы, она чувствовала себя непринужденно, легко.
   Эмбер тряхнула головой, и ее  рыже-каштановые  волосы  посыпались  из-под
заколки, выпустив на волю пышные локоны. Обычно она не ходила с распущенными
волосами, предпочитая  более  строгую  прическу.  Можно  было  бы,  конечно,
сделать модную стрижку, но она опасалась, что  при  первом  дуновении  ветра
будет напоминать клоуна в цирке. Теперь же годы, отделявшие ее  от  детства,
словно растаяли, вернув прежнюю непосредственность.
   И вот она пришла в свое милое убежище, которое выглядело  точно  так  же,
как и раньше: окруженное деревьями со  всех  сторон,  оно  напоминало  собою
ковер из бархатистого мха, усыпанного осенними листьями. Мягкий лунный  свет
будто насыщал влагой воздух этого тайного приюта. Да,  все  было  здесь  как
прежде.
   Даже то, что она находилась здесь не одна.
   Он стоял, прислонившись к стволу развесистого дуба, ее любимого дерева. В
лунном свете его фигура казалась почти такой же массивной, как  и  ствол,  к
которому он прислонился, будто он тоже врос  в  землю.  Его  присутствие  не
удивило Эмбер, словно она ожидала встретить его здесь.
   В тот, прошлый раз он тоже был здесь.  Как  могла  она  об  этом  забыть?
Только теперь его темные волосы были коротко подстрижены, а  лоб  пересекали
складки, говорившие о душевных переживаниях... И еще: в  его  темных  глазах
горел непонятный, обжигавший ее огонь.
   - Дядя Джейк?
   - Ну, что скажешь, невеста?  -  произнес  он  хриплым  сердитым  голосом,
лишенным прежнего тепла, о котором она часто вспоминала. - Никакой я тебе не
дядя, черт возьми! Я всего  лишь  кукушонок,  которого  подбросили  в  чужое
гнездо.  Мы  с  тобой  даже  не  родственники.  Какого   дьявола   ты   сюда
притащилась?
   Глаза девушки наполнились слезами.
   - Я пришла, чтобы подумать. - Слова  прозвучали  будто  из  прошлого,  из
далекого прошлого... - Ведь это мое убежище для размышлений; я  всегда  сюда
приходила.
   - Всегда ли, Эмбер? - Кто из них сделал первый шаг, она не знала, но  они
оказались рядом, совсем близко друг к другу, и разговор  перешел  на  шепот.
Джейк сердито продолжил: - Когда ты была здесь последний раз?
   - В ту ночь, когда ты меня поцеловал. - И то была правда.
   - Значит, ты все-таки помнишь об этом? - произнес он со вздохом. И  вновь
в его глазах загорелся тот непонятный огонь - сплав злости и еще  чего-то...
Может быть, голода?..
   В  каких  тайниках  души  затерялась  ее  память  в  эти   промелькнувшие
семь-восемь лет? Как полевой цветок, забытый в  летний  день  среди  страниц
книги и вдруг выпавший из нее много лет спустя, возвращает вас в прошлое,  а
высохшие лепестки обжигают вам руки, и вы вдыхаете призрачный аромат лета.
   Все это было так давно. Лето стояло необычное: и  горькое,  и  радостное.
Оглядываясь назад, она понимала, что тогда прощалась с детством.
   В пятнадцать или почти в шестнадцать лет Эмбер не стремилась к переменам.
Но вокруг все менялось, менялись и ее друзья. Сандра, которая была старше на
два года, оставила школу и поступила в  колледж,  готовивший  секретарей.  А
Саймон, казалось, больше всего любил поболтать с Сандрой, сидя на траве, или
играть в "лесных тигров".
   "Дядя Джейк"... Джейк всегда был с ними и, несмотря на возраст - ему было
уже двадцать четыре, - являлся главным заводилой всех  детских  забав.  Одно
время он снисходил до рыжеволосой девчонки, играя с ней. Она же  боготворила
взрослого родственника, звала его "дядей", бегала за ним, как собачонка.  Но
в их отношениях было что-то такое, чего она не понимала до конца.  Например,
почему всякое случайное прикосновение к нему обжигало ее странным огнем?..
   Какое-то время общение с Джейком приводило ее  в  восторг,  но  вдруг  он
изменился, отстранился от нее, стал холодным и недоступным. Она почти его не
видела. И вот однажды ночью...
   Он пришел в ее "тайное убежище"... Они долго  говорили  о  разных  вещах,
малопонятных Эмбер. И тогда он ее  поцеловал...  Этот  поцелуй  объяснил  ей
многое: она стала взрослой, почти женщиной...
   Но теперь, после стольких лет разлуки, все переплелось: реальная жизнь  и
воспоминания. Эмбер молчала, ожидая чего-то.
   Джейк произнес только одно слово - "Эмбер",  но  этого  было  достаточно,
чтобы события прежних лет волной накатились на нее. Его близость, тепло  его
губ уже не были лишь воспоминанием. Ноги ее сами собой подогнулись, и  спина
ощутила влажную прохладу мягкого мха.
   Над ней было его лицо, на фоне звездного неба,  а  деревья  окружали  их,
словно стояли на страже, охраняя эту  встречу.  Пальцы  Джейка  ворошили  ее
волосы, прижимая их к земле.
   - Ты уже больше не ребенок, Эмбер, - произнес он тихо. - Ты - женщина,  а
я - мужчина.
   Его слова пробудили в ее  душе  тот  мучительный  голод,  о  котором  она
догадывалась, но не признавалась  самой  себе.  Точно  во  сне  она  ощутила
прикосновение его рук к ее груди, прикрытой лишь тонким,  прозрачным  шелком
комбинации.
   Подарок  Саймона...  На  мгновение  сознание  ее  прояснилось,  и   Эмбер
попыталась сесть, жадно хватая ртом воздух, словно бы  она  тонула.  Но  тут
случилось невероятное: губы Джейка прикоснулись к ее груди,  и  она  ощутила
блаженство, на грани сладкой боли.
   И опять, как во сне, она услышала свой  безмолвный  стон;  порыв  страсти
захватил их обоих и унес, словно осенние листья, к тому, неизвестному ей  до
сих пор восторгу,  какого  она  никогда  еще  не  испытывала.  Этот  восторг
поглотил ее тело и душу, а потом они оба погрузились в сон без сновидений  -
такой же прекрасный, как роса на бархатном мху.
   Но страшным было ее пробуждение, когда она осознала все, что случилось.
   Ей стало зябко после того, как она проснулась:  в  лесу  было  холодно  и
сыро. Какие-то странные перемены произошли  в  ее  теле,  и,  казалось,  оно
больше уже ей не подчинялось.
   Где она? Куда  девались  постель  и  одеяло?  Несколько  мгновений  Эмбер
пребывала в неведомом пространстве, между сном и бодрствованием,  утомленная
чувством удовлетворения, наполнявшим ее тело. И все же она пыталась, хоть  и
слабо, припомнить, что же с ней произошло.
   Что-то тяжелое лежало на ее талии, прижимая к  земле.  Эмбер  попробовала
сбросить с себя непонятный груз, но ей это не удалось. Она открыла  глаза  и
вскрикнула... Загорелая рука Джейка лежала на ее животе.  Застыв  от  ужаса,
она наблюдала, как эта рука поползла вверх, к ее обнаженной груди.
   И тут Эмбер все вспомнила. Забыв о  мучившей  мигрени,  она  освободилась
наконец от давившего ее груза и, затаив дыхание от страха, ждала,  когда  он
проснется. Но Джейк лишь немного пошевелился и пробормотал что-то во  сне  -
может быть, ее имя.
   Замерев от ужаса, она наблюдала, как он искал сквозь  сон  потерянное  им
тепло и, не найдя ничего другого, кроме  скомканной  комбинации,  прижал  ее
рукой; дыхание его стало равномерным, и он продолжал сладко спать.
   Бежать! Скорей бежать! - мелькнуло в ее голове,  словно  так  можно  было
изменить то,  что  случилось.  Ее  платье,  выпачканное  в  земле,  валялось
поблизости. Но что ей до того? Дрожащими руками она натянула его на себя.
   Кое-как пытаясь поднять замок молнии на спине, она защемила тонкую  прядь
золотистокаштановых волос и чуть было не  закричала  от  боли,  но,  вовремя
спохватившись, взглянула на спящего: он продолжал мирно спать.
   Куда подевались ее туфли? Эмбер беспомощно озиралась по сторонам... Ей не
найти их в предрассветной серой мгле. Ну  и  что  же?  Она  пойдет  босиком.
Обойдется и без комбинации, которую продолжала сжимать сонная  рука  Джейка.
Нельзя рисковать из-за клочка шелковой ткани. Ей казалось, что самое  важное
в данный момент - не разбудить Джейка. Если ей удастся незаметно  исчезнуть,
думала Эмбер, она спасена.
   Но вдруг девушка почувствовала, что  ей  трудно  покинуть  эту  маленькую
лесную прогалину, словно бы  часть  ее  души  оставалась  здесь.  Словно  бы
человек, которого она покидала, был ее возлюбленным, а не посторонним...
   Эмбер взглянула на спящего, чье тело она  так  близко  узнала,  хотя  его
самого и не знала по-настоящему. В полумраке, к  которому  уже  привыкли  ее
глаза, она различала это тело, беззаботно раскинувшееся на мягком мху;  одна
рука все еще была согнута, будто Джейк продолжал ее обним