ешила перейти в наступление:
   - Прошу прощения, милорд, но мне недвусмысленно было указано, что мои
услуги больше не нужны. А я бы с удовольствием посидела с ребенком, пока
вы отдыхаете. Вам вообще не стоит утруждать себя подобными хлопотами.  Я
уверена, что  у  вас  есть  и  более  важные  дела.  Хотите,  я  прикажу
приготовить для вас ванну?
   Джек  поджал  губы,  но  продолжал   сдерживаться   с   поразительным
хладнокровием. Каролина просто диву  давалась.  Она  бы  уже,  наверное,
давно выцарапала глаза этой нахалке. Вот уж действительно  более  важные
дела!
   -  Нам  действительно  больше  не  понадобятся  ваши  услуги,  миссис
Хиггинботэм. Я поручу своему секретарю, когда он явится,  выплатить  вам
жалованье за полгода вперед. Мне бы хотелось, чтобы вы исчезли из  этого
дома еще до окончания сегодняшнего дня.
   Пораженная гувернантка воззрилась на  него,  не  желая  верить  своим
ушам.
   - Но на каком основании, милорд? Разве я не заботилась о крошке,  как
о своем собственном ребенке? Разве не одевала ее во все самое  лучшее  и
не следила за тем, чтобы она вела себя как подобает?  Нельзя  же  винить
меня за то, что такие дети просто  не  в  состоянии  усвоить,  что  надо
слушаться? Я делала все возможное, чтобы научить ее...
   Джек выпрямился  во  весь  свой  немалый  рост,  и  гувернантка  даже
попятилась.
   - Уходите  прочь,  миссис  Хиггинботэм,  прочь,  пока  я  не  потерял
терпение.  И  советую  вам  больше  не  заниматься  такой  работой,  где
требуются человечность и сострадание, потому что у вас нет ни  того,  ни
другого. Убирайтесь немедленно!
   Последние слова он почти  прорычал,  так  что  грозная  матрона  лишь
тревожно пискнула и бросилась к дверям, успев, однако,  метнуть  злобный
взгляд в сторону Каролины.
   Джек сразу сник, но звуки, донесшиеся со  стороны  детской  кроватки,
снова привлекли его внимание. Эми чихнула и открыла глаза.
   - Папа? - слабо проговорила девочка, когда он взял ее на руки.
   Сияющий взор  Джека  и  радостная  улыбка  вызвали  слезы  на  глазах
Каролины. Тронув детскую щечку и убедившись, что жар уже не  такой,  как
прежде, она почувствовала невероятное облегчение. Джек явно испытывал то
же самое. Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга.
   - Наверное, корзинка  от  моей  нянюшки  уже  доставлена,  -  сказала
Каролина. - Надо бы съездить за ней домой.
   Улыбка покинула лицо Джека.
   - Только не сию минуту. Подожди меня. Я не  хочу,  чтобы  тебе  самой
пришлось расхлебывать последствия.
   А ведь Каролина даже  не  задумывалась  над  последствиями.  Вот  уже
несколько лет никто не мешал ей по собственной воле уходить  из  дома  и
возвращаться, как она пожелает. Отец был уверен, что его старшая дочь не
сделает ничего неподобающего. Вполне возможно, Генри до сих пор даже  не
было известно о ее отсутствии. Она неловко улыбнулась Джеку:
   - В этом нет необходимости. О том, что меня нет  дома,  знает  только
горничная, а она не станет болтать. Так что тебе не стоит беспокоиться.
   Эми совсем расчихалась, а потом заявила, что проголодалась,  так  что
на  некоторое  время  им  обоим   пришлось   отвлечься.   Джек   страшно
разволновался, когда девочка заплакала и ее вырвало только что съеденным
тостом. Каролина успокоила и его, и  ребенка,  а  потом  предложила  Эми
яблочный сок и чай с медом. Следующий тост был  намазан  маслом,  слегка
посыпан  корицей  и  порезан  на  маленькие  кусочки.  Джек   выкрикивал
распоряжения  целой  армии  слуг,  которые  метались  вверх  и  вниз  по
лестнице, Каролина готовила из приносимых ими продуктов еду,  подходящую
для больного ребенка.  В  результате  им  удалось  впервые  за  эти  дни
накормить ослабевшую Эми.
   Однако радости не суждено было длиться. Как только они переодели  Эми
в чистое белье и уложили спать, в нижнем холле раздался шум,  говоривший
о новой неприятности. Расслышав знакомый гневный голос, Каролина и  Джек
переглянулись. Ее отец обнаружил, куда она уехала.
   От неожиданности Каролина слегка побледнела, но  не  опустила  гордой
головы, когда торопливые шаги господина Торогуда раздались  перед  самой
дверью. Чтобы не скомпрометировать  гостью  еще  больше,  Джек  поспешно
отступил на почтительное расстояние - дверь распахнулась.
   Генри моментально окинул взором помятое прогулочное платье и  усталый
вид дочери, несвежий костюм и  демонстративно  покровительственную  позу
Джека, а также  маленького  ребенка,  лежавшего  под  одеялами.  Что  ж,
видимо, известие, которое заставило его прилететь  сюда,  не  имело  под
собой никаких  оснований.  Он  слишком  хорошо  знал  свою  дочь,  чтобы
разглядеть в этой сцене какой-то иной смысл. Подавив  вздох  облегчения,
Генри Торогуд обратил гневный взор на молодого мужчину, который с  таким
успехом вывернул весь его привычный уютный мирок наизнанку.
   - Увидимся в моем кабинете через час,  Четэм.  Идем,  Каролина,  пора
домой.
   Окаменев, она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Будь они
котами, наверняка выгнули бы спины, вздыбили шерсть и зашипели.  Странно
было рисовать себе  Джека  таким.  Каролина  снова  поглядела  на  него.
Вцепившись в спинку стула, лорд Джон вызывающе смотрел прямо в глаза  ее
отцу. Напряжение между  ними  становилось  невыносимым.  Каролина  молча
взяла шубку  и  муфту,  которые  так  и  остались  лежать  в  кресле  со
вчерашнего дня, и вышла из комнаты.

***

   Крики оглашали  коридоры  обычно  такого  тихого  и  спокойного  дома
Торогудов. Бланш бросала любопытные взоры на сестру, сидевшую в  дальнем
углу библиотеки. На сей раз внешнее безразличие Каролины  не  обманывало
ее. Выглядела сестра так, словно не спала  несколько  недель  подряд,  а
книжку держала перед собой вверх ногами. Что-то определенно происходило,
но никому и в голову не пришло посвятить во все это Бланш.
   Каролина ничуть не удивилась, когда вошел лакей и позвал се  к  отцу.
Она расправила юбки прекрасного шерстяного платья  солнечного  цвета,  в
которое переоделась, вернувшись  домой,  и,  даже  не  поправляя  наспех
сколотые кудри, направилась к выходу из  библиотеки  с  видом  человека,
идущего на казнь.
   "Наконец-то папа понял, что нас лучше оставить наедине",  -  заметила
она про себя, войдя в кабинет и обнаружив там только Джека. Выглядел  он
очень обеспокоенно, но глаза сразу же потеплели, как  только  он  увидел
Каролину. И хотя он не сделал  попытки  обнять  ее,  как  это  бывало  в
прежние  годы,  она  ощутила  его  желание  сделать   это   и   мысленно
поблагодарила Джека за сдержанность.
   - Как Эми? - Хотя она оставила ребенка не более часа назад, казалось,
что прошло уже очень много времени. Каролина спешила узнать о  состоянии
девочки, прежде чем они перейдут к спорам.
   - Когда я  уезжал,  спала.  Твоя  горничная  принесла  целую  корзину
снадобий. Благодарю тебя за заботу.
   Эта вежливость говорила о его смущении. Каролина  прекрасно  понимала
Джека, ведь Генри Торогуд  способен  был  смутить  кого  угодно.  Она  в
тревоге опустилась на стул и, сомкнув пальцы, положила руки на колени.
   - Не нужно так, Джек. Он не кусается.
   Джек выдавил улыбку:
   - Я бы не смог поклясться в этом. Впрочем, он  вполне  имеет  на  это
право. Я скомпрометировал тебя и теперь обязан просить твоей руки.
   Она надеялась, что он сумеет выразить это не столь  прямолинейно.  Ее
оскорбленным чувствам пошли бы на пользу  несколько  милых  любезностей,
которые  Джек  мастерски  умел  говорить.  Хотелось  хоть  на  мгновение
вернуться в те давно минувшие годы.
   Они улыбнулись друг другу, и Каролина ответила:
   - А я обязана отказаться.
   В  тот  же  миг  плечи  Джека  поникли,  он  отвернулся  и   принялся
передвигать подсвечники на каминной полке, чтобы только не выдать  своих
чувств.
   -  Ты  не  можешь  сделать  этого,  Каролина.   Госпожа   Хиггинботэм
распустила грязные слухи. Я бы, конечно, с  удовольствием  перерезал  ей
глотку, но дело уже сделано...
   Каролина никак не ожидала такого поворота. Она отчаянно перебирала  в
голове альтернативы, но поняла, что с тех пор, как Джек перешагнул порог
их дома, она утратила способность  рассуждать  здраво.  Словно  стараясь
освободиться от наваждения, она тряхнула головой:
   - Мы можем все отрицать. Никто не принудит меня к браку.
   - Я знал, что ты это скажешь. - Он повернулся к  ней,  вся  его  поза
выражала грусть. - Так ты даже  не  хочешь  думать  об  этом,  Каролина?
Неужто эта участь так  ужасна?  Нынче  я  весьма  состоятелен,  ты  сама
знаешь. Могу обеспечивать тебя всем, чего ты пожелаешь...
   Оскорбленная, Каролина поднялась и устремила на него холодный взгляд.
   - При чем тут твое состояние? Я бы вышла за тебя тогда, когда у  тебя
не было ни гроша, но ты предпочел мне золото. Так ступай же,  женись  на
своем золоте, Джек. Я больше не желаю слушать твою ложь!
   И повернулась, чтобы покинуть кабинет, но Джек успел схватить  ее  за
руку. На лице у него было написано полное отчаяние.
   - Так дело в Джордже? Ты любишь его? Я сегодня  же  пойду  к  нему  и
объясню все, что случилось. Если  вы  так  любите  друг  друга,  то  это
недоразумение не должно встать между вами.
   Каролина смотрела на него леденящим взором и  отказывалась  отвечать,
пока он не отпустил ее запястья.
   - Объясняйся с кем и как тебе угодно, если это облегчит твою совесть.
Всего хорошего, Джек.
   И, овеяв его шлейфом лавандового аромата, оставила  посетителя  ни  с
чем. Злое лицо Генри Торогуда, когда он  вернулся,  также  не  облегчило
страданий Джека. Он понял,  что  навсегда  потерял  Каролину.  Ужасающая
пустота в душе заполнялась лишь внутренними стенаниями.
   Несмотря на предшествующую бессонную ночь, Каролина с вечера никак не
могла заснуть. Невозможно было забыть выражение глаз  Джека,  когда  тот
выслушивал ее отказ. Но разве  можно  было  ожидать  ее  согласия  после
всего,  что  он  натворил  тогда?  Чего  он  добивался  своим   нынешним
предложением?
   "Эми! - вдруг осенило ее. - Ему  нужна  мать  для  Эми.  Ну  конечно!
Должно быть, я подала ему надежду, когда так необдуманно приняла девочку
под свою опеку. Вместо красивых обещаний он теперь решил воспользоваться
своей дочерью, чтобы уговорить меня".
   Но почему-то эта мысль не казалась ей правдоподобной. Теперь Каролина
была  достаточно   опытной,   чтобы   различить,   когда   ею   пытались
манипулировать. У нее не оставалось романтических  иллюзий.  По  крайней
мере Джорджу хватало ума обращаться с  нею  как  с  разумным  существом,
способным принимать самостоятельные решения, и не пытаться завлечь ее ни
глупыми речами, ни уловками. Неужели Джек  никогда  так  и  не  научится
относиться к ней подобным образом?
   Эти мысли еще сильнее встревожили ее.  Она  встала,  надела  халат  и
принялась расхаживать по комнате. В вежливой  записке  Джорджа  Хэмптона
говорилось лишь, что Джек заезжал к нему и что  он  все  понял.  Что  же
именно? Понял ли он, что ей сейчас, как никогда, нужно его  присутствие,
нужно слышать его голос, произносящий эти  слова?  Очевидно,  нет.  Зато
Джек понимал это,  иначе  не  помчался  бы  так  поспешно  к  Джорджу  с
объяснениями. Если бы ей нужен был Джек, то он  стоял  бы  у  ее  дверей
через несколько минут  после  получения  записки.  Уж  Джек  никогда  не
обделял ее своим вниманием.
   И даже теперь... На туалетном столике стоял новый букет с запиской, в
которой рассказывалось о том, как поправляется  Эми.  Каролина  чуть  не
расплакалась,  увидев  его.  Весь  день  она  чувствовала  себя   ужасно
одинокой. Отец не желал с ней разговаривать. Скудное послание Джорджа не
помогло. И ни одна живая душа не зашла  к  ним  в  тот  день.  Лишь  эта
записка Джека,  в  которой  он  делился  своими  заботами,  нарушила  ее
одиночество.
   Она просто сумасшедшая, что так думает! Через несколько дней  Хэмптон
будет сопровождать ее на очередном светском рауте,  сплетни  утихнут,  и
все снова пойдет своим чередом. Так  к  чему  же  делать  далеко  идущие
выводы из букета цветов и нескольких добрых фраз? Джек всегда  был  щедр
на знаки внимания. Это было  вполне  в  его  духе.  И,  увы,  ничего  не
значило.
   Но Боже всемогущий, как же она хотела, чтобы это что-нибудь  значило!
Значило, что она ему  небезразлична,  что  он  сделал  это  предложение,
потому что любил ее и не хотел снова с нею разлучаться. Каролина  хотела
верить, что Четэм явился к ней в тот день после бала, чтобы признаться в
любви и в том, что глубоко страдал все эти годы вдали  от  нее,  страдал
так же, как до сих пор страдала она сама.
   Наконец, в рыданиях бросившись на постель,  Каролина  забылась  сном.
Лишь в сновидениях она могла верить, что эти теплые серые глаза и жадные
ласки загорелых рук - не эгоизм, а нечто иное.
   Дни бежали, как весенняя капель за окном. Бланш  видела,  что  сестра
постепенно приходит в себя. Так же было и  тогда,  в  ее  первый  сезон.
Только тогда Каролина  по  крайней  мере  продолжала  посещать  светские
сборища, хотя и щетинилась при этом ледяными иглами,  что  выглядело  не
очень-то приятно. Но на сей раз  она  вообще  отказывалась  выходить  из
дома, что неизбежно сказывалось и на самой Бланш. Нужно было предпринять
что-нибудь радикальное, причем немедленно.
   Поглядев на разбросанные по столу обрезки, среди  которых  завалялось
вырезанное  неумелыми  детскими  руками  сердечко,   Бланш   улыбнулась.
Опасливо оглянувшись, чтобы  убедиться,  нет  ли  в  библиотеке  старшей
сестры, она старательно надписала  ту  открытку,  что  была  побольше  и
поаккуратнее,  несколькими  стихотворными  строками  и  вложила  в   нее
меньшую, которую сделала Эми. Потом упаковала обе в большой  самодельный
конверт из кальки, надписала его и  вручила  лакею.  Ведь  День  святого
Валентина - для влюбленных, а все мужчины, которые приходили в тот  день
к ним на порог, не были влюблены, они просто играли в традиционную игру.
Романтически настроенная девушка надеялась, что интуиция не обманула  ее
и что она отправила это послание по нужному адресу.

***

   Джек распечатал пакет в своем кабинете.  Сегодня  он  как  раз  решил
поработать  над  давно  заброшеннной  почтой.  При   виде   двух   щедро
разукрашенных  открыток   в   душе   всколыхнулись   столь   болезненные
воспоминания, что он чуть не отбросил конверт в сторону, решив, что  это
чья-то жестокая шутка. Но взор его привлекла та открытка,  которая  была
сделана менее искусно, и он снова взял оба сувенира в руки.
   Прочитав  короткую  надпись  на  самодельном   конверте,   он   более
внимательно рассмотрел оба сердца. Они были изготовлены любящими руками:
парой детских, еще неумелых, и другой парой, ловких и  нежных,  рук.  Он
хорошо помнил стихотворение. И то, как  читал  его  в  последний  раз...
Когда Джек  снова  прочел  эти  строки,  руки  его  задрожали,  а  глаза
затуманились слезами. Если  бы  эти  глупые  стихи  ничего  для  нее  не
значили, Каролина наверняка забыла бы их за столько лет. Так  почему  же
тогда она ничего не сказала ему?..
   Размышляя  над  этим  странным  обстоятельством,  Джек  взял  меньшее
сердечко и  пошел  наверх,  где  быстро  поправлявшаяся  дочка  устроила
настоящий кавардак, стремясь как можно быстрее выбраться из постели. При
виде отца Эми  выпорхнула  из-под  одеял  и,  протягивая  к  нему  руки,
нетерпеливо запрыгала.
   Ее радостные крики  "Папа!  Папа!"  заставили  Джека  улыбнуться.  Он
подхватил ее  и  обнял,  стараясь  не  помять  бумажную  поделку.  Снова
поставив  девочку  на  кровать,  он  торжественно  продемонстрировал  ей
красивую открытку:
   - Ты помнишь это?
   Темные глазенки засветились радостным волнением:
   - Мне Линли помогала! Это для тебя.
   - Линли? - Джек присел на край кроватки и улыбнулся:  каким  забавным
детским прозвищем назвала его дочурка  эту  прекрасную,  обворожительную
даму, Каролину Торогуд. Демонстрируя отцу все многочисленные достоинства
поделки, Эми говорила такими фразами и с такими интонациями,  что  Джеку
казалось,  будто  он  слышит  голос  Каролины.  Чувство  одиночества   и
необходимость увидеть ее целиком завладели им. Он просто не  мог  больше
вынести это половинчатое существование. Что-то нужно  было  предпринять,
но что именно, Джек не знал. Ну разве можно свататься к женщине, которая
однажды в ответ на его ухаживания, уже захлопнула дверь перед его носом?
То, что он натворил тогда, было непростительно. И разве можно  повернуть
время вспять?
   Щебет Эми вдруг привлек его внимание.
   - Что такое, милая? - переспросил он. - Что сказала тебе Линли?
   - Она сказала: "Только не разбей его". - Эми с осуждением глянула  на
отца. Ведь  он  так  невнимательно  слушал!  -  Ты  должен  сберечь  его
навсегда-навсегда, запомни, -  наставительным  взрослым  тоном  добавила
крошка, с головой выдавая ту, от которой это услышала.
   Не разбей его... Джек вспомнил о ярких  бумажных  обрывках.  Все  эти
годы они хранились в музыкальной шкатулке  из  слоновой  кости,  которая
когда-то принадлежала его матери. Он провез это  разбитое  сердце  почти
через полмира как напоминание о том, сколь низко  пал.  Если  б  он  мог
снова соединить эти кусочки вместе и начать все сначала...
   В глубине души что-то странно шевельнулось  и  затрепетало...  Однако
нет ничего невозможного в  этой  отчаянной  игре,  ставка  в  которой  -
любовь. Однажды он уже проиграл, но теперь хотел  отыграться.  Поцеловав
Эми и поблагодарив за прекрасный подарок,  Джек  поднялся  и  отправился
искать музыкальную шкатулку.
   Прокорпев несколько часов, он  все  же  собрал  вместе  и  склеил  на
большом  листе  плотного  картона  десятки  клочков  красиво  вырезанной
бумаги. Бросив косой взгляд на свое несколько неряшливое творение,  Джек
признал, что выиграть с такой ничтожной опорой мало шансов, но все равно
больше у него ничего не было.
   Забыв о пальто и шляпе, он вышел на  улицу,  быстро  погружавшуюся  в
зимнюю тьму. Остатки старой валентинки были крепко зажаты в его руке.  У
него не было с собой ни роз, ни конфет, ни побрякушек, какие  полагается
дарить в подобных случаях. Вместо этого он нес любимой свое сердце.
   Когда Каролине доложили о приходе лорда Джона Четэма, она  отказалась
его видеть, как отказывала нынче всем посетителям. Ей совсем не хотелось
в этот день всех влюбленных болтать и острить с подружками или ухажерами
о романтической части своей жизни. Завтра, возможно, она  снова  рискнет
выйти. За  последнюю  неделю  Джордж  был  как-то  особенно  молчалив  и
замкнут, однако сочетание скандальных слухов и приезда  его  матери  все
объясняло. Он прислал еще одну  ободряющую  записку,  которая,  впрочем,
ничуть не ободряла. Каролина даже не дочитала письмецо до конца.
   Несколько  минут  спустя  лакей  вернулся,  неся  на  подносе  что-то
несуразно большое. Каролина бросила на него раздраженный взгляд  за  то,
что посмел снова нарушить ее мрачные раздумья, но все же взяла послание.
"Глаза се округлились, она поднялась с места и подошла  к  свету,  чтобы
получше рассмотреть то, чего никак не ожидала увидеть.
   Аккуратно  собранная  по  кусочкам  и  склеенная,  перед   нею   была
валентинка, которую она  сделала  пять  лет  назад  для  своего  жениха.
Чернила выцвели, но стихотворение до сих пор можно было  прочесть.  Джек
сочинил его специально для нес, когда делал  предложение.  Те  же  самые
стихи она надписала на валентинке, оставленной в библиотеке. Слова  сами
приходили на память, словно она лишь вчера слышала их в последний раз.
   По щекам заструились слезы. Нахлынули давно позабытые чувства. Должно
быть, они вырвались из дальних уголков души при виде  этого  изорванного
сердца, которое Джек так трогательно собрал заново. Значит, он  все  эти
годы хранил его. Но зачем?
   Не сказав ни слова застывшему в ожидании слуге, Каролина выбежала  из
своей комнаты и бросилась в гостиную, где обычно дожидались  посетители.
Склее