ок  и  ласковых  речей  мог
обмануть кого угодно, только не ее родного отца.
   Потягивая напиток, Генри Торогуд смотрел, как улыбка  Каролины  тает,
уступая место маске усталости, стоило лишь ей  остаться  в  одиночестве.
Его дочь, его девочка с младенчества была жизнерадостной, преданность ее
была безграничной и безоговорочной, а горе - отчаянным и безутешным. Она
то  плакала,   то   смеялась,   то   сердилась...   Так   было   до   ее
восемнадцатилетия. В тот год она стала  взрослой,  и  с  тех  пор  Генри
больше не видел прежней дочери.  Но  несмотря  на  преданность  долгу  и
изысканные  манеры  этой  новой  женщины,  которой  стала  Каролина,  он
тосковал по прежней пылкой девочке. Генри в задумчивости прищурил глаза,
наблюдая за двумя  джентльменами,  которые  приближались  к  ней  в  эту
минуту.
   Ощутив,  что  на  нее  смотрят,  Каролина  подняла  голову  и   снова
улыбнулась. На сей раз  улыбка  предназначалась  приближавшемуся  к  ней
элегантному Джорджу Хэмптону. В своем строгом черном фраке и панталонах,
с безукоризненным галстуком - чудо простоты и одновременно  произведение
искусства - он шел благородной  походкой  уверенного  в  себе,  сильного
человека.  Ему  не  нужно  было,  как   многим   другим   представителям
дворянства,  носить  неизменную  маску  высокомерия.  Никто  и  так   не
усомнился  бы  в  его  принадлежности  к  аристократии.  Хэмптон   редко
улыбался, но сейчас, поймав его взгляд, Каролина ощутила, что он смотрит
на нее с наслаждением.
   С ленивым любопытством она перевела взгляд на  мужчину,  который  шел
рядом с маркизом. Она знала,  что  Джордж  часто  бывает  в  "Уайтсе"  и
некоторых других клубах, но он редко  представлял  ей  своих  приятелей.
Порой она задумывалась: не потому ли, что он стесняется  своей  связи  с
женщиной без титула, чье благосостояние приобретено  за  счет  торговли?
Однако Каролина не позволяла себе подолгу размышлять над этим  вопросом.
Джордж был приятным собеседником, и они прекрасно ладили. Но кто же этот
незнакомец, которого, очевидно, он собирался ей представить?
   На таком расстоянии Каролина  могла  различить  лишь,  что  известный
господин  одет  совсем  немодно,  но   вместе   с   тем   как-то   очень
привлекательно. Его довольно длинные каштановые волосы прядями  выгорели
на солнце, светлые глаза выделялись на загорелом лице. Серый фрак  ладно
сидел на слишком мускулистых  плечах,  а  безукоризненно  пошитые  брюки
ничуть не сковывали широкого стремительного шага. Одетый скорее  удобно,
чем  изысканно,  он,  казалось,  источал  уверенность  в  себе,  которая
показалась  ей  неотразимой.  Немного  выбитая  из   колеи   собственным
внезапным и неожиданным интересом к незнакомцу, Каролина  снова  подняла
взгляд на его лицо. К этому моменту они с Джорджем уже подошли ближе. От
неожиданности она прижала ладонь к тому месту под ложечкой,  где  что-то
резко похолодело и противно заныло. Лицо ее побелело.
   Тот же, кто приближался, не сводя с нее  глаз,  мгновенно  заметил  и
понял ее состояние. Холодные серые  глаза  окинули  всю  фигуру  молодой
женщины, но в них не отразилось никаких эмоций. Лишь  потом,  когда  эти
глаза остановились на ее лице, в них появилось угрюмое  осознание  того,
что именно он стал причиной ее  смятения.  Со  своей  стороны,  Хэмптон,
представивший своего спутника, казалось, даже не заметил,  что  Каролина
промолчала.
   - Вы помните Четэма,  сударыня?  Осмелюсь  предположить,  что  вы  не
успели застать его в свете. Он  уехал  в  Индию,  когда  вы  еще  носили
короткие платьица.
   Каролина выдавила из себя подобие улыбки и протянула руку:
   - Не так уж я молода, милорд. Я помню  лорда  Джона..,  это  был  мой
первый сезон.
   Едва мозолистая бронзовая  рука  сомкнулась  вокруг  ее  пальцев,  ей
захотелось отпрянуть. Но это всего лишь детские эмоции,  строго  сказала
себе Каролина, и с усилием еще раз улыбнулась.
   - Мой друг немного чужд нынешнему обществу юных барышень. Я  взял  на
себя  смелость  обещать  от  вашего  имени,  что  вы   с   удовольствием
предоставите ему один-два  танца  и  подведете  к  нескольким  достойным
девицам. К примеру, представите его вашей сестре, не правда ли?
   Джордж даже не заметил, до какой степени опешила его будущая невеста.
Он искренне наслаждался тем, что сумел  быть  полезен  и  ей,  и  своему
другу. Безжалостным взглядом  Джек  пожирал  Каролину.  Он  и  не  думал
отпускать ее руку...
   - Кажется, музыканты заиграли вальс, мисс  Торогуд.  Вы  не  пожелали
даже попробовать танцевать со мной, когда мы встретились впервые. А  как
сегодня?
   Увидев восторженную  и  явно  одобрительную  улыбку  на  лице  своего
суженого,  Каролина  поняла,  что  ей  не  остается  ничего  иного,  как
последовать за Джеком в круг  вальсирующих.  Она  отлично  помнила,  как
упрямо  отказывалась  от  удовольствия  закружиться   с   ним   в   этом
непристойном танце, которым  так  увлекались  все  самые  легкомысленные
повесы и кокетки, хотя  любимый  человек  предлагал  обучить  ее.  После
расставания с Джеком Четэмом сопротивление этому  веянию  моды  потеряло
всякий  смысл.  Каролина  вальсировала  уже  много  лет,  но  внутреннее
сопротивление снова пробудилось, как только Джек взял  ее  за  руку.  Ей
ужасно хотелось топнуть ногой, дать ему пощечину и заявить, чтобы он вел
себя прилично. Но все это годилось тогда, в другой жизни, когда он  весь
вечер нашептывал ей на ушко всякие милые нелепицы... Нынче  же  подобное
поведение было бы просто глупым.
   - Ты все равно не убьешь  меня  своими  гневными  взорами,  Каролина.
Улыбнись и сделай  милое  лицо,  пока  кто-нибудь  не  припомнил  старых
сплетен и не поведал их Джорджу. - С этими словами Джек  обхватил  рукой
ее тонкий стан и властно, умело, легко закружил по  паркету.  -  Ты  еще
прекраснее, чем я тебя запомнил, -  задумчиво  проговорил  он  и,  когда
молодая женщина не ответила, заглянул ей в лицо.
   - Ну а ты еще нахальнее, - вспыхнула Каролина. Под  этим  пристальным
взглядом она почувствовала, как впервые за много лет запылали  ее  щеки.
Ладонь так  и  зудела  от  желания  ударить  его,  но  в  этом  человеке
чувствовалась огромная сила. Нечего и говорить о том, что он  без  труда
удержал бы ее. Переживания  пятилетней  давности  пробудились  вновь,  и
противоречивые чувства охватили сопротивляющуюся душу. Он мог бы держать
ее вот так до самого утра, и ни один мускул не дрогнул бы от усталости!
   - Я вижу, твой нрав ничуть не переменился с годами.  Полагаю,  именно
ты вчера отказалась принять меня. Но поверь, прося  встречи  с  хозяйкой
дома, я никак не ожидал, что это по-прежнему ты. Мне казалось, тебя  уже
давно должны были выдать замуж.
   О,  как  она  ненавидела  этот  незаданный  вопрос  в   его   глазах!
Самонадеянный болван решил, наверное, что она все это время  ждала  его?
Что ж, она  немедленно  разрешит  его  сомнения..,  если  только  сумеет
заставить себя заговорить.
   - Да, с годами я стала  разборчивее,  -  наконец  процедила  Каролина
сквозь стиснутые зубы. Жар его ладони ощущался даже  сквозь  перчатку  и
платье. Она боролась с тем  ощущением,  которое  он  ей  напомнил,  и  о
котором она хотела бы навсегда забыть.
   - Итак, Джордж - выгодная партия? Конечно, тебе нечего  бояться,  что
он охотится за приданым. Так когда же свадьба?
   Вопрос прозвучал вполне корректно, и Каролина с  подозрением  подняла
взгляд. Четэм показался ей выше, чем она помнила, впрочем, Хэмптон был с
нею одного роста, так что она, должно быть, просто привыкла танцевать  с
ним. Белозубая улыбка на загорелом лице Джека взбесила  ее,  и  Каролина
ответила с предельным равнодушием, на какое была способна:
   - Мы понимаем друг друга, и это нас обоих устраивает.
   - Понимаете? О, как это формально звучит. Он целовал тебя,  Каролина,
или это не включено в ваш контракт? Должно быть,  это  ужасно  тяжело  -
долго ухаживать за тобой, не сорвав ни  единого  поцелуя,  особенно  для
человека с  наклонностями  Джорджа.  И  сколько  еще  ждать,  пока  ваше
взаимопонимание приведет к чему-то еще? Пойми меня правильно,  просто  я
очень хотел бы выиграть одно пари.
   Ярость вскипела у нее внутри, ослепляющая ярость, от которой хотелось
визжать, кричать, драться, устроить сцену  прямо  здесь,  посреди  этого
роскошного бального зала. Джеку всегда без труда удавалось  взбесить  ее
либо  словом,  либо  жестом,  но,  впрочем,  он  всегда  с  легкостью  и
успокаивал ее. Однако теперь воспоминания о нежных сценах  лишь  подлили
масла в огонь. Ну нет, на сей раз ему не удастся вывести ее из себя!
   - Ты превратился в  хама,  Джек,  -  холодно  сказала  она.  -  Какое
счастье, что папа вовремя вмешался.
   Высокомерный отчужденный тон разъярил Джека, а  слова  ранили,  точно
дьявольские стрелы. Пять  лет  он  работал  и  ждал,  держась  вдали  от
общества,  от  всех  преимуществ  цивилизации,  от  всего,  что  некогда
составляло его жизнь, лишь затем, чтобы  однажды  вернуться  и  еще  раз
заглянуть в 2 16  эти  глаза.  Он  приготовился  застать  ее  счастливой
матроной, матерью семейства. Каролина заслуживала этого. Он бы ни за что
не пожелал ей оставаться несчастной. Но он  никогда  не  представлял  ее
такой, как нынче: холоднее, резче и высокомернее иной принцессы.  Что-то
тут не так, думал Джек, и будь он проклят, если снова отпустит ее, так и
не разобравшись, в чем дело. Потому он оставил без  внимания  ее  резкие
слова.
   - Пока Джордж несколько часов распинался о  твоей  обходительности  и
покладистости, я все думал, что он имеет в  виду  другую  мисс  Торогуд.
Ведь что-что, а уж покладистость - не самое запомнившееся  мне  качество
твоего характера. Вижу, ты действительно совсем не изменилась.  Так  кто
же та Каролина, о которой говорит Джордж?
   Его язвительные реплики не заслуживали ответа, и, как  только  музыка
стихла, Каролина отпихнула от себя руку кавалера, точно  горячий  уголь.
Она горделиво повернулась, ища глазами Джорджа, и буквально  похолодела,
обнаружив, что рядом с ним стоит Бланш и с любопытством разглядывает  ее
и Джека. Когда же Джек попробовал взять ее под локоть, чтобы отвести  на
место, мисс Торогуд-старшая не выдержала и оттолкнула его руку.
   - Держись подальше от Бланш, Джек. Я не  допущу,  чтобы  ты  испортил
жизнь ей... - Она хотела добавить "как испортил ее мне",  но  так  и  не
решилась произнести это вслух.
   Четэм бросил на нее  быстрый  взгляд,  словно  услышал  невысказанные
мысли. Прекрасные голубые глаза превратились в две твердые льдинки, и  в
них он  не  сумел  прочесть  ни  подтверждения,  ни  опровержения  своим
догадкам. Посмотрев в сторону юной белокурой красавицы, которая ждала их
подле Хэмптона, Джек даже головой тряхнул.
   - Клянусь Юпитером, трудно поверить, что мы когда-то были  такими  же
молодыми! Ты уверена, что ее следовало выпускать из классной комнаты?
   Каролина хлестнула его раздраженным взглядом:
   - Сестре уже восемнадцать.
   Да, именно столько было ей самой, когда она по уши влюбилась в  этого
бессовестного повесу. Но этого Каролина, разумеется, тоже не  произнесла
вслух. Он и так знал это не хуже ее.
   Если бы в тот миг она оглянулась на Джека, то увидела  бы  мимолетное
выражение боли в его глазах. Но она торопливо шагала через зал, стремясь
поскорее убежать от него и от тех страданий, которые  давно  остались  в
прошлом.
   Когда-то Каролина была столь же юной и невинной,  как  и  это  чудное
видение в белом. Сходство между этой молоденькой  девочкой  и  женщиной,
почти бежавшей к  ней,  было  настолько  сильным,  что  Джек  поразился.
Однажды Каролина  глянула  на  него  вот  такими  же  широко  раскрытыми
наивными глазами. Сердце у Джека заколотилось, ладони  вспотели.  Однако
нынешнее волнение было вызвано не этой стоявшей перед  ним  барышней,  а
воспоминанием о той, которую он знал прежде. Сияющая улыбка  Бланш  была
почти такой же, как у ее сестры в юности, но взгляд - более  осторожным.
Она заранее испытывала к нему недоверие, что было  совсем  несвойственно
прежней Каролине. Джеку вдруг стало  интересно,  что  знает  о  нем  эта
девочка. Или это просто почти детское любопытство к незнакомцу?
   Когда с  представлениями  было  покончено,  Четэм  почувствовал,  что
Каролина решительно сбита с толку. Даже Джордж смотрел на невесту -  или
будущую невесту - с удивлением: забыв об учтивости, она тут же объявила,
что им с Бланш необходимо удалиться,  чтобы  поправить  прически.  Дама,
показавшаяся ему с другого конца зала воплощением невозмутимости, теперь
совершенно растерялась, и в ее глазах кто угодно мог видеть  целую  бурю
противоречивых эмоций. К счастью для  Каролины,  Джордж  был  совершенно
слеп в отношении таких тонкостей, как женские  настроения.  Джек  учтиво
откланялся и удалился, чтобы, чего доброго, по забывчивости, не схватить
Каролину за плечи, не утащить в дальний угол и не вытрясти из  нее  хоть
какие-нибудь  объяснения.  Ему  требовалось  время,  чтобы  собраться  с
мыслями, и ей наверняка тоже.
   Подавляя нелепые рыдания, Каролина  смотрела,  как  удаляется  прямая
спина лорда Джона. Это просто невероятно, но он стал еще  красивее,  чем
она его запомнила.. И еще хуже, злее. До того  рокового  дня  она  и  не
подозревала, что он настолько порочен, но сегодня этот человек посмотрел
на Бланш тем же взглядом, каким некогда смотрел на нее! Нет,  не  бывать
этому! Упаси ее Бог от подобной необходимости, но она задушит его голыми
руками, если он посмеет хотя бы прикоснуться к Бланш! Едва ли  этот  тип
настолько   самоуверен,   чтобы   надеяться   выиграть   второй   раунд,
воспользовавшись ее сестрой!
   Вернувшись домой после бала, Каролина почувствовала, что голова у нее
гудит  от  воспоминаний  и  страхов.  Почти  пять  лет   она   сохраняла
самообладание, играя роль  преданной  старшей  сестры,  любящей  дочери,
светской девственницы. В течение пяти лет она запретила себе даже думать
о лорде Эдварде Джоне Четэме. И вот  теперь,  именно  тогда,  когда  она
наконец сочла себя способной рассуждать о  замужестве  с  более  трезвых
позиций, он снова возник перед ней, точно демон из преисподней.  Что-то,
видимо, с ней было не так, если этот человек до сих пор, после всех этих
долгих лет, возбуждал в ней такие бурные эмоции. Она ненавидела его. Как
смел он ввергать ее в это безумие, смятение, хаос и растерянность  после
всего, что тогда натворил?
   Однако не стоило слишком долго размышлять  над  этим.  Ведь  скоро  с
Континента должна вернуться мать Джорджа, они заручатся ее согласием,  и
Каролина спокойно выйдет замуж. Поскольку Бланш окажется под защитой  не
только отца, но и Джорджа, то Джек до нее не  доберется.  Невест  вокруг
достаточно, так что придется ему оставить в покое девиц Торогуд.
   И все же, стоило Каролине заснуть, как она увидела теплые серые глаза
и стремительно шагавшие стройные длинные ноги... Эти глаза так светло  и
чисто глядели на нее, словно  их  озаряло  изнутри  какое-то  прекрасное
чувство. Она ощущала их тепло  даже  во  сне  и  согревалась  до  самого
сердца.
   Когда на другое утро принесли огромный букет прекрасных роз, Каролина
едва не отказалась их  принять.  Джек  всегда  был  склонен  к  подобным
безумствам, даже если у него  не  оставалось  и  полпенни  на  еду.  Она
понимала, что цветы - от  него,  но,  надеясь  на  то,  что  это  Джордж
внезапно стал сентиментален,  прочла  карточку.  Слова  "Я  должен  тебя
увидеть" едва ли успели дойти до ее сознания, когда она  услышала  голос
Джека, ступившего на порог комнаты.
   - Я велел не докладывать о своем  приходе.  Не  хотелось  снова  быть
изгнанным.  -  Его  широкие  плечи  перегородили  узкий  дверной   проем
гостиной. Изысканный покрой дорогого  темно-синего  сюртука  подчеркивал
ширину груди и стройность бедер, обтянутых узкими панталонами,  так  что
Каролине пришлось приложить усилие, чтобы перевести взгляд на  загорелое
лицо гостя. Но от этого  не  полегчало:  под  сводящим  с  ума  взглядом
лучистых глаз у нее пересохло  в  горле,  а  пальцы  так  и  запросились
погладить выгоревшие пряди, блестевшие среди темных завитков.
   Лакей поспешно удалился, оставив  Каролину  с  розами,  которые  она,
забывшись, прижала к груди, да так и не отпускала. Джек, как полагается,
оставил дверь открытой, хотя оба они понимали, что никто, кроме слуг, их
не услышит, а те не станут вмешиваться. Каролина изо всех сил  старалась
оторвать пересохший язык от неба, постепенно осознавая тот поразительный
факт, что Джек здесь, в ее доме, в этой же самой комнате после  стольких
лет... Но так и не могла поверить в это. Казалось, она все еще спит.
   В  платье  из  тонкого  муслина  цвета  нераспустившейся  лаванды,  с
небрежно заколотыми на макушке локонами, она застыла на месте и смотрела
на своего  мучителя  испуганными  бархатистыми  глазами,  точно  молодая
газель. Казалось, воздух вокруг нее  благоухает  лавандой,  напоминая  о
весне, полевых цветах и красоте английской розы.  Джек  не  мог  отвести
глаз, и все заранее заготовленные речи растворились в туманной дымке. Он
целых пять лет мечтал об этом мгновении и до сих пор не мог  поверить  в
такое счастье. Подумать только, Каролина до сих пор свободна!  Руки  его
дрожали, когда он взял у нее розы и отложил их.
   - Нам нужно поговорить, Каролина. Я должен так  много  сказать  тебе,
что не знаю, с чего  начать.  Вчера  вечером  я  застиг  тебя  врасплох.
Прости. Я не имел в виду всего того, что сказал. Я  слушал,  как  Джордж
расточает тебе дифирамбы, и чувствовал,  что  ужасно  хочу  дать  ему  в
морду. Вот почему  мы  должны  поговорить.  Мне  нужен  еще  один  шанс,
Каролина. Ты выслушаешь меня?
   Она то вспыхивала, то холодела, слушая этот глубокий голос, чувствуя,
как он окутывает ее всю томительным обещанием. Она ненавидела  Джека  за
эту власть над ней. Она была уже достаточно взрослой, чтобы  разбираться
в этом. Он не имел права приходить сюда и ставить под угрозу ее будущее.
Она этого не допустит. Каролина собралась с силами, чтобы  противостоять
страстной мольбе, звучавшей в голосе Джека. Только бы  не  посмотреть  в
его полные боли и  надежды  прекрасные  серые  глаза!  Он  заслужил  эти
страдания тем, что натворил тогда. Теперь ее очередь причинять ему боль.
   - Уходи, Джек, - холодно проговорила она, поглядев ему в глаза  и  не
дрогнув ни единым мускулом. - Скоро мы расстанемся навсегда. А  если  ты
еще раз осмелишься выкинуть подобный трюк, я  прикажу  слугам  вытолкать
тебя взашей. И не забудь прихватить  свои  вульгарные  цветы.  Попытайся
всучить их какой-нибудь бедной глупышке, жаждущей твоего  титула.  А  на
меня не стоило тратиться.
   Она развернулась  и  быстро  зашагала  к  дальней  двери,  ведущей  в
маленькую семейную гостиную. Потрясенный Джек не в силах был выдавить из
себя ни слова. За все годы, сколько бы ни пытался  он  представить  себе
эту сцену, ни разу не мог вообразить такого  ледяного  приема.  Студеный
воздух, забираясь в легкие, не  давал  ему  дышать.  "Слишком  долгое  и
слишком жаркое лето", - с кривой ухмылкой подумал он, ощущая, как  холод
нетопленого помещения начинает охватывать и потрясать  его  изнутри.  Он
слышал, как за ней закрылась дверь, но не  мог  двинуться  с  места.  Он
ждал, когда  же  наступит  благословенное  оцепенение,  но  оно  все  не
приходило. Четэм вздрагивал, как в лихорадке.
   В худшем случае он ожидал гнева. Каролина  могла  быть  податливой  и
терпеливой, влюбленной и готовой к пониманию, но,  почувствовав  угрозу,
сопротивлялась так яростно, что от этого еще долго  оставались  глубокие
шрамы. Джек до сих пор испытывал боль от тех слов, которые  она  сказала
ему при расставании. Подобно яду, они проникли ему в  кровь,  а  кусочки
бумажного сердца, брошенного ему в лицо, ударили точно  тяжелые  твердые
камни. Но все же самые жестокие  раны  нанесли  слова.  Он  боялся,  что
Каролина никогда не п