И на мне, подумала Луиз, сознавая свою  вину.  Если  бы  я  не  позвонила
отцу... Если бы я не была так ребячлива и не жалела себя...
   - Хорошие новости, - жизнерадостно сказал отец, -  дело  с  партнером  из
Бирмингема продвигается. Правда, пока еще  ничего  окончательно  не  решено,
потому что его бухгалтеры хотят посмотреть документы, но он кажется приятным
человеком. Жестким, но честным. Мне он  понравился.  Думаю,  что  он  предан
своему делу. Итак, что бы ни произошло в  суде,  я  чувствую  уверенность  в
будущем, дорогая.
   - Я рад, папа, - ответила она, но на душе у нее не стало легче.
   Она все равно считала себя причастной к событиям, приведшим к катастрофе.
   Луиз посмотрела на часы. Три часа. В отделении она  должна  быть  в  семь
сорок пять. Она поспешно умылась, слегка накрасилась и  через  десять  минут
уже ехала по направлению к морю. Всю ночь шел дождь, дул легкий юго-западный
ветер, снег остался лишь под деревьями в садах. Весна была не за горами.
   Когда она выходила из машины у дома Закари, он выглянул из студии.
   Она шла к дому, теплый ветер трепал ее волосы, серый плащ  развевался,  и
ей приходилось придерживать его полы.
   Закари распахнул широкое французское окно и саркастически улыбнулся.
   - Догадываюсь, почему вы здесь!
   - Не думаю, что вы на это способны, - возразила она.
   - Хотите пари?
   - Не люблю азартные игры, - холодно ответила Луиз. -  Я  приехала,  чтобы
предложить вам отвезти вас в суд. Ведь вы сейчас не водите машину, а так  не
придется вызывать такси.
   - Как предусмотрительно! Вы что же,  надеетесь,  что  в  благодарность  я
позволю вашему отцу уйти от наказания?
   - Я не так оптимистична.
   - К сожалению, я не могу иначе, - коротко сказал Закари и добавил:
   - Если бы я мог, то сделал бы это, Луиз. Но ваш отец ехал по моей стороне
дороги и на большой скорости. Это правда, и я вынужден буду об этом сказать.
   - Никто и не просит вас лгать, - заявила она.
   Он отступил, пропуская ее в студию.
   - Вы сообщите суду, что не все ваше внимание было занято дорогой?
   - Что?
   Луиз отвернулась, у  нее  пересохло  во  рту.  На  стене  были  приколоты
наброски:  деревья  и  птицы,  выполненные  карандашом  и  углем.  Они  были
великолепны, но она не могла оценить  их,  пока  чувствовала  его  за  своей
спиной.
   - Вы были взволнованы, когда вели машину, не так ли? - сухо сказала Луиз,
ощущая его дыхание на своей шее.
   - Какого дьявола вы говорите об этом? - сердито проворчал Закари.
   Ее начала бить нервная дрожь. Однако  она  не  позволила  запугать  себя,
полная решимости сказать все, что собиралась.
   - Вы были слишком заняты мыслями о девушке и не могли  сосредоточить  все
свое внимание на дороге.
   Наступило молчание, затем Закари упрямо повторил:
   - Я ехал медленно по своей стороне дороги. В происшествии виноват  только
ваш отец.
   - Не только, - сказала она убежденно. - Может  быть,  в  большей  степени
виноват он, я не отрицаю этого. Но если бы вы лучше смотрели на дорогу, а не
мечтали о девушке в белом, то смогли бы увернуться...
   - Я сошел с ума, когда рассказал вам  об  этом!  -  с  яростью  в  голосе
перебил он, схватив ее за локти и развернув лицом к себе.
   Луиз опустила ресницы, чтобы он не видел ее глаз. И не потому что боялась
его, хотя он мог напугать любого  своим  поведением.  Его  серые  глаза  зло
уставились на нее, а рот сжался в прямую линию. Нет, она не смотрела  ему  в
глаза, потому что Закари мог догадаться о чувствах, переполнивших ее,  когда
он подошел так близко, дотронулся до нее. У нее было  несколько  причин  для
визита - предложить подвезти его и уличить в том, что он был невнимателен на
дороге. Но была еще и третья - увидеть его. Ей казалось, что со  времени  их
последней встречи прошли годы.
   - Но вы рассказали мне, - прошептала Луиз. - И  я  думаю,  что  поступили
правильно. Не кажется ли вам, что вы и суду должны  сообщить  то  же  самое,
вместо того чтобы свалить всю вину на моего отца.
   Закари зло встряхнул ее, почти прижав к себе.
   - Так вот зачем вы  приезжали  сюда?  Для  того  чтобы  выведать  у  меня
что-нибудь, что можно будет использовать против меня. А говорили так,  будто
на устах мед. И выглядели как превосходная медсестра - выдержанная и мягкая,
словно мадонна на  средневековых  картинах,  с  гладкой  кожей  и  с  широко
открытыми синими глазами...
   Она была настолько ошеломлена, что не выдержала и подняла на него взгляд.
Закари придвинулся еще ближе, его напряженное лицо было совсем рядом.
   - Я должен был догадаться! - прорычал он. -Должен  был  помнить,  что  вы
женщина, а женщины - хитрые, двуличные, способные на предательство...
   - Нет, - перебила она. - Я не такая! Не говорите мне  этого,  Закари!  Вы
сами не верите в это, вы не можете...
   Его яростный взор утонул в ее темно-синих глазах, которые  она  не  могла
отвести.  Как  загипнотизированная,  Луиз  смотрела  на  него,  а  в  голове
вертелось одно: Закари, Закари...
   Он медленно перевел взгляд на  ее  дрожащий  полуоткрытый  рот.  Луиз  не
понимала, о чем он думает, да ей было все равно. Она лишь  страстно  хотела,
чтобы он поцеловал ее, это желание вызывало  почти  физическую  боль  где-то
внутри, так что слезы навернулись у нее на глазах.
   Закари заметил это и нахмурился.
   - Не надо, - попросил он. - Почему женщины всегда плачут, когда кончаются
аргументы? Это одна из хитростей, при помощи которых они  хотят  чего-нибудь
добиться?
   Он кончиками пальцев провел по ее ресницам и посмотрел на мокрый след  на
своей руке.
   - Настоящие, - сказал он удивленно.
   - Я ненавижу вас, - всхлипнула Луиз. Она и вправду ненавидела его  в  эту
минуту почти так же сильно, как любила.
   - Перестаньте плакать, вы победили, -  обреченно  произнес  Закари.  -  Я
признаю в суде, что был невнимателен, когда ваш отец поворачивал.  Все,  что
угодно, только не плачьте! Я не  могу  вынести  этого,  вы  выглядите  такой
беспомощной.
   Она улыбнулась светло, как солнышко, хотя слезы продолжали  струиться  по
лицу.
   - Правда? Спасибо...
   - Я заслуживаю награды за это? - мягко спросил Закари и медленно наклонил
голову.
   Она неподвижно стояла рядом с ним, ослабев  от  желания.  При  первом  же
прикосновении его губ глаза Луиз закрылись, и  она  испытала  необыкновенное
наслаждение. Она умирала от желания поцеловать его с той самой  минуты,  как
вошла в студию, но думала, что это безнадежно.
   Закари снял с нее плащ и уронил его на пол. И опять ее руки обхватили его
голову, а пальцы запутались в густых черных волосах.
   Целуя, Закари не переставал ласкать ее. Его руки исследовали ее тело, как
будто он был слепой, который кончиками пальцев пытается познать то,  что  не
может увидеть. Она не противилась.
   Внезапно он прервал поцелуй и спрятал лицо на ее  шее.  Луиз  чувствовала
его горячее дыхание на своей коже.
   - Вы сбили меня с толку, - пробормотал он. - Внешне такая  холодная..,  и
такая страсть внутри... Вы, как айсберг, не правда ли? Лишь часть видна  над
поверхностью, и я думаю, что вы  так  же  способны  уничтожить  любого,  кто
неосторожно с вами столкнется.
   Эти слова так задели ее, что она выкрикнула:
   - Как вы можете быть столь несправедливым? Вы меня совсем не знаете!
   Закари посмотрел на нее беспокойно и недоверчиво.
   - Думаете, я не понимаю этого? Я не знаю, - что творится в вашей  голове.
А когда я рядом с вами, то не понимаю, что происходит со мной. - Он  цинично
усмехнулся. - Например, как так получилось, что я поцеловал вас? Луиз  густо
покраснела.
   - Хотите сказать, что я вешаюсь вам на шею? Неужели он догадывается о  ее
чувствах? Она готова была провалиться сквозь землю от стыда. Закари  покачал
головой, усмехнувшись.
   - Нет, конечно нет. Если бы вы были девушкой, которая  сама  вешается  на
шею, я постарался бы уклониться от встреч с вами, поверьте мне. От  таких  я
бегу быстрее ветра. Нет, первый шаг всегда делаю я.
   - Зачем же тогда спрашивать, как произошло то, что  вы  поцеловали  меня.
Если вы всегда делаете первый шаг, то и можете ответить на свой же вопрос.
   Луиз и самой хотелось бы услышать ответ. Закари отошел  от  нее,  засунув
руки в карманы, и наклонил голову.
   - Я не собираюсь отвечать и не жду ответа от вас. Просто размышляю вслух.
Я сильно озадачен тем воздействием, которое вы  оказываете  на  меня.  Может
быть, в моем мозгу произошли какие-то изменения в результате аварии.
   Луиз успокоила его.
   - С вашей головой все в порядке. Я видела снимки. Мозг не поврежден.
   - Все время забываю, что вы медицинская сестра, - усмехнулся он. - Но  не
в этом дело. Может быть, я слишком много  времени  нахожусь  в  одиночестве.
Знаете, в последнее время я часто ловлю себя на том, что думаю о вас...
   Она почувствовала, что ее сердце забилось  чаще.  Но  как  тогда  быть  с
девушкой, которую он видел за мгновение до несчастного случая?
   - А девушка в белом? - еле слышно спросила Луиз. - Вы вспоминаете о ней?
   - Все время, - ответил Закари с недоумением на лице. - Она  мне  все  еще
снится, но иногда...
   Он замолчал, нахмурившись.
   - Иногда - что?
   Закари  не  ответил.  Он  застыл  перед  мольбертом  в   центре   студии,
уставившись на полотно, его руки были все еще в  карманах  голубых  джинсов,
которые плотно облегали стройные ноги. Луиз разглядывала его, думая  о  том,
как он потрясающе сексуален. Помимо джинсов на нем был только  тонкий  белый
свитер, одетый на голое тело, который обтягивал его, как вторая кожа.
   Она вздохнула и подошла к нему.
   - Вы уже начали писать? - спросила Луиз, кивая на холст.
   - Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел это, поспешно произнес Закари.
   Но было уже поздно: она увидела.
   Картина была не закончена. Но живая изгородь, хрупкая девичья  фигурка  в
развевающемся  белом  платье,  стоящая  вполоборота  к  зрителю,  с  черными
волосами, рассыпавшимися  по  плечам;  луна,  спрятавшаяся  за  серебристыми
листьями деревьев; окна дома, смутно светящиеся на расстоянии, были выписаны
достаточно тщательно.
   Луиз сразу же поняла,  кто  изображен  на  холсте.  Ревность  сделала  ее
сверхчувствительной. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, это  -
девушка, которую Закари  видел  тем  вечером.  Картина  обладала  магическим
воздействием - озадачивала и интриговала, вселяя в зрителя уверенность,  что
скрывает какую-то тайну.
   Затем глаза Луиз остановились на лице девушки и расширились от изумления.
   Это было ее лицо.

Глава 9

   Луиз была так ошеломлена увиденным, что  даже  не  потребовала  у  Закари
каких-либо объяснений, а только с недоумением смотрела на него.
   Он побагровел и проворчал:
   - Я даже не могу представить ее лица. Я помню только, что  оно  произвело
на меня сильное впечатление, и мысленно я вижу его очень отчетливо. Но когда
пытаюсь воспроизвести, оно исчезает из моей памяти. Я даже думал, что, может
быть, стоит вообще вместо лица оставить  пустое  место.  Это  было  бы  даже
интересно и, возможно, стало бы  предметом  искусствоведческого  обсуждения.
Некоторые художники подобным образом стараются заинтересовать толпу. Но я  к
ним не отношусь - не собираюсь завоевывать популярность трюкачеством. И пока
я решал, что же мне делать, рука как бы  сама  набросала  глаза,  нос,  рот.
Когда же я,  отступив  на  несколько  шагов  назад,  посмотрел  на  то,  что
получилось, то оказалось, что это вы. - Закари пожал плечами. -  И  поэтому,
когда от набросков перешел непосредственно к живописи, я вставил ваше лицо в
картину.
   Он смотрел на холст, стиснув зубы. Луиз наблюдала за ним, желая понять, о
чем Закари думает.
   Взглянув в ее сторону и опустив глаза, он спросил:
   - Вы не возражаете?
   Она молча покачала головой.
   Возражает ли она? Ее сердце билось так сильно, что Луиз  даже  затошнило.
Что все это значит?
   Его голос стал грубее.
   - Может быть, вы теперь понимаете, почему я был несколько озадачен...  Не
только вы волнуете меня. Меня  беспокою  я  сам.  Почему,  когда  я  пытаюсь
нарисовать ее лицо, получается  ваше.  Такое  впечатление,  что  два  образа
слились в моем сознании воедино. Но я не понимаю, каким образом.  Что,  черт
побери, творится в моей голове?
   Луиз не нашла ответа на его вопрос...
   Думая об этом во время ночного дежурства, она решила  было  поговорить  с
одним из психиатров больницы. Но он бы все равно ничего ей не объяснил,  так
как счел бы непрофессиональным делать какие-либо выводы с чужих слов.
   Любой специалист  захочет  увидеть  Закари  лично,  исследовать  довольно
долгий период его жизни, но она посчитала, что он  откажется.  За  последний
год у него и так сменилось множество врачей. А к психиатрии он  относился  с
большим недоверием. На этот счет у  Закари  была  своя  точка  зрения,  как,
впрочем, и на все остальное;
   На следующий день она заехала за Закари, чтобы отвезти его в суд.
   - Что так рано? - сухо спросил он, открывая дверь.
   В темном костюме, в рубашке в  красную  и  белую  полоску  и  в  шелковом
галстуке коричневого цвета он мало походил на себя. Луиз он больше  нравился
в старых голубых джинсах и в свитере.
   - На стоянке возле суда вряд ли удастся поставить машину, - сказала  она.
- И я сначала высажу вас, а потом уже найду место для парковки.
   Он посмотрел на нее тяжелым взглядом.
   - Понятно. И конечно, у вас вряд ли хватит  смелости  на  то,  чтобы  нас
увидели вместе.
   Луиз покраснела и постаралась сменить тему разговора.
   - Не забудьте про ремень. Не обращая внимания на ее слова, он посмотрел в
зеркало.
   - Представляю, как все будут на меня пялиться, когда я войду в зал. Может
быть, мне надеть что-нибудь на голову. - Его голос звучал жестко.
   - Не говорите так. У вас осталось всего несколько шрамов.
   - Несколько?
   Закари еще раз с горечью взглянул на свое отражение.
   - Возможно, кто-то на вас и посмотрит, - сказала она мягко. - Но только в
самом начале, а потом быстро привыкнут к вашему виду.
   Он медленно повернул к ней голову.
   - Вы говорите  так,  потому  что  сами  привыкли  иметь  дело  с  людьми,
пострадавшими от ожогов.
   - Нет, - уверенно сказала Луиз. - В течение многих лет я  наблюдала,  как
пациенты и их семьи справляются с подобными недугами. Человеческий  разум  -
странная штука. Люди свыкаются с любыми видами уродства. Шрамы вскоре станут
менее заметными, и окружающие перестанут обращать на них  хоть  какое-нибудь
внимание, потому что без них нас никто уже не сможет  себе  представить.  Мы
узнаем друг друга по лицу, и любая отметина становится его частью. И  только
совершенно незнакомые люди будут как-то реагировать на это.
   - Сегодня мне предстоит войти в помещение,  где  будет  полно  незнакомых
людей! - выпалил Закари, и Луиз увидела его судорожно сжатые кулаки.
   Она взяла их в свои ладони и стала разжимать, палец за пальцем.
   - Не будьте таким напряженным. Если вы их не знаете, какое вам дело,  что
они о вас думают? Войдите в зал суда с высоко поднятой головой, и, если люди
будут на вас смотреть, пусть.
   Она отпустила его руки и откинулась на спинку стула. Ее щеки  порозовели,
и Луиз опустила глаза.
   - Вам давно следовало бы привыкнуть к тому, что на вас смотрят. Вы  очень
привлекательный мужчина...
   Вдруг Закари засмеялся и подумал: а ведь  правда,  какое  мне  дело,  что
думает, например, Дейна?
   Он схватил Луиз за подбородок и запрокинул  ее  голову.  Теперь  он  ясно
видел выражение ее глаз.
   - Хорошо. Если вас не шокирует мой вид, почему вы не  хотите,  чтобы  нас
видели вместе?
   Она заколебалась, ее темно-синие  глаза  встретились  с  его  беспокойным
взглядом.
   - Ревнивый любовник? - спросил Закари грубо.
   - Конечно нет, - удивилась она, поняв, что он спрашивает  про  Дэвида,  о
котором она теперь вспоминала очень редко.
   - Он там будет? - снова  спросил  Закари,  и  она  отрицательно  покачала
головой.
   - Зачем ему там быть? Он не имеет никакого отношения к  этому  инциденту.
Это никак к нему не относится.
   - Вы все еще с ним встречаетесь?
   - Мы работаем вместе, поэтому понятно, что я с ним вижусь.
   - Вы с ним встречаетесь?
   - Нет, я не бегаю к нему на свидания, пробормотала Луиз, опустив глаза, и
щеки ее опять покрылись румянцем. - Почему вы задаете мне вопросы о Дэвиде?
   -  Я  любознательный,  -  холодно  сказал  Закари.  -  Он  все  еще  вами
интересуется?
   - Нет. Но если вы интересуетесь им, то могу сказать, что он встречается с
медсестрой из другого отделения.
   Луиз в упор посмотрела на него, как бы подтверждая истинность своих слов.
   - И вам это безразлично? - настаивал он, пристально глядя ей в глаза.  Ее
стало это раздражать.
   - Вы как смерть или как сборщик налогов. От вас  не  отвяжешься,  не  так
ли?
   - Да, но только тогда, когда мне нужен ответ, - сказал Закари насмешливо.
- Итак, скажите, хотели бы знать, с кем еще он встречается?
   - Нет, - ответила она терпеливо. - Доктор  Хеллоуз  для  меня  ничего  не
значит, я не та женщина, которая ему нужна. Мы нравились друг другу,  но  не
более того. Может, хватит говорить о моей личной жизни?
   - Пока нет. Почему же он устроил сцену ревности у моего дома, если вы ему
безразличны?
   - Дэвид вбил себе в голову, что я для него что-то значу. Но  скоро  нашел
себе другую, когда понял, что это не так.
   - Кто закончил этот роман, он или вы?
   - Я. Сказала ему об этом еще до того, как отправилась к вам в  тот  день.
Поэтому он и был так возбужден...
   Луиз замолчала, поняв, что у  него  может  сложиться  впечатление,  будто
разрыв с Дэвидом имеет прямое отношение к нему, и быстро добавила:
   - Этот разрыв никак не связан с вами. Просто совпадение, что в  тот  день
он поехал за мной.
   - Хмм... - произнес Закари,  -  звучит  неубедительно.  Вам  когда-нибудь
казалось, что вы любите его?
   Она молча покачала головой. Закари пристально наблюдал за ней.
   - Вы когда-нибудь кого-нибудь любили?
   - Конечно! А вы как думаете? Когда я была  подростком,  то  каждый  месяц
влюблялась.
   - А с тех пор?
   На это она ничего не ответила.
   - За вас говорят ваши глаза, - пробормотал он и криво усмехнулся.
   Луиз не собиралась спрашивать, что значат его последние слова,  и  сидела
молча. Закари продолжал:
   - Тогда почему вы боитесь, что нас увидят вместе? Могут заподозрить,  что
мы находимся в сговоре по поводу дачи свидетельских показаний?
   - Нет, конечно нет! Но.., мой отец... Я никогда не говорила ему, что знаю
вас.
   Он с огромным удивлением посмотрел на нее.
   - Ничего не говорили... Значит, это не его идея...
   Закари замолчал. А она, нахмурившись, соображала,  как  же  он  собирался
закончить предложение.
   - Его идея по поводу чего? Вдруг ее осенило, что он имеет в виду,  и  она
со злостью воскликнула:
   - Нет! Нет! Это не его идея! Отец не знает, что мы встречаемся. Я никогда
не говорила ни ему, ни кому бы то ни было другому о том, что  вы  рассказали
мне о девушке в саду!
   Повисла пауза, после которой Закари поглядел на нее с улыбкой и произнес:
   - Ну что же, пора идти. Мы уже потратили час на разные споры и  опоздаем,
если сейчас же не выйдем из дома.
   Итак, он поверил  ей!  Почувствовав  огромное  облегчение,  Луиз  глубоко
вздохнула.
   - Дорога до Уинбери займет у нас более получаса. Мы не должны опаздывать.
И к счастью, время еще есть.
   -  Вы  очень  предусмотрительны.  -  В  голосе  Закари  прозвучали  нотки
одобрения.
   Луиз знала,  что  он  подтрунивает  над  ней,  но  промолчала.  Ее  очень
волновало, как обернется дело и что станет с отцом...
   В машине Закари откинулся на сиденье.
   - В моем саду еще лежит снег, - сказал он. - Но скоро придет  весна.  Все
это тоже случилось весной. Прошлой весной. Ни один год не тянулся  для  меня
так долго, как этот!
   Она уставилась перед собой, чувствуя, как холодок пробежал по  ее  спине.
Закари все еще не