спечатывает  для  меня  последний
вариант такой, каким я его сделал. Человеку куда сложней проделать  всю  эту
работу.
   Он ухмыльнулся.
   - Ни одна машинистка, которая печатала для меня, во второй раз никогда не
соглашалась работать со мной. Они все говорили, что не станут  этого  делать
ни за какие деньги! Этот старший брат, он как  бы  связан  напрямую  с  моим
мозгом. Великолепное изобретение. Мне бы  хотелось,  чтобы  он  был  у  меня
гораздо раньше. Если ты захочешь, ты можешь вносить в  него  информацию.  Ты
умеешь печатать?
   - Двумя пальцами, - спокойно, не смущаясь ответила ему Софи.
   - Н-да, - сказал Макс, - когда печатаешь десятью пальцами, выходит в пять
раз быстрее, и в пять раз менее скучно! Я сам выучился  печатать  по  книге,
вон на той старой машинке. Я обучался примерно пару недель.
   - Молодец! - похлопала ему Софи. - Если вы когда-нибудь перестанете  быть
писателем, вы всегда сможете попытаться найти работу в качестве секретаря!
   - Не волнуйся, - успокоил ее Макс. - Я всегда смогу  заработать  себе  на
жизнь. Печатание на машинке  -  не  самый  большой  из  моих  талантов.  Но,
согласись, хорошо, когда  ты  всегда  можешь  положиться  на  самого  себя?!
Кстати, пока ты осваивалась, я работал как раб у горячей печи.
   Ты не голодна?
   Здесь был откровенный намек: "Разве я не удивительный? Я  умею  печатать,
стелю постели, готовлю пищу. Ты тоже должна все уметь. Любая работа приносит
радость, ее могут делать мужчины и женщины. Труд возвышает и  облагораживает
человека".
   "Вот тоска", - ужаснулась Софи. Она равнодушно пожала плечами,  собираясь
отказаться от обеда, но, как назло, у нее предательски забурчало в животе от
голода.
   Макс вздохнул. Софи покраснела и отвернулась. Вдруг он взял ее за плечи и
резко повернул к себе лицом.
   - Пока ты живешь в этом доме, - твердо заявил  он,  -  ты  всегда  будешь
говорить то, что думаешь: "Я голодна,  я  устала,  я  сердита!"  или  что-то
другое. Прекрати изображать из себя даму, уставшую от жизни, попробуй  вести
себя, как нормальный человек. Не смей, - и он снова слегка потряс ее,  -  не
пытайся играть со мной в разные хитрые игры. Я вижу тебя насквозь, и в любой
игре я всегда побью тебя, даже с закрытыми глазами. Я играл  в  них  слишком
давно и долго. Во всех случаях настоящая жизнь гораздо интереснее, чем любая
игра. Я могу держать пари, что кто-то, кто скрывается внутри Софи  Рендольф,
гораздо лучше и интереснее, чем ее имидж, который старается скрыть настоящую
Софи.
   - Пустите меня, - взорвалась Софи. - Вы причиняете мне боль.
   - Не правда, - сказал Макс, отпуская руку Софи, - но, может быть,  сделаю
это, если мы и дальше будем спорить. Сделай милость, пойдем, и ты что-нибудь
съешь. Иначе бурчание в  твоем  желудке  привлечет  внимание  моих  соседей.
Пошли!
   Макс силой вытащил Софи из комнаты и повел ее вниз по лестнице. Он  тащил
ее за собой, как тащат непослушную собачку на поводке.
   Кухня сказочно преобразилась. Она нагрелась от тепла печи. Занавеси  были
задернуты, и горел неяркий свет.  Красная  в  клеточку  скатерть  лежала  на
дубовом столе, стояли низкие толстые бокалы,  бутылка  итальянского  вина  и
кувшин ледяной воды.
   Софи села, а Макс начал наливать суп в две  глиняные  бульонные  чашки  в
веселую полосочку. Он поставил одну из них перед Софи с церемонным поклоном.
   - К сожалению, у нас нет хлеба. Миссис Флойд принесет батон завтра утром.
   Он приступил к еде. Софи тоже взяла в руку ложку. Этот супчик был  не  из
пакетика. Он был густым, наваристым, со свежими овощами. Самый обычный  суп,
но очень вкусный! Интересно, Макс сам приготовил его, или же он  был  сделан
из заготовки,  лежавшей  в  пластиковой  упаковке,  с  аккуратной  наклейкой
"Крестьянский суп Силии"? Несколько минут они молча опустошали  свои  чашки.
Софи положила на стол ложку и не стала отпускать ему комплименты. Но она  бы
не отказалась, если б он предложил добавку.
   - Прямо не знаю, что и делать, - вздохнул  Макс,  глядя  на  нее,  -  все
женщины одинаковы. Ты трудишься, как раб,  чтобы  приготовить  ей  приличный
обед, и что же делают они? Просто заглатывают его, и все молча, не говоря ни
слова. Не знаю, зачем я старался. Нет, я просто ничего не понимаю!
   Он так чудесно передразнил  жалующуюся  домашнюю  хозяйку,  что  Софи  не
устояла и невольно улыбнулась.
   - Это домашний суп? - неизвестно почему спросила она.
   - Я сам сажал овощи, сам их растил, и сам готовил суп.  Вот  этими  моими
руками, - с насмешкой подтвердил Макс. Он положил руку  кверху  ладонями  на
стол.  Это  были  руки  не  неженки,  а  работяги:  с  мозолями,  загорелые,
огрубевшие от работы и непогоды, с неожиданно длинными изящными пальцами.
   - Поздравляю, - надменно заметила Софи. - Силия, наверно, гордится своими
достижениями.
   - Силия?
   - Жена Джима. Макс захохотал.
   - Не совсем так. Хотя, как мне кажется, она бы ему не отказала.
   - О! - Софи стало неудобно, что она неверно расценила расстановку сил.
   - Силия Девере не замужем.., пока, - объяснил ей Макс. - Она живет в трех
милях отсюда к северу со своим отцом, он вдовец.  Она  тебе  понравится.  Ей
примерно столько же лет, как и тебе. Она обожает лошадей. Обычная, спокойная
девушка и хорошая спортсменка. Она живет здесь всю свою жизнь. Мне  кажется,
что она с удовольствием возьмет  тебя  под  свою  опеку.  В  воскресенье  ты
познакомишься с ней. Она, наверное,  познакомит  тебя  с  другой  молодежью,
которая живет здесь.
   - Спасибо, дедуля! - бормотала  Софи.  Еще  чего,  местная  молодежь!  Ей
представлялись деревенские юноши и девицы -  неуклюжие  и  глупо  хихикающие
простаки.
   - Не за что, - спокойно ответил ей Макс. - Хотелось бы, чтобы ты  наконец
выросла и повзрослела. Еще супа?
   - Спасибо, нет, - назло себе  отказалась  Софи.  -  Вы  знаете,  -  вдруг
импульсивно выпалила она, не успев спрятаться в свою раковину  враждебности,
- больше всего на свете я ненавижу, когда ко мне относятся свысока.
   - Прогресс, - заметил Макс, убирая суповые чашки и  доставая  из  духовки
две гусятницы. - Ты наконец сказала то, о чем думаешь. Я  знаю,  что  иногда
бываю очень настырным и грубым. Всегда четко выражай свои протесты.
   Он поставил на стол обе гусятницы: в одной из них были свиные отбивные  с
большим количеством лука, в другой -  картофель  в  мундире.  И  вдруг  Макс
неожиданно и ослепительно улыбнулся ей.
   - Прошу тебя, - пригласил он  ее,  передавая  большую  ложку.  Она  молча
положила полную тарелку, и потом, что-то сообразив, передала  ее  Максу.  Он
отдал ей другую пустую тарелку. Когда  Софи  положила  свинину  и  картофель
себе, Макс поднял свой бокал, показав ей жестом, чтобы  она  сделала  то  же
самое. Он не спускал с нее взгляда, и, против  своей  воли,  Софи  не  могла
отвести свои глаза от его глаз,  которые,  казалось,  загипнотизировали  ее.
Потом он поднес свой бокал к бокалу Софи.
   - Расслабься, Софи, - мягко заметил он. - Постарайся запомнить,  что  это
теперь твой дом.
   Простота и щедрость тоста глубоко тронула ее.  К  ужасу  Софи,  ее  глаза
наполнились непролитыми раньше слезами. Она вообще не привыкла плакать. Если
она плакала, то только когда ее никто не мог увидеть.
   Ей так нравилось думать, что она может воспринимать плохое  и  хорошее  в
жизни с одинаковым презрением. Но она  никогда  не  защищалась  от  доброты.
Джеффри был таким щедрым с ней, с ней почтительно обращались те, кому за это
платили. Ее поклонники так старались сделать что-то приятное для нее..,  она
все воспринимала, не задавая себе вопросов, как будто все это было  положено
ей. Но она не знала, как вести себя, когда сталкиваешься просто с  добротой,
особенно когда она была неожиданной, да еще и от такого грубияна, как  Макс.
Она хотела подавить рыдание и незаметно смахнуть  слезы  с  ресниц.  Но  две
большие слезы упали к ней на тарелку, в качестве приправы к свинине.
   - Поплачь, - спокойно заметил Макс. - Плачь, если тебе  станет  от  этого
легче. В этом нет ничего постыдного!
   Софи утерла нос салфеткой,  но  все  еще  никак  не  могла  остановиться.
Видимо, прохудилась какая-то эмоциональная пробка, которая прежде удерживала
все слезы. Слезы все текли и текли. Макс молча сидел и смотрел на нее, потом
он подошел к ней и присел на корточки.
   "Никаких утешений, - мысленно умоляла его Софи. -  Если  он  начнет  меня
утешать, я никогда не остановлюсь".
   Невероятными усилиями она подавила рыдание и тяжело  сглотнула  остальную
горечь потери...
   - Со мной все в  порядке.  Ваш  обед  остынет,  -  еще  дрожащим  голосом
проговорила она. Макс покачал головой.
   - С тобой не все в порядке, -  спокойно  сказал  он.  -  Тебе  далеко  до
нормального состояния. Тебе противно находиться здесь, я не нравлюсь тебе, и
тебе очень не хочется мыть посуду. Ты испугана и  не  понимаешь,  в  чем  же
дело. Но ты не желаешь признаваться в этом. Ты молода,  неуверенна  и  очень
одинока. Конечно, с тобой не все в порядке.
   Макс вздохнул и вернулся на свое место. Постепенно старая  пробка  встала
на место, и Софи опять сделала вид, что она холодна и спокойна. Она медленно
и методично жевала мясо и картофель. Стояла тишина. Покончив  с  этим,  Софи
вежливо заявила, что еда была превосходной. Тогда Макс радостно сообщил  ей,
что Сирил был добродушным созданием, и поэтому у него такое нежное мясо.
   - У меня есть еще один  поросеночек,  которого  я  буду  откармливать,  -
вредно улыбаясь, объявил он, чтобы городской мышке стало не  по  себе.  -  Я
стану поить его молоком, как только можно будет снова доить  Джезебель.  Она
дает почти галлон в день, и поросенок с удовольствием  выпивает  все  лишнее
молоко.
   На лице Софи отразился ужас и возмущение.
   - Ты себя чувствуешь, как каннибал, раз у отбивной было имя? - поддразнил
он ее. - Я лучше съем моего толстого друга, чем неизвестный мне кусок мяса с
какой-то скотобойни  от  животного,  которое  прожило  плохую  жизнь  и  его
регулярно накачивали гормонами и антибиотиками! Но если ты  пожелаешь  стать
вегетарианкой, у нас есть много яиц, и даже зимой, благодаря  искусственному
освещению.
   Он отрезал себе огромный кусок сыра. - У меня дюжина кур  -  красные  Род
Айлендские, они прекрасно несутся. Миссис Флойд покажет  их  тебе  утром.  В
этих местах мы постоянно  чем-то  обмениваемся  друг  с  другом,  вроде  как
бартерные сделки. Неподалеку расположены маленькие участки, и более  крупные
- типа фермы Девери или Джима Гринэвея. То, что я не могу вырастить сам  или
обменяться с кем-то, я покупаю в супермаркете в Хейлоке. Я поеду туда завтра
и куплю все необходимое, чтобы у тебя было много запасов. Потом нужно  будет
сделать кое-что на участке, но после уик-энда мне нужно заняться работой над
книгой. Смерть и похороны Джеффри перепутали весь мой график. Если хочешь, я
перенесу старенький "Ремингтон" в библиотеку, чтобы ты могла начать  учиться
печатать на нем. Но это только в  том  случае,  если  ты  хочешь  делать  ту
работу, о которой я говорил тебе, и заработать немного денег.  Мне  неудобно
будет выдавать тебе деньги на  карманные  расходы  просто  так,  ты  слишком
большая для этого.
   "Это  гораздо  лучше,  -  решила  Софи.  -  Когда  я  слышу  твои  мелкие
подкалывания, я по крайней мере понимаю, на каком свете я нахожусь.  Я  могу
справиться с оскорблениями. Только никогда больше не смотри  на  меня  таким
взглядом! Мне не нужно никакой симпатии, нежности и доброты! Оставайся  злым
и смотри на меня сверху вниз, вредничай, и тогда мы великолепно поладим!"
   - Может, и захочу, - грубо ответила  она.  -  Если  вы  смогли  научиться
печатать, то и я смогу это сделать.
   - Если есть что-то иное, что  бы  ты  желала  делать,  -  ровным  голосом
продолжал Макс, - чему-то обучаться заочно или что-то еще,  не  стесняйся  и
скажи мне об этом. Я хочу сказать, пусть тебя не  смущает  вопрос  платы  за
обучение. Я буду счастлив помочь тебе научиться любому ремеслу.
   Софи с гневом уставилась на него.
   -  В  последние  три  года,  -  ледяным  голосом  сказала  она,  -   меня
подталкивали к тому, чтобы я освоила любую специальность, известную людям. Я
имею в виду, подходящую для женщин. Пока я была  в  Швейцарии,  мне  немного
понравилось только одно занятие. Я хочу стать крупье.
   Макс поднял брови.
   - Ага! Представляю, как ты сидишь  за  зеленым  столом  и  ловко  кидаешь
карты. Жаль, что вокруг почти нет казино. Хотя подожди,  вроде  бы  в  Бинго
Холле в Пензансе нуждаются в девушке, которая  будет  выкрикивать  номера  в
игре в лото... -  Макс  явно  шутил.  -  Ну  ради  Бога,  Софи  -  улыбнись!
Расслабься. Мы же будем жить вместе, давай хотя бы попытаемся  жить  весело!
Это же не тюрьма, а я - Тайрон, но ведь не тиран же. Не смотри на  меня  так
укоризненно. Убери упрек с лица хотя бы за обедом.
   Он вылил остаток вина в ее бокал.
   - Выпей, может, оно разогреет  твою  кровь.  Посуду  можно  будет  вымыть
завтра. Кофе будет подано в библиотеке, - добавил он.
   Библиотекой называлась передняя гостиная - в  ней  ряд  за  рядом  стояли
полки с книгами. Сами книги выдавали пристрастие Макса к детективам и первым
изданиям романов восемнадцатого столетия. На низком столе  стояла  еще  одна
электрическая кофеварка. От разожженного камина тянуло приятным теплом.
   Софи хотелось бы повнимательнее  рассмотреть  книги  на  полках,  но  она
вспомнила, что у Макса есть ученая степень по английской  литературе.  Боясь
выдать свое невежество,  Софи  сделала  вид,  что  книги  ее  совершенно  не
волнуют.
   Не спросив. Макс подал ей кофе с коньяком. Сегодня у  коньяка  был  более
приятный вкус, может, это был другой сорт.
   - Скажи мне, - продолжал он пытать ее, - что именно так  расстроило  тебя
сейчас? Можешь мне верить или нет, но я стараюсь, чтобы тебе было хорошо. Но
я привык жить один и иметь свои маленькие радости. И еще, все говорят, что я
бестактный человек. Тебе придется привыкать к этому. Но если я  буду  знать,
что именно тебе не нравится, я  постараюсь  не  наступать  тебе  на  любимую
мозоль!
   - Ничего особенного, - бормотала Софи. -  Я  просто  устала,  и  мне  все
надоело. Мы, нежные женщины, иногда можем поплакать, вы же это знаете.
   - Женщины  -  да,  -  согласился  с  ней  Макс,  -  но  насчет  нежных  и
беззащитных...  Возможно,  ты  станешь  такой,  когда   тебе   будет   около
восьмидесяти лет. Хотя, мне кажется, ты все равно останешься бойцом  и  злой
на язык дамой. Ты ведь редко плачешь?  Ты  так  ненавидела  себя,  когда  не
смогла сдержать слезы.
   Софи стало не по себе: он и впрямь видел ее насквозь.
   - Ты зажата, как бутылка шампанского, - продолжал Макс. - Знаешь,  тысячи
бутылок взрываются, пока идет процесс созревания вина?
   А знаешь,  что  каждый  год  пробкой  от  шампанского  бывает  убит  один
француз?
   Софи уткнулась в свою чашку, гадая, куда это он клонит.
   - Прекрасный напиток шампанское, - продолжал Макс, наблюдая за ней. -  Он
стоит даже несчастных случаев и, конечно, похмелья после него.
   У него был удивительно широкий диапазон голоса: от резкого  и  противного
голоса сухаря-воспитателя, когда  он  отчитывает  ее,  до  мягкого,  низкого
регистра мужчины-соблазнителя. Этот голос пугал Софи еще больше.
   - Я должна была догадаться, что вы помешаны на метафорах, - едко заметила
Софи. - Но для меня шампанское слишком дорого. Я нахожусь не на той  ступени
социальной лестницы. Не стоит обольщаться моей внешностью, я остаюсь дочерью
моей матери. Об этом не стоит забывать! Она хмелела от имбирного пива. В нем
тоже много пены, но все равно, это не Дом Периньон!
   - Я хочу заключить с тобой соглашение, - сказал  Макс.  Его  голос  опять
стал неприятным. - Ты не станешь  упоминать  о  своей  матери,  я  не  стану
говорить о моем отце, и наоборот. Они оба  мертвы,  и  мы  не  должны  плохо
говорить о покойниках. Но  мы  с  тобой  -  живы  или,  что  касается  тебя,
наполовину живы. Подождем, пока ты выйдешь из  твоего  нынешнего  состояния,
когда ты вредничаешь  и  грубишь,  и  начнешь  вести  себя,  как  нормальный
человек, а не героиня из третьеразрядной мелодрамы. Спокойной ночи, Софи.
   Он наклонился над ее креслом и совершенно неожиданно поцеловал в макушку.
Этот милый жест совершенно не согласовался с обидными  словами,  которые  он
только что сказал. Потом он вышел, а она продолжала смотреть в  свою  чашку.
Софи понимала, что он был в чем-то прав.
   Софи допивала коньяк и думала, нравится он ей или нет. Она сидела на полу
перед тлеющими углями. Кто был Макс Тайрон - враг  или  друг?  Мучитель  или
учитель? Эгоистичный  грубиян  или  ангел-хранитель?  Софи  никак  не  могла
решить: было ли его  поведение  причиной  или  результатом  ее  собственного
поведения. Он заставил ее почувствовать себя  испуганной  -  и  все  же  она
находилась в надежных руках. Он унижал ее, она сопротивлялась,  беспомощная,
но решительно настроенная. Задумчиво она отнесла в кухню бокалы  и  чашки  и
мрачно уставилась на гору немытой посуды. Было ясно только одно: эта  работа
от нее никуда не уйдет.
   Софи приготовилась мыть посуду и с сожалением посмотрела на свои  длинные
накрашенные  ногти.  Если  только  где-то  здесь  поблизости  нет  резиновых
перчаток, ей придется написать их  в  самом  начале  списка  вещей,  которые
необходимо купить в Хейлоке. Макс Тайрон может хвалиться своим умением вести
хозяйство, но он не знал о способностях Софи. Конечно, она давно  уже  ничем
подобным не занималась. Но ведь правда, что ее оставляли одну и она зажигала
примус, чтобы приготовить ужин себе, потом мыла посуду и еще  оставляла  еду
для матери, чтобы та поела, когда вернется домой с работы.
   - Может, у меня мало талантов и я несколько ленива. Макс Тайрон, - громко
сказала Софи сквозь сжатые зубы. - Но я достаточно перемыла  в  своей  жизни
посуды, чтобы прекрасно знать, как пользоваться мылом и мочалкой!
   В Хайматсдорфе их учили, как печь торты и готовить заливного  лосося  или
приготавливать мусс из авокадо. Ей придется готовить что-то среднее.  Может,
стоит завтра приготовить мясное суфле, потом бефстроганов из бедного  Сирила
и компот из ревеня? Тогда он наконец заткнется!
   Софи  быстро  вытерла  руки  и  начала  осматривать,  в  каком  состоянии
находятся полки и шкафчики. Все было в безукоризненном порядке  и  аккуратно
стояло по местам. Морозильная камера ломилась  от  своих  овощей  и  ягод  и
остатков бедного Сирила. Но там не было  никакой  рыбы.  Софи  зевнула,  она
внезапно поняла, как же она устала. Она потихоньку  поднялась  по  лестнице,
стараясь не побеспокоить Макса, быстро разделась, надела самый прозрачный из
своих халатиков, взяла мешочек с губкой и направилась  в  ванну,  чтобы  как
следует там понежиться.
   Она открыла дверь и вдруг увидела Макса. Он заснул прямо в  ванне.  Рядом
лежала намокшая книга в бумажной обложке,  видимо,  она  его  совершенно  не
заинтересовала. К счастью, ванна была короткой, при росте Макса он  не  смог
бы в ней утонуть. Софи никогда до этого не видела обнаженного  мужчину,  она
автоматически отвела глаза от его тела, отвернулась  и  толкнула  дверь,  но
остановилась: потерпев поражение в борьбе с чувством приличия, она  медленно
повернула назад.
   Она подошла поближе, положила свой мешочек с губкой на раковину  и  долго
разглядывала Макса, удовлетворяя свое  любопытство,  хотя  и  понимала,  что
далеко не все мужчины выглядят так  привлекательно,  как  Макс,  без  всякой
одежды. У Макса было твердое, тренированное тело атлета. Мышцы  на  руках  и
плечах показывали, что он регулярно занимается тяжелым физическим трудом. На
груди были темные вьющиеся волосы, в воде они казались еще более  темными  и
вьющимися. Глаза Софи постепенно спускались все ниже и ниже.
   "Так себя не ведут настоящие женщины",  -  спохватилась  Софи.  Ей  стало
очень стыдно. Мужчины могут подглядывать  за  голыми  же