все дела в банке, и именно там мое место.
     - Так прямо и подумали?
     - Я обнаружил, что меня больше не увлекает то, что я делаю. Мне было двадцать три года, как раз столько, сколько вам сейчас, и я жил чужой жизнью.
     - И вы решили все распродать?
     - Все - до последнего гвоздя. Я несколько припозднился с данным отцу обещанием, но к двадцати пяти годам я уже работал в банке с близкой перспективой занять место в совете директоров.
     Она следила за выражением его лица.
     - Вы не скучали по Ямайке?
     - Скучал, в ненастную, дождливую погоду. Но к тому времени я знал, что уже перебесился и что нельзя вечно убегать от ответственности. Но я всегда мог приехать сюда на отдых. Хотя, если бы не Эмма, - сказал он с усмешкой, - я был бы сейчас далеко от ?Сан-Антонио?.
     - С кем-нибудь из ваших очаровательных смуглянок? - подсказала она, бросив на него холодный взгляд.
     - Что-то вроде этого, - легко согласился он. По всему, Кайл и не думал скрывать тот факт, что у него была полная свобода там, где дело касалось женщин. - Честно говоря, - продолжал он, - на Карибах я многое понял как о себе, так и о бизнесе в целом. И еще я понял одну важную вещь, а именно что работа не обязательно должна быть безрадостной.
     - По-видимому, вы сообщили банковским операциям свой собственный стиль? - спросила Софи.
     Он еле заметно улыбнулся.
     - В некотором роде да. Моя область - это финансирование проектов, отвергнутых другими банками как слишком передовые или слишком рискованные, но которые я лично считаю в основе разумными. В девяноста восьми случаях из ста это прекрасно окупается.
     - А что касается оставшихся двух?
     - Насчет двух процентов приходится давать объяснения совету директоров... в очень убедительной форме. - Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. - Но я умею быть очень убедительным.
     - Уверена в этом. - Она перевела взгляд на его красиво очерченный, такой по-мужски соблазнительный рот. - А как вы отличаете разумные проекты от авантюрных прожектов?
     - Это инстинкт.
     - А оценивать, кто из людей чего стоит, вы тоже научились, ведя беспутную жизнь на Карибах?
     - Это наиболее трудное искусство, - мягко заметил он. - Но, думаю, я неплохо владею им. Она взглянула на него с иронией.
     - В самом деле? И вы никогда не ошибаетесь? Не делаете поспешных выводов на основе, скажем, одной только видимости?
     - Время от времени. Но я стараюсь избегать их. У всех у нас бывают ошибки.
     - Это, должно быть, большой талант, - сказала она с нескрываемым сарказмом.
     - Почему у меня такое ощущение, что вы все время смеетесь надо мной?
     - С какой стати? Ваша жизнь похожа на некий гибрид из жизни Эррола Флинна и Пир-понта Моргана1.( ^Эррол Флинн (1909 - 1959) - американский киноактер, чья жизнь изобиловала бурными приключениями;
     в советском прокате в 50-е годы шли фильмы с его участием ?Остров страданий? (1935), (?Двойники? (1936), ?Приключения Робин Гуда? (1938), ?Королевские пираты? (1940). Джон Пирпонт Морган (1837 - 1913) - американский миллионер, основатель банкирской династии.)
     В ответ он расхохотался, откинув назад голову. Он был настолько красив, что у нее даже закололо в сердце.
     - А вы ироничное создание, - заметил он, с удовольствием глядя на нее. Он поднялся, все еще не в силах совладать с душившим его смехом. - Пожалуй, пойду помогу Эмме отыскать ее сокровище.
     - Вы что-нибудь приготовили для нее? Он показал ей маленькое серебряное колечко с рубином, явно недорогое, но тем не менее очень похожее на настоящее старинное изделие.
     - Я купил его в одной из лавок, торгующих подобного рода поделками. Думаете, ей понравится?
     - Она будет в восторге, - кивнула Софи.
     - Нужно же ребенка немного побаловать. - Он смотрел на нее сверху, высокий и темный от загара. - Мне не хватает умения по части развлечения маленьких девочек. Но я учусь этому у вас. Не знаю, что бы я делал, не будь вас здесь.
     - Я бы не сказала, что ей совсем невдомек, что происходит у нее в семье, - сказала Софи, вытирая липкие руки; - Сегодня утром она мне призналась, что ее родители говорили о разводе.
     У Кайла изменилось лицо.
     - Проклятье! Неужели нельзя уберечь ребенка от подобных вещей?
     - Это невозможно. - Какое-то время они молча смотрели друг на друга. - Есть какие-нибудь новости от ее родителей?
     - Прошлой ночью звонила моя невестка, - кивнул Кайл. - Ситуация не из приятных.
     - Как жаль, - сказала Софи.
     - Да. Ну что ж, такое случается в жизни, не так ли? - Но горечь, отразившаяся на его лице, говорила о том, как близко к сердцу он принимает все это. Он пересек полоску пляжа, чтобы спрятать кольцо в месте раскопок Эммы.
     Софи пошла к воде сполоснуть руки. Какой он все-таки странный. В чем-то внимательный и заботливый, а в чем-то жесткий и безжалостный. В течение следующего часа она нежилась на солнце, временами чуть не засыпая, пока Кайл развлекал свою племянницу. В полдень они сели в машину и поехали дальше, в сторону Черной реки.
     Была немилосердная жара. В придорожной лавке они купили крабов и раков, поджаренных на углях вместе с зеленым бамбуком, хлеб, приготовленный из корней маниоки, и остановились в необыкновенно живописном месте, чтобы устроить небольшой пир. Все было свежим и восхитительно вкусным, а морской воздух и прекрасная погода придавали их трапезе дополнительную остроту. Эмма была вне себя от радости, что нашла кольцо, очевидно совершенно не подозревая, что оно вовсе не принадлежало к закопанным сокровищам капитана Моргана.
     Они еще немного поплавали на французском рифе, на этот раз в масках с дыхательными трубками. Вода была прозрачная, гладкая, и, хотя им не удалось найти ни одной жемчужины, они наслаждались необычной красотой подводного пейзажа, стайками ярко окрашенных рыбок, резвящихся в миниатюрных коралловых лесах и мерно колышущихся водорослях, перемежающихся с полосками серебристого песка.
     Ближе к вечеру они направились к Кровавой бухте. В течение дня они все больше удалялись от излюбленных туристами маршрутов и теперь оказались в почти не тронутых цивилизацией местах. Простор и полная безлюдность пейзажа произвели сильное впечатление на Софи, и она поняла, как много теряла, оставаясь постоянно в Очо-Риос. Пляж в Кровавой бухте оказался намного протяженнее, а вода даже теплее, чем на Берегу Сокровищ.
     Окунувшись в последний раз, Эмма свернулась клубочком в тени песчаной дюны и заснула, а Кайл предложил Софи немного пройтись вдоль кромки воды.
     В течение всего этого дня их отношения становились все более близкими и теплыми, и теперь они шли молча, изредка перебрасываясь фразами и вдвоем наслаждаясь чудесным днем и великолепием природы вокруг.
     - Как все невероятно красиво, - вздохнула Софи, когда они остановились и, повернувшись назад, залюбовались мерцающей полоской песка. Теплая, ласкающая берег вода почти смыла отпечатки их ног. Ни единой души вокруг, только две одинокие фигуры на фоне царственного великолепия моря и песка.
     - Вы прекрасно смотритесь здесь, - тихо сказал он, - вы изумительно прелестная женщина. Мне трудно поверить, что вас не окружают толпы страждущих поклонников. Вы, наверное, оставили их в Англии - у меня нет поклонников в Англии.
     - Так-таки ни одного?
     - Меня постоянно окружают мужчины, - сказала она, на мгновение встретившись с ним взглядом. - Но не в том смысле, что вы имеете в виду - А что я имею в виду?
     - Мне кажется, вы хотите спросить, есть ли у меня любовник, - улыбнулась она.
     - И на это вы отвечаете - нет?
     - В настоящий момент нет.
     - Истинная Дева?
     Ее сердце сжалось, когда она увидела, с каким выражением смотрит на нее Кайл. Кроме выцветших джинсов, на нем ничего не было, его обнаженный торс не был ничем защищен от палящего солнца. В своем ярко-красном купальнике и обтрепанной по краям соломенной шляпе, скрывающей в тени ее глаза, Софи выглядела пленительно-женственной и грациозной.
     - При этом освещении вы выглядите особенно изысканно, - сказал он ровным голосом.
     В ответ она попыталась рассмеяться и отвернулась от него. Несмотря на ежедневные заплывы и физические упражнения, сейчас она чувствовала приятную усталость. Ей трудно было соперничать с силой и выносливостью его тренированного тела.
     - Во всяком случае, сейчас я чувствую, как изысканно болят у меня ноги.
     - За это меня стоит расстрелять. Пойдемте сядем на песок вон там.
     Они расположились на песке, спиной к внезапно задувшему с моря ветерку. Песок, прокаленный солнцем, был теплым. Софи облегченно вздохнула и, блаженно откинувшись на податливо-мягкое тепло, закрыла глаза.
     - Подумать только, что однажды все это кончится, - мечтательно сказала она. - Это просто несправедливо. Красота должна продолжаться бесконечно.
     Она почувствовала, как его пальцы прикоснулись к ее волосам, мягко лаская жесткие от соли, спутанные пряди. Вяло приподняв веки, она посмотрела на него глазами, вобравшими в себя краски вечернего неба.
     - Вот что мне нравится в вас, - сказал он.
     - Мои ужасные волосы? - улыбнулась она.
     - Ваши прекрасные волосы, - поправил ее он. - То, что вы не считаете нужным постоянно возиться с ними. Я люблю, когда женщина ведет себя естественно. Терпеть не могу дерганых невротичек.
     Она вспомнила, как в Брайтоне его раздражило, когда она то и дело хваталась за очки. Улыбаясь, он склонился над ней. Она почув ствовала возникшую между ними близость, и внезапно сильное желание опалило ее - Я не покажусь вам банальным, если скажу, что вы прямотаки излучаете свет? - спросил Кайл. Он провел пальцами по шелковистой коже ее щеки, очертив нежную линию подбородка. - Цвет вашей кожи напоминает цвет золота. В то же время в ней есть что-то от прозрачности жемчуга. Она похожа на шелк, какого не бывает в природе.
     - По-моему, на вас слишком подействовала окружающая обстановка, - сказала она, стараясь не обращать внимания на его длинные пальцы, ласкающие ее шею.
     - Может быть, - согласился он. - Как ваши ноги?
     - Уже лучше. - (Его легкие прикосновения не оказывали на нее успокаивающего эффекта. Они были намеренно чувственными и в то же время невесомыми как пух.) - Мы сегодня одолели пешком несколько миль.
     Он ничего не сказал и, склонившись ниже, прикоснулся губами к ее губам.
     Ей показалось, что к ней прильнуло что-то теплое и мягкое, как бархат. В следующее мгновение это ощущение исчезло. Губы ее приоткрылись, и она зажмурила глаза, почувствовав, как все ее тело пронизало током.
     - Вы покрылись гусиной кожей, - тихо сказал он, разглаживая приподнявшиеся золотистые волоски на ее руке.
     Для ее внезапно ставшей сверхчувствительной кожи его прикосновение было одновременно мучительным и радостным. Софи почувствовала, как его губы прижались к ее лбу, а затем скользнули к векам.
     Теплая влага его языка подсказала ей, что он наслаждается солоноватым от морской воды вкусом ее кожи, и она невольно вздрогнула. Софи почувствовала, как погрузилась в сладкий гипноз, и неподвижно лежала на теплом песке, в то время как Кайл целовал ее лицо, ни разу не дотронувшись до ее губ своими губами, то приближаясь к ним, то вновь удаляясь со сводящим с ума невыносимым самообладанием.
     Когда наконец их губы встретились, то это произошло благодаря ей. Она подняла навстречу ему свое лицо и почувствовала, как он наконец поцеловал ее, одной рукой крепко притянув к себе.
     Ее губы сами собой приникли к Кайлу. Он провел языком по ее мягкой, нежной губе, по влажно белеющим зубам и наконец почувствовал прикосновение нежного кончика ее языка. Его рот прижимался к ней все сильнее по мере того, как страсть овладевала им. В какой-то головокружительный момент он проник в сладостные тайны ее рта. Затем отвел от нее свое лицо, пытаясь как бы призвать их обоих к благоразумию.
     - Мне страшно хотелось этого весь день, - прошептал он.
     Он целовал ее щеки, нежные веки и шею, спускаясь все ниже, к душистой, лихорадочно пульсирующей ложбинке.
     Из ее полуоткрытых губ невольно исторгся слабый стон обжегшего ее желания. Она так долго тосковала о Кайле, и блаженство было так велико. Наконец-то свершалось то, о чем она так долго мечтала.
     Ее руки обвились вокруг его шеи, прижимая к себе его лицо, шея изогнулась, почувствовав жадное прикосновение его зубов. -
     Кто же был победителем и кто побежденным? Она чувствовала, как его гладящая рука постепенно приближается к мягкой выпуклости ее груди, как кожа ее напрягается в предвкушении ласки. Его прикосновение было уверенно властным, остро волнующим. Она чувствовала, что растворяется изнутри и ее охваченное пламенем сердце может не выдержать этого.
     Кайл прошептал ее имя, и его рука скользнула за вырез купального костюма и стала гладить шелковистую кожу груди. Ощущение было во много раз острее и эротичнее, чем она могла когда-либо себе представить. Его прикосновения были нежными, умелыми, он знал, как нужно ласкать женщину. Она громко застонала, когда он стад гладить воспаленные кончики ее сосков, превращая их в жаркое средоточие испепеляющей страсти. Сама его нежность была мучительной. Все ее тело охватила безумная лихорадка желания, и Софи почувствовала, как самообладание начинает покидать ее.
     Сделав над собой огромное усилие, она отодвинулась от него и разомкнула руки, обнимающие его шею.
     - Пора возвращаться к Эмме, - сказала она дрожащим голосом. - И будет лучше, если мы прекратим все это.
     - Почему? - улыбнулся он, глядя на нее затуманенным взором. Его пальцы оттянули верхний край купальника, обнажив незагорелую часть ее груди, в центре которой напряженно и требовательно розовел бутон соска.
     Его увеличившиеся, потемневшие зрачки говорили о том, какой эффект произвела на него ее нагота. Подчиняясь молчаливому требованию, он наклонился и сомкнул губы вокруг ее соска.
     Софи задохнулась от интимности этого поцелуя. Ее нежная кожа чувствовала кошачью шершавость его жадного языка.
     Она неуверенно провела ладонями по его сильным плечам и шее. Ее пальцы почувствовали густоту и жесткость волос, когда она потянула его голову вниз, побуждая его к более неистовым ласкам. Кайл обхватил зубами ее воспаленный сосок в порыве граничащей с жестокостью страсти. Греховная острота ощущения исторгла откуда-то из ее глубин жалобный стон. Теперь его рука ласкала другую грудь, и от этого прикосновения ток молнией пробежал от груди к животу, наполняя ее плоть невыносимо острым желанием.
     Не в силах больше вынести этого, Софи оторвалась от него и натянула купальник на обнаженную грудь. Теперь его эластичная ткань казалась ей слабой защитой, которая не могла скрыть набухших от возбуждения, остро торчащих сквозь нее сосков.
     - Пожалуйста, - попросила она. В глазах ее стояли слезы. - Если вы хоть немного уважаете меня, не трогайте меня больше.
     Он смотрел на нее, не скрывая неприкрытого желания.
     - Вы намеренно пытаетесь довести меня до безумия? - сипло спросил он. - Я хочу вас, Софи! Разве вы не догадываетесь о моих чувствах к вам?
     - Я знаю только то, что слишком мало знаю вас, чтобы позволить вам делать это со мной, - ответила она, приподнимаясь и садясь на песок. Страсть опалила сухим жаром ее рот. - К тому же вы выбрали неудачное время и место для этого. И помимо всего, мы забыли о том, что оставили девочку совершенно одну.
     - С Эммой ничего не может случиться. - Он наклонился, чтобы снова поцеловать ее в губы, и у нее все поплыло перед глазами. - Боже, как я хочу вас, - пробормотал он, привлекая ее к себе.
     - Не надо. Кайл.
     - - Вы просто чудо, - возбужденно прошептал он. - Такая стройная и изящная, такая холодная и неуловимая... - Его рука гладила ее бедро, наслаждаясь нежной гладкостью ее кожи. - С тех пор как я впервые увидел вас, я живу как в огне. Я знаю, что вы чувствуете ко мне то же самое.
     - Ничего вы не знаете, - сказала она. Ей приходилось отвечать между его поцелуями, и она чувствовала, как кровь горящей лавой наполнила ее вены, подобно расплавленному золоту, отливаемому в новую форму.
     Рука Кайла скользнула в гладкую прохладу узкого пространства между ее ногами, лаская нежную кожу так близко от центра ее желания, что малейшее движение могло стать роковым.
     Его губы жаждали ее с требовательной неутолимостью. Она почувствовала, как его ладонь накрыла мягкую выпуклость ее сокровенной женственности, от которой его отделяла всего лишь полоска беззащитно-тонкой ткани. Ее глаза расширились, все тело напряглось, подобно пружине.
     Внезапно она вспомнила Мэйзи. Не дав ему воспрепятствовать, она выскользнула из его объятий, встала, чувствуя, как дрожат ноги, и побежала по влажному песку к воде.
     Вода была теплой, слишком теплой и слишком соленой, чтобы помочь ей смыть с себя обуревавшие ее чувства. Но по крайней мере она избежала затягивающего водоворота его страсти.
     Пока избежала.
     Через некоторое время Кайл последовал ее примеру. Его лицо было одновременно насмешливым и разочарованным. Она ожидала, что ее малодушное бегство вызовет у него едкий комментарий, но Кайл ничего не сказал. Он молча плыл рядом, ожидая, когда она выйдет на берег.
     - Пожалуй, нам пора возвращаться, - сказал он, когда они, мокрые, шли к тому месту, где спала Эмма. - До Очо-Риос путь не близкий.
     - Вы правы, - сказала она без всякого выражения.
     - Вы не сердитесь на меня? - спросил он, обнимая ее своей сильной рукой и притягивая к себе.
     - Нет, - напряженно ответила она. - Но я бы не хотела, чтобы это случилось опять.
     - Господи, Софи! - с притворным укором воскликнул он. - Неужели вы всерьез думаете, что на этом все кончится?
     Она не ответила.
     Однако позднее, наедине с собой, она не могла больше притворяться, что все это было лишь хитрой игрой с ее стороны. Она хотела, чтобы Кайл оставался в неведении относительно ее, и хотела сыграть с ним некую шутку, причинить ему такую же боль, какую он когда-то причинил ей.
     Но почему-то все получалось не так просто, как ей казалось.
     Кайл желал ее-в этом больше не было никаких сомнений. Если ее тщеславие требовало, чтобы она стала желанной для человека, который однажды отверг ее, то теперь она знала, что это сбылось.
     Она чувствовала восхитительное удовлетворение. Тот самый человек, который когда-то высмеял ее влюбленность в него, сегодня держал ее в своих объятиях и хотел любить ее прямо там, на морском берегу. Если бы она захотела, она бы сделала его... своим любовником. ? Удовлетворение? В каком-то смысле да.
     Но была и боль. Застарелая боль, которая с такой остротой напомнила ей тот вечер в Брайтоне. Боль от сознания того, что он видит в ней лишь красивую женщину, ее тело. Как будто все остальное не в счет: ее чувства, ее ум, весь ее внутренний мир ничего не значили для него.
     Что же хуже - быть униженной из-за своей внешности или быть желанной благодаря ей?
     Пошел он к черту, подумала она с внезапной обидой. Если бы она могла на минуту поверить, что не безразлична ему, что она привлекает его как человек, то сегодняшний день мог бы стать счастливейшим днем в ее жизни, а не мгновением острой, горько-сладкой иронии.
     Было и другое. Хорошо зная себя, она должна была предвидеть, как сильна может стать ее зависимость от него. Софи знала свою способность чувствовать, чувствовать глубоко и сильно. Хотя ни один мужчина до сих пор не вызывал в ней физического влечения, она всегда понимала, что если полюбит кого-нибудь, то полюбит навсегда, лелеяла в себе старомодную надежду обрести в одном и том же человеке любовника, мужа и друга, с которым она пойдет по жизни.
     Возможно, в ней сказывался наивный консерватизм провинциального йоркширского воспитания. Но это была часть ее существа, и она сознавала, что никогда не сможет перенести боль, неизбежную при случайной связи, особенно с таким человеком, как Кайл Харт.
     По собственному признанию, с женщинами Кайл был неисправимым ловеласом. Отнюдь не из тех, кто постоянен в любви.