проанализировать мотивы, движущие  всеми
персонажами пьесы, - сказал Дэмион, пожав плечами. - Как актер, я должен
все знать о Брэде, но мне ни к чему углубляться  в  характер  Шилы.  Мне
нужно только на нее реагировать. Почему кому-то вроде Шилы может  прийти
в голову отбросить годы самодисциплины, зная, что она может не  получить
ничего, кроме одной-единственной ночи  бездумной  страсти?  Более  того,
зная, что, по ее прежним меркам, Брэд не слишком достойный человек?
   Дэмион придвинулся к ней ближе, и  теперь  его  тело  находилось  так
близко, что его тепло достигло ее, охватив со всех сторон подобно  жару,
предупреждающему о приближении лесного пожара.
   - Возможно, Шила более страстная, чем кажется с виду, -  предположила
Санди, безуспешно пытаясь смочить пересохшее горло и пристально глядя на
стену за левым плечом Дэмиона. - Возможно, Шила  ощутила  одиночество  и
беспомощность, которые кроются за напускной сверхмужественностью  Брэда.
Может быть, она надеется, что, если они сблизятся, она сможет  затронуть
его так, как не затрагивал еще никто, несмотря на то,  что  он  спал  со
множеством женщин. - Ее голос чуть заметно дрогнул. -  Может  быть,  она
считает, что по-своему Брэд столь же мало искушен в любви, как и она.
   Пальцы Дэмиона легко коснулись ее волос, и она не стала протестовать,
когда он медленно вынул из них шпильки.
   - Бедный Брэд, - пробормотал он, небрежно роняя шпильки на  ковер.  -
Бедная Шила. - Когда он провел руками по узким рукавам ее платья,  Санди
ощутила сквозь тонкий шелк обжигающий жар его пальцев.  -  Мне  начинает
казаться, что они действительно нужны друг другу, - тихо добавил Дэмион.
- Им повезло, что они нашли свой сеновал, правда?
   - Не... знаю. - Она сосредоточилась на своем дыхании,  которое  вдруг
потребовало от нее таких усилий. - Я не видела фильм, -  докончила  она,
тихонько вздохнув в попытке перевести дух.
   - И я тоже. Может, мы сможем посмотреть его вместе.
   Похоже, он не ожидал от нее ответа, что было к лучшему, поскольку  ее
голосовые связки вдруг потеряли способность  работать.  Его  руки  умело
двигались среди распустившихся прядей ее волос, а пальцы его исследовали
дивно чувствительную кожу ее шеи. Потом он провел большими  пальцами  по
линии ее скул. В глазах его горело желание.
   - Мы провели вместе уже несколько часов, а я тебя еще не поцеловал. -
Его слова прозвучали неожиданно нетерпеливо. - Не надо больше томить нас
обоих, Санди. Твои губы созданы для поцелуев, и их  образ  терзает  меня
даже во сне.
   Ее сердце перестало гнать кровь, и вместо нее по  телу  потек  жидкий
огонь. В каком-то далеком  уголке  мозга  она  помнила,  что  существует
множество причин, по которым ей не следует слушать завораживающие  слова
Дэмиона. Она смутно припомнила, что у нее есть какой-то хитроумный  план
на случай именно такой ситуации. Но  в  эту  минуту  ни  этот  план,  ни
соображения, требующие ее бегства, ее нисколько не интересовали.  Жидкий
огонь достиг самых  отдаленных  уголков  ее  тела,  и  она  чуть  слышно
вздохнула. Ее закрывшиеся глаза были безмолвным признанием того, что она
сдается.
   Дэмион не притянул ее к себе, это она сама прижалась к нему,  уступая
требованиям своего тела. Он нагнулся поцеловать ее, и  она  ощутила  его
теплое дыхание и слабый запах бренди. Когда его рука скользнула вниз  по
ее спине, она затрепетала от  сладостного  предвкушения.  С  мучительной
неторопливостью он придвинул ее бедра  ближе  к  своему  телу,  позволив
ощутить всю силу его возбуждения.
   Сначала он проследил кончиком языка контуры ее  рта  и  только  потом
раздвинул ей губы, чтобы их поцелуй стал крепче. Мир  бешено  закрутился
вокруг нее, и ощущение прижавшихся к ней в поцелуе его губ  стало  новым
центром ее вселенной. Она ощущала муку его жажды словно свою собственную
и нетерпеливо шевельнула губами, томительно желая более тесной близости.
   Дэмион словно читал ее мысли: он начал расстегивать длинную "молнию",
которая была на  ее  платье  сзади.  Не  прерывая  страстного  ритма  их
поцелуя, он обнажил ее плечи, а потом снял рукава и  спустил  облегающее
платье до  пояса.  На  мгновение  она  ощутила  прикосновение  холодного
воздуха к своей коже, но он быстро снова притянул ее к себе, прикрыв  ее
наготу своим телом.
   Его пальцы  маняще  скользили  вдоль  отделанного  кружевом  края  ее
лифчика, но он не делал попытки снять с нее всю  остальную  одежду.  Его
нежное прикосновение было в то же  время  очень  уверенным  и  в  высшей
степени эротическим. Легкие волны возбуждения,  создаваемые  им,  начали
превращаться в огромный вал, увенчанный гребнем пены и грозивший вот-вот
разбиться. "Как он умело действует, - как в тумане подумала Санди. -  Он
превосходно ощущает темп ласки - очевидно,  что  он  принадлежит  к  тем
немногим мужчинам, которые знают, что женщинам требуется гораздо  больше
времени, чтобы достигнуть максимального возбуждения, чем их партнерам".
   Ее туманные мысли начали медленно фокусироваться, собираясь в цельную
картину - резкую, четкую и  крайне  неприятную.  Ну  конечно,  Дэмион  -
технически великолепный любовник! Почему бы ему таким и не быть, ведь он
перебывал  в  постели  несчетного  множества  женщин.  Ну  конечно,   он
прекрасно чувствует, когда именно она готова перейти к следующему  этапу
близости. Просто у него было много  лет  для  того,  чтобы  изучить  все
недвусмысленные сигналы женского тела. Второй раз  за  эти  два  дня  он
сумел заставить ее забыть о том, что он  вовсе  не  сгорает  от  желания
доставить ей наслаждение - он просто хочет выиграть их пари.
   Жидкий огонь, разбегавшийся по ее телу, остыл, превратившись в  самую
обычную кровь, а ее сердце перестало подражать барабану ударника. Она не
удивилась, когда Дэмион - опытный, умелый Дэмион - сразу  же  ощутил  ее
охлаждение.
   - Что случилось, Санди? - глухо  спросил  он.  -  Я  не  сделал  тебе
больно?
   "Не в том смысле, о котором ты спрашиваешь", - печально подумала она,
вслух небрежно ответив:
   - Конечно, нет!
   Санди осторожно отодвинулась от него, снова продела руки в  рукава  и
поспешно застегнула "молнию". Снова одевшись, она ощутила себя  немножко
увереннее, но руки у нее по-прежнему дрожали, так  что  она  постаралась
спрятать это от Дэмиона, начав разыскивать среди  подушек,  разбросанных
на кушетке,  свою  сумочку.  Теперь,  когда  было  слишком  поздно,  она
вспомнила, что у нее  был  непогрешимый  план  нейтрализации  ухаживаний
Дэмиона. Ничто так не остужает  пыл  мужчины,  чем  подозрение,  что  он
выглядит смешным.
   Отыскав сумочку,  Санди  заставила  себя  посмотреть  на  него,  хотя
постаралась не встретиться с ним взглядом.
   - Я искала блокнот, - жизнерадостно  сообщила  она.  -  Ваша  техника
настолько хороша, Дэмион, что мне хотелось сделать кое-какие записи.  Вы
ведь помните: вы разрешили  мне  воспользоваться  нашими  встречами  для
статьи, над которой я работаю!
   - Вы хотите сделать записи? - переспросил он. - Сейчас?
   - Ну, если вы не будете возражать. Более удачного момента я  не  могу
придумать.
   - И какие записи вы имели в виду?
   - О, они будут очень лестными для вас, Дэмион, могу в  этом  уверить.
Хотя, конечно, в научном  исследовании  имена  и  личные  данные  всегда
скрываются, чтобы не нарушить доверия опрашиваемых.  Так  что  никто  не
будет знать с полной определенностью, что я описывала именно  вас.  Было
бы очень полезно, если бы вы снова  меня  поцеловали,  но  на  этот  раз
разбили бы поцелуй, если можно так выразиться, на  этапы.  Вы  обладаете
особым даром так обнимать женщину, что она чувствует себя очень удобно.
   - Удобно! - воскликнул он.
   - Ну да. Поверите ли, моим пациентом был один  знаменитый  киноактер,
которому никогда не удавалось поцеловать актрису  на  съемках  или  свою
девушку, не ударив ее по носу! Но  когда  вы  начали  меня  целовать,  я
почувствовала, что могу расслабиться и получать удовольствие. Я уверена,
что вы можете дать мне несколько  полезных  советов,  которыми  я  смогу
воспользоваться для своих пациентов.
   Дэмион взял со стола свою рюмку и молча прошел через  комнату  налить
себе еще бренди. Там он повернулся к ней, прислонившись спиной к бару  и
держа рюмку обеими ладонями. Она с мимолетным  огорчением  увидела,  что
его лицо снова выражало привычную ей легкую иронию.
   - Милая моя Санди, -  негромко  заметил  он,  -  насколько  умело  вы
ставите мужчину на место! Чувство удобства, знаете ли, это вовсе не  то,
чего мы, суперлюбовники, добиваемся, когда обнимаем женщину.
   - Конечно, - согласилась она,  не  сдержав  прилива  горечи.  -  Надо
полагать, бездумная покорность вам гораздо приятнее.
   На мгновение в его взгляде отразилась странная опустошенность.
   - Вы, возможно, удивитесь, Санди, но я своей  целью  ставил  глубокое
взаимное наслаждение. - Он быстро выпил бренди. - Хотите, чтобы я  отвез
вас домой?
   - Лимузин студии еще здесь?
   - Да, надо полагать.
   - Тогда вам сегодня нет необходимости снова выходить из дома, Дэмион.
Я уже десять лет знаю того шофера, который привез нас сегодня сюда. Мы с
Биллом прекрасно обойдемся без вас.
   - Как пожелаете. - Казалось, он совершенно равнодушен к принятому  ею
решению. - Экономка должна была повесить ваш жакет в шкаф в прихожей. Мы
его захватим по дороге.
   Спускаясь вниз в лифте, они обменивались пустыми любезностями.  Санди
смотрела, как на табло загораются цифры  с  обозначением  этажей.  Одним
роковым ударом она добилась своего, безрадостно думала она.  Вероятность
того, что Дэмион снова ей позвонит, практически равна нулю. Так что  она
может даже утверждать, что выиграла их идиотское пари.
   Единственное,  чего  она  не  могла  понять,  так  это  почему  успех
заставляет ее чувствовать себя такой несчастной.

7

   Санди смотрела, как Габриэла выходит из самолета,  опираясь  на  руку
пилота. Следом стюардесса несла ее дорожную сумку, а впереди шли еще два
члена экипажа, расчищая ей дорогу.
   Вид у Габриэлы был сияющий - живое доказательство того, что  в  сорок
лет жизнь только начинается. Плетущиеся следом  за  ней  пассажиры  были
помяты и устали после долгого перелета  из  Нью-Йорка,  а  она  казалась
элегантной и отдохнувшей. Она проплыла через зал ожидания, распространяя
нежный аромат духов и  улыбаясь  всем,  кто  ее  узнавал,  с  величайшей
любезностью.
   Ричард и Санди вместе стояли у выхода. Габриэла, неизменно замечавшая
мужчин раньше, чем женщин, радостно воскликнула:
   - Ричард, дорогой! Carissimo, как у тебя дела?
   Несмотря на развод, на Ричарда обаяние Габриэлы действовало  так  же,
как на любого мужчину. Он взял ее за руки и поднес их к губам.
   - Ты выглядишь так же великолепно, как всегда, дорогая.  Видимо,  Рим
пошел тебе на пользу.
   - Рим всегда бывает мне  на  пользу,  -  сказала  она.  -  Это  самый
цивилизованный город на свете. - Она отняла у  него  руки  и  подставила
щеку для поцелуя. На одну секунду ее  ресницы,  трепеща,  опустились.  -
Милый Ричард, эти чудесные люди сделали мой полет  из  Нью-Йорка  просто
дивным.
   Санди наблюдала за тем, как ее мать обратила всю ударную  мощь  своей
улыбки  на  капитана,  и  этот  пятидесятилетний  мужчина  покраснел  от
удовольствия, как помидор, и забормотал  что-то  невнятное  относительно
того, насколько он  был  бы  счастлив  всегда  пилотировать  самолет,  в
котором летит Габриэла  Барини.  Второй  пилот  стоял  рядом,  явно  ему
завидуя.
   Стюардесса, почти столь же сильно ослепленная, протянула Габриэле  ее
дорожную сумку.
   - До свидания, мисс Барини. Было очень приятно  вас  обслуживать.  Мы
надеемся, что вы еще не раз с нами полетите.
   - Ну конечно же! - Габриэла обратила свою улыбку и на  стюардессу,  а
потом, ища, кто бы взял  ее  сумку,  наконец  заметила  Санди.  -  Милая
девочка! - воскликнула она, неопределенно взмахнув рукой. - Так  вот  ты
где! А я гадала, куда ты могла деться.
   Санди была слишком благоразумна и не стала тратить время на то, чтобы
напомнить матери, что все это время стояла рядом.
   - Приятно снова тебя видеть, мама, - жизнерадостно сказала она.
   Санди поцеловала нежную щеку матери и  взяла  у  стюардессы  дорожную
сумку.  Руки  ее  матери  были  созданы  для  того,  чтобы  трепетать  и
выразительно жестикулировать, а не для  таких  повседневных  вещей,  как
багаж.
   Они расстались с летным экипажем, и теперь  на  долю  Ричарда  выпала
участь расчищать Габриэле путь, а Санди быстро шла рядом, неся  дорожную
сумку матери. Габриэла сосредоточилась - с немалым  успехом  -  на  том,
чтобы излучать как можно больше обаяния.
   Они прошли прямо к выходу, не  став  дожидаться  чемоданов  Габриэлы.
Санди  уже  договорилась,  чтобы  за  багажом  приехал   кто-нибудь   из
работников студии. Лимузин ее отца с шофером за рулем ожидал их прямо  у
выхода. Габриэла  поздоровалась  с  шофером,  любезно  ему  кивнув.  Она
частенько забывала о дне рождения  дочери,  но  зато  прекрасно  помнила
имена  и  мелкие  подробности  жизни  обслуживающего  персонала,   чтобы
чаровать своих поклонников.
   - Привет, Стэнли, как дела? И как ваша жена и малышка?
   - Спасибо, обе здоровы. У маленькой вчера прорезался первый зуб.
   - Какая умница! Ей ведь только около семи месяцев, правильно?
   - На той неделе было шесть, мисс Барини.
   - Еще лучше! Пожалуйста, передайте от меня жене самый теплый привет.
   - Обязательно, мисс Барини. - Шофер открыл дверцу.  -  Очень  приятно
снова видеть вас в нашем городе, мисс Барини.
   Габриэла  очаровательно  улыбнулась  и  села   в   изготовленный   по
специальному   заказу   "линкольн-континентал".   Как   только    дверца
захлопнулась, она откинулась  на  спинку  сиденья,  испустив  откровенно
усталый вздох. Санди посмотрела на бледное, чуть осунувшееся лицо матери
и встревоженно закусила губу. Спектакль, только что сыгранный Габриэлой,
потребовал от нее всей ее несгибаемой воли и напряжения почти всех сил.
   Неожиданно в душе Санди поднялась волна жаркого гнева, который потряс
ее своей силой и внезапностью. Прежде она никогда не признавалась  себе,
насколько ее задевает то, как ее  мать  предана  роли  Габриэлы  Барини,
кинозвезды с мировой славой.
   - Хочешь выпить воды, мама? - спросила она. - В баре есть "Перрье".
   Заметив, что голос ее звучит холодно, она мысленно удивилась,  почему
так мало кто догадывается, что это всего лишь маска. Чем  более  сильные
эмоции она испытывала, тем острее ощущала  необходимость  спрятаться  за
личиной невозмутимости.
   - Спасибо, - устало согласилась ее мать.  -  Совсем  немного  и  безо
льда.
   Ричард явно встревоженно наблюдал за своей первой женой.
   - Эти камни действительно тебя достали,  я  это  вижу,  Габриэла.  Ты
побелела как полотно.
   Замечание было не из удачных. Габриэла заставила себя сесть прямо.
   - Dio mio, Санди, что за глупости ты рассказывала  обо  мне  отцу?  -
сердито осведомилась она.
   - Я сказала ему, что у тебя воспалился желчный пузырь,  который  надо
удалить.
   - А я говорила тебе, чтобы  ты  не  произносила  этих  ужасных  слов!
Желчный пузырь - вот еще! Неужели у меня будут отняты последние  крупицы
собственного достоинства?  По-итальянски  это  называется  "vescica  del
fiele". Трудно сказать, какой язык более отвратителен.
   - Мама, дело кончится тем, что если ты не займешься своим  здоровьем,
то  потеряешь  нечто   более   важное,   нежели   чувство   собственного
достоинства.
   - Она права, Габриэла, - вставил Ричард. - Послушай, милочка, я знаю,
что ты не любишь больниц, но здесь, в Калифорнии,  среди  хирургов  есть
несколько специалистов самой высшей квалификации. Они смогут  справиться
с твоей небольшой проблемой за какие-нибудь полчаса.
   - Ха! Если у хирурга не  соскользнет  скальпель,  а  анестезиолог  не
заснет за своей аппаратурой!
   Ричард взял стакан у Габриэлы  из  руки  и  поставил  на  специальный
столик.
   - Дорогая, ты ведешь себя неразумно. Анестезиологи во время работы не
засыпают, а американские хирурги ежедневно выполняют тысячи операций.  И
только в  крошечном,  пренебрежимо  малом  проценте  случаев  происходит
что-нибудь нехорошее.
   Габриэла печально улыбнулась.
   - Только одна женщина из многих миллионов  бывает  такой  прекрасной,
как я, и к тому же может играть. Я не слишком верю в статистику и всякие
проценты, Ричард. Видишь ли, интересными всегда бывают исключения.
   Ричард вздохнул, но Санди была благодарна отцу  за  то,  что  он  так
терпеливо пытается развеять опасения Габриэлы. Всю дорогу  до  отеля  он
держал ее за руку и старался ее уговорить.
   - Но ты серьезно подумаешь над тем, что я тебе сказал? - спросил  он,
когда лимузин остановился у отеля "Бел Эйр".
   - Конечно, я об этом подумаю, -  ответила  Габриэла.  Она  благодарно
сжала Ричарду руку. - Я благодарна тебе за твои  внимание  и  заботу,  -
сказала она. - Может быть, я и соглашусь на операцию, как ты  советуешь.
Я не думаю, что смогу красиво стареть, так что, возможно, мне не  судьба
жить дольше.
   Санди была потрясена словами матери. Такое беспомощное смирение  было
еще  более  тревожным,  чем  прежнее  ее  несгибаемое   упрямство.   Она
озабоченно переглянулась с отцом.
   - Хочешь, чтобы я поднялся  с  тобой  в  номер,  малышка?  -  шепотом
спросил Ричард, пока шофер и двое швейцаров провожали  Габриэлу  в  фойе
гостиницы. - У меня назначен обед, но я  смогу  его  отменить,  если  ты
считаешь, что я могу быть здесь полезен.
   Санди неуверенно посмотрела на мать. Управляющий  отелем  целовал  ей
руку, обещая, что они не пожалеют  сил,  чтобы  обеспечить  мисс  Барини
удовольствие и комфорт.
   - Спасибо, па, - ответила Санди с  искренней  благодарностью,  -  но,
наверное, пока твоя помощь не понадобится.
   Увидев, что взгляд матери обращается в их  сторону,  она  постаралась
прогнать с лица озабоченное выражение и понизила голос,  чтобы  Габриэла
не услышала ее слов.
   - Думаю, мама почувствует себя лучше после того,  как  примет  душ  и
переоденется. Наверное, она захочет лечь пораньше.
   - Да, - энергично поддержал ее Ричард, - хорошенько  выспаться  будет
ей полезно. Ну, звони, малышка. Я рад, что ты попросила меня  заехать  в
аэропорт.
   Санди посмотрела на отца с любовью и иронией. Как и его бывшая  жена,
он предпочитал не думать о боли, больницах и хирургах, если  только  это
было возможно. И сейчас ему явно  не  терпелось  сбежать.  Он  рассеянно
чмокнул  воздух  где-то  рядом  со  щекой  Санди,  а   потом   церемонно
распрощался с Габриэлой и вернулся к ожидавшему его лимузину.
   Габриэла порхнула по фойе и остановилась рядом  с  лифтами.  Помощник
управляющего отелем нажал кнопку  вызова,  старший  посыльный  придержал
двери, а управляющий объявил, что немедленно пришлет в номер мисс Барини
бутылку  шампанского.  Другие  служащие  отеля,  не  нашедшие  для  себя
какого-нибудь дела, ровными рядами выстроились  по  обе  стороны  лифта,
словно готовые немедленно что-то предпринять по малейшему ее жесту.
   Но как только посыльный закрыл за ними двери номера, все полное жизни
обаяние Габриэлы снова испарилось. Лицо ее посерело от усталости, и  она
бессильно опустилась в ближайшее кресло, утомленно прикрыв глаза  рукой.
Она еще сильнее похудела за то недолгое время, пока Санди ее не  видела,
и сейчас ее лицо казалось почти изможденным.
   - Хочешь, я закажу тебе стакан  обезжиренного  молока?  -  предложила
Санди, стараясь не показать тревоги. - Наверное, ты в самолете ничего не
ела.
   - Молоко пьют при язве желудка, а не при камнях в желчном  пузыре,  -
сказала Габриэла,  но  не  стала  возражать,  когда  Санди  по  телефону
заказала ей молоко в номер. Она выпила полстакана, а потом  с  гримаской
неудовольствия оттолкнула стакан.
   Один из разнорабочих студии привез багаж, и вид шести чемоданов фирмы
Гуччи вдохновил Габриэлу на новые подвиги.
   - Я приму ва