твенные слова.
   От возбуждения Кэролайн потеряла дар речи. Он низко и волнующе рассмеялся
и продолжил восхитительную пытку.
   В конце концов задыхающаяся и извивающаяся Кэролайн взмолилась:
   - Тад.., пожалуйста...
   - Пожалуйста - что? - протянул он,  явно  наслаждаясь  ее  состоянием.  -
Остановиться? Продолжить? Скажи мне, paloma. Я сделаю все, что ты  захочешь.
Хотя сегодня ты совсем не похожа на голубку. Скорее на  тигрицу.  Думаю,  ты
съела бы меня живьем, если бы я тебе позволил.
   - Тад, пожалуйста, - хрипло повторила Кэролайн, лицо  которой  пылало  от
смущения и желания.
   - Чего ты хочешь? Чтобы я прикоснулся к тебе вот так? Да?
   Она замерла, не в силах выдохнуть. Нет, нет, не так! Только не так! И  не
теперь, когда вся она перед ним словно на ладони!
   - О Господи, - застонала Кэролайн, изгибаясь и пытаясь  сдержать  сладкую
судорогу.
   - Расслабься, - задыхаясь потребовал Тадео. -Я хочу это видеть. Для  меня
это наивысшее удовольствие - разве ты не знаешь?
   От слов мужа у нее закружилась голова.
   - Смотри на меня, Кэрри! - снова потребовал он, и,  словно  притягиваемая
сильнейшим магнитом, она выполнила приказание.
   Тадео издал какой-то гортанный звук и с силой притянул Кэролайн  к  себе.
Его движения были так неистовы, что освобождение пришло всего  за  несколько
секунд до того, как затихли отзвуки ее собственного оргазма.
   Она выкрикнула его имя, и Тадео, приподняв ее с кровати, привлек к себе и
начал покачиваться вместе с ней. Кэролайн прильнула к мужу, забыв  обо  всем
на свете.
   Только когда спал жар этого неистового,  почти  животного  соития,  разум
начал возвращаться к Кэролайн.
   Так кто же кого соблазнил,  дорогая?  -  спросил  холодно-циничный  голос
внутри. Кто полностью утратил контроль над собой? И что ты сейчас только что
доказала.., если, конечно, доказала?
   Ничего, обреченно вздохнула Кэролайн. Только то, что я по-прежнему готова
отдать Таду единственное, чего он от меня хочет помимо детей. Мое тело.  Мое
считающееся красивым, но очень слабое, предательское тело.
   И ты будешь делать это и впредь, не так ли? Будешь унижаться?  -  спросил
все тот же противный голос.
   Последняя вспышка гордости заставила ее попытаться вырваться  из  крепких
объятий, но Кэролайн слишком устала, а Тадео был слишком силен. Признав свое
поражение, она уткнулась лицом ему в грудь.., и отчаянно разрыдалась.
   - Эй-эй, в чем дело? - Тадео разжал объятия и взял ее мокрое от слез лицо
в ладони.
   Она не могла вымолвить ни слова, только смотрела в его удивленные глаза с
любовью и отчаянием, которые испытывала. "Как ты мог так поступить со  мной?
- хотелось прорыдать ей. - Я отдала тебе все!"
   Я и теперь отдаю тебе все.
   При этой мысли ее лицо снова сморщилось.
   - Ну-ну, - ласково приговаривал Тадео, прижимая ее мокрое лицо к груди  и
нежно гладя ниспадающие по спине длинные волосы. -Ты перевозбудилась, только
и всего. Так случается иногда после длительного воздержания.  -Он  осторожно
опустил ее на подушки и  еще  осторожнее  отодвинулся.  -  Шшш...  Перестань
плакать и постарайся заснуть, иначе у тебя опять разболится голова.
   Тадео продолжал поглаживать ее по голове,  и  слезы  постепенно  иссякли.
Теперь Кэролайн просто лежала, уставившись в потолок, и старалась ничего  не
чувствовать. Не переставая  гладить  ее  по  волосам,  он  мягко  и  ласково
заговорил:
   - Знаю, в последнее время я был не очень-то хорошим  мужем.  Но  эти  три
недели были.., трудными,  мягко  говоря.  Смерть  брата  породила  множество
проблем, таких сложных, что невозможно даже объяснить.  Достаточно  сказать,
что теперь я в них наконец разобрался.
   Кэролайн слушала его немногословную  исповедь,  никак  не  реагируя.  Как
гладко он говорит, думала она. Как умно. Как покровительственно!
   Чтобы не смотреть ему в глаза, она закрыла  свои.  Поскольку  знала,  что
ничего не сможет прочесть в его взгляде. Тадео лгал так же хорошо, как делал
все остальное.
   - Возможно, я недостаточно часто говорю тебе об  этом,  -  продолжал  он,
наклоняясь и целуя ее в волосы, - но я люблю тебя, Кэрри...
   Кэролайн задержала дыхание. Как это  получается,  что  столь  желанные  и
долгожданные слова словно кинжалы вонзаются  ей  в  сердце?  И  кого  именно
пытается убедить Тадео своим запоздалым признанием?
   Ах, Тад, Тад...
   Душа Кэролайн плакала, но сердце ожесточилось, потому что она знала, кого
на самом деле любит ее муж. Его собственная  мать  сказала  об  этом.  Риту,
женщину, на которой он когда-то собирался жениться.
   Но и Бернардо отчасти был прав. Тадео не  захочет  оставлять  семью  даже
ради Риты. Значит, нужно добиться того, чтобы жена  пребывала  в  счастливом
неведении.
   Кэролайн на многое готова была пойти, чтобы сохранить брак  -  разве  она
это уже не доказала? Но нужно  же  сохранить  и  самоуважение.  Поэтому  она
просто отказывалась воспринимать слова мужа и продолжала лежать с  закрытыми
глазами, притворяясь, что заснула.
   - Кэрри? - спустя несколько секунд тихо окликнул ее Тадео.
   Она не ответила. Еще немного подождав, он глубоко вздохнул и выпустил  ее
правдоподобно безвольное тело из своих объятий.
   Горькая обида обожгла Кэролайн, когда муж заботливо прикрыл ее простыней,
прежде чем перекатиться на свою сторону кровати. Неужели Тадео действительно
думает, что все так просто? Удовлетвори как следует  благоверную,  скажи  ей
несколько нежных слов - и она станет податливой как воск и даже не  подумает
спрашивать, куда муж уходит, чем  занимается.  И  ни  от  чего  не  придется
отказываться - ни от жены, ни от детей, ни от любовницы.
   Как Тадео  собирается  поддерживать  их  отношения,  находясь  в  Англии,
Кэролайн понятия не имела. Но была уверена, что это удастся ему  без  труда.
Время от времени он на неделю-другую летал по делам через  океан.  Его  отец
согласился на то, что Тадео будет жить  в  Лондоне,  при  условии,  что  сын
возьмет на себя контролирующие  функции  над  Издательским  домом  Касареса.
Когда-то она сопровождала его в деловых поездках,  но  не  теперь,  имея  на
руках двоих детей, Несомненно, количество его поездок заграницу  увеличится.
Не обязательно в Аргентину Тадео не дурак! Возможно, в Рио-де-Жанейро, или в
Бонн,  или  в  Мадрид,  где  находились  филиалы  издательства  и  роскошные
апартаменты для нужд его руководства. Рита  могла  прилететь  туда  в  любую
минуту - и Тадео уложил  бы  ее  в  постель,  не  опасаясь  заинтересованных
наблюдателей.
   Нельзя сказать, чтобы приезды и отъезды Тадео фиксировались таблоидами  и
колонками сплетен в  газетах.  Мужчины  рода  Касаресов  всегда  были  очень
сдержанны в отношениях со средствами  массовой  информации.  Поездки  Тадео,
несомненно, участятся под предлогом смерти брата. А Кэролайн, несомненно, не
позволят сопровождать его.
   - Место матери рядом с детьми! - отрезал  Тадео,  когда  Кэролайн  вскоре
после рождения Антонии заговорила о том, что хочет вернуться к работе.
   Она не собиралась начинать прямо сейчас. Имелось в виду время, когда дети
подрастут и пойдут в школу. Но Тадео так потрясло, что ей  вообще  пришла  в
голову подобная мысль, что Кэролайн никогда больше не заикалась об этом.
   Вспомнив свою былую слабость - равно как и нынешнюю, - Кэролайн  покачала
головой. Тадео может делать все, что ему заблагорассудится. А она даже слова
поперек ему не скажет.
   Разве не так обстоят дела?
   Мудрость это или трусость?  На  весах  сейчас  лежало  слишком  многое  -
счастье множества людей, не только ее собственное. Но  разве  можно  сделать
людей счастливыми, если чувствуешь глубоко несчастной  себя?  Разве  сможешь
улыбаться, когда тебе хочется плакать?
   Слезы снова затуманили Кэролайн глаза, но она сморгнула их и  повернулась
к стене. Будь она проклята, если заплачет еще раз! Все равно слезы ничего не
решают...
   Кэролайн удалось заснуть только под утро, а когда она  проснулась,  Тадео
уже уехал в Кордову. На подушке муж оставил записку, в  которой  говорилось,
что после такой ночи он  постарается  больше  не  задерживаться  допоздна  в
офисе.
   Она  застонала  от  невольно  охватившего  ее  возбуждения   и   тут   же
почувствовала острое отвращение к себе. Соски  затвердели,  стоило  ей  лишь
вспомнить, что делал с ними Тадео прошлой ночью. И что она делала с ним!
   Отчаянно покраснев и  скомкав  записку,  Кэролайн  вдруг  вспомнила,  что
сегодня должны начаться месячные. С ее губ  сорвался  стон  облегчения.  Она
просто не вынесла бы такого  саморазрушительного  поведения.  Как  и  лишних
дней,  проведенных  здесь,  нервно  подумала  Кэролайн,  надевая   халат   и
устремляясь в детскую.
   Она попыталась успокоить себя тем, что  через  день  уже  будет  на  пути
домой. Возможно, оказавшись в  Лондоне,  она  сможет  заниматься  любовью  с
Тадео, не чувствуя себя потом такой униженной. По крайней мере,  Рита  будет
за тысячи миль от них, и хотя бы по этой причине  можно  не  опасаться,  что
Тадео удастся уделять им обоим внимание в один и тот же день.
   Кэролайн задержалась перед дверью  в  детскую  и  несколько  раз  глубоко
вдохнула, чтобы успокоиться. Взяв себя в руки, она нацепила на лицо улыбку и
потянула за ручку.
   Хотя комната и называлась детской, но была скорее большим игровым  залом,
с множеством игрушек, которых хватило бы для целого детского сада. Когда она
вошла, Антония устраивала чаепитие для трех кукол. Хуан качался на  большой,
похожей на настоящую  лошадке  в  дальнем  углу.  Исидора,  няня-аргентинка,
сидела в кресле у окна и, очевидно, любовалась видом на озеро.
   Оно  действительно  бывало  очень  красивым  по  утрам.   Вода   казалась
стеклянной.
   Услышав звук открывающейся двери,  Исидора  повернула  голову  и  встала,
улыбаясь вошедшей Кэролайн.
   - Доброе утро, сеньора, - сказала она на почти чистом английском, которым
усиленно занималась, надеясь со временем попасть  в  Англию.  -  Сегодня  вы
выглядите намного лучше. У вас появился румянец на щеках.
   При этом замечании румянец Кэролайн стал еще гуще.
   - Да, - отрывисто произнесла она, - головная боль  прошла.  Спасибо,  что
присмотрели за детьми, Исидора. Теперь я сама займусь ими.
   - Я буду внизу, в кухне,  если  понадоблюсь,  -  сказала  она,  продолжая
улыбаться теплой, доброй улыбкой.
   Это была  двадцатилетняя  девушка,  пухленькая,  очень  симпатичная.  Она
прекрасно ладила с детьми. По-видимому, у нее были младшие братья и  сестры,
и Исидора помогала матери воспитывать их.
   - Мама, ты встала очень  поздно,  -  сказала  Антония  без  укора,  но  с
удивлением. - Я скучала по тебе.
   - Я тоже скучала по тебе, милая, - ответила  Кэролайн.  -  Ты  не  хочешь
поцеловать меня?
   Антония вскочила с резного деревянного стульчика и,  подбежав  к  ней  на
крепких маленьких ножках, прыгнула в уже раскрытые объятия.
   Девочка обожала обниматься и целоваться. Хуан тоже,  но  после  недавнего
замечания  Тадео,  что  избыток  нежностей  может  превратить   мальчика   в
маменькиного сынка, Кэролайн старалась быть  с  сыном  посдержаннее.  Теперь
Хуан наблюдал за матерью и сестрой, ревниво надув губы.
   Она поставила Антонию на пол и направилась к  Хуану,  который  немедленно
спрыгнул с лошадки и, повернувшись к ней спиной, принялся  с  преувеличенным
старанием полировать седло.
   - А ты не хочешь поцеловать меня, дорогой мой малыш? -  ласково  спросила
Кэролайн, присев рядом на корточки.
   Он помедлил, затем с рыданием повернулся и бросился ей на шею.
   - Что случилось, Хуан? - со сжавшимся от любви и тревоги сердцем спросила
она.
   Сын отстранился, его черные глаза блестели.
   - Я хочу домой, - всхлипнул мальчик. - Я скучаю по Марми.
   Кэролайн сдержала улыбку: вряд  ли  Марми  мог  сказать  то  же  о  себе.
Десятилетний  персидский  кот  достался  им  от  одинокой  соседки,  которой
пришлось перебраться в дом престарелых. В то время Хуан только учился ходить
и считал кота лучшей в мире игрушкой. Двигающейся, мяукающей игрушкой, хвост
которой был предназначен для того, чтобы за  него  таскать,  уши  для  того,
чтобы в них кричать, а мягкий пушистый живот - для того, чтобы на нем сидеть
или лежать.
   -  Он  же  не  подушка!  -   пыталась   урезонить   сына   Кэролайн,   но
безрезультатно.
   Как ни странно, кот  вовсе  не  старался  избегать  своего  мучителя.  Он
никогда не царапался и не шипел на малыша и не убегал от  него,  хотя  легко
мог это сделать. Терпение кота казалось поистине непостижимым.
   - Я тоже скучаю по Марми, - призналась Кэролайн. - Скоро мы будем дома. -
А я хочу еще скорее! - проворчал Хуан.
   Кэролайн вздохнула. Она была полностью согласна с сыном.

Глава 4

   Наконец-то!
   Кэролайн несколько раз вздохнула с облегчением, неся Антонию к выходу  на
посадку. Из Кордовы в Буэнос-Айрес  они  прилетели  с  опозданием,  и  нервы
Кэролайн, и без того  натянутые,  грозили  окончательно  разыграться.  Но  к
лондонскому рейсу успели вовремя.
   Последние тридцать шесть часов были самыми трудными в ее жизни.  Кэролайн
чувствовала себя так, словно внутри у нее тикала бомба с часовым механизмом,
готовая вот-вот взорваться.
   Внешне  ей  удавалось  казаться  спокойной,  говорить  положенные   слова
свекрови и свекру и вести себя с Тадео насколько возможно обычно.
   Но это было нелегко. Пару раз муж  бросал  на  нее  озадаченные  взгляды,
словно чувствовал, что с нею что-то творится, но не мог понять что.
   Подумав о Тадео, Кэролайн взглянула на него через плечо. Он шел  за  ней,
спокойный и непринужденный, держа в одной руке портфель, а в другой  -  руку
Хуана. Сын шагал рядом, как маленький мужчина, которым всегда хотел казаться
в присутствии своего драгоценного отца. Никаких послаблений вроде несения на
руках.
   Тадео поймал взгляд жены и одарил ее  одной  из  своих  теплых,  интимных
полуулыбочек, благодаря  которым  когда-то  заставлял  чувствовать  Кэролайн
такой любимой и  желанной.  Сейчас  она  только  покрепче  стиснула  зубы  и
устремила взгляд вперед, чтобы Тадео не заметил вспыхнувшей в нем  обиды,  и
прибавила шагу.
   - Хочешь, я понесу Антонию? - крикнул он ей вслед, и что-то в его  голосе
подсказало Кэролайн, что муж уловил неприязнь, если  не  во  взгляде,  то  в
движениях.
   -  Нет,  спасибо,  -  не  поворачиваясь,  холодно  ответила  она.  -  Все
нормально.
   Настолько нормально, насколько возможно, когда живешь во лжи,  с  горечью
подумала Кэролайн. Когда  любовь,  которую  ты  испытывала  к  своему  мужу,
постепенно превращается в презрение. Когда твое сердце  истекает  кровью,  а
твой брак рассыпается в прах!
   К несчастью, Кэролайн все-таки пришлось повернуться к  Тадео,  когда  они
поднялись на борт самолета и стюардесса протянула  руку  за  ее  иностранным
паспортом. У Кэролайн его не было.
   - У моего мужа, - натянуто  сообщила  она  очень  симпатичной  девушке  и
кивнула в сторону Тадео, отходя в сторону и оборачиваясь.
   Это был еще один шагом на пути к прозрению - наблюдать, как  Тадео  ведет
себя  со  стюардессой.  Кэролайн  всегда  знала,  что  женщины  находят  его
невероятно привлекательным.  Официантки  спешили  немедленно  выполнить  его
заказ. Продавщицы млели. Женщины на улице открыто смотрели ему вслед.
   Никогда раньше это не беспокоило Кэролайн, потому что она была уверена  в
своем браке и безоговорочно доверяла мужу. Кроме того, Тадео,  казалось,  не
замечал направленных на него взглядов и преувеличенного внимания. Где бы они
ни появлялись, он не сводил глаз с нее. Он не давал ей ни малейшего повода к
ревности, поэтому Кэролайн никогда не ревновала мужа.
   Теперь все изменилось. Черное иссушающее душу  чувство  бушевало  в  ней,
заставляя возмущаться тем, как просветлело лицо  бортпроводницы,  как  очень
по-женски  и  все-таки   хищно   сверкнули   ее   зеленые   кошачьи   глаза,
остановившиеся на Тадео.
   Конечно, тот выглядел великолепно  и  невероятно  сексуально  -  в  своем
темно-сером костюме и в черной рубашке. Любая  женщина  засмотрелась  бы  на
него.
   Но неужели нужно улыбаться  ему  этой  тошнотворной  улыбкой,  да  еще  в
присутствии жены?
   Неужели девица не имеет понятия ни о достоинстве, ни о приличиях?
   Нет, не имеет, тоскливо ответила себе Кэролайн.  На  мужчин  вроде  Тадео
сезон охоты открыт всегда. Особенно когда они не любят своих жен...
   У Кэролайн вдруг закружилась голова. Возможно, Рита в результате окажется
наименьшей из ее проблем. Возможно, она пытается удержать мужчину,  которого
невозможно удержать, какие бы унижения она ни претерпела и сколько бы раз ни
пришлось закрывать глаза.
   - Ваши места в салоне первого класса, сэр, - проворковала  стюардесса.  -
По лестнице налево. Третий ряд, по два кресла с каждой стороны от прохода.
   - Спасибо, - с обычной любезностью сказал Тадео.
   И все же на сей раз  Кэролайн  показалось,  что  в  его  ответной  улыбке
сквозит недопустимая игривость, а взгляд слишком долго задержался на влажных
губах девушки. Было ли это игрой воображения или она  наконец-то  разглядела
истинное лицо мужа?
   Тадео посмотрел на нее,  и  Кэролайн  оставалось  только  надеяться,  что
отчаяние, которое она испытывает, не написано на ее лице.
   Он на мгновение нахмурился и, склонившись к сыну, сказал:
   - Ступай вперед, Хуан. Да.., и можешь понести мой портфель, если обещаешь
не потерять его. Ты слышал, что сказала молодая леди? Наши места  в  третьем
ряду. Ты ведь сможешь сосчитать до трех, правда?
   - Я умею считать до десяти! - с гордостью ответил Хуан.
   - Ну конечно, умеешь. Ты ведь умный мальчик. Так что сосчитать до трех не
составит никакой проблемы. Когда придешь, сядь у окна, а портфель поставь на
соседнее кресло. Мы скоро тебя догоним.
   Хуан взлетел по лестнице, выполняя распоряжения отца, а Тадео  повернулся
к Кэролайн.
   - А теперь, - твердо сказал он, забирая у жены сонную Антонию, - я понесу
мисс. Тебе тяжело будет взбираться по ступенькам с такой большой девочкой на
руках. Особенно в этом наряде.
   Кэролайн ничего не ответила и начала подниматься. Она  сразу  же  поняла,
что имел в виду Тадео. Длинная узкая юбка  стесняла  движения,  несмотря  на
разрез сзади, и туго обтягивала ее всякий раз,  когда  она  поднимала  ногу,
чтобы преодолеть очередную крутую и узкую ступеньку.
   - Восхитительное зрелище, - протянул Тадео у нее за спиной.
   Окрашенное в чувственные тона замечание  заставило  Кэролайн  покраснеть.
Муж обычно не отпускал подобных комментариев. Но  больше  всего  ее  смутило
немедленно возникшее видение  туго  обтянутого  материей  собственного  зада
всего в нескольких дюймах от лица Тадео.
   Кэролайн всей душой пожалела, что не надела что-нибудь более свободное  и
скрывающее фигуру.
   Этим утром ей приходило в голову, что не стоит наряжаться  так,  как  она
делала всякий раз, путешествуя с Тадео. Но  если  она  хотела  притвориться,
будто ничего не случилось, то изменять привычному стилю не стоило.
   Тадео, появляясь на публике, всегда выглядел, как говорится,  на  миллион
долларов. Любой счел бы странным, если  бы  сегодня  она  напялила  на  себя
потрепанные джинсы и свитер.
   Поэтому  Кэролайн  облачилась  в  песочного  цвета  костюм   от   модного
дизайнера, который Тадео купил ей в прошлом году в лондонском бутике. К нему
она надела кремового цвета кашемировую кофточку и туфли на высоких  каблуках
в тон костюма. Подобрала волосы  вверх,  накрасила  лицо,  нацепила  золотые
украшения и предстала перед всем миром в  своем  обычном  ухоженном  виде..,
хотя и в растрепанных чувствах.
   Кэролайн полагала, что, оказавшись в самолете, решит некоторые  из  своих
проблем, что немного успокоится, когда Кордова - и Рита - останутся  позади.
Но быстро поняла, что этого не случится, потому что все  свои  проблемы  она
взяла с собой.
   Тад был ее проблемой. Тад, который все  еще  был  способен  заставить  ее
действовать  и  чувствовать  пом