все
подозрения она  направила  против  отца  Лукаса.  Она  оставалась  в  Техасе
достаточно долго и знала, что тот признал вину, а потом вдруг исчезла  из-за
того, что беременна. Я могу понять, зачем ей нужно было уехать из города, но
зачем  продолжать  скрываться?  Все,  что  ей   нужно   было,   так   только
просматривать газеты, чтобы быть уверенной,  что  никаких  новых  фактов  не
обнаружено. В Брайер-Крик такие новости были бы на первой полосе.
   Ник откинулся в кресле:
   - Я думал об  этом.  Это,  конечно,  нелогично  с  ее  стороны,  но  она,
очевидно, психически ненормальна.
   - Наверное. - Она поставила было ногу на сиденье, но посмотрела  на  свои
босоножки:
   - О, нет! Я вам всю кабину испачкала!
   Сердце Ника сжалось, когда он словно заново увидел, во  что  превратилась
его кабина, но он заставил себя ответить спокойно:
   - Ее можно вымыть.
   Это ему было известно доподлинно. Живя с  четырьмя  сестрами,  он  твердо
усвоил: не все можно починить, или склеить, или вернуть на прежнее место. Но
вымыть или вычистить можно абсолютно все. А вот насчет того  вреда,  который
принесет Энелайз ему лично, его прогнозы не были столь оптимистичными.  След
от этой встречи, похоже, не так просто будет стереть из его души. Во  всяком
случае, в ближайшее время.
   Энелайз стянула с ноги босоножку,  поставила  босую  ногу  на  сиденье  и
обхватила ее руками. Странно, но до сих  пор  Ник  как-то  не  замечал,  что
ступня может быть настолько притягательной. Сейчас  он  словно  завороженный
безотрывно смотрел на длинные, прямые пальцы и высокий подъем босой ноги.
   Печенье вдруг показалось ему невыносимо сухим,  и  он  отхлебнул  немного
теплой колы.
   - А вообще я никак не могу понять, зачем Джун понадобилось доставать Саре
фальшивое свидетельство о рождении. Где бы девочка ни родилась,  Джун  могла
назвать доктору любое имя, его бы вписали в  свидетельство.  Никто  ведь  не
требует у роженицы удостоверения личности. Да даже если бы  и  требовали,  к
тому времени у нее уже было удостоверение на имя Джун Мартин.
   Он пожал  плечами,  мучительно  стараясь  понять  ход  мыслей  Энелайз  и
отвлечься от созерцания ее обнаженной ноги.
   - В общем, я хочу сказать: может, деньги  ей  были  нужны,  чтобы  купить
Сару? Он покачал головой:
   - Нет, конечно, нет. - Но тут же нахмурился:
   - Честно говоря, я об этом не думал, но, возможно, вы и правы.
   - Это все бы  объяснило:  и  деньги,  и  фальшивое  свидетельство,  и  ее
нервозность по отношению к ребенку, и то, что не было отца, - все!
   - Объяснило бы, - согласился он. - Заодно стало бы понятно, почему у Сары
рыжие волосы и зеленые глаза, хотя у матери...
   Ник замолчал на полуслове. Родители Энелайз чересчур ее опекали. Конечно,
не в такой форме, как Джун Сару, но ведь они абсолютно разные люди. Деньги у
них были и, судя по всему, было огромное желание завести еще одного ребенка,
хотя оно и не исполнилось. И у Энелайз, и  у  Сары  зеленые  глаза  и  рыжие
волосы. Получается, девушки действительно как-то связаны?
   Он   тут   же   вспомнил   непостижимую    связь    между    собственными
сестрами-близнецами, как будто разделение яйцеклетки в материнском лоне было
чисто физическим, а душа у них так и осталась одна на двоих.  Если  одна  из
них спотыкалась, гуляя на улице, и расшибала коленку, то вторая,  смотревшая
в это время телевизор, тут же вскрикивала от боли, зная, что  сестре  плохо.
Они могли отправиться в магазин порознь и вернуться с одинаковыми покупками.
Хотя, честно говоря, они редко делали что-то  поодиночке.  Даже  сейчас  они
живут в  одной  комнате  общежития  колледжа,  учатся  на  одном  и  том  же
факультете и посещают одни и те же семинары.
   Может, Энелайз и Сара близнецы, удочеренные разными семьями?
   - Что? - потребовала объяснений Энелайз. Ее вопрос сбил его с мысли.
   - Что - что?
   - Почему вы на меня так смотрите? О чем вы думаете?
   Некоторое время Ник молча смотрел на девушку. Без  косметики,  с  мокрыми
волосами, которые только-только начали высыхать, она казалась такой  ранимой
и беззащитной. Не мог он вот так запросто поделиться с ней своими  дурацкими
предположениями, которые перевернут вверх дном всю ее жизнь.
   - Да так, ни о чем.
   Она внимательно посмотрела на Ника, и тот отвел взгляд,  боясь,  что  она
сможет прочесть его мысли.
   - Черт подери, Ник! - Она начала лихорадочно что-то искать в сумке.
   - Что вы ищете на этот раз? Пистолет? Она улыбнулась:
   - Ну, скажем, что-то, что заставит вас говорить.
   Ник почувствовал себя неуютно: а вдруг у нее там и  вправду  пистолет?  А
Энелайз с такой игрушкой в руках, должно быть, настоящее стихийное бедствие!
   Девушка вытащила что-то из сумки и объявила:
   - Шоколадное печенье и два вида чипсов!  -  и  заразительно  рассмеялась.
Смех этот был прямо-таки волшебным. Казалось, по кабине самолета прошелестел
легкий весенний ветерок и стряхнул цветочные лепестки с персиковых деревьев.
   Стоп! Нельзя позволять подобным мыслям сбивать  себя  с  толку.  Как  ему
оставаться с ней в этом крохотном пространстве кабины, если все  в  ней  так
его притягивает - и губы, и руки, и ноги, и грудь, и ее неповторимый смех?
   Да, он хотел ее. Жаждал. Хотел ее  всю,  чтобы  прикасаться  к  ней  всем
телом, раствориться в ней и чтобы она так же растворилась в нем самом.
   Она отвела взгляд, надорвала пакет с печеньем и вытащила сразу  несколько
штук:
   - Мое любимое. Я одна могу целый  пакет  съесть,  хотя  он,  конечно,  не
слишком большой. Кстати, а вы никогда не задумывались,  почему  если  что-то
действительно вкусное, то его  обязательно  упаковывают  в  такие  маленькие
коробочки? Ну, то есть ведь если что-то вам нравится, то вы захотите  съесть
побольше, значит, и упаковка нужна большая... Правда?
   Она снова  начала  болтать  без  остановки.  Теперь  Ник  знал,  что  это
означает: Энелайз нервничает.
   Он взял ее за руку:
   - Успокойтесь.
   Она подняла на него глаза.
   Выбирать он мог только из двух вариантов:  или  заняться  с  ней  любовью
прямо здесь и сейчас,  или  пытаться  заглушить  в  себе  безумное  желание,
которое не давало ему расслабиться.
   - Мы оба взрослые люди, - начал он наконец. - Мы, естественно, не обязаны
поддаваться тому притяжению, которое есть между  нами,  но  если  оставшуюся
часть путешествия мы собираемся провести вместе,  то  давайте  это  хотя  бы
обсудим. Если мы признаем существование чувства, но будем дальше так  же  не
обращать на это внимания, то, уверяю вас, это не принесет ничего хорошего. А
находиться рядом друг с другом нам будет все более неловко.
   Произнося эту речь. Ник в глубине души  подозревал,  что  на  самом  деле
смысла в его словах не намного больше, чем в болтовне Энелайз.
   Он глубоко вдохнул и отпустил ее руку. Иначе, касаясь ее,  он  не  сможет
мыслить нормально.
   - Я начну. Я... - Он откашлялся. - Меня очень сильно  к  вам  тянет.  Так
сильно, что я с трудом сопротивляюсь желанию прикоснуться к вам,  поцеловать
и... - Он снова откашлялся. - Но я знаю, что вы помолвлены, и обещаю держать
себя в руках.
   Ник с нетерпением ждал ее ответа, втайне желая услышать, как  сильно  она
хочет того же, что и он.
   - Я.., мм... - Энелайз пыталась решить, что лучше - затолкать в  рот  все
печенье сразу, чтобы не отвечать, или высказать Нику все, что она  на  самом
деле думает. Его решение выложить все начистоту не казалось ей очень мудрым,
оно больше напоминало игру с огнем в полном соответствии  с  ее  собственной
теорией, что нужно обязательно сделать то,  чего  больше  всего  боишься.  -
Когда мы с Лукасом впервые заговорили о свадьбе, это казалось просто веселой
шуткой. Но после мы решили, что это не так уж и глупо. Родителям моим  очень
этого хотелось, а для моего отца Лукас сделал бы все что угодно. Когда  отца
Лукаса посадили, вся семья  перебралась  в  Хантсвилл,  чтобы  быть  к  нему
поближе. А Лукас тогда был совсем маленьким.
   Энелайз понимала, что говорит не совсем то, что имел в виду  Ник,  но  ей
нужно было рассказать все так, как она сама понимала.
   Протянув пакетик с печеньем Нику,  она  отважилась  на  него  посмотреть.
Впервые с тех пор, как он признался ей в своих чувствах.
   Ник взял печенье:
   - Спасибо.
   Она допила остатки колы и посмотрела за окно, где все еще шел дождь.
   - В общем, и в Хантсвилле они были  изгоями,  раз  глава  семьи  сидел  в
тюрьме. Когда отец Лукаса вышел, все они переехали в Пенсильванию,  а  Лукас
вернулся в Техас. Ему нужно было доказать, что он сумеет  прожить  там,  где
труднее всего. Мой отец помог ему окончить медицинскую школу, а  потом  взял
его на работу. Папа был членом правления банка, когда все это  случилось,  и
он всегда верил, что Уэйн Дэниеле невиновен. В общем,  Лукас  обожает  моего
отца, а тот Лукаса. Мне кажется, родители всегда хотели, чтобы мы с  Лукасом
поженились. В Лукасе есть  все,  чего  нет  во  мне.  Мы  решили,  что  если
поженимся, то все будут довольны. Родители смогут наконец перестать обо  мне
беспокоиться, а заодно у них появится сын.  Он  бы  официально  стал  членом
нашей семьи.
   Энелайз взяла было пакет печенья, но положила его обратно.
   - Я никогда не целовала Лукаса  по-настоящему.  Так,  как  целовала  вас.
Вообще, когда я слишком сильно чего-то хочу или когда у меня,  как  говорят,
кровь бурлить начинает, то, значит, что-то не так, не правильно. Я  перестаю
мыслить логически, совершаю глупые  поступки,  и  все  превращается,  -  она
развела руки так широко, как только позволяло крошечное  пространство,  -  в
хаос.
   - Про хаос мне можно не рассказывать. Я в нем жил с десяти лет, когда мой
отец во второй раз женился, и до одного  прекрасного  дня  пару  лет  назад,
когда моя бывшая жена укатила на мотоцикле с человеком,  которого  встретила
на занятиях гончарным делом.
   Он что, сравнивает ее со своей бывшей женой? Энелайз это было не по душе.
Особенно потому, что она чувствовала: это сравнение необоснованно. Сама  она
вовсе не  такая  ветреная  и  не  собирается  бросать  Лукаса  ради  первого
попавшегося парня на мотоцикле. Ну, или детектива на самолете.
   - А что случилось, когда ваш отец женился во второй раз? - направила  она
разговор в более безопасное русло.
   - Моя мать умерла, когда мне было два года, поэтому  я  знал  только  тот
образ жизни, который мы вели вместе с отцом. Мы могли весь день болтаться по
городу, питаться сэндвичами и обедами из полуфабрикатов, играли  в  бейсбол,
смотрели по телевизору спортивный канал.  А  когда  мне  было  десять,  отец
женился, и с нами стали жить Рут и две ее дочери.  Оказалось,  что  дома,  к
примеру, должно быть чисто, даже если мы не  ждем  гостей.  А  через  девять
месяцев появились близнецы. Полнейший хаос.
   - А как зовут ваших сестер? Он помедлил с ответом, и ей  показалось,  что
он не очень хочет разговаривать об этом.
   - Старших - Шерон и Бекки, а близнецов - Пегги и Паула.
   - А где они сейчас?
   - Шерон замужем, живет в Хьюстоне. Вот-вот должен родиться ребенок. Бекки
только что закончила юридическую  школу  в  Далласе,  а  близнецы  сейчас  в
колледже в Остине.
   - Вы с ними часто видитесь?
   - Нет, конечно. Они же разъехались по разным штатам. У всех  сейчас  своя
жизнь.
   - Если мы прибавляем новые имена к перечню самых близких людей, это  ведь
не значит, что тех, кто был записан раньше,  мы  уже  не  любим.  Вы  же  не
перестали их любить, когда женились на...
   - Кейт. Ее звали Кейт. Конечно, свою семью я любить не перестал.
   - Вот видите! Вы, наверное, избегали сестер, потому  что  они  уехали  из
дома и вы решили, что им больше не нужны? Но это же глупо. А отец и приемная
мать? Их вы тоже избегаете?
   - Да никого я не избегаю!
   - Не кричите на меня. Он сжал кулаки.
   - Я не кричу. Но и не избегаю никого. Наша жизнь изменилась. У папы  есть
Рут, у Шерон - муж и скоро будет ребенок, у Бекки -  новая  работа  и  новые
друзья, у Пегги и Паулы - колледж. У  Кейт  -  тот  мотоциклист.  У  меня  -
спокойная жизнь, как раз такая, о которой я всегда мечтал.
   - Я бы не стала называть такую жизнь спокойной.  Вы  постоянно  рискуете,
преследуя преступников, управляя самолетом в шторм.
   Ник пожал плечами;
   - Сегодняшний день исключение. Работа детектива - это в основном  рутина.
Мне подолгу приходится проверять  всю  подноготную  своих  подопечных  и  их
компаний, проводить много времени за компьютером. Большая часть этой  работы
ужасно скучна.
   Дождь заканчивался, небо начало проясняться, снова возвращая их в мир  из
временного заточения.
   - В общем, - сказал он наконец, - остановимся на том, что оба мы взрослые
люди. У каждого из нас своя  жизнь,  и  каждый  проживет  ее  так,  как  сам
захочет. Вы выйдете замуж за Лукаса, а я буду жить так, как  и  прежде.  Это
увлечение, своего рода... - он развел руки, пытаясь найти нужное слово.
   - Шампанское, - подсказала она.  -  Один  бокал  восхитителен  -  и  вкус
замечательный, и ощущения особенные появляются. Но если выпьешь  больше,  то
ничего хорошего не получится.
   - Точно, - радостно согласился Ник. - Именно шампанское.
   - Да, а всю жизнь прожить на шампанском никто не сможет.
   - Правильно. - Ник начал проверять приборы.
   - Смотрите! Радуга!
   - М-гм, радуга. Ну и что из этого?
   - Но мы же в самолете! Если добраться до места, где радуга встречается  с
землей, то можно найти огромный горшок с сокровищами.
   Глаза Энелайз сверкали, лицо сияло, словно изнутри его  освещал  какой-то
волшебный свет.
   - А какое сокровище вы ищете?
   Долю секунды он пытался понять,  кто  произнес  эти  слова  и  чей  голос
настолько охрип от желания.
   Долго думать не пришлось. Его собственный, конечно.
   Мерцание глаз Энелайз превратилось в огонь, и она посмотрела  на  Ника  с
таким же изумлением, с каким только что смотрела на радугу.
   Не делай этого, уже кричал ему внутренний голос,  я  не  смогу  выдержать
твое доверие. Я не смогу тебя отпустить.
   Ник притянул Энелайз к себе и страстно поцеловал,  не  давая  возможности
подумать ни себе, ни ей.
   Энелайз не противилась, наоборот, вкладывала в этот поцелуй всю себя  без
остатка. Ник чувствовал вкус шоколадного  печенья,  сырных  чипсов  и  запах
мокрой жимолости.
   Он крепче прижал ее к себе, ощущая тепло и упругость ее  тела.  Его  рука
скользнула по мокрой блузке к груди, и от этих ласк желание Ника  стало  еще
более невыносимым.
   Энелайз мягко отодвинулась от него, отрываясь от его губ, и все  чувства,
казалось, тоже отодвинулись вместе с ней.
   Что ж, это хороший признак. Хотя ощущения при этом были не из приятных.
   - Как стыдно, что мы не  способны  придерживаться  строгой  диеты  насчет
шампанского, - прошептала она.

Глава 9

   Энелайз бросила сумку  на  кровать  и  в  изнеможении  опустилась  рядом.
Крохотная комната местного отеля в Дюксвилле, штат Миссури,  как  две  капли
воды была похожа на те, в которых они останавливались в Небраске, Миннесоте,
Айове и Иллинойсе. Насчет одного Ник был прав: не все в его работе  легко  и
красиво.
   В Иллинойсе они быстро со всем управились и, сразу же вылетев в  Миссури,
прибыли достаточно рано, чтобы в тот же  день  успеть  поработать  и  здесь.
Время неумолимо бежало. Сегодня уже среда, до  свадьбы  осталось  всего  три
дня...
   Энелайз зашла в ванную. Сделав воду похолодней, она  попыталась  прогнать
неприятное чувство, но оно не уходило. Она отправилась  в  это  путешествие,
чтобы не думать о свадьбе с Лукасом. Попутно  в  ее  сознании  жила  шальная
мысль о том, что если сделать что-то  действительно  хорошее  и  правильное,
например доказать невиновность отца Лукаса, то свадьбы можно будет избежать.
   И после встречи с Ником она все чаще возвращалась к этой мысли. Лукас был
ее лучшим другом, вместе они никогда не  скучали  и  никогда  не  ссорились.
Рядом с ним ей всегда было тепло и уютно.
   Энелайз все-таки нашла в себе силы и  из  Айовы  позвонила  Лукасу.  Тот,
правда, казался каким-то смущенным и, что было совсем не похоже на  него,  в
середине разговора куда-то отошел. Но она все-таки успела сказать  ему,  что
будет дома через день или два, и попросила сообщить это родителям.
   Он вел себя очень странно. И во время субботнего разговора тоже. Может, и
он сомневается в правильности их решения? Или ей просто хочется,  чтобы  это
было именно так?
   Утром Энелайз позвонила родителям, но не застала  их  дома.  Она  сказала
Энни, их горничной, что завтра обязательно вернется и  останется  еще  целых
два дня, чтобы подготовиться к свадьбе.
   Она выйдет замуж за Лукаса. Не хватало еще и здесь все испортить.
   Распрямив плечи, она вернулась в комнату. Казалось, каждый  новый  мотель
был чуть лучше предыдущего. В этом есть даже местный справочник  и  телефон.
Она нашла  раздел  с  телефонами  авиакомпаний  и  набрала  номер.  В  дверь
постучали:
   - Вы готовы?
   - Мэм, - послышался голос из телефона, - вы меня слушаете?
   - Да. Слушаю.
   - У нас есть свободный самолет и летчик на завтра на четырнадцать  часов.
Зарезервировать это время для вас?
   - Да, пожалуйста. Ник снова постучал.
   - Энелайз!
   Энелайз еще раз удостоверилась, что кукла Сары лежит в сумке, и вышла  из
комнаты.
   - Значит, так, - сказал Ник. -  Если  поторопиться,  то  можно  успеть  в
местный банк до закрытия.
   - Теперь уже легче, ведь отсюда Джун не переезжала.
   - Но в любой момент может  переехать.  Подержав  дверцу  взятой  напрокат
машины, он подождал, пока сядет Энелайз, и, заняв место водителя, выехал  со
стоянки.
   - Она впервые поселилась рядом с городом, - заметила Энелайз. -  Двадцать
миль от Канзас-Сити, а раньше жила чуть не в чистом поле. Видимо, она уже не
так осторожна? Может, она все-таки еще здесь?
   - Я бы на это не рассчитывал. - Ник словно прочитал ее мысли. - На каждый
город по два-три года.., нам еще о-очень долго искать.  -  Он  покосился  на
нее. - То есть мне еще долго искать.  Вы  ведь  все  еще  хотите  завтра  же
вылететь в Техас? Нельзя же пропустить собственную свадьбу.
   Он явно был раздражен, и теперь это раздражение с каждым днем становилось
все заметнее.
   - Я наняла самолет на завтрашний день от Канзаса до Тайлера, у  меня  там
машина осталась.
   - Хорошо.
   Он повернул машину на парковку банка Дюксвилла и нажал на тормоз. Все это
он проделал с такой скоростью, что Энелайз болталась на своем  сиденье,  как
тряпичная кукла. Правда, ее  надежно  держал  ремень  безопасности.  С  того
самого дня, когда ему пришлось съехать с дороги и она вымазала  его  кремом,
Ник требовал, чтобы она пристегивалась.
   Это был день их первого поцелуя.
   Но он, казалось, этого не помнит.
   В банк они вошли вместе.
   Ник указал ей на ряд бежевых кресел около стены:
   - Подождите там, пока я поговорю с директором. Никуда не  уходите.  Ни  с
кем не разговаривайте.
   - Нужно отдать вам должное. Вы были правы в  Вайоминге,  когда  говорили,
что станете еще более злым.
   Он вздохнул и взъерошил волосы, словно разгоняя раздражение:
   - Простите, ладно? Я просто... - Он тряхнул головой. - Так, ничего.
   Энелайз направилась к  креслам.  Пожилая  женщина  за  столом  справочной
посмотрела на Энелайз и в знак приветствия улыбнулась ей.
   Карие глаза женщины округлились, губы расплылись в  ответной  улыбке,  и,
вскочив со своего места, она вскрикнула:
   - Сара!
   Энелайз быстро оглянулась на дверь, ожидая увидеть  только  что  вошедшую
Сару Мартин. Но женщина подошла прямо к Энелайз и схватила ее за руку:
   - Я тебя почти не узнала! Вот это да! Волосы остригла и  накрасилась!  Да
еще в шортах! Ты всегда была симпатичной  девчушкой,  но  теперь  ты  просто
красавица!
   У Энелайз закружилась голова, она никак не могла понять,  о  чем  говорит
эта женщина.
   - С тобой все в порядке? - спросила женщина и сразу же нахмурилась:
   - Плохие новости насчет семьи? П