уха
приобретали    эпидемический    размах,    намного     превышая     средний,
общестатистический уровень.
   Кэт отложила карточку и достала из шкафа отоскоп. Тоби  вздрогнул,  когда
она приблизилась.
   - Сегодня никаких иголок не будет, Тоби,  -  сказала  она.  -  Мы  просто
посмотрим твое ушко, как оно подживает.
   Ласковые слова не помогли - мальчик уткнулся в грудь матери.
   - Может быть,  вы  подержите  голову,  Лили?  Лили  прижалась  к  головке
ребенка, уговаривая его. Тот неохотно подставил ухо, а мать придерживала его
голову руками.
   - Больно не будет, - пообещала Кэт, осторожно вставляя отоскоп в слуховой
канал. - Даже щекотно не будет.
   Внимательно осмотрев ухо, она сказала:
   - Эй, Тоби, дело идет на поправку. Скоро можно будет  выйти  поиграть  на
улицу.
   Кэт улыбнулась худенькой индейской женщине.
   - Вы антибиотики регулярно ему давали?
   - Да, мы не пропускали.
   - У многих других маленьких ребятишек тоже болят ушки, не только у  тебя.
У моего сына ухо воспалилось две недели назад. Ему столько  же  лет,  как  и
тебе.
   - У вас есть ребенок, доктор? - удивленно спросила Лили. - Я и не  знала,
что вы замужем.
   Кэт положила инструмент  обратно  в  шкаф,  грациозным  движением  головы
отбросила волосы назад.
   - Я не замужем, - сказала она, помедлив. - Вообще-то говоря, Дэниел - мой
племянник, но он мне как сын. Моя сестра умерла после родов, так  что  я  да
еще дед Дэниела и вырастили его. В основном я с мим занимаюсь, потому что  у
отца несколько лет назад был инсульт и теперь он прикован к коляске. Пока  я
на приеме, за домом присматривает экономка. Так что дел у меня по горло.
   Это было мягко сказано. Несколько последних лет были чрезвычайно тяжелыми
для нее: приходилось с нуля  начинать  медицинскую  практику,  ухаживать  за
почти полностью обездвиженным отцом и воспитывать ребенка.
   - Вы не обидитесь, если я спрошу: что случилось с отцом вашего  мальчика?
- немного смущаясь, спросила Лили.
   - Отец Дэниела - Итан Миллз, - ответила Кэт. - Вы,  вероятно,  слышали  о
нем, - помните, о резервации?
   -  Да-а,  так-то"  он...  Да-а,  я  о  нем  слышала.  Он  ведь  сейчас  в
заключении?
   - Уже пять лет. Скоро должен освободиться.
   - Я и не знала, что это ваша сестра, которая... О-о, простите.
   - Я очень переживала, когда умерла сестра. Но  с  тех  пор  прошло  много
времени, и теперь мы пытаемся смотреть в будущее.
   Кэт стала выписывать назначения. Тоби Блэкбер был ее  последний  пациент.
Она тяж, устала сегодня. Да и невеселый разговор об Итане Миллзе не  улучшил
настроение. Хотя ее отец редко заводил разговор об этом  человеке,  оба  они
знали, что его  пребывание  за  решеткой  подходит  к  концу.  Будущее  было
подернуто пеленой неизвестности.
   Что толку ломать сейчас голову?  Она  не  относилась  к  этому  столь  же
эмоционально,  как  ее  отец,  считавший  Итана  Миллза  виноватым  во  всех
несчастьях, свалившихся на их семью. Он очень его не  любил.  Кэт  вспомнила
слова, которые сорвались с его языка в день  похорон  Бекки:  "Она  была  бы
жива, если бы не этот проклятый полуиндеец".
   Бекки, конечно, думала по-другому. Для нее Итан был как Бог.  Он  обладал
какой-то необыкновенной глубиной и силой и просто очаровывал. За те  недели,
что провела на Гавайях, она только и  делала,  что  говорила  не  умолкая  о
внутренней силе Итана, о его магическом обаянии. Она  рассказывала,  что  он
высокий, стройный, с потрясающей фигурой, с черными как  смоль  волосами,  с
изумительно красивым лицом, с бледно-серыми, одновременно добрыми и  дикими,
глазами.
   Бекки была молода, романтична, наивна и смотрела на  мир  сквозь  розовые
очки. Ее любовь к Итану Миллзу вполне соответствовала ее характеру.
   Что же касается Кэт, то, даже если бы Миллз не был сущим  сатаной,  каким
рисовал его отец, или идеалом, каким представляла его влюбленная  Бекки,  он
наверняка был злодеем, зачинщиком, смутьяном,  забиякой,  действовавшим  под
влиянием страстей. Эти необузданные чувства и эмоции  не  только  довели  до
беды его самого, они вызвали страдания и смерть Бекки. У Кэт были совершенно
другие жизненные принципы. Она считала, что лечить людей, относиться ко всем
с состраданием - вот что самое главное. Она не выносила  ненависть  в  любом
виде - ни продемонстрированную Итаном Миллзом, ни  ту,  которую  изливал  ее
отец.
   Единственный раз они горячо поспорили с отцом -  это  когда  решали,  что
говорить  Дэниелу  о  его  отце.  Кэт  предполагала  нарисовать  картину   в
смягченном варианте, а отец настаивал, чтобы ребенок узнал "чистую  правду",
то есть его правду.
   Отец, однако, был прав в одном:  несомненно,  отношения  Итана  Миллза  и
Бекки изменили жизнь всех членов их семьи. Если бы не беременность, а  затем
и смерть сестры, Кэт основала бы свою практику в Южной Калифорнии, куда  она
намеревалась поехать - еще до того, как разразилась трагедия.
   Однако она не жаловалась. Если говорить откровенно, до недавнего  Времени
она почти не думала об этом человеке. Сейчас ее беспокоило, что тревога отца
стала передаваться и ей.
   - Вы, наверно, думаете, что будет с Итаном Миллзом,  -  сказала  Лили.  -
Люди говорят, что он попал в тюрьму ни за что.
   - Откуда мне знать, - просто ответила Кэт. - Меня только сын заботит.
   - В резервации поговаривают, что шериф любыми путями  стремится  удержать
Миллза за решеткой. И полиция, и тюремные -  все  против  него,  потому  что
опасаются, как бы чего не случилось, когда он освободится.
   - Что?
   - А вы что, не знали?
   - Откровенно говоря, я бы вообще предпочла не говорить о Миллзе, если  вы
не против. Лили.
   - А-а, конечно. Я и не подумала.  -  Лили  поняла  намек.  Она  поставила
ребенка на пол, поднялась и  оправила  юбку.  -  Когда  лекарство  кончится,
доктор, что делать?
   - Продолжайте наблюдать. Если будет жаловаться на ухо или  если  появится
озноб, температура, то сразу же приводите его сюда.
   Кэт протянула женщине медицинскую карточку, велев  отдать  ее  Элисон,  и
Лили  с  Тоби  вышли.  Сделав  несколько  записей  в  истории  болезни,  Кэт
направилась в ординаторскую.
   В холле она встретилась с Элисон О'Мира, своей медсестрой и  секретаршей,
которая несла кипу историй болезни. Это была худая  брюнетка  тридцати  пяти
лет, с большим и выразительным ртом. На лице ее  как  будто  было  написано:
"Все, конец рабочего дня".
   - У вас немного усталый вид, - сочувственно сказала Кэт.
   - Это мое нормальное состояние, - констатировала Элисон.
   - В приемной никого нет, надеюсь?
   - Один пациент. Взрослый. Мужчина. Умирает от любви, - сообщила Элисон.
   Кэт вопросительно посмотрела на нее.
   - Майк Колдуэлл, - объяснила Элисон, разведя руками и  состроив  гримасу:
она недолюбливала мужчин вообще, а Майка Колдуэлла - в особенности.
   - О-о-о! Он не сказал, что ему нужно?
   - Я не спрашивала, но думаю, то, без чего не могут жить  все  мужчины.  -
Элисон  улыбнулась,  пожав  плечами.  -  Извините,  но   спрашивать   дважды
разведенную женщину о намерениях  мужчин  довольно  опасно.  Я  не  случайно
работаю в педиатрии, знаете ли.
   - Да, я знаю, Эдисон. Э-э-э-э.., скажите Майку, что я закончила  прием  и
что мне нужно пять минут, чтобы разобрать на столе.
   Эдисон, кивнув, направилась в приемную, а Кэт - в  ординаторскую.  Обходя
свой стол, она задержалась на секунду у окна, выходящего  на  главную  улицу
Рентона. Падал густой снег. У нее мелькнула мысль, что  в  горах,  наверное,
навалило столько снегу, что о поездке на  ранчо  сегодня  нечего  и  думать.
Вообще-то стемнеет только часа через два, но нужно еще  успеть  заскочить  в
продуктовый супермаркет, потому что Силия Дав, их экономка,  дала  ей  утром
целый список. "Дэниелу  нужно  молоко,  а  у  мистера  Ролли  кончились  его
витамины, нужно купить их по рецепту, - наказала она  Кэт  утром,  когда  та
собиралась на работу. - А раз уж вы будете в  магазине,  купите  еще  и  вот
это".
   Силия - экономка высшего  класса,  мастер  своего  дела.  В  доме  всегда
идеальный порядок, все на месте, все вовремя готово, хотя  ей  и  приходится
иногда применять силовую тактику, что, конечно,  оправданно,  учитывая,  что
дело приходится иметь с таким человеком, как Джейк Ролли. Элеонора, мать Кэт
и Бекки, умерла, когда Кэт училась еще на втором курсе университета; значит,
Силия ведет дом уже двенадцатый год. Она приглядывала  за  Бекки,  когда  та
была еще в подростковом возрасте, и теперь очень привязалась к Дэниелу.
   В первые месяцы по возвращении Кэт  домой  после  окончания  университета
между нею и Силией возникали некоторые трения по поводу того, кто главный  в
доме. Но  так  как  Кэт  была  слишком  занята  своей  работой,  то  нашлось
применение энергии для той и другой. Они распределили ответственность, сферы
влияния, и Джейк дал "добро", хотя, если честно сказать, выбор у него был не
очень велик.
   Особенно терзали Джейка настойчивое желание и  решимость  Силии  вдохнуть
индейский дух в Дэниела. Силия считала, что Дэниел должен получить достойное
образование,  такое,  чтобы  можно  было  гордиться.  Она  уступила  старому
человеку только в одном: никогда не  упоминать  имя  Итана.  Джейк  на  этом
настоял.
   Все еще глядя в окно, Кэт решила позвонить  Силии  и  узнать  поточнее  о
погоде в горах.
   - Метет - будто сам дьявол  дует,  -  сказала  Силия,  повторяя  одно  из
любимых выражений Джейка Ролли. - Не лучше ли  тебе  остаться  в  городе?  О
продуктах можно не беспокоиться:,  у  меня  много  консервов,  и  порошковое
молоко есть.
   Кэт на секунду задумалась, ехать или  остаться.  Она  уже  несколько  раз
ночевала в "Бентон Лодж", старой городской  гостинице,  -  обычно  когда  на
следующий день предстояла операция. Но тут она вспомнила о Майке  Колдуэлле.
Он всегда уговаривал ее остаться в городе, чтобы  встретиться  с  ней  после
работы. Стоит ли отказываться от приглашения на ужин, когда  есть  свободное
время, да к тому же все равно надо где-то поужинать...
   Не сказать, чтобы она устала от Майка, но ей не  по  душе  было,  что  он
порой ведет себя так, будто имеет  на  нее  исключительное  право.  Если  по
правде, кроме него, и не было во всей округе ни одного мужчины, к  кому  она
проявляла хоть малейший интерес, а Майк Колдуэлл считался видным  кавалером.
Кэт, однако, привыкла все делать по-своему и тогда, когда  ей  было  удобно.
Терпеть не могла, если ее подгоняли. Женщина обстоятельная,  серьезная,  она
продумывала каждый шаг, прежде чем его сделать, хотя  иногда  была  способна
принять быстрые, молниеносные решения, в которых потом не раскаивалась.
   Ее давняя мечта основать медицинскую практику в Южной Калифорнии  вот-вот
должна была осуществиться, но в это время умерла сестра  Бекки.  В  двадцать
четыре часа Кэт известила руководство клиники в Лос-Анджелесе о том, что  ее
планы меняются, села в самолет и улетела  в  Монтану  -  помогать  семье.  А
приняв решение, она уже не вспоминала о прошлом.
   Эти незаурядные волевые качества помогали ей во врачебной карьере, но они
же были ей во вред в личной жизни. В тридцать лет она уже  потеряла  надежду
найти мужчину, от которого бы закружилась голова,  который  увлек  бы  ее  в
вихрь любви, заставил бы изменить жизнь. На что она все еще надеялась -  так
это повстречать человека, которого она могла бы уважать.
   Кэт пыталась объяснить Майку Кодпуэллу, что он поступит разумно, если  не
будет спешить, но Майк  был  из  разряда  нетерпеливых  и  имел  к  тому  же
репутацию своевольного, упрямого и немного бесшабашного мужчины. Вместо того
чтобы немного отступить, начать постепенно, издалека, Майк  улыбнулся  своей
широкой, ленивой улыбкой и сказал:
   - Такой серьезный, солидный мужчина сидит здесь в углу, а самая  красивая
девушка в Монтане не может догадаться, чего он хочет?  Давай  руку  -  будем
танцевать до утра.
   Майк Колдуэлл - большой  любитель  потанцевать  на  дискотеке.  Он  любил
потусоваться в "Биг екай клаб", что на самой окраине города, где по уикендам
гремела буйная музыка. Изредка и Кэт не прочь  была  подурачиться  всю  ночь
напролет, и тогда Майк был очень доволен. Но вообще-то Кэт любила  проводить
время по-другому: посидеть с  книгой  в  удобном  кресле  у  камина.  Вот  и
сегодня: посидеть  перед  огромным  каменным  очагом,  конечно  же,  намного
приятнее перспективы весь вечер отбиваться от сексуальных притязаний Майка.
   Кэт представила себе огромные комнаты гостиницы "Бентон Лодж", в  которых
вечно гуляют сквозняки, сбившийся, мешковатый матрас и решилась:
   - Нет, я лучше заеду в магазин, а потом домой. Постараюсь  большую  часть
пути проехать до наступления темноты, чтобы не попасть в ночную метель.
   Кэт разложила на столе все записки, заметки и телефонограммы в порядке их
важности и неотложности. Теперь вроде бы все как надо. Она проверила кошелек
и стала надевать пальто.
   Как и многие педиатры, она с первых дней отвергла белый халат и одевалась
в простую, привычную для детей одежду. Зимой естественно  выглядели  толстый
свитер и джинсы - в этом она и ходила.
   Сняв с вешалки куртку-парку <Парка  -  эскимосская  куртка,  напоминающая
штормовку с капюшоном.>, Кэт  направилась  в  блок  служебных  помещений,  в
глубине души надеясь, что Майку надоело ее ждать и он ушел. Но он был здесь,
с квадратной челюстью, крепкий,  симпатичный.  Он  принадлежал,  пожалуй,  к
самому распространенному в этом краю типу людей. Про него говорили,  что  он
самый крупный и самый горячий шериф в здешних местах. Увидев Кэт, он встал и
широко улыбнулся. Майк редко ходил в форме, предпочитая рубашку  с  открытым
воротом, куртку, ботинки и серую стетсоновскую шляпу.
   - Здравствуй, дорогая. Хочешь вылечить всех больных детей в городе?
   Кэт  пришлось  подставить  щеку:  он  приблизился  с   явным   намерением
поцеловать ее.
   - Сегодня все живы. Это тоже хорошо, - отшутилась она.
   Майк взял ее за подбородок взглядом собственника посмотрел ей в глаза.
   - Твоя помощница ушла. К тому же  здесь  не  совсем  рабочее  место.  Как
насчет поцеловать по-настоящему?
   Она торопливо чмокнула его в губы,  быстро  отступила  и  стала  надевать
куртку, чтобы лишить его возможности повторной попытки. На мгновенье  в  его
глазах мелькнуло неудовольствие, но воспитанность взяла верх -  он  пошел  и
помог ей одеться.
   - Т",  кажется,  спешишь  куда-то?  -  произнес  он  с  плохо  скрываемым
разочарованием. - Или это оттого, что от меня попахивает?
   Кэт начала оправдываться. Это была ее обычная реакция - чувствовать  себя
виноватой.  Майк,  при  всей  его  прямоте,  умел   искусно   манипулировать
ситуацией.
   - Я не хотела тебя обидеть, - сказала она, направляясь к двери,  -  но  я
действительно  спешу.  Мне  нужно  успеть  в  торговый  центр,  меня   Силия
попросила, и скорее ехать, пока дорога открыта?
   Майк, державший все это время в руках кожаное пальто, на ходу  надел  его
поверх вельветовой куртки и последовал за ней.
   - Не ездила бы ты лучше в горы сегодня, а? -  попросил  он.  -  На  твоем
месте, дорогая, я бы остался в городе. Со стороны Канады сильный ветер.
   - Но дорога-то не закрыта, так ведь? - возразила она.
   - Пока нет, но  могут  и  закрыть.  Почему  бы  тебе  не  остановиться  в
гостинице?
   - У Дэниела тоже ухо воспалилось. Мне нужно быть дома.
   Они стояли в дверях. Кэт достала из сумки  шерстяную  вязаную  шапочку  я
натянула на уши. Майк, надев кожаные перчатки, взял ее под руку.
   - Послушай, Кэт, может, пойдем ко мне? Пара хороших  бифштексов,  бутылка
красного вина, а? Растопим камин - будет очень уютно.
   Кэт отлична понимала, куда он клонит. Майк хочет затащить ее  в  постель,
чтобы потом уже спать с ней постоянно. Да, он очень настойчив.
   - Спасибо, но я все-таки хочу давай, - ответила она, выходя  на  холодный
ветер.
   - Ну, может, хотя бы зайдем в "Смитгис" на чашку кофе? Мне нужно  сказать
тебе что-то очень важное.
   - Я бы пошла, Майк, но боюсь задерживаться. Может быть, ты мне сейчас все
скажешь? - спросила она, с неудовольствием глядя на падающий сплошной стеной
снег.
   - Этого не скажешь в двух-трех словах, и это больше нужно тебе, а не мне.
   Кэт снова стало не по себе, и она опять почувствовала себя виноватой.  Ну
почему всегда она сначала отказывается, а потом идет на попятную? Словно его
ущемленное самолюбие важнее ее желаний.
   - Хорошо, садись в машину и расскажи все по  пути  в  магазин,  а  потом,
когда буду выезжать за город, я подвезу тебя обратно.
   - Ладно, согласен, - отреагировал он хмуро. Они направились к  автомобилю
Кэт. Смахнув снег со всех стекол, Майк сел в машину. Кэт осмотрелась, завела
машину и, вписавшись  в  автомобильное  движение,  направилась  к  торговому
центру.
   - Так в чем дело? - несколько небрежно осведомилась она.
   Он медлил с ответом. Она перевела на  него  взгляд  и  отметила,  что  он
помрачнел.
   - Майк, что случилось?
   -  Плохие  новости,  дорогая.  Апелляционный  суд  в  Сент-Хелена   отдал
распоряжение Госдепартаменту по исправительным учреждениям освободить  Итана
Миллза. Негодяй свободен теперь как птица.
   У Кэт возникло ощущение, что ее ударили. И виной тому,  было  не  столько
само известие, сколько тон, которым его сообщил Майк.
   -  Мы  надеялись  задержать  его,  основываясь  на  решении  суда,  чтобы
заставить отсидеть хотя бы положенные  восемь  лет,  но  какая-то  проклятая
группа поддержки благотворительных общественных законов выступила его защиту
вынудила   администрацию   штата   отпустить   Миллза.   Власти   отказались
приостановить исполнение решения. Сегодня на рассвете  он  вышел  за  ворота
тюрьмы.
   - А я думала, что  его  освободят  через  несколько  недель,  -  глядя  в
сторону, мрачно ответила Кэт. - А что, по-твоему, это значит? Что он  теперь
будет делать?
   - Не знаю,  но,  если  он  решит  ступить  на  старую  дорожку,  я  готов
действовать незамедлительно. Как только появится малейший повод, я  направлю
в окружную тюрьму соответствующее сообщение. Мы продержим  его  за  решеткой
столько, чтобы он понял, что его здесь, в округе Морган, не ждут.
   - А что, если он направится в резервацию?
   - Пока он будет там, ничего страшного. Но, голову даю  на  отсечение,  он
знает, что, как только он попадет в мой округ, у него начнутся неприятности.
   Кэт поняла, что Майк настроен очень агрессивно.
   - Ты действительно можешь это сделать?
   - Ну, он, конечно, может ходить на цыпочках вокруг  капкана  -  а  я  ему
капкан поставлю, - но у меня и без того достаточно  способов  испортить  ему
жизнь. Есть неофициальные методы наведения спокойствия и порядка.
   - Может, мы придумали проблему, которой на самом деле нет?
   - Может быть.., может быть.., он вышел из тюрьмы умнее, чем туда вошел, и
может быть, поджав хвост, удрал в неизвестном направлении. Но я не  из  тех,
кто надеется на авось. Вообще-то я рассказал тебе все  это  на  тот  случай,
если Миллз подаст прошение, что хочет увидеться со своим ребенком.
   От этих слов у Кэт что-то сжалось внутри. До сих пор она предполагала - в
основном со слов Бекки, - что Итан вовсе не стремится к ребенку. И отец  Кэт
вел себя таким образом, будто все улажено. Видит Бог, он  не  раз  повторял,
что, когда Миллз освободится, они выправят специальную бумагу, которая, если
потребуется, оградит их от него. Если же он попытается нарушить предписание,
это будет основанием для пересмотра решения об освобождении его под  честное
слово.
   Отец говорил, и убеждал в этом Кэт,  что  закон  на  их  стороне.  Однако
озабоченность Майка заставила ее тоже призадуматься.
   - Мне кажется, нет причин считать, что он опасен,  -  неуверенно,  словно
ища поддержки, произнесла она.
   - Кто знает? - отозвался Майк. - Миллз был вероотступником, изменником, и
он пошел за решетку, туда ему и дорога, все правильно. Я считаю,  что  лучше
перестр