щие  на  террасе  на  пустых
ящиках. Вели они себя весьма непристойно и, время от времени, растворялись в
темноте. Напрасно Маргарет всматривалась в них - незнакомца здесь  не  было,
но негры стали проявлять к ней нездоровый  интерес.  Маргарет  испугалась  и
поспешила удалиться.
   На первом же попавшемся такси она поехала в отель. Дорога  была  ужасной,
машину нещадно трясло и Маргарет то и дело подпрыгивала на сиденье,  но  она
ничего не замечала. Ее  переполняли  неутоленные  желания:  Маргарет  любила
своего незнакомца. Она вспоминала, как нежно он смотрел на нее, как прижимал
к широкой груди, когда на крепких руках выносил из зала,  охваченного  общей
дракой. Найдет ли она его снова? Почему он убегает от нее? Может  быть,  она
утратила свою привлекательность?
   Маргарет вспомнились слова старой песни: "Это последняя роза лета,  пусть
цветет в одиночестве".
   Ей нравилась грустная мелодия этой строки, и она снова и снова  повторяла
ее: "...пусть цветет в одиночестве".
   Наконец машина остановилась у входа  в  отель.  Маргарет  рассчиталась  с
шофером и поднялась  по  лестнице.  Бой,  дежуривший  на  этаже,  по  своему
обыкновению дремал на кожаном диване. Маргарет рывком отворила дверь  своего
номера и.., застыла в настоящем шоке.
   В комнате находился мужчина, которого она искала.
   Он стоял посреди комнаты, молчаливый и улыбающийся. Она подошла к нему  и
почти робко тронула твердые мускулы его груди, вздохнула и..,  тут  же  была
как ребенок подхвачена на руки и перенесена на кровать.
   Она спросила, как его зовут.
   О-о! Чудо за чудом! Его звали Томас!
   Томас! Так же, как и того, другого!
   Как нежен он оказался. Он вылизывал  ее  как  большой  фавн.  Сначала  он
щекотал кончики ее грудей,  словно  извинясь  за  то,  что  прихватывает  их
одновременно зубами. Потом его язык проник в теплую ложбинку  между  грудей,
скользнул по ребрам и  вывел  очаровательный  узор  на  животе.  Затем  язык
спустился ниже, к золотистой рощице, нависшей над п...  Очень,  очень  нежно
язык раздвинул шелковистые волосы и смочил деликатную щель прежде, чем войти
в, нее, по пути он успел пощекотать и облизать клитор.
   Маргарет зашевелилась, шире раскрыла бедра и мягко  возложила  ладони  на
черные кудрявые волосы юноши. Потом одной рукой  чуть-чуть  подтолкнула  его
голову вбок.
   Он мгновенно понял, тут же развернулся,  и  Маргарет  увидела  над  собой
между темными рельефными бедрами длинный эбеновый банан, мощный и набрякший,
направленный к ее рту... Приподняв подбородок, она  поймала  член  губами  и
всосала... Теперь вся она была  шаром  сладострастия,  вращающимся  на  игле
наслаждения. Между обоими полюсами шара билась вольтова дуга страсти.
   То было совершенное и успешное 69.
   Есть вещи, которые можно описать с легким сердцем,  но  они  должны  быть
пережиты, чтобы должным образом оценены. К ним,  безусловно,  относится  тот
возвышенный момент, Иногда одновременно изливается сок из  обоих  любовников
на их лица.
   Томас  испытал  свой  оргазм,  но  не  утратил  эрекцию.  Он  и  Маргарет
развернулись на постели так, что теперь они лежали головами в одну  сторону,
ее спина и зад плотно прижаты  к  его  груди  и  животу,  ноги  переплетены.
Опустошенные, тяжело дыша, они пребывали в этом положении некоторое время.
   Первым пришел в себя мужчина,  его  руки,  словно  струны  гитары,  стали
перебирать  груди  женщины.  Груди  немедленно  поднялись,  маленькие  соски
отвердели, налились жизненной силой, словно цветки лотоса. Невероятный  член
негра набряк, стал даже больше, чем был  до  первого  оргазма,  восстав,  он
теперь достигал пупка своего владельца и упирался жестко в ягодицы Маргарет.
Почувствовав, как горячий  жезл  скользит  по  ее  коже,  женщина  податливо
изогнула свое тело и застонала:
   - Дай его мне, дорогой...
   Томас начал  накачивать  ее  быстро,  как  кролик,  и  она  помогала  ему
энергичными движениями бедер. Маргарет уже начала  приближаться  к  оргазму,
когда Томас остановился, извлек член из мокрой щели и прижал его к  анусу...
Оба они синхронно двигались теперь в том ритме, в каком  он  минутой  раньше
играл ее грудями. Как чудесно перемещал он член из п..,  в  анус,  из  ануса
снова в п..., точно так же,  как  это  делал  в  свое  время  другой  Томас,
который, увы, пал смертью храбрых за Родину на поле брани.
   Это было так похоже, что неожиданно для себя Маргарет взмолилась:
   - Ударь меня, сделай мне больно!
   Какой-то миг любовник, натянуто улыбаясь, колебался, но потом  решился  и
сильно шлепнул ладонью по ляжке. Каким-то таинственным образом  этот  шлепок
соотнесся с ритмом сокращений ее  влагалища,  Маргарет  испытала  потрясение
невероятной силы и громко застонала. Эти  стоны  в  свою  очередь  возбудили
негра, на  покрасневшую  кожу  ягодиц  и  ляжек  обрушился  град  сильнейших
шлепков. В ответ ее п.., так сильно сжала его член, что он  уже  не  мог  им
свободно двигать.
   Они кончили одновременно. Томас уронил голову на белое  плечо  женщины  и
стал кусать его,  одновременно  конвульсивно  сжимая  ее  пышные  груди.  Он
царапал ее нежную кожу, потом цепкими пальцами схватил  всю  ее  прелесть  в
горсть, словно хотел вырвать ее из тела.
   Тропическая ночь обволокла два сплетенных тела,  словно  китайское  перо,
черной тушью рисующее по розовому... Импрессионистская гуашь...

***

   Маргарет первой выплыла  из  этой  любовной  лагуны,  в  которой,  по  ее
разумению, они оба могли захлебнуться, и взглянула на своего любовника.
   Он спал, растянувшись на белоснежной простыне и закинув руки  за  голову.
Маргарет отметила несколько длинных царапин на его  большом  чистом  теле  и
животе. Он  был  удовлетворен,  удовлетворен  ею,  и  она  чувствовала  себя
счастливой.
   Уже рассветало, первые солнечные лучи  пробивались  сквозь  ставни,  и  в
зеркале отражались обнаженные тела любовников. Как  он  был  прекрасен,  как
силен и как молод!
   Бог создал его для бега и любви.
   Ах! Если бы он мог вскочить и мчаться по прерии среди  волооких  газелей!
Деревенский мальчик, который собирал бы золотые яблоки,  падающие  с  ветвей
под порывами ветра. Чистая хрустальная вода  из  источника  утоляла  бы  его
жажду.
   Этот мир - его, и солнце, и небеса, и эта вращающаяся  галактика.  Потому
что он прекрасен, и вся слава мира ничего не значит рядом с красотой юности.
   В большом зеркале отражалась таинственная  жизнь  этой  пары.  Неумолимый
рассвет жестоко выявлял многое. Женщина видела. Женщина понимала. Он моложе.
Значит, она должна за него сражаться.
   Маргарет встала, тихо прошла в ванную, пустила воду... Потом  ее  опытные
пальцы нанесли на кожу крем и умело восстановили  урон,  нанесенный  бурными
ласками  прошедшей  ночи.   Теперь   пудра...   Черные   линии,   нанесенные
косметическим карандашом, усилили блеск глаз, голубая пастель смягчила  тени
под ними.
   Самое ее тело под легким шелком пижамы притворилось свежим и юным. Обман,
везде обман...
   Меж тем рассвет уже высыпал в небеса корзину  роз...  Улыбаясь  вместе  с
солнцем, Маргарет вернулась в комнату. Ее черный  бог  уже  просыпался.  Его
глаза искали женщину, в них  снова  светилось  желание.  Он  приподнялся  на
постели, но она отвела его ищущую руку, подошла к окну и  выглянула  наружу.
Его глаза с восхищением взирали на ее тонкий профиль, богатство  волос,  он,
конечно, не  подозревал  о  роли  искусства  в  красоте  ее  лица,  значении
исходящих от нее тонких ароматов.
   Уловив  вожделение  в  этом  взгляде,  Маргарет   повернулась   к   нему,
уверовавшись в своем триумфе.
   Она ждала... Чего? Всего лишь слова.
   Он молча смотрел на нее. Она была свежа и  прекрасно  одета.  Он  перевел
взгляд на свою розовую рубашку и драные брюки,  валяющиеся  на  полу.  Мягко
упрекнул ее:
   - Мне нечего надеть на себя.
   Маргарет подумала: "Если бы мой муж был жив, он бы сказал, что уже слышал
этот мотив раньше".
   Весь день они провели за покупками. Он был ненасытен, а  она  восхищалась
своей игрушкой, позволяя покупать все, что ему хотелось. В машине росла гора
вещей:  шелковые  носки,  вязаные  галстуки,  фланелевые  брюки,   полосатые
блейзеры, парфюмерия, лакированные ботинки, яркие рубашки.
   Его вкус был отвратителен. Инстинктивно он тянулся к кричащим расцветкам,
и в этом был очарователен. Она держала его за руки и подставляла губы:
   - Где ты научился так целоваться? Он насупился и смутился:
   - От человека, на которого одно время работал. Маргарет больше не  хотела
вдаваться в его историю. Пусть он остается животным, только что выпрыгнувшим
из джунглей.
   Уже смеркалось, когда они вернулись в отель. Маргарет тут  же  исчезла  в
ванной. Она хотела быть молодой, она молода, благодаря любви. Холодная  вода
придала твердость ее грудям, набухшим от желания. Маргарет  выгибалась  всем
телом под ледяным душем. Она перешагнула через цивилизацию. Она  всего  лишь
обнаженная женщина и ничто больше, женщина, которая побуждает самца.
   Этот самец! Она ощущала его в себе, голого и гибкого,  и  готова  была  к
тому, чтобы снова потерять сознание  в  его  руках,  снова  начать  обретать
утерянный рай.
   Ее экзальтация возросла  со  сгущением  сумерек.  Трепеща,  она  вошла  в
комнату. Вся кровать была завалена  развязанными  пакетами,  а  ее  любовник
красовался перед зеркалом, облаченный в невероятную коллекцию из всего,  что
она накупила для него днем... Перед беспощадным зеркалом, которое неожиданно
отразило  парадоксальное  различие  между  голой  белой  женщиной  и  одетым
негром...

Глава 5

   Дни проходили за днями. Она излила на своего  любовника  волну  нежности,
которую тот находил неприличной. Маргарет хотела бы сохранить его только для
себя одной. Она нуждалась в том,  чтобы  проанализировать  и  объяснить  ему
внятно природу их любви.  Он  угрюмо  выслушивал  эти  плачи  цивилизованной
бестии. Ее  экзальтация  приводила  его  в  ужас.  Этот  чувственный  лиризм
подавлял его. Бесстыдство  этой  женщины,  которая  голышом  разгуливала  по
комнате,  шокировало  негра.  Ему  надоедала  ее  заботливость.  Когда   она
склонялась к нему и мурлыкала любовные языческие песни,  он  думал  лишь  об
одном: скорее бы все это  закончилось,  а  потом  просил  купить  ему  новый
костюм.
   Несмотря  на  все  издержки,  Маргарет,  однако,  знала,  как   сохранить
превосходство белой расы, знала, как часто  робкая  рабыня  превращалась  во
всесильную любовницу. Тогда  она  изображала  ироническую  усмешку,  которая
выводила его из себя. В ней все восставало против слабости ее тела, ей  была
отвратительна  зависимость  души  от  плотской   материи.   Он   же   просто
отворачивался в сторону и выжидал, когда буря пронесется мимо.
   Ночь примиряла их.
   К Маргарет возвращалась робость девственницы, затем  страх  потерять  его
любовь. Вполне отчетливо она анализировала каждую реакцию своего  любовника,
ухмылялся ли он или обиженно дулся.
   Но вдруг негр взрывался на эту женщину, которая  так  унижала  его  через
свое прошлое, кусал ее наглый рот, разрывал плоть, которая сама уже  ожидала
принуждения к покорности. Она испускала стоны в такт движениям его  большого
тела, пока разгул чувств, в конце концов, не рассеивал опасения ее души.
   Однажды, получив желанное удовлетворение, она глубоко заснула. Напуганный
ее экстазом, он отодвинулся на край кровати и отер пот со своей груди свежей
частью простыни. Эх! Если бы он мог удрать из этих удушающих объятий, чтобы,
как бывало, флиртовать с молодыми девушками, ходить с ними в кино,  а  потом
спать с ними, торопливо, без страхов и молча.
   Когда наступил рассвет, он тихо соскользнул с кровати, быстро принял душ,
осторожно оделся и надушился. Потом написал письмо Маргарет. Бой в коридоре,
как всегда, спал. Он растолкал его и вручил заклеенный конверт.
   - Передай это белой леди и разбуди ее к десяти часам.
   Время назвал очень расчетливо, потому что магазины закрывались в полдень,
а каждая европейская женщина нуждается,  по  крайней  мере,  в  часе,  чтобы
одеться.
   Проснувшись,  Маргарет  протянула  руки,  чтобы  обнять   любимое   тело.
Разочарованная, она  позвала  боя,  который  принес  ей  письмо.  Она  долго
колебалась, прежде чем набралась решимости и вскрыла конверт.
   "Дорогая леди, пожалуйста я могу просить вас сделать услугу ко  мне.  Это
услуга к моему городскому дому. Я должен моему хозяину квартиры два фунта  и
кое-кому еще три. Я прошу вас пожалуйста дать мне  эти  деньги,  и  я  смогу
успокоить этих парней. Я рассчитываю на вас и вы можете быть уверены  что  я
дам вам полное удовлетворение. Я могу сказать что вы моя мать во всех  вещах
и что я буду ваш сын. Я буду думать  себя  неблагодарным  если  не  дам  вам
полное удовлетворение. После всего что вы уже дали мне. Я думаю уйму об этом
и я не думаю оставить вас. С тех пор как знаю вас я влюблен в вас.
   "Мои рубашки и фуфайки должны быть куплены сегодня. И  шляпа  которую  вы
сможете найти тоже потому что она мне нужна тоже. В ожидании  благоприятного
действия с вашей стороны пожалуйста примите мои искренние пожелания.
   Ваш покорный слуга который никогда не оставит вас".
   Маргарет скомкала  письмо,  кое-как  оделась  и,  терзаемая  невыносимыми
муками, выбежала на улицу. Потом опомнилась, вернулась к дверям  и  передала
бою деньги. В тревогах и смятении прошел час...
   В отеле с трепетом спросила боя, возвращался ли Томас? Да, возвращался  и
взял деньги.
   - Если он еще раз придет, скажи ему, что я жду его... Что жду...
   Томас, конечно, объявился. Перестав бомбить его  вопросами,  Маргарет  от
словесной нежности перешла к подаркам. Она опустошила для него все  магазины
города. Он принимал эти дары без  единого  слова  благодарности,  с  угрюмым
выражением лица. Только изумился, когда Маргарет предложила ему выбрать, что
он хочет,  по  почтовому  каталогу.  Они  заказали  вещи  из  самых  больших
лондонских магазинов.
   Правда, когда они  вернулись  в  отель,  он  уже  разворачивал  пакеты  с
нескрываемым детским восторгом, и Маргарет с изумлением  открывала  снова  в
нем большого мальчишку-переростка. Но очень скоро  его  интерес  к  обновкам
угас. Она спросила его:
   - Что ты хочешь?
   Он молча пожал плечами и побежал  фотографироваться.  На  следующий  день
Маргарет уже рассматривала снимок своего любовника  -  в  новом  костюме,  в
перчатках и белых гетрах.
   "Как он смешон, - думала Маргарет, и как прошлое  напоминает  о  себе.  Я
хотела жить с ним, как жили при  сотворении  мира,  вернуться  к  природе  и
естественности. А все, что я сумела, так лишь подкупить его. То, чему я  его
научила, лишь разочаровывает меня. Мне все отвратительно, в том  числе  и  я
сама".
   Она снова взглянула на фотографию, тщетно пытаясь за твердым  воротничком
и фланелевым Костюмом разглядеть черты молодого фавна, который явился к  ней
однажды ночью.
   - Да! - сказала она громко, - еще не поздно. Но мы должны уехать отсюда.
   Маргарет закрыла глаза и представила  туземную  деревушку,  затерянную  в
джунглях, на берегу неторопливой темноводной реки. Она будет носить туземное
платье, яркие и  простые  одежды,  жить  в  примитивной  соломенной  хижине,
обставленной только самой необходимой мебелью. По утрам они будут купаться в
реке, в полдень есть свежую папайю, манго, рис, курицу, земляные орехи...
   Совершенно очевидно, что они должны уехать.
   Вечером она сказала об этом своему любовнику. Поначалу  он  изумился,  но
затем  возможность  продемонстрировать  землякам  его  нынешнее  великолепие
пришлась ему по душе.
   Томас пожелал взять с собой все, что имел. Очень аккуратно он упаковал  в
чемоданы, которые она для него специально купила,  свои  костюмы,  галстуки,
шелковые рубашки и модные туфли. Он также заставил Маргарет  взять  с  собой
всю ее косметику и парфюмерию. Когда она запротестовала, сказав,  что  хочет
одеваться, как местная женщина, он заявил:
   - Ты всегда можешь отдать это моим сестрам.
   - Хорошо, но раз я делаю все, что  ты  хочешь,  как  насчет  награды  для
меня?
   Он улыбнулся, обнажив белые зубы:
   - Я тоже купил кое-что для тебя...
   Томас открыл платяной шкаф, вынул оттуда длинный кнут из сыромятной  кожи
и со свистом рассек им воздух.
   - Подойди сюда, - приказал он, - подойди и расстегни мне ширинку. Достань
его и пососи... Нет, сначала пососи яички. Осторожно... Хватит. Теперь сними
с себя одежду, живее...
   Все это время он размахивал над головой зловещей обновкой.
   Когда Маргарет разделась догола, Томас снова приказал:
   - Ложись на кровать... Лицом в подушку...  И  не  смей  кричать...  Иначе
будет плохо...
   Ремень со свистом рассек воздух и с противным чмокающим звуком  опустился
на обнаженный круп. Тело женщины содрогнулось.
   - Теперь держись... Следующий удар будет  сильнее.  Подсознательно  Томас
понимал, что страх ожидания усиливает интенсивность и боли,  и  наслаждения.
Раз за разом кнут со свистом опускался на  вздрагивающие  ягодицы  и  бедра,
оставляя длинные розовые рубцы на нежной коже. После каждого удара  Маргарет
невольно издавала приглушенный подушкой длинный стон и еще  шире  раздвигала
бедра. Короткими ритмичными взмахами Томас продолжал экзекуцию, и вот уже на
бедрах показались капли крови. И чем дольше он бил, тем сильнее напрягался и
вырывался из ширинки его длинный член.
   - Ты неплохо себя вела, - смилостивился, наконец, негр,  -  а  теперь  ты
встанешь и обсосешь меня, только сначала я оботру тебя...
   Он провел по окровавленным ягодицам членом.
   - А теперь вставай и глотай свою собственную кровь! Маргарет с  жадностью
охватила губами его липкий огромный инструмент. Он сжал ее  шею  и  задвинул
член так глубоко,  что  коснулся  головкой  гортани.  Конвульсивно  Маргарет
поперхнулась. Он зарычал:
   - Ты, проститутка! Если стошнишь,  я  тебя  убью!  Она  сдержала  себя  и
продолжала сосать его член, одновременно лаская пальцами яички,  промежность
и анус.
   - Хватит, - сказал Томас, высвобождаясь. - А теперь скажи, как ты хочешь,
чтобы я тебя е..., спереди или сзади?
   - Как угодно, только е...! - простонала Маргарет.
   - Хорошо! Теперь снова ложись... На спину... И закрой лицо подушкой...  Я
хлестну тебя всего три раза, но зато как следует. Один раз по правой  ляжке,
второй по левой и третий по п... И ты не издашь ни звука, иначе я суну  тебя
под душ без еб...
   Маргарет повиновалась. Все тело ее  напряглось  в  ожидании  боли.  Томас
выждал некоторое время, и вот уже сыромятный  ремень  со  свистом  обрушился
сначала на правую, а потом на левую ляжку.
   - Теперь жди, будет и третий...
   Женщина в страхе еще сильнее напрягла все мышцы тела, а Томас  вожделенно
наблюдал, как трепетали в ожидании огненного удара разверстые  губы  мокрого
влагалища.  Внезапно  негр  изменил  своему  первоначальному  намерению.  Он
перевернул кнут и  с  силой  вогнал  в  раскрытую  п..,  плетеную  рукоятку.
Маргарет задохнулась, а Томас медленно и грубо, словно  пестиком  в  ступке,
растирал комлом кнута ее интимное отверстие.
   - Ну, ты довольна теперь? Тебе доставляет удовольствие этот удар?
   Маргарет стонала:
   - Хватит, Томас! Вы.., меня, пожалуйста! Он рывком выдернул рукоятку.
   - Ладно, этой штукой ты  и  сама  можешь  удовлетворить  себя.  А  теперь
вставай и соси меня.
   Маргарет с трудом поднялась с постели, ее п.., горела огнем.
   Он грубо приказал:
   - Я не хочу, чтобы ты выглядела такой несчастной, когда я буду кончать  в
твой рот. Три себя так, чтобы мы кончили одновременно.
   Маргарет так надеялась, что после этой жестокой порки он  все  же  вые..,
ее, но безропотно повиновалась... Тем большим было ее изумление,  когда  она
обнаружила, насколько чувствительной  к  наслаждению  стала  ее  истерзанная
плоть! Она почти потеряла сознание, когда  коснулась  клитора,  одновременно
охватив губами могучий член.
   - Черт,