рдцах ткнул лопатой в скользкое от глины дно колодца и отскочил.
Под  ним что-то  зашипело, глина  жадно всхлипнула и стала  вспучиваться под
ногами.  Обдирая  коленки,  Лаура с  визгом стала карабкаться  вон  из  ямы.
Забывший о приступе Гена ухватил ее  за скользкие подмышки. Потом подал руку
соседу. Тот ловко выскочил, отступил на шаг и уставился вниз. Там пузырилась
вода, набирая силу и  стремительно  заполняя  яму.  Желтая  вначале,  она на
глазах  очищалась и, наконец, хлынула наружу несколькими прозрачными бурными
потоками, грозя  затопить  участок Антона. Все  четверо теперь рыли  канаву,
направляя поток вниз.  Но вода уже  сама пробила себе дорогу  между  грядок,
низвергаясь в высохший ручей в овраге. "Сколько воды  уходит!  -  в отчаянии
бормотал  Антон, бегая  с ведрами к  новоявленному колодцу  и обратно - то к
страждущим грядкам, то к полупустым дождевым бочкам с тухлой  водой. Но этот
процесс  остановила  Лаура.  С  криком:  "Ой,  холодная-то  какая!!  -   она
плюхнулась в яму и стала там барахтаться. - Тетя Рая! Давайте ко мне скорее.
В такую жару это же... я не знаю даже что..." "Лаурочка!.. Там же  была  эта
жуткая банка... Вдруг  и  эта вода  какая-то..."  "Ну и что? -  плескалась и
ныряла красотка. - Зато какая чистая и холодная! И - вкусная! Ее ж, глядите,
пить можно... У-ра! Дядь Генка,  вы  хоть не  боитесь шиньона в  банке?  Вам
самое время лечить  ваш радикулит  ледяной  водой.  Я  прям  чую,  какая она
целебная. Гляньте, у меня даже прыщ на заднице затянулся."
     Не сознавая, что он делает, Гена сел на  край ямы и скользнул в ледяную
воду. "Ой, тону! - провоцировала Луиза. - Спасайте, дядь Гешка..."
     "Эй!  -  не верила своим глазам Ада. -  Ну-ка прекратите обниматься при
мне! Геннадий, ты с  ума  сошел?  Антон,  уймите  свою..." "Блядушка,  пусти
соседа  на волю,  -  спускался  туда  же  Антон.  -  Жена ревнует."  "А  еще
неизвестно, кто кого держит, - барахталась девушка, пытаясь вылезть. - Пусть
только меня  подсадит под жопу и идет к своей директорше. Я себе кого моложе
найду. Ой, я ж  пошутила,  а он тут же лапать.  Я же сама вылезу... Замерзла
как цуцик."
     "Плотину надо срочно строить, - деловито оглядел ручей Антон. - Кто его
знает, сколько там еще воды, а такое добро уходит... Давай-ка, Гена, те твои
щиты  сюда перетащим,  поставим  поперек ручья  и глиной зацементируем пока.
Потом  привезем  настоящего  цемента.  Это  же  можно  полив на оба  участка
организовать по трубам. У меня ведь судовая  ручная  пожарная помпа где-то в
подполе валяется. Ох, и заживем же!"
4.
     "Ну, не  могу я ни пить, ни есть при этой банке в  доме,  - отмахнулась
Ада  от новой рюмки.  -  И  вообще не очень понимаю, что мы тут так радостно
обмываем. Может  этот источник  - погибель.  Может  вы все, кто  искупались,
завтра волчьей шерстью обрастете!" "Блядочка, слышала? - похлопал Антон дочь
по  гладкой спине. - Ада Наумовна все-таки директор. Она знает." "Я все-таки
биолог, - поправила его  Ада,  грозно поглядывая на  мужа, который  невольно
расширял глаза на  каждое  шевеление содержимого  малинового купальника  над
столом. - И знаю, что  такой источник может нести неслыханную опасность." "А
я буду симпатичнейшая волчица, -  резвилась  голая. - Правда,  дядь Геночка?
Будем с вами по ночам вместе на луну выть. Директору спать не давать." "И  я
с  вами, - наливал  себе  Антон. - Я  тоже  купался. И тоже  обрасту. Рыбьей
чехуей, как  единственный моряк  в  нашей  компании..." "Не  просто моряк, -
важно поправила Лаура, заглатывая  целиком  красный  соленый  помидор  яркой
распахнутой  пастью. - Папа у нас  боцман. А  это  больше, чем  какой-нибудь
лоцман или Кацман, как дядя Гешкин. Это я без всяких антисемитских подначек,
между прочим! Я вообще за еврея хочу. И - в Израиль. Там такие  как  я сразу
идут  работать в стриптиз-бар.  Сумасшедшие  бабки, между прочим! И  за что,
спрашивается? За то же, что вы все разглядываете даром в нашей стране всяких
там советов." "Так, -  строго посмотрел на собутыльников боцман.  - Никакого
порядка  на палубе! За источник мы выпили. За водохранилище - тоже. За науку
мне пить надоело - в этом долбаном кооперативе каждый сосед  с этого  пьянку
начинает.  Давай, Ген, за  успех твоих  испытаний." "Так  они же на  прошлой
неделе  прошли,   -  изумился  тот.  -  И  тебе   рассказывал.  Что   значит
научно-исследовательское судно. Даже  боцман пить не  умеет." "Ну  тогда  за
нашу  находку, - засмущался попавший пальцем  в  небо моряк. -  Вот  я с ней
сейчас  чекнусь..."  Он   поднялся  из-за  стола  и  подошел  к  стоящей  на
подоконнике  сияющей банке.  "Кто-нибудь  ее  трогал после того, как  я сюда
поставил?" - вдруг трезвым сдавленным шепотом  спросил он. "Ты что! - ахнула
Ада. - Мы  с  Геной и смотреть  в ту сторону боимся." "А блядка?" "Я, пап, и
вовсе  о ней забыла.  И  сюда без  тебя не заходила. Я  директора боюсь... А
что?" "Да то, что шиньон этот был  уложен спиралью против часовой стролки, а
теперь... лежит наоборот...  А банка, между прочим, наглухо запечатана." "Ты
точно помнишь?  - дрожащим голосом  спросил Саня,  не решаясь приближаться к
подоконнику. - Я бы в жизни не обратил на это внимание." "Я боцман. И всегда
укладываю канат в бухту  как следует. И не  дай Бог кому уложить наоборот...
Короче,  шиньон этот или как там  его, скальп...  живой, я вам скажу.  Сам в
банке  крутится, как сукин сын!"  "Но Захар Викентьевич, - непривычно  робко
возразила Ада, приблизившись к банке, - сказал, что это самое что ни на есть
обыкновенное  ритуальное  захоронение.   Доктор  археологии,  между  прочим!
Профессор кафедры этнографии местных народов." "Профессор! - фыркнула Лаура.
- Археология давно вымерших  народов - в  современной-то трехлитрой  банке с
закатанной крышкой! Приглашаете  всяких разъебаев  для научных консультаций.
А, может,  это он  перекрутил скальп, когда разглядывал? - предположила она,
опасливо поглядывая  на  зловещую  спираль.  - А  папка...  Закусывать надо,
товарищ боцман." "Так ведь профессор и в руки банку не брал, - начала  Ада и
вдруг осеклась: - Надо же!..- вдруг прошептала она, с ужасом глядя в сторону
зеркала." "Что, тетя Рая? - тоже шепотом спросила Лаура. - Призраки?" "Вроде
того, - с трудом перевела дух решительный директор. - Показалось..." "Да что
показалось-то? - вскричал  Антон. -  А то я быстро  схожу  за своим мачете."
"Поможет  оно тебе! Только  я  ясно видела в зеркале, что этого... шиньона в
банке не было. Пустая банка стояла как стоит, но... потом  я снова поглядела
- лежит, как лежал..."
     "Не следовало  нам  хотя бы  пить  из этого нового  родника,  -  входя,
сказала опоздавшая на торжество Анна, жена Антона. - Поливать еще туда-сюда,
но  пить... Подохнем  от  этого шиньона, вот что я  вам скажу.  Особенно  ты
рискуешь, Лаура. Каждые  полчаса в яме купаешься..."  "Ну уж каждые полчаса!
Когда  жарко  только. Там прямо джакузи  какое-то, все бурлит  от  родников,
такой кайф!" "Если пить нельзя, - резонно заметил  Гена, подкладывая себе на
тарелку салат  из кальмаров,  - то  и  поливать тоже. Вода  проникнет в наши
огурцы и  помидоры, в  клубнику  и жимолость, а с  ними - в наш же организм.
Пока же вот уже две недели пьем и умываемся все - и ничего."
     "Все! -  скомандовал  боцман. - Ни слова  о  находке. Пусть стоит,  где
стоит  и  отражается,  как ей  нравится.  Ген,  я об  испытаниях.  Я  сейчас
вспомнил.  Я  ж сам  по  телевизору  видел твою  физиомордасу аж в программе
"Время".  Сказали, что ты произвел переворот в  своей отрасли. И что с твоей
помощью перестройка теперь пойдет с еще  большим ускорением хер знает  куда!
Потому, что если без конца все ускоряться, то можно пойти только вразнос..."
"Красивая была передача, - мечтательно сказала Анна.  - Синее море,  красный
пароход  и  зеленые сопки,  а надо всем этим  голубые стрекозы  верещат. Ваш
Геша, Ада, чего-то значит  в нашей стране, если по его теме такие испытания:
самый большой пароход..." "Теплоход,  - важно  поправил Антон. - Сколько раз
тебе говорить, корова?  Пароходство еще не  значит, что пароходы, а..."  "На
этот раз  Аничка права,  - таял  в лучах дружеского признания герой недавней
передачи. -  Это атомоход. А значит,  как и любая атомная  подводная  лодка,
турбопароход." "Но  это же какие деньжища  ухлопали!  - зажмурился моряк.  -
Атомоход, небось, тысяч двадцать в сутки стоит..." "Тридцать, - кивнул Гена.
- Но без испытаний и внедрения моего проекта потеряем больше." "А вертолеты?
Тоже  не даром."  "Не даром. Но уже первые  рейсы  новых  судов  многократно
окупили все  предыдущие испытания. Потому и позволили эти. Оба министра, наш
и  гражданской  авиации,  следили  за  ними  лично!"  "То-то  все  участники
эксперимента, кроме его научного руководителя, приехали в аэропорт на черных
"волгах", а Геннадий - сначала на электричке, а от нее час  пешком, - горько
кивнула  Ада.  -  И  хоть  бы  кто  его  подбросил.  Суда-снабженцы  по  его
диссертации, как пишут, революцию  в Арктике сделали...  А его даже в первый
рейс  на  первом  в серии  судне  не  пустили. Капитан,  видите  ли,  с  ним
разругался накануне. Вот вам и государственный подход к научным  кадрам!" "И
потому вы намылились в Израиль? - как бы между прочим спросил Антон. - Я без
всякой подначки. Сейчас, в июне 1990-го это уже дело житейское для евреев. Я
бы  сам  слинял. Устроился  бы  боцманом  на каком  теплоходе  ЦИМа. Вот где
пароходство! Не то, что наше. Так ты списался с ихними  научными деятелями?"
"Да я вообще еще  ничего не решил...  - смутился Гена.  -  Правда, Ада?" "Мы
знаем, что  из  столиц  все  едут,  но  сами даже  не  представляем,  как  и
подступиться-то к  проблеме."  "Блядушка,  -  ласково  обнял  Антон  дочь за
гладкую шею. - А что тот твой Давидка, что так  шустро сжевал в прошлом году
яблочко у  нас дома? Не возникал больше?"  "Так вы ж с мамкой сами  сказали,
чтоб духу  его не  было. Мол, он ростом с гулькин хер  и жрет больно много и
быстро...  Я еще  возразила,  что  он,  значит, просто  энергичный, как  все
жидята... ой!"
     "Я  должен  объяснить  дорогим  дамам,  -  боцман дипломатично  перевел
разговор с опасного сучка, - что такое экспедиционный завоз в Арктику. Много
лет я лично руководил матросами-грузчиками при доставке самых разных товаров
от стоящего на рейде судна-снабженца на необорудованный берег.  Проще говоря
- в поселки за диким пляжем, заливаемым непредсказуемым прибоем. Представьте
себе. Стоим мы милях в двух от  кромки берега - ближе не подойти по  осадке.
Спускаем баржу типа десантной. На нее ставим трактор. И все это при том, что
волны колотят  баржу о  борт,  трактор весит ого-го сколько,  а  человеку на
барже на только места почти не остается, а  даже и держаться  на за  что. Но
надо этот  трактор направить  точно  по  центру палубы баржи  и  хоть как-то
раскрепить  там  по-походному.  Температура воды  около нуля, брызги, качка,
можно  сверзиться  и  попасть  между  бортами  судна  и  баржи. Представили?
Отлично.  Отходим  к  берегу, а там -  пенный накат  заливает  галечный пляж
метров на сто! Пришвартоваться не к чему. Пирса или там причала, не говоря о
волнорезе, нет и в помине.  Кидаемся строго носом вдоль хода волны.  Не  дай
Бог повернет поперек - смерть. Ткнулись, как с чем-то столкнулись в аварии -
все едва  на  ногах,  за траки только  и держимся.  И открываем  по-быстрому
носовую  аппарель,  пока  волной  не  развернуло  и не  выбросило  на  берег
навсегда.  Не  успевает аппарель  коснуться  гальки, а  трактор уже прет  на
берег,  прямо в  волны.  И ведь не сам идет, его ведет  кто-то по качающейся
барже и не куда-нибудь, а прямо в крошево из волн и гальки. Лишь бы мотор не
залило -  заглохнет в прибое... Ага. Насобачились мы, однако, работать,  сам
за  рычагами много раз сидел: на полной  скорости к линии осушки, куда волны
не достают.  А баржа  идет обратно. Снова с  треском швартуется к  судну,  с
которого  на нее  грузовая стрела  опускает груженые "мыльницы".  Это  такие
открытые  контейнеры-волокуши. Население полярного  поселка только на  нас и
надеется. Так  как  доставлять  им  надо все  от угля и бочек с горючкой  до
водки,  муки и телевизоров. Снова лезем  в прибой,  уже пешком - двое  ребят
соскакивают по пояс, а  то  и по  грудь  в  ледяную воду и волокут за  собой
стальные  концы - волокуши с трактором  сочленять. Накинули  гашу на крюк  и
обратно к барже, принимать  следующие "мыльницы".  От ледяной  воды все тело
ломит, никаким  спиртом не  согреешься.  И так  в  некоторых  пунктах по две
недели.  А если  еще появится "язык" льдин, через которые баржа не проходит,
то судно  с грузом ждет иногда на якорях  месяц.  А грузу каково  на пути от
баржи до сухого места, можете представить! До трети его ломается, подмокает,
а то и смывает нахер. Тут же оформляют акт о потерях. А все, что признано по
акту негодным, а на самом деле ничего - в чей-то  карман. Только бой  стекла
иногда поит кое-кого  месяца  два.  И  вот  приходит Гешкин  вертолетоносец.
Становится там же, даже якоря не бросает. Вертолет летит с грузом на внешней
подвеске, взятым прямо с палубы судна.  Надо льдом и прибоем." "То-то небось
все были  счастливы!" - ахнула Лаура.  "Как бы не так, - парировал боцман. -
Груз-то доставлен  не  к  кромке берега, а  к складу,  за  забор!  Ничего не
украдешь по  дороге,  ничего  на  экстремальные  морские условия не спишешь.
Катастрофа! Враг народа... Я правильно обрисовал ситуацию, Ген?"
     "Очень  даже верно. Но я хочу пояснить, -  заторопился доктор Кацман. -
Последние испытания... Хотя каждый  вертолетоносец  грузоподъеменостью  пять
тысяч  тонн заменяет несколько  обычных  судов,  на  нем может  базироваться
только  пятитонный  вертолет.  Все  более  тяжелые  грузы,  как  их ни мало,
нуждаются  в тех же баржах  с  теми же проблемами. Вот мы  и пошли дальше  -
задействовать    самое    новое    на    бассейне     судно    -    огромный
ледокольно-транспортный лихтеровоз-контейнеровоз, атомоход, на котором можно
базировать 20-тонный  вертолет. Такое  судно,  к  тому же,  может  не только
доставлять  грузы,  но и  монтировать  на  берегу рыбные и рудные комбинаты,
современные жилые  многоэтажные поселки из  контейнерных  модулей,  вдохнуть
вторую  жизнь  в  край!" "Или наоборот,  - подхватил  Антон.  - Эвакуировать
никчемное население из брошенных  рудников в Арктике в зараннее  построенные
модульные поселки на пустынных  берегах Приморья. С модульным строительством
предприятий для эвакуантов с Севера! Проект, как сказали по  телевизору,  на
контроле у Правительства. Так что Гена - кандидат на Госпремию."
     "И вполне еще симпатичный,  - сияла Лаура распутными глазами. - Правда,
тетя Рая? Вы, правда, тоже еще ничего. И директор, к тому же. Так что нечего
на меня так подозрительно смотреть."
     "А  я  и не  смотрю, - отмахнулась  Ада. - На  всех не наревнуешься.  И
вообще мне пора на электричку. Мне,  между прочим, завтра утром на работу, в
отличие от моего вечного отпускника-мужа." "Я  провожу  тебя, -  заторопился
Гена, - а то уже через десять минут будет ночь." "А там-то как? - Антон явно
намекал на мачете с собой на всякий случай.  - А то у вас там тоже через лес
идти.  Ночью-то..."  "Лева с  Ваней  встретят," -  хором  невпопад  ответили
супруги, и все рассмеялись.
     А соседи уже знали, что зять Гены с Адой один заменит оба мачете.  Да и
пацан Левушка в свои тринадцать лет - чемпион края по борьбе в своем весе.
     "А здесь я этот ножик все-таки с собой возьму, - объявил Гена, вставая.
- Иначе Антон обидится."
5.
     На подходе к станции они увидели стоящий товарный состав -  бесконечная
череда  коричневых  вагонов,  цистерн,  платформ  с  бревнами, контейнерами.
"Приехали, - вздохнула Ада. - Снова задержка. И домой опять доберусь ночью."
     На  перроне  чернела  толпа  дачников,  обреченно  смотревших  в  одном
направлении -  на кровавый  глаз  светофора у въезда  в  туннель,  где вечно
велись  какие-то ремонтные работы. Люди ждали молча. Как привыкли безропотно
терпеть  все,   что  подсовывает  судьба.  Естественно,  не   было   никакой
информации,  а  толпа все росла  за  счет тех,  кто спешил  на следующий  по
расписанию поезд.  Когда  уже  начала угасать  всякая надежда,  по  мертвому
монстру  прокатилась железная судорога, звякнули и мощно  заверещали сцепки.
Чудовищная  махина  пришла  в  движение, втягиваясь в  туннель.  Почти сразу
возник прожектор первой  электрички,  началась  паника на  перроне. Двери  с
трудом  открылись,  прижатые изнутри  плотным  мессивом  из  тел  и  бледных
перекошенных  лиц.  Тем  не   менее,  толпа  с  перрона  ринулась  в  духоту
человеческих испарений, кто боком, кто спиной, каждый в меру своего богатого
опыта штурма общестенного транспорта от школьных лет чудесных до того узкого
пенала,  что, казалось, только  и мог освободить, наконец, человека от этого
вечного свинства.
     Ада имела богатый опыт!  От  солидного директора  в  одно  мгновение не
осталось и следа. В битком набитое чрево  зеленого вагона она, прежде всего,
умело  вставила ногу, потом протиснула руку  между двумя спинами, схватилась
за одну из них  и поддала всем  телом вперед, наперед зная, что следом лезет
не менее  наглая баба с той же неодолимой волей найти  свое место в жизни! А
следом, огрызаясь  на  все  четыре стороны, перли  в,  казалось бы, сплошную
массу умельцы реализовать право сильного занять четверть квадратного метра в
тамбуре  на  ближайший час своей единственной жизни в родной стране... Когда
зашипели и захлопнулись двери, запрессовав новых везунчиков. Больше половины
толпы осталась ждать следующего поезда.
     Гена едва  выдрался с перрона  на лестницу  и  свернул с насыпи в  лес,
направляясь  домой в  привычной  душистой тишине  и темноте.  Тропинка  едва
угадывалась  в  густой  тени  деревьев и  кустарника.  На  небе  недвижно  и
равнодушно сияла полная желтая луна.
     Он пересек сухой  ручей, с удовольствием отметив новый журчащий звук от
ручейка, вытекавшего из их с Антоном водохранилища, и стал подниматься туда,
где радостно здоровался со своей  любимой  дачей. На  этот раз, после  всего
лишь  часовой  разлуки,  он  нисколько не  беспокоился,  а  потому  картина,
представшая перед глазами на переломе тропки, была особенно неожиданной.
     Веранда и окна спальни и мезонина тускло светились ровным фосфорическим
зеленоватым светом  на фоне темного  силуэта  дома и черных  деревьев позади
него!..
     Это  отражение луны, попытался успокоить себя  Гена, чувствуя  позорное
влажное жжение сзади и волны озноба оттуда до затылка вдоль позвоночника. Но
рядом стояли пустые в эту ночь чужие дачи.  Их черные окна чуть поблескивали
стеклами.  В окнах дачи Антона трепетал живой  огонек свечи или  керосиновой
лампы - электричества в  поселке  не было. И  только  от  одного  места  шло
кладбищенское  сияние. Поняв, что это  такое,  Гена не  удержался сбежать  с
тропинки  в  заросли  -  освободиться  от  медвежьего  стула.  Ему  пришлось
заставить себя  снова  взглянуть  на  свое  убежище.  Там  был  все  тот  же
мертвенный оскал в ночи.
     Не могло быть  и  речи  о том,  чтобы идти  туда. Но  не  было смысла и
возвращаться  на станцию - деньги и проездной остались на  даче. да и  скоро
должен  был  пройти  последний  поезд.  Гена  с тоской подумал  о  крохотной
комнатке  в мезонине, где  он  обычно ночевал,  и  чуть  ли  не ползком стал
пробираться к Антону. Тот сидел себе на ступенях крыльца и курил трубку. "Ты
че  это? -  удивился он при  виде  скособоченного соседа. - Снова вступило?"
"Там... - едва произнес несчастный владелец зловещей банки. - Свет..." "Ну и
что? - удивился боцман. - Я давно замечаю в твоем доме разные странности. Не
бери в голову." "Как это?  А что... что это там светится?"  "А ты как думал?
Раз мы все  влезли в  эту яму, то то ли еще будет. Какая тебе разница, что у
тебя светится? Ты че? Ну, п