Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
- Я все никак досмотреть не могу. Как вы интересно в Мексике живете...
Дом такой громадный и даже с бассейном! - она тихо рассмеялась.
- У меня есть все. Есть сокровища из Зимнего дворца. Иногда я даже мою
их сама, своими собственными руками - каждую статуэтку, каждую тарелочку. Но
за все надо платить! Такой дом надо купить, а потом его содержать. Это я
всегда говорю в моей отповеди завистникам - всем этим советским, всем этим
середнякам!
- О! - воскликнула Света трепеща. Она листала альбом, Ирка наблюдала за
ней радостным, возбужденным взглядом.
- А сколько фоток!..
- Здесь двести сорок шесть, - отозвалась Анжела.
- И на каждой вы, и все в новых платьях, да каких! Интересная Мексика
страна!
- Муж любит меня снимать, он без ума от меня и всего русского. Мы же
носители старой культуры.
- Питер по-русски говорит и еще на двух языках, - бегло вставила Ирка.
- Мда... он и русскую историю читал, может князей разных по порядку
назвать. - Анжела, вытянув пальцы, взяла бокал. - Но это, я считаю, чепуха,
бесполезная информация. Душу нельзя загромождать, она должна быть открыта
для восприятия токов, влияний. Они разлиты в мире, как воздух! Чувствуете,
детка, как они вас пронизывают? - она оценивающе взглянула на Свету.
- Я всегда интересовалась такими вещами! Я, как и вы, - то на земле, то
на небе, - Света тоже оглядела потолок. - Люблю иногда подумать о чем-
нибудь таком, пофилософствовать...
- Вы еще молоденькая, вы придете к своему Богу, я это чувствую.
- Ой, а здесь вы без ничего!
- Да, я красиво позирую. Все любят смотреть на меня. Даже Иркин Боб
теперь многое понимает, а сначала был весьма серенький. Но и в этом городе
не все безнадежно. Вы с Иришей еще детки и многого не замечаете. Рядом с
нами есть люди, умеющие ценить женский шарм. Этот мальчик, этот юноша -
Илья, вы ведь заметили его, не правда ли? - Анжела вопросительно взглянула
на Свету. Та кивнула, с любопытством сверкнув глазами. - ...Я с ним была
дружна в бытность мою здесь... - Анжела дотянулась до коробки с сигарами,
неторопливо закурила, обвела глазами комнату. - Он очарователен, должна вам
заметить. Одаренный юноша с охлажденным, усталым умом. В нем бездна
романтизма, скрытого под маской бывалого, насмешливого скептика, - полулежа,
она откинула голову на подушки и медленно добавила: - Вокруг него всегда
вился кружок молодых женщин...
Света замерла в своем кресле, а Ирка не отрывала жадного взгляда от
лица сестры.
- Он всех покорял своей царственной разочарованностью! - протянула
Анжела почти шепотом, - своей знаменитой семьей - в определенных кругах...
Женщины дрожали от его скепсиса! Но он совсем не так прост, чтобы не
понимать своей цены... - ее глаза загадочно заблестели. - Я выбрала его! И
не жалею. Такие мужчины, как он, по-настоящему украшают жизнь женщины. Если
она в состоянии удержать выпавшее на ее долю счастье, - прибавила Анжела
почти кокетливо, не глядя в глаза женщинам. - Когда мы с мужем уезжали
отсюда, он не мог найти себе места. Мы были красивой парой, правда, Ириша?
- Вы смотрелись обалденно! - воскликнула Ирка. - Я думала, ты бросишь
мужа.
- О, нет! Так может говорить только тот, кто не понимает моих
принципов. Любовь должна украшать жизнь, как произведение искусства. Ее
нельзя ни портить, ни смешивать ни с чем. Это чистый сосуд отрады, источник
поэзии... ну и так далее. Отними у меня любовь, и я зачахну, ибо она
благословляет мою жизнь!
Ирка, всем видом выражавшая горестное раскаяние от неудачного
замечания, благоговейно прошептала:
- Анжела...
- Ничего, детка! - ободряюще воскликнула та, вставая. Было ясно, что
она произвела сильное впечатление на слушательниц и осталась им довольна.
Они вышли в гостиную и заметили, что гостей прибавилось.
В одном углу звенела музыка, в другом - на экране телевизора шикарный
мужчина раскуривал толстую сигару, другой рукой лаская бедра истомленной
брюнетки, прерываемый воплями: "Распродажа! Последняя Распродажа! Самая
последняя и Самая грандиозная! Все кофточки дешевле на полтора доллара!!
Невероятно!!! Грандиозно!!! Мы все, как один, должны их купить! Сегодня!
Прямо сейчас!!!"
- Здравствуйте! Это Вадим и его жена Лена. Из Питера.
- Мы уже встречались!
- Познакомьтесь: Илья. Новенькие Оля и Саша, первый Новый Год в
Австралии.
- У тебя, Светочка, тоже первый праздник здесь? Это наша Светочка!
Света сияла, поворачиваясь к каждому, чтобы дать себя рассмотреть. Но
так как это продолжалось чуточку дольше, чем следовало, Ирка произнесла:
- А вот моя сестра Анжелика! Они с Питером ненадолго прилетели из
Мексики. Питер - торговый атташе.
Света одарила желанного гостя ослепительной улыбкой, чувствуя, как из
глубины поднимается восхитительный вихрь. "Ну вот и все, я теперь на месте!"
- пело внутри. Она заливалась переливчатым смехом, не слишком громко, но
погромче остальных, так, что уже несколько мужчин с интересом повернули
головы в ее сторону.
- Давайте к столу! - крикнул кто-то.
Все потянулись в гостиную, зашаркали, загремели в приятном
предвкушении, захлопали бутылочные пробки, смех, гам, убери цветы, они
мешают, попробуй - это вкусно, а где вы селедку достали, я давно ищу, а вот
в таких больших банках израильская, я тебе потом покажу, какая. Я немецкую
брала - кислая. А вот сюрприз - огурчики домашние! Мама сделала к празднику.
Здорово! Прямо как в Москве...
- Да что в этой Москве?.. Что мы там не видели.
- Давно пора России стать цивилизованной страной!
- Эта страна, эта похабень, рассчитана на середняка. Сегодня середняк
остался ни с чем. А их большинство, - вразумительно объяснила Анжела.
- А я переживаю, так их жалко...
- Да бросьте, чем вы помочь можете, ну, денег немного послать. И все.
- Если я деньги посылать перестану, они не только обидятся, но еще
проситься сюда начнут.
- Они считают, что мы им должны, - Света оглядела всех, ища поддержки.
- Потому что нам хорошо!
- Я то же самое как раз вчера сказала.
- Меня никто не заставит содержать какую-нибудь тетю Соню - поэтессу.
Хочешь - и пиши себе! - улыбаясь, сказала Анжела.
- Боб - это рус-ский праздник! Шампанское пей, потом пивом надуешься!
- Нет, он только пиво! - добродушно засмеялась Ирка.
- Ну, черт с ним, скорее, скорее!
- С новым счастьем!
- Я себя хоронить не собираюсь, пожить - так пожить, верно?
- Я недавно был в Италии на конференции, - Илья небрежно скривил губы.
- Илья у нас физик, Светочка.
- Я без ума от ученых! - она засияла.
- Ничего Европа, - продолжал Илья, - но по мне - зарплата там
маленькая. Я считаю, - сказал он с большим нажимом на слове "я", - я считаю
- это не для белого человека. Итальяшки, как цыгане. Ну, конечно, музеи,
искусство. А только иду я с итальяночкой по Риму мимо святого Петра, и вдруг
я так подумал: "А вот провались эти соборы и дома вокруг, и ты вместе с ними
- я даже не оглянусь и дальше пойду!"
- Ты душка!
- А все-таки Австралия - жемчужина!
- Еще, вроде, в Америке неплохо платят, да?
- А все-таки похуже, чем здесь.
- Мне это тоже научники говорили, - поддакнула Ирка.
- Я в России наукой, между прочим, занимался, я - кандидат! - Денис
твердо оглядел новые лица, не смотря на Илью. - А сюда приехал и пошел
строителем. Мы сейчас такие деньги зашибаем - в три раза больше, чем если б
я на ставке сидел! - он взглянул на Свету, задержавшись на ее открытой
груди.
Она одобрительно закивала своей прелестной головкой.
- Сначала как приехал, старую машину купил, - говорил Денис солидно, -
а вот полугода не прошло, у меня новая, японская. Не для того я сюда ехал,
чтобы на всякой швали ездить. Не то что в совке. - Денис не торопясь налил
себе вина. - Машины надо новые покупать! - торжествуя, он взглянул на Илью.
- Меня лично моя машина устраивает. Я думаю, на следующую конференцию
шеф мне подбросит денег, - откликнулся Илья, подняв свое сухощавое лицо и
надменно озирая окружающих. - Слетаю в Канаду.
- Главное, чтобы интересно было.
- Бабок побольше!
- Это смотря где... - медленно проговорила Анжела. - Если бы мне
устроили вернисаж в Кремле или Эрмитаже и платили за это ихние деньги, я бы
никогда там продавать свое творчество не стала. Вертолет бы за мной прислали
- не поехала бы. А в Париже на метро добиралась! - она оглядела слушателей,
наслаждаясь произведенным эффектом, и добавила: - Вот так - и без России
выжила, не пропала, всем нос утерла!
- Слушайте, у нас что было! - простодушно и восхищенно глядя на сестру,
встрепенулась Ирка. - Есть тут один из "старых" русских, вы наверное
слышали, Николай Николаевич, у него дом такой приличный. Живет тут около
тридцати лет. А у него, значит, родственник есть дальний, тоже пожилой,
Тропишин. Этот дядя в государственной конторе двадцать лет проработал. И
вот, представляете, кошмар какой - его после двадцати лет обвиняют, что он
шпион русский и в суд тащат! Да еще статью в газету сунули до решения суда!
Как вам это нравится?! Вот опять, - говорят, - русские шпионы понаехали, эти
иностранцы поганые, китайцы да Васьки русские, они, Васьки эти, не знают на
какое место презерватив надевать, а понаехали к нам сюда, кто их звал, у
себя все развалили, теперь к нам сюда понаехали...
- Опозорили человека на старости лет!
- Они не человека, они страну нашу несчастную позорят, - вдруг вступил
в разговор молчавший до сих пор Вадим.
Света оглянулась на голос и увидела человека, которого она, вероятно,
могла встретить раньше: борода, не совсем прибранные волосы, тонкое
вытянутое лицо с сеткой морщинок, разбежавшихся вокруг глаз, и сами глаза,
смотрящие как будто мимо окружающего. Такие люди в прошлой жизни, в России,
не выбирали Свету, и хотя она тоже не испытывала к ним тяги, это задевало. С
ними только интересно, решила она. Еще с минуту она смотрела на Вадима и,
едва ее согрело чувство узнавания знакомого ей характера, ей на ум пришла та
же мысль, что когда-то Лене: "Как он все- таки не подходит к этой стране!"
- Сразу шпион и сразу в газету! Я всегда подозрение имел об ихнем
равноправии! - говорили справа.
- А я считаю, России пора стать цивилизованной страной!
- Тебе налить еще?
Илья вольготно раскинулся в кресле и заговорил:
- В России все западным подражают: названия, наклейки, словечки,
костюмчики, даже интонации, не иначе как все - американское! А здесь
смеются: вот-де, нам подражают, костюмы наши надели и к цивилизованности
друг друга призывают!
- Россию презирают с обеих сторон. Русские - изнутри России, а местные
- отсюда, - заметил Вадим.
- Как же это, собственно, местные презирают? - азартно вскричала Ирка.
- Да вы же сами про статью в газете рассказали, про русского!
- Про Россию и по телику показывают, - вставила новенькая Оля, - весьма
оригинальное искусство. О русских так критически. Думаешь, так и надо, так
нам и надо!
- Чем острее, тем лучше! - раздалось со всех сторон.
- Своих передач о России здесь мало, - сказал Вадим, - они в Европе
покупают. Но по большей части там, где ничего доброго о русских не скажут: в
Польше, иногда в Прибалтике.
- Сколько же можно русским прощать?!
- Может, в России казалось нужным - раздеваться так, а здесь это
выглядит, как посмешище. Они свою родину выставляют на...
- Посмешище? - Анжела улыбнулась светской улыбкой. - Вам что же - за
державу обидно?!
Вокруг засмеялись.
- Как-то все подобрано... дурно, стыдно... - ответил Вадим, не замечая
усмехающихся лиц.
- Разве можно опозорить страну, которая сама себя не уважает, - мрачно
заметил Илья.
- Это не страна себя не уважает, это люди себя не уважают, как будто у
всех поголовно комплекс неполноценности!
Кто-то крякнул.
- Вы так говорите, Вадим, потому что в Австралии живете. А что же вы из
своей прекрасной России уехали? - спросила Оля.
Вадим ей кивнул:
- Все русские крепятся-крепятся, но этот вопрос непременно зададут.
- А что, - Илья повернулся к Оле, - если бы мы в Зимбабве мыкались, вы
бы нас пожалуй простили?
- Я не то имел в виду, Илья. Немцы, из тех кто живет в Австралии,
говорят о своей Германии. После многолетних поисков работы здесь оседают
американцы, но думают о своей родине. Английские старики и старухи по
тридцать лет вспоминают Англию, считая себя по-прежнему англичанами. И все
их за это уважают! И только русским нельзя говорить о своей стране, чтобы им
не задали вопроса, подразумевая их предателями! Русский русскому мало чего
позволит, - продолжал Вадим, - и это дело рук нашей собственной
интеллигенции: журналистов, общественных деятелей, режиссеров. Здесь в
университете на русском отделении опрос провели: "Опишите, как вы
представляете себе русскую семью". Студенты описали так: женщины носят
кокошники, в квартирах живут свиньи. Муж приходит домой пьяный и сразу
выпивает залпом бутылку водки. Мужчины в России - это или "новые" русские,
или алкоголики. О женщине мнение разделилось пополам. Одни описали бабушку в
платочке, другие проститутку. Студенты сказали, что все это они узнали из
русских фильмов и газет.
- Ну и что? - выкрикнул Денис.
- Да то, что если интеллигенция ненавидит свою родину, то она - млея от
Запада и восхищаясь патриотизмом английской старухи - осудит все, сделанное
русским, - в том числе и отъезд.
- Я фильм Говорухина видел, - сказал Шустер. - Вжарил мужик по первое
число. Настоящая правда: суровая, но справедливая. Вы не согласны?
Вадим резко обернулся к нему:
- Я как раз этот фильм имел в виду. Жили на свете люди, но не создали
ничего ни талантливого, ни умного. Понимаете, как будто не жили они вовсе в
этом мире! Не народ, а - отребье! И вот появляется Говорухин и судит их
всех!
- Это фильм! - воодушевился Илья. - Сначала дебильные старухи,
представляющие лучшую часть нации. Развалившиеся города. Грязь, убожество
повсюду. Затем немного о русских мужчинах: пивная точка. Полторы сотни,
лезущих с рублем в одно окно: бидоны, миски, кастрюли над головами. Долго,
подробно. Мат. Перекошенные лица крупным планом. Затем питие на газонах.
Один долго блюет на траву. Другой мочится на дерево. Минута за минутой -
нескончаемо и смачно. Как австралы смотрели эту неожиданную правду?!
- Ты, Илюша, перебираешь, - сказал Шустер, - это и есть правда. Только
когда ты в России был - Россию поносил, а здесь - защитником заделался!
Илья отмахнулся, кривя губы:
- Пойди в местный кабак - найдешь такой же зверинец! - Видно было, что
этот разговор у них начался давно.
- Для вас такие сцены откровение? - обратился к Шустеру Вадим. - Вы
этого раньше не знали?
- Все я знал.
- И я знал, и он, и она. И это единственная правда о русских, вы как
думаете? - усмехнулся Вадим.
- Вам меня не переубедить! Благодаря Говорухину все еще раз увидели
убожество России! - крикнул Шустер сквозь шум, чувствуя, что нашел
объединяющую идею.
Вадим подхватил:
- Верно, все в этом фильме убого! Только почему же Россия убога? Слава
Богу, Россия и Говорухин - не одно и тоже! Убого другое - понимание
Говорухиным своей Родины. После фильма я вынужден был краснеть и что-то
объяснять о личном мнении автора тем австралийцам, кто еще сохранил в таких
условиях сочувствие к русским и пришел спросить: что все это значит? Однако,
результат был прост: за семь месяцев на экраны не вышло ни одного русского
фильма: ни публицистического, ни художественного. Пропала бы Россия без
таких патриотов!
Как всегда в эмигрантской компании, речь шла о России. Но сегодня тон
разговора был другой. Обыкновенно в главном собеседники бывают согласны друг
с другом, и разговор идет по раз заведенному кругу, даже в одних и тех же
мыслях и выражениях. Сейчас Вадим, посещавший эти сборища по настоянию жены
и обыкновенно молчавший, неожиданно возразил, и атмосфера быстро
раскалилась. Может быть, он сегодня говорил откровеннее и резче оттого, что
фильм Говорухина явился к тому последней каплей или из-за этих, окружающих
его людей, а, может быть, от своих непрестанных мыслей о России - от тяжести
этих мыслей и своей усталости.
- Я все равно не поняла, Вадим, - обратилась к нему Анжела, - чем вас
персонально раздражает Говорухин, но в одном с вами соглашусь: там, в этой
России, вся интеллигенция - это миллионы бездельников, которые прозябали в
НИИ!
- Я ничего подобного не имел ввиду! - воскликнул Вадим изумленно.
Анжела пожала плечами:
- У вас и логика! Вы сами-то себя понимаете?
- Теперешний интеллигент, - сказал Илья, - это похахатывающий молодчик,
презирающий свою родину. Он отдаст свои силы для России??? В Париже Андрея
Синявского в шутку спросили: "Что вам было легче: шесть месяцев в советском
лагере или первых шесть месяцев в Париже? - Шесть месяцев в лагере, -
ответил он, - потому что там я был все-таки в России".
На лицах появилось раздражение.
- Что, Вадим, много среди интеллигентов Синявских? - буркнул ему Илья.
- ...Среда такая, - ответил тот.
Шустер, обращаясь ко всем, сказал:
- Раньше Россия нас с грязью мешала, кто мы были перед ней? Вши
ничтожные! - Он жестко посмотрел на противников: - Это все понимают!
- Вы предлагаете в ненависти объединиться? На этой основе мы можем
создать политическую партию. Только зачем для этого было в Австралию
уезжать?
В комнате повисла тишина.
- Ну ты даешь! - воскликнула Лена, с резкой неприязнью взглянув на
мужа, и с досадой, смущением оглядела компанию: - Он слишком много дома
сидит! У него характер начинает портиться!
- Вы чушь говорите! - подняла голос Анжела. - Если не прозябаешь, а
многого добился - ты имеешь право судить. Мы не только сумели уехать, но
сумели людьми сделаться!
"Зачем вам самоутверждаться нужно? Вы ведь в себе не уверены!" - хотел
сказать Вадим, но вовремя прикусил губу. Помолчав, он спросил:
- А если мне всего достаточно, я добиваться ничего не хочу? - сказав
это, он увидел, что вокруг острое раздражение перешло в негодование.
- Пользуясь вашими словами: "А зачем тогда было в Австралию приезжать?"
- резко спросил Шустер.
- Мы, наверное, от разных причин с вами приехали... - ответил Вадим и
неожиданно осознал, что все они от его слов почувствовали себя обманутыми.
Здесь иногда себя называли, но никто не считал себя счастливым. Русские
эмигранты говорят: "Мне здесь хорошо, а им там, в России, - плохо". Но, в
действительности, они думают: "Мне здесь плохо, но так как им еще хуже, то
мне здесь уже хорошо".
- Мы тут недавно, - начала Оля любимую присказку, и выговариванием
прозвучали ее слова, - а понимаем: нам надо в это общество вписаться, стать
такими, как австралийцы. А это тяжелая работа!
- Но если я ломать себя не хочу? - спросил Вадим, кажется, догадываясь.
Илья, с интересом слушавший разговор, вдруг весело крикнул:
- Ишь чего захотел! Заслужить надо. Природу свою еще не вывернул, а уже
- в счастливые! Не по чину берешь!
Вадим рассмеялся. Анжела резко встала, сверкнув на Илью глазами, и
отошла в сторону. Шустер скривился и принялся