Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
знаем, что ты будешь молчать.
Несмотря на то что все эти угрозы были произнесены невыразительным
монотонным голосом, они прозвучали не менее внушительно. У меня на
голове зашевелились волосы. Трудно сказать, какое действие они возымели
на Лоудера.
"Больше он уже не станет ждать, пока я скажу ему, где трубка, -
подумал я. - И, может быть, в конце концов трубка и окажется его крахом,
потому что Филу было известно, чья она, а Остермайеры были свидетелями.
И, если меня найдут убитым, это послужит началом его конца.., но сейчас
это не очень успокаивает".
В порыве отчаяния я перекатился и что есть силы ударил Роллуэя по
ноге своей правой ногой. Издав звук, похожий на рычание, он убрался с
моей лодыжки, а я отпрянул, отползая назад и пытаясь дотянуться до
стула, на котором сидел, чтобы воспользоваться им как оружием, или хоть
чтобы, по крайней мере, не лежать беспомощно в ожидании смерти. Он уже
пришел в себя и твердо стоял на ногах, выпрямляя руку и целясь, чтобы не
промахнуться.
Эта его недвусмысленная поза могла стать последним, что я мог видеть;
и последним чувством, которое я мог бы испытать, была неистовая злость
из-за такой бессмысленной смерти.
Николас Лоудер, видя, что надвигается нечто непоправимое, в ужасе
выпрыгнул из своего кресла с криком:
- Нет-нет, Ролло! Не делай этого!
Для Ролло это, вероятно, было похоже на писк комара, который он
просто проигнорировал.
Сделав несколько шагов вперед, Николас Лоудер вцепился в Роллуэя и в
его целившуюся руку.
Я использовал эту возможность, чтобы хоть до чего-то дотянуться, до
чего угодно, и дотянулся до костыля.
- Я не позволю, - не унимался Николас Лоудер. - Не смей!
Стряхнув его с себя, Ролло вновь направил пистолет на меня.
- Нет! - Лоудер ужасно разволновался и почти обезумел от потрясения.
- Не надо. Я не позволю тебе!
Лоудер бросился на Роллуэя всем телом, пытаясь оттолкнуть его.
Роллуэй легко отшвырнул его. Потом очень быстро перевел пистолет на
грудь Николаев и тут же нажал на курок. Дважды.
Я услышал два приглушенных хлопка. Увидел, как упал Николас Лоудер с
застывшим на лице выражением недоумения или, скорее, полнейшего
удивления.
На страх не было времени, хотя я его и испытывал. Схватив костыль, я
с силой ударил тяжелым концом по правой руке Роллуэя, удар получился
настолько ощутимым, что он выронил пистолет, который упал далеко от
меня.
Я дернулся к нему, перекатываясь и карабкаясь, но Роллуэй опередил
меня. Наклонившись, он поднял пистолет и яростно сжал его.
Его рука вновь стала подниматься в моем направлении, и вновь я,
взмахнув костылем, ударил его. На этот раз он не выронил пистолет, а
перехватил его левой рукой, встряхнув при этом пальцами правой, словно
от боли, и я очень надеялся, что это действительно так.
Я попробовал ударить его по ногам. Попал. Отойдя на пару шагов, он
стал целиться левой рукой. Я опять махнул костылем. Дуло дрогнуло. Когда
он нажал на курок, последовала маленькая вспышка и пуля пролетела мимо.
Он все еще находился между мною и дверью.
"Черт с ней, с лодыжкой, - подумал я, - как только мне удастся
подняться, я сшибу его с ног и побегу, побегу.., выбегу на улицу..."
Мне удалось подняться лишь на колени. Встал на правую ногу. Поставил
левую. Дело было не в боли. Я ее не чувствовал. Она просто
подворачивалась. Ей нужен был костыль.., и мне нужен был костыль, чтобы
отбиваться от пистолета, ковыляя, пробиваться вперед, оттягивая
неизбежное, сражаться до последнего.
Внезапно я краем глаза заметил, как в дверях мелькнул чей-то силуэт.
"Кларисса", - мелькнуло у меня в голове. Я и забыл, что она должна
прийти.
- Беги, - отчаянно закричал я, - беги отсюда! Роллуэй вздрогнул. До
этого я так мало шумел. Он, кажется, подумал, что мой крик был адресован
ему. Он ухмыльнулся. Не сводя глаз с пистолета, я бросился на него,
вновь сбивая ему прицел в критическую секунду. Он нажал на курок.
Вспышка. Хлопок. Пуля, прожужжав над моим плечом, попала в стену.
- Беги! - вновь в ужасе завопил я. - Скорее же!
"Почему она не убегает? Он увидит ее, если обернется. Он убьет ее".
Кларисса не убегала. Она вытащила руку из кармана своего плаща,
сжимая в ней что-то похожее на черную сигару, и, с силой взмахнув ею,
описала в воздухе дьявольскую дугу. Из черной "сигары" выстрелили жуткие
телескопические пружины с набалдашником на конце, и кийога резко
опустилась на череп Роллуэя.
Он рухнул без единого звука, упав прямо на меня, заваливая меня
назад. Я оказался сидящим на полу с его тушей, лежащей вниз животом на
моих ногах.
Кларисса опустилась возле меня на колени. Она вся дрожала и была на
грани обморока. Я тоже чуть не лишился чувств и тоже дрожал. Казалось,
прошла целая вечность, прежде чем кто-то из нас смог говорить. Она нашла
в себе силы лишь едва слышно прошептать:
- Дерек...
- Спасибо, - отрывисто произнес я, - ты спасла мне жизнь.
- Он мертв? - Кларисса в ужасе смотрела на голову Роллуэя, ее глаза
были полны страха, страх сковал ее шею, проник в ее голос.
- Если и да, мне плевать, - откровенно сказал я.
- Но ведь я.., это я ударила его.
- Я скажу, что это я. Не волнуйся. Я скажу, что ударил его костылем.
- Ты бы не смог, - с сомнением возразила она.
- Очень бы даже смог. Именно это я и собирался сделать. Жаль, что не
получилось.
Я взглянул на Николаев Лоудера, и Кларисса, похоже, впервые заметила
его. Он лежал на спине и не шевелился.
- Боже, - еле слышно пролепетала она, ее лицо побледнело еще сильнее.
- Кто это?
Посмертно представив ее Николасу Лоудеру, тренеру и коневоду, и затем
Томасу Роллуэю, наркомагнату, я рассказывал, пытаясь освободиться от
лежавшей на мне тяжести, что они накачивали Дазн Роузез кокаином. Я
раскрыл их. Роллуэй решил, что меня лучше убить, чем ждать, когда я буду
давать против него показания. Он так и сказал.
Никто из поверженных не оспаривал выдвинутых против них обвинений,
хотя Роллуэй и был жив. Я чувствовал на своих ногах его дыхание. Честно
говоря, это меня огорчило. Я сказал об этом Клариссе, и ей немного
полегчало.
Кларисса все еще сжимала кийогу. Я дотронулся до ее руки своими
пальцами и погладил, не находя слов благодарности за ее смелость. Гревил
подарил ей эту кийогу. Знал бы он, что она сохранит мне жизнь! Я
осторожно взял ее из рук Клариссы и положил на ковер.
- Позвони в мою машину, - сказал я. - Если Брэд не успел далеко
уехать, он вернется.
- Но...
- Он отвезет тебя назад в "Селфридж". Звони скорее.
- Я не могу.., вот так взять и уехать.
- Как ты собираешься объяснять свое присутствие здесь полиции?
Кларисса посмотрела на меня в испуге, но в глазах было упрямство.
- Я не могу...
- Это необходимо, - сказал я. - Как ты думаешь, что бы от тебя хотел
Гревил?
- Ax... - последовал горестный вздох, выражавший печаль по моему
брату и, как мне казалось, по безвозвратно потерянному вечеру, который
нам уже не суждено провести вместе.
- Ты помнишь номер? - спросил я.
- Дерек...
- Иди же, милая, сделай так, как я прошу. Словно в забытьи, она
поднялась и побрела к телефону. Я подсказал забытый ею номер. Когда, как
обычно, после шести-семи сигналов в трубке раздался голос телефониста,
сообщивший, что на другом конце никто не подходит, я попросил ее набрать
номер снова и затем еще раз. Может быть, мне повезет, и Брэд поймет, что
три звонка означают экстренный вызов.
- Когда мы сюда приехали, - сказала Кларисса уже более уверенным
голосом, - Брэд сообщил мне, что здесь неподалеку от калитки стоит серая
"Вольво". Мне показалось, что он был обеспокоен. Он просил меня передать
тебе. Это важно?
Боже милостивый...
- Этот телефон дотянется сюда? - спросил я. - Попробуй. Опрокинь стол
и подтащи телефон. Если я вот так вызову полицию и они, приехав, увидят
меня и все как есть, у них не возникнет никаких подозрений.
Она перевернула стол на бок, автоответчик упал на пол, и она
подтащила телефон, натянув шнур до предела. Я так толком и не смог до
него дотянуться, и мне пришлось несколько извернуться, что причинило
боль, которую она увидела на моем лице.
- Дерек?
- Не обращай внимания, - с несколько искаженной улыбкой ответил я,
стараясь придать этому шутливый оттенок. - Лучше так, чем умереть.
- Я не могу оставить тебя.
В ее глазах была все та же тревога, и она заметно дрожала, но к ней
возвращалось самообладание.
- Можешь, черт возьми, - отозвался я. - Ты должна. Иди к калитке.
Если Брэд приедет, пусть посигналит, я буду знать, что вы уехали, и
позвоню в полицию. Если он не приедет.., подожди минут пять и иди.., иди
и возьми такси. Обещаешь, что сделаешь так?
Взяв кийогу, я безуспешно пытался ее собрать. Кларисса взяла ее у
меня из рук, повернула, стукнула о ковер и, ловко собрав, положила к
себе в карман.
- Я буду думать о тебе и благодарить тебя каждый день своей жизни, -
сказал я.
- В четыре двадцать, - добавила она словно машинально и вопросительно
посмотрела на меня. - В это время я встретилась с Гревилом.
- В четыре двадцать, - повторил я и кивнул. - Каждый день.
Она вновь опустилась возле меня на колени и поцеловала, но поцелуй
был лишен страсти и скорее походил на прощальный.
- Иди, - сказал я, - пора.
Она неохотно поднялась, дошла до двери и, задержавшись, оглянулась.
"Леди Найтвуд, - думал я, - храбрая спасительница, у которой каждый
волосок знает свое место".
- Позвонишь мне как-нибудь на днях? - спросил я.
- Да.
Она тихо удалилась по коридору, но ненадолго. В комнату ворвался
Брэд, а за ним, словно тень, следовала Кларисса.
Останавливаясь, Брэд чуть ли не проделал тормозной путь - открывшаяся
его взору картина могла бы заставить замолчать даже самого
словоохотливого болтуна.
- Черт! - лаконично воскликнул он.
- Тебе виднее, - отозвался я.
Падая, Роллуэй уронил пистолет, но он все же лежал возле его левой
руки. Я попросил Брэда отодвинуть его подальше, на тот случай, если
вдруг этот "нарколог" придет в себя.
- Не трогай, - резко сказал я, когда он, наклонившись, машинально
протянул к нему руку. - Твои отпечатки пальцев здесь совсем ни к чему.
Он что-то буркнул в ответ, соглашаясь, и Кларисса молча протянула
салфетку, при помощи которой Брэд, ухватив пистолет за глушитель,
отпихнул его через комнату к окну.
- А если он очухается? - спросил он, показывая на Роллуэя.
- Еще раз огрею его костылем.
Он кивнул, словно это было в порядке вещей.
- Спасибо, что вернулся, - сказал я.
- Я был недалеко. Здесь рядом стоит "Вольво"... Я тоже кивнул.
- Это та самая?
- Наверняка, - ответил я.
- Черт-те что.
- Отвези мою знакомую назад в "Селфридж", - попросил я. - Забудь, что
она была здесь. Забудь, что ты был здесь. Езжай домой.
- Я не могу тебя оставить, - сказал он. - Я вернусь.
- Здесь будет полиция.
Как всегда при упоминании о полицейских, ему стало не по себе.
- Поезжай, поезжай домой, - сказал я. - Все опасности позади.
Он немного подумал. А затем с надеждой в голосе спросил:
- Завтра утром в то же время?
- А почему бы и нет? - криво усмехнувшись, ответил я и кивнул в знак
согласия.
Мой ответ, похоже, полностью удовлетворил его, и они с Клариссой
направились к двери и возле нее оглянулись. Я махнул им рукой, и они
помахали в ответ, прежде чем выйти. Казалось невероятным, но они оба
улыбались.
- Брэд! - заорал я вслед.
Он тут же вернулся с встревоженным лицом.
- Все в порядке, - успокоил я. - Абсолютно.
Не захлопывай за собой входную дверь. Мне бы не хотелось вставать,
чтобы впускать полицию. И я не хочу, чтобы они взламывали замки. Я хочу,
чтобы они вошли тихо и культурно.
Глава 20
Это был долгий и нудный вечер, хотя не обошлось и без смешного.
Большую часть времени я тихо просидел в сторонке на кресле Гревила, и
сновавшие мимо меня с деловым видом люди, которые что-то измеряли,
фотографировали, брали отпечатки пальцев и выковыривали из стен пули,
почти не обращали на меня внимания.
Мне была задана масса вопросов, и этот предварительный допрос
закончился тем, что приходивший в себя Роллуэй застонал. Хотя
полицейские и не любят посторонних советов, они все-таки прислушались к
робко высказанному мною предложению надеть на него наручники, пока он
еще окончательно не очухался, поскольку он тут же проявит свой боевой
характер. Он уже бесновался, поднявшись на ноги и что-то ворча, пока не
понял, где находится.
Когда стоявшие по обе стороны от него полицейские схватили его за
руки, он уставился на меня, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Я еще был
на полу, но уже радовался тому, что с меня убрали его вес. Он словно
никак не мог понять, в чем дело, и тем же невыразительным голосом, что и
раньше, называл меня скотиной и прочими менее безобидными словами.
- Я знал, что от тебя надо ждать гадостей, - сказал он. В голове у
него еще недостаточно прояснилось, чтобы попридержать язык. - Но тебе не
придется давать показания, уж я позабочусь об этом.
Полицейские флегматично выполнили формальности ареста, рассказали ему
о его правах и пообещали медицинскую помощь по прибытии в полицейский
участок. Я смотрел, как он, спотыкаясь, удалился, и, усмехаясь, вспомнил
о принятом ранее решении ни в чем не обвинять его, тем более в убийстве
людей. Я же не знал, что он застрелил Симза. Я совершенно не боялся его.
А он, видимо, даже не предполагал, что я могу не предпринять никаких
действий по обвинению его в использовании кокаина. Он готов был убить
лишь для того, чтобы предупредить это. А я даже и не подозревал, что он
крупный торговец, пока он сам не похвастался.
Пока вокруг меня полным ходом шло расследование, я размышлял, почему
представители наркомафии с такой легкостью отнимали жизнь у других
людей, так легко шли на преступление.
"Тот же Ваккаро, - думал я, - расстреливал из проходящих машин
летчиков, которые хотели с ним развязаться. Может быть, у наркомагнатов
это считается обычным наведением порядка, вроде приборки? Все считали,
что убийство Симза не было беспрецедентным, и оказались правы".
Для типов вроде Роллуэя и Ваккаро жизни других людей стоили недорого,
ведь они так или иначе их рушили. Выбрав наркобизнес и коррупцию своим
поприщем, они сознательно и охотно извлекали прибыль из гибели и
крушения бесчисленных жизней, намеренно обрекая молодых людей на
горестный безвозвратный путь. Я читал, что употребление кокаина наносит
ощутимый физический ущерб через два-три года. Поставщикам и торговцам
это было известно. Благодаря этому торговля шла бесперебойно. Их
жадность была отвратительной.
Из-за лежавшей в основе этого безнравственности и прогрессирующей
душевной тупости они сами были подвержены гниению и наркомании. Роллуэй
самоуничтожился, как и его жертвы.
Я удивлялся, откуда брались такие люди. Одно дело осуждать, но я
просто не понимал их. Они не были случайными мошенниками, как Просс. Они
были бездушными и жестокими. Как говорил Эллиот Трелони, у большинства
преступников порочная логика. Если бы мне когда-нибудь вздумалось
продолжить тетрадь Гревила, я написал бы в ней нечто вроде: "Пути
нечестивцев неисповедимы для праведников". Или даже так: "Что делает
нечестивцев нечестивцами, а праведников праведниками?" Нельзя верить
простым ответам социологов.
Я вспомнил как-то услышанную мною старую историю. Скорпион попросил
лошадь перевезти его через бурный поток. "Почему бы нет?" - ответила
лошадь и пустилась вплавь со скорпионом на спине. Где-то посередине
скорпион ударил лошадь своим жалом. Насмерть отравленная лошадь
воскликнула:
"Мы же теперь утонем вместе! Зачем ты это сделал?" На что скорпион
ответил: "Я не могу иначе - у меня такая натура".
Николасу Лоудеру было уже не суждено ни беспокоиться, ни удивляться;
и его восставшая совесть осталась чиста, послужив причиной его смерти.
"Сплошная ирония и несправедливость", - думал я, чувствуя жалость к
человеку, который не смог молчаливо наблюдать мое убийство.
Было совершенно очевидно, что он пристрастился к кокаину. Возможно,
он был зависим от Роллуэя, возможно, тот путем шантажа заставил его
стать невольным соучастником в темных делах с лошадьми. Он боялся, что я
раскрою его, но в конце концов зло оказалось не в нем, и Роллуэй понял
это, понял, что не может рассчитывать на полное молчание с его стороны.
Через Лоудера Роллуэй узнал, где искать меня в воскресенье днем и
через него же нашел меня этим вечером в среду. Лоудер, однако, не
подставил меня сознательно. Он был использован своим мнимым другом; а я
не видел никакой опасности в том, что сказал, что в воскресенье буду
обедать с Майло и Остермайерами и что буду готов обсудить цену за
Джемстоунз в доме Гревила.
Я совершенно не пытался как-то скрыться от Роллуэя, что бы он там ни
думал; я пытался скрыться от некоего таинственного врага, опасного и
неизвестного.
Сплошная ирония...
Я подумал о Марте и Харли и о напичканном кокаином Дазн Роузез. Я
попрошу их оставить лошадь и попробовать его на соревнованиях и пообещаю
им, что, если он так их ничем и не порадует, я верну им деньги и
отправлю его на аукцион. Не давала покоя мысль о том, чем разразятся по
поводу всего этого жокейский клуб и пресса. "Вероятно, придется уступить
победу на йоркских скачках", - думал я.
А еще я думал о Клариссе, которая находилась в гостинице "Селфридж" и
старалась вести себя как ни в чем не бывало, несмотря на то, что ее
память была полна жестоких картин. Я надеялся, что она позвонит своему
Генри, почувствует опору, продолжит тихо скорбеть о Гревиле и
радоваться, что спасла его брата. Я оставлю сигнал "Чародея" на
шестнадцать двадцать и каждый раз, услышав его, буду вспоминать о них
обоих: кому-то это покажется сентиментальным, кто-то скажет, что вся их
любовь со свиданиями - сплошной сентиментализм, но что из этого? Они
были счастливы, и я разделяю их чувства.
В какой-то момент в доме появился некий полицейский чин в штатском,
который пользовался авторитетом и к которому все обращались не иначе как
"сэр".
Он представился старшим полицейским офицером Инголдом и попросил меня
подробно ответить на его вопросы, а кого-то из подчиненных записать всю
нашу беседу. Офицер был маленького роста, проницательный, деловитый. Он
обдумывал каждый мой ответ, прежде чем задать свой следующий вопрос,
словно пропуская то, что я говорил, через какой-то свой внутренний
компьютер; к тому же, что было мне на руку, он увлекался скачками:
выражал сожаление по поводу смерти Николаев Лоудера и знал о моем
существовании.
Я довольно откровенно рассказал ему все, что произошло, за
исключением лишь нескольких вещей: подробностей того, как Роллуэй просил
вернуть его трубку, присутствия Клариссы и страшного отчаяния,
охватившего меня за несколько минут до ее прихода. Я несколько укоротил
и упростил безнадежную схватку, сведя ее к быстрому нокауту.
- Эти костыли, - поинтересовался он, - зачем они вам?
- С моей лодыжкой приключилась маленькая неприятность в Челтнеме.
- Когда это было?
- Почти две недели назад.
Он лишь кивнул. Ручки костылей были достаточно тяжелы, чтобы поразить
злодея, и он не стал искать других объяснений.
С паузами и писаниной все это заняло немало вр